| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Еще одна бесплатная грамматическая школа была при госпитале св. Антония, еще со средних веков. Госпиталь был монашеским, и, соответственно, распущенным при Большом Гарри, но школа сохранилась, и в 1560 году там было 200 учеников — именно детей бедноты.
Были частные грамматические школы. Николас Гибсон, торговец, основал свою в 1536 году, для 60 учеников. Сэр Роджер Колмли открыл школу в 1585 году. А прихожане Саутварка открыли в 1562 году одну школу на 100 учеников, и в 1571 — вторую, "для детей и молодежи, богатых и бедных".
Что касается домашнего образования, то здесь вариации могли быть какими угодно, в зависимости от того, какой жизненный путь для ребенка был намечен. Для будущего графа Эссекса, воспитанного в доме Уильяма Сесила, программа включала французский, латынь, каллиграфию, рисование, письмо, танцы, космологию — и это только в один день, который начинался танцами в 7 утра и заканчивался молитвами и ужином в 17:30.
Говоря про обучение девочек в елизаветинский период, не упущу возможности сказать пару неласковых слов в адрес тех, кто пишет, что девочек не учили вообще ничему, кроме умения готовить, работать иглой и нянчить младенцев. Дескать, все равно дома сидели.
В том-то и дело, что не сидели. Бедные не сидели потому, что им надо было зарабатывать. Богатые — потому что у них была масса социальных и управленческих обязанностей. Очевидно, у современных авторов статей очень четко засело в голове, что грамотность — это умение читать и писать. Елизаветинцы считали по-другому. Читать должен уметь любой, считать — тоже, а вот писать — если есть желание, возможность и необходимость.
Любая крестьянка должна была быть способной к арифметическим расчетам, чтобы закупить, продать, расплатиться с налогами, и уметь читать, чтобы быть способной прочесть королевский указ, вывешенный на главном перекрестке, и главу из Библии.
Любая горожанка была с детства помощницей родителей, а в будущем — помощницей мужа. Ремесленники, торговцы, рабочий люд — все они должны были быть адекватны в жизни и своих профессиональных делах.
И откуда, скажите на милость, брались те "молодые хозяйки", которые вели бесчисленные начальные школы, если принять на веру утверждение, что женщин "ничему не учили"?
Что касается девушек из богатых семей, то здесь, к общему уровню грамотности, добавлялись требования к владению языками, умению танцевать, рисовать, играть на музыкальных инструментах.
Да, замужество часто было "единственной карьерой, доступной женщине" (хотя и не всегда). Но не будем забывать Бланш Перри, влиятельную даму из Уэллса, имеющую вес и репутацию при дворах, начиная с Генри VIII и заканчивая Элизабет. Она пожелала себе такую эпитафию: "Придворная дама, которая никогда не была ничьей женой". Потому что Бланш сделала себе карьеру сама, начав прислугой при дворе короля.
Чего девушки тюдоровской Англии действительно не могли себе позволить, так это университетского образования. С другой стороны, мальчики, закончившие грамматические школы, тоже отнюдь не повально продолжали свое обучение в университете, хотя такое право и возможность у них были.
Так что начальное образование имели практически все англичане елизаветинского периода, за исключением маргинального процента, который был всегда и будет всегда. Не все дети способны к учению. И не всех детей можно заставить учиться, даже если объективно они вполне обучаемы.
Если сравнить елизаветинское образование горожан с образованием средневековым, то в необходимо помнить, что городской социум средневековых городах не был однородным. Поэтому образование, получаемое детьми буржуа, имело несколько другие цели, чем образование, получаемое детьми рабочих. Тем не менее, начиналось оно для всех одинаково, в элементарных школах, куда ходили и бедные, и богатые, и мальчики, и девочки. Некоторые получали это образование дома у профессиональных учителей, но чаще всего, все-таки, в обычной школе, хотя бы и сопровождении наставника. То есть, в этом отношение традиция сохранилась.
Практика частных школ была введена во Фландрии и Италии во второй четверти четырнадцатого века. Оттуда она распространилась по другим странам. Школы, таким образом, разделились на муниципальные и частные. Известно, что все программы элементарных школ были практически идентичными, обучение проводилось без разделения школьников, и женщины преподавали в этих школах наравне с мужчинами. Кстати, с возникновением частных школ, начали раздаваться голоса о необходимости разделения детей. В елизаветинское время в Англии частных начальных школ для девочек уже не было
В Средние века, после нескольких лет, проведенных в элементарной школе, дети, которых готовили к работе в банках и коммерции, продолжали обучение в коммерческих школах. Там они учились арифметике, бухгалтерскому учету, правилам коммерческой переписки, иностранным языкам и географии. Часть детей не проходили полный курс коммерческих школ, а уже после года обучения определялась учениками в банки и коммерческие конторы. Один из членов семьи Валори был отправлен в банк после восьми месяцев обучения, специалист по международным отношениям Грегорео Дати в 13 лет был определен на работу к торговцу шелками, и Петрарка, после посещения "арифметической школы", тоже был отдан в 13 лет в коммерцию. Эти дети были, в силу действующих традиций, определены учениками в ту область деятельности, в которой их родители видели их будущее.
