Зови меня Алиса

Зря говорят, что в жизни нету кнопки "Save/Load". Есть, вот она, на заднем сиденье спит. Я ведь сегодня вроде как уже умер, погиб на той проигранной войне. А теперь у нас есть ещё одна попытка, чтобы пройти этот квест... Нет, это у неё попытка, геймер ты хренов, а у тебя жизнь одна. На дорогу лучше смотри, а то будет "game over" в кювете. Не, ну что за уроды, понаставят галогенок, и хоть бы кто на ближний свет переключал. Да ещё на встречную то и дело вылазят, козлы. Ремень пристегнуть, что ли? А чего это Алиса так хрипит? По тормозам...

— Алиса!.. Алиса, ты что? Проснись! Да что это с тобой? Проснись, говорю!

Колотит её, Приступ какой-то, что ли? Что делать, карандаш в зубы вставлять? Не, это как раз не надо, Вася-доктор популярно объяснял почему. Убери руки с горла! Да очнись же ты!

О, вроде веки дрогнули. Глаза открыла, взгляд дикий.

— ...Думала, загрызут.

— Кто?!

— Псы... Мне собаки приснились. Со всех сторон... Он мне в шею вцепился, повалил... И все как давай меня рвать... — в голосе Алисы звучал ужас.

— Если что, в другой раз ты сразу меня зови, — сказал я серьёзно. Внушительно. Ночные страхи так и лечатся. — Я примчусь, сам их всех порву. Я буду Бойцовый Кот.

— Ладно, — тихо улыбнулась Алиса. — Как сейчас, да?

— Что — как сейчас?

— Это ты ведь их раскидал и меня вытащил?

— А... Ну, конечно...

— Где мы сейчас?

— Сейчас в Шелехов завернём, там спутник засветим. И дальше рванём. Я думаю, может до самой Уланки смотаться успеть, чтоб подальше их выманить.

— До куда?

— До Улан-Удэ. Это километров пятьсот.

— Сколько ехать? Часа четыре?

— Ты что?! Часов шесть если — и то хорошо. На таком-то драндулете. И дорога — не подарок. Нам поутру вернуться надо, чтоб с хатой успеть решить. Я вот что подумал. Мы-то вот заправиться можем, в любом месте. А эти, киберы? Они ж на аккумуляторах, наверное, ходят? Сколько у них запас хода может быть?

— Даже не знаю. У сторожил аккумуляторов дня на четыре хватает, если много не бегать. Их вряд ли без зарядника запустят. Зарядник будет наверное индукционный, как у меня в лазере. Они возле любого кабеля заряжаться смогут.

— А если до кабеля не доползут? Выбросит их посреди тайги, в метровый снег. Тут они и влипли. Заряд истратят, и всё. Потом по лету их охотники на сувениры разберут, если найдут ещё.

— Хорошо бы так, — сказала Алиса.

— Да запросто! Я ж говорю, шансов попасть в населёнку здесь — один из сотни. Просторы на нас работают.

— Часть из них всё равно дойдёт до какой-нибудь линии электропередачи.

— Ну, пусть будет один из десяти. Или из трёх. Интересно, сколько их всего могут запустить?

— Я думаю, они будут их запускать, пока не придёт подтверждение о том, что меня... убрали.

— Но ведь ты говорила, они не могут вернуться!

— Они могут сделать проще. Я бы на их месте сделала вот как, даже если бы это было сто лет назад. Один, или лучше, для надёжности, два кибера маскируются где-нибудь в глухомани, и собирают информацию от остальных. Когда задача выполнена, они передают информацию на заданный адрес в сеть. А в нашем времени, эти, сперва придумают адрес и пароль, потом запустят кибера, а потом найдут этот адрес в сети.

— А если сети ещё и в помине нет? Как до войны?

— Они подождут, пока изобретут Интернет.

— Шестьдесят лет? Они же проржавеют в труху, все аккумуляторы сдохнут.

— У них, например у андроидов, часто изотопные батарейки стоят.

— Как на космических аппаратах, что ли?

— Ага. Только маленькие. Их на несколько лет хватает. Смотря какой изотоп используется. Может и на сто лет хватить.

— Та-ак, значит двадцать первый приём тут не сработает. Изматывание противника бегом по пересечённой местности, — пояснил я. Алиса даже не усмехнулась.

Мы свернули с трассы в тёмный проулок, влезли в какую-то грязь.

— Ну, что, радистка Кэт, пора эфир прощупать. Ты, может быть, запиши, что они там тебе говорить будут? Может что полезное промелькнёт?

— Заглуши мотор, — сказала Алиса. — Они по звуку могут машину вычислить, а нам это ни к чему.

— Так отключи микрофон, звук убери вообще...

— Я отключила. А вдруг они мне спутник хакнут? У меня, правда, защита эксклюзивная. Но камеру я лучше вообще залеплю чем-нибудь.

— Держи изоленту. Подложи бумажку на объектив, и замотай.

— Ага, спасибо.

Экран спутника засветился. Не прошло и минуты, как раздался звонок.

— Так, снова папин номер, — сказала Алиса. Долго молча слушала, то и дело плаксиво подбирая губы. Но держалась. Потом нажала отбой. Спутник тут же запел снова. В этот раз Алиса слушала его совсем недолго. Выключила и вынула батарею.

— На всякий случай. Просканирую потом. Знаешь, что мне сейчас папа сказал?

— Откуда же я знаю?