В елизаветинские времена, коммерческие школы в Англии сменились школами грамматическими, программа их бела расширена, и арифметика с бухучетом перекочевали в программу начальной школы.
В Средние века, в городах Тоскани дети коммерсантов и банкиров вообще не ходили в коммерческую школу, а отдавались в ученичество уже в возрасте 12 лет. В Лондоне же большие коммерческие фирмы не брали учеников моложе 16 лет, и требовали законченного курса коммерческой школы. Прием в ученичество означал окончание юридической ответственности отца за сына. Сыну выделялась либо сумма денег, либо часть недвижимости, достаточные для того, чтобы было из чего в будущем заплатить взнос за вступление в соответствующую гильдию, и чтобы обеспечить ученику хорошее отношение к себе там, куда он поступил в ученики.
Будущие врачи, юристы и нотариусы определялись после элементарной школы в грамматическую школу, которая подготавливала их к университету. Программа грамматической школы была идентична программе школ, готовящих будущих священников. В елизаветинские времена, насколько я знаю, школ для будущих священников уже не было. Был Кембридж и курсы с теологическим уклоном.
В Средние века городские власти интенсивно развивали как элементарные, так и высшие школы, причем, помимо этого, для бедных студентов специальные фонды составлялись из пожертвований местной аристократии и буржуазии. В елизаветинские времена стипендии стали назначаться уже конкретными людьми, и деньги для обучения бедных студентов учебное заведение получало от студентов богатых, которые платили вдвое и больше за обучение. Началось, таким образом, перераспределение средств согласно доходу.
В Средние века, начав ученичество у профессионалов, ученики редко продолжали жить дома. Обычно они жили там, где работали, составляя с учениками других банков и торговых домов на той же улице тесную группу, проводящую свободное время вместе. Та же тенденция сохранилась и в елизаветинские времена.
Продолжительность ученичества в Лондоне Средних веков была около 10 лет. В елизаветинские времена ученики уже приходили у мастеру более образованными, так что срок ученичества уменьшился до 7 лет, но зато появился возрастной ценз. Мастером подмастерье мог стать только достигнув возраста 26 лет.
Дочери в буржуазных семьях Средних веков начинали свое обучение так же, как и сыновья, в элементарной школе. Поскольку от них не ожидалось, что они будут работать сами по себе, после элементарной школы девочек учили премудростям домашним: прясть и шить, убирать и готовить, стирать и печь. Безделье считалось грехом. Дочки в семьях богатой буржуазии получали более или менее такое же образование, как и дочери семей аристократов в плане танцев, манер, умения красиво читать вслух и рассказывать истории, ездить верхом и знать салонные игры. Вот в семьях ремесленников дочери и жены практически всегда помогали мужьям и отцам, причем такиого понятия, как "женская профессия" не существовало. Если хозяин дома был оружейником, то доспехи умели клепать и жены, и дочери, которые, в случае смерти главы семейства, продолжали дело, сами или нет. В елизаветинские времена таланты девочек в каллиграфии, грамматике и математике стали ценить больше. Уже недостаточно было готовить будущую хозяйку дома к роли украшения и управления. Жены стали реально помогать мужьям и в деловой жизни. Если, конечно, имели к этому способности.
Дети ремесленников также начинали учебу с элементарной школы, куда их посылали вне зависимости от того, предназначались они для продолжения семейного дела, или для отсылки в ученики. В Средние века те, кто продолжал дело отцов, как правило, дальше не учились: и некогда, и не хотелось, и не к чему. В елизаветинские времена, ремесленники старались, чтобы их дети закончили и грамматическую школу тоже — и для развития кругозора, и для получения более широкого образования, и просто для завязывания нужных связей.
Пожалуй, больше всего изменилось в елизаветинскую эпоху образование аристократов. Если в Средние века уклон был в сторону конкретного умения воевать и быть преданным своему сеньору и королю, то в елизаветинские времена преданность королеве была ожидаемой добродетелью, а вот свою верность мелкие дворяне уже не отдавали сеньорам, но продавали, нанимаясь к определенному работодателю.
О том, как они модничали
Законы о сословиях придумали отнюдь не Тюдоры, но Тюдоры пытались (безуспешно) проводить в их в жизнь — с Законов о Сословиях. Смысл законов был в том, чтобы люди жили по средствам: ели, одевались, украшали себя согласно доходам. Контроль пытались установить над продуктами, напитками, мебелью, тканями, поведением, количеством прислуги...
На самом же дели, свое первоначальное значение эти законы потеряли еще в правление Эдуарда III. При нем появились торговцы и горожане, вполне способные затмить внешним видом и хозяйством любого пэра. Ну, почти любого. А пэрам было бы желательно, чтобы по одежде всякий мог видеть, кто есть кто. Насколько эти законы выполнялись? Если судить по тому, с какой частотой они проводились через парламент, не выполнялись: 1336, 1337, 1363, 1463, 1483. А ведь парламенту и без того было, что обсуждать: были в эти периоды и войны, и чумные годы.
Наказания за нарушения были суровы: от потери всего состояния до смертной казни (за намеренное введение в заблуждение), в лучшем случае — чувствительный штраф за тщеславие. Но когда это законам удавалось исправить человеческую натуру? Пуританам впоследствии удалось людей сначала элементарно запугать, и потом заставить их поверить, что они сами хотят одеваться в темное и скромное, чтобы спасти свою душу, но пока, к счастью, мы еще во временах Тюдоров.
Первым из Тюдоров закон на эту тему выпустил Генри VIII еще в 1510 году, под названием: "Закон против дорогих тканей". В 1514 и 1515 годах к этому закону были пристегнуты законы о социальных сословиях. Мэри провела этот закон еще через свой первый парламент в 1553 году, и на следующий год. Любительница красиво одеваться, Элизабет в 1574 году расширила и законы о тканях, и законы о сословиях, объявив поход против излишеств, ненужностей, роскоши, импортных редкостей, и вводящего в заблуждение стиля жизни. Не потому, что она хотела быть единственной яркой звездой на сером фоне, а потому, что в ее правление многие тщеславные модники буквально разорялись, пытаясь одеваться с шиком и блеском. Не говоря о том, что предметы роскоши и контрабанда были тесно связаны, а хозяйственная Элизабет предпочитала, чтобы доходы и торговли и пиратской деятельности шли в казну.
Если вообще возможно провести какие-то четкие классовые границы, то всё общество времен Тюдоров можно разделить на королевскую семью, аристократию, высший класс и "бедных", в который входили все, зарабатывающие себе на жизнь работой.
Так вот, "бедным" (и мужчинам, и женщинам) в качестве материалов для одежды разрешалось использовать только лен, шерсть и овечью кожу. Цвета этой одежды тоже не могли быть абы какими, только коричневый, бежевый, желтый, оранжевый, красновато-коричневый, желтовато-коричневый, зеленый, серый и голубой (но не индиго, а бледно-голубой). В качестве отделки разрешались пуговицы и окантовка плащей, накидок, шляп и шапок.
Те же цвета/материалы предписывались и женщинам каждой социальной группы. Как видите, модникам и модницам развернуться особо не было возможности, поэтому они придумали обходной маневр. Не при Тюдорах, еще раньше, просто при Тюдорах этот обход запретов стал модой сам по себе: разрезы. Разрезы в верхней одежде, через которые можно было красиво вытащить ткань нижней одежды, которую никто не догадался как-то систематизировать под запреты — или не захотел. А на нижнюю одежду регуляций наложить никто не додумался, ибо как потом проверять исполнение регуляций?
Главной объединяющей деталью одежды елизаветинских времен у всех сословий был знаменитый рафф, елизаветинский воротник, напоминающий блюдо, на котором покоилась более или менее представительная голова.
Раффы даже у младенцев, только хозяин носит свободный воротник — лорд Кобхем может себе позволить быть эксцентричным
Начнем с женщин, и с их белья. Первой одевалась нижняя сорочка, шемизетка, обычно льняная. Потом натягивались чулки или штаны — панталоны к тому времени еще не изобрели (в Италии к концу 16-го века уже были, но насчет Англии спорят). На сорочку надевался корсет или просто корсаж. Он был совершенно плоским, очевидно он или начинался под грудью, или наличие груди "признавалось" шнуровкой.
Потом — юбка с фижмами. Сужающийся книзу перед корсажа надевался отдельно, и называли его попросту "наживотник". Потом — нижняя юбка, при помощи буфов и обручей создающая объем, и потом киртл, еще одна нижняя юбка, к которой пришпиливалась передняя часть платья, и потом верхняя юбка с разрезами. Декольте прикрывалось отдельной частью, парлетом, и после этого прикреплялась вставка. Все, дама была готова к тому, чтобы надеть верхнюю одежду: рукава, рафф, накидку, туфли и головной убор.
Поскольку процесс одевания больше напоминал сборку, чем то, что понимаем под словом "одеться" мы, дама, которая носила все вышеупомянутое, сама одеться не могла, только при помощи служанки. Процесс происходил приблизительно так: "Ты что, весь день собираешься меня здесь держать? Где мои вещи? Принеси мой корсет и петтикот. Я имею в виду мой дамасковый корсет на китовом усе...нижняя юбка, где она? Дай мне чистые носки, я не буду одевать штаны. Покажи мне мои шелковые чулки; куда ты вчера положила мои подвязки? Убери эти туфли, мне сегодня придется много ходить, дай мне вельветовые пантуфли... нет, лучше те, из испанской кожи. Дай мне мой чепец, я думаю, что сегодня будет холодно. Маленьких иголок нет! Проследи, чтобы игольная подушечка была полна иголок. Дай кушак со всей фурнитурой, посмотри, чтобы были ножницы, пинцет, перочинный ножик, печать, нож для бумаг... Где кошелек? Наполни серебряную конфетницу конфетами!" — так это описывал один французский учитель типичное утро лондонской дамы.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