— Он сказал, что я могу не отвечать, так как это запись. Что он обращается ко мне и просит не делать глупостей. Что эта акция была ошибкой. Что нас там все очень ценят и искренне желают нам успешно потрудиться на благо всего человечества. Что мне предлагают вернуться обратно в родное время.

— Как? — выдохнул я.

— Мне надо ответить на обращение и получить инструкции. Их представитель снабдит меня деньгами и документами, я должна приехать в США, в стазис-центр. Там меня погрузят в анабиоз и разбудят после в родном времени. И всё будет хорошо, я вернусь к нему, и мы сможем дальше продолжать свои исследования на общее благо человечества...

— И что? Ты веришь, что тебя не шлёпнут, а положат в анабиоз?

— Я допускаю такую возможность. Могут и не обмануть.

— А папа у тебя всегда вот так говорит, как вроде не совсем по-русски?

— Погоди. Я ещё не всё сказала. Ясно дело, он говорил под дулом по бумажке. Или это вовсе не он говорил. Голос легко синтезировать. Он сказал ещё, что мне даётся сутки на размышление. Если я не выйду на контакт, меня ликвидируют в 22-м году. Ещё до отправки сюда, то есть.

Глава 7.

Как может чувствовать себя человек, получив вот такой ультиматум? Понятно, что не весело. Одно дело, скажем, капитан Руднев, который во славу русского флага поведёт в бой "Варяг". Под оркестры и крики "ура!". Им там проще было — вот враг, четырнадцать вымпелов, вот твои орудия, вот снаряды. Идём на прорыв. Какой-никакой шанс есть. А здесь от тебя уже ничего не зависит.

— Позвонишь... им? — неловко выдавил я. Алиса чуть пожала плечом.

— Не знаю...Хотелось бы поверить... Даже если это не западня... Я... Я не знаю, зачем я им могу быть нужна. Я ведь не специалист, не временщик...

— Как заложник ты для них — бесценное сокровище.

— Так уж и сокровище...

— А что? Представь, что ваших там захватили, а они не соглашаются сотрудничать.

— Не-е... — помотала головой Алиса. — Лучше и не думать.

Судя по расширившимся зрачкам, она всё равно подумала, зачем может быть нужен заложник.

Я был противен самому себе. Зачем ты её стращаешь? Почему тебе так хочется, чтоб она хоть немного ещё побыла рядом? Пусть она уходит. Если захочет. Может, так будет всем лучше. Ну что мы сейчас сможем изменить, а? Как? Да скорей всего — ничего. И никак. А люди и в Вэ-Сэ-Дэ-Эрах могут жить неплохо. Может быть. Ну, пусть не все. Зато я предупреждён. Не зря из нашего города народ на запад валит. Мне вряд ли кто поверит, но уболтать родню я, пожалуй, смогу. Продать квартиры-дачи-гаражи, переехать в Красноярск. Или в Омск. Подальше от предстоящего ТВД. Там тоже родственники есть, проще будет обустроиться. А после хоть и подданство сменится, нам плевать. Вон, пиндосы с Аляски нефть качают — так там и экология, и эскимосы живут как сыр в масле. Только вот как-то предательски это... и сыновьям к тому сроку как раз в армию. Не в Чите, так здесь войну и встретят.

— Заводи, — сказала Алиса. — Едем.

Забрызгав грязью стёкла, мы выгребли из проулка обратно на трассу.

— Коля, ты... езжай домой. Высади меня возле леса, и возвращайся.

Я чуть в ограждение не въехал.

— А ты? Куда ты пойдёшь?

— А всё равно. Только не с ними.

— Анабиоз отменяется?

— Отменяется. Завези меня в сторону от трассы — и они меня не найдут.

— На улице дождь и почти ноль градусов!

— Ну и что? — в голосе Алисы звучало уныние. — Ты мне теперь уже ничем не поможешь. Останови, прямо сейчас!

— Тут до леса далёко. Алис, я не пойму только вот чего. Если бы тебя... того... в двадцать втором, то ты б тогда не оказалась здесь, правильно?

— Ты не понял. Меня там ещё не убрали. Я ещё дышу, как видишь.

— А что должно случиться, когда уберут?

— Не знаю. Наверное раз — и всё.

— Исчезнешь? Прямо у меня на глазах?

Алиса призадумалась.

— Ерунда получается. Причины и следствия не сходятся. Вот, забросили меня сюда. Сама заброска уже произвела воздействие на фронт событий, который отстоит от исходного примерно на двенадцать лет. Я дышу здешним воздухом — это тоже воздействие, только мизерное. Тебя вот втянула — и твой фрактал хронопотока изменён, но пока не критично.

— В смысле?

— Ты ещё можешь вернуться и всё забыть.

— Я в терминологию не совсем въезжаю...

Алиса вздохнула. А что поделаешь, я вот такой дремучий.

— Смотри. Вот глобальный поток — это Вселенная. Вот составляющие его фракталы — хронопотоки звёзд, планет, людей, даже квантов. Хронопоток можно представить в виде дерева, или потока событий — в прошлом одно русло, в будущем — бесконечное число ответвлений. Настоящее — это что, по твоему?

— Тот самый миг, между прошлым и будущим...

— Ага! Последовательность вот этих самых мгновений, которую воспринимает наблюдатель. То есть фронт событий, бегущая волна. По стреле времени. В каждом фрактальчике. Реализующая какую-то одну вероятность, и отсекающая все остальные, с точки зрения наблюдателя. Но если наблюдатель воздействует на прошлое, это может вызвать изменение реальности. Причём изменения скорее всего настигнут исходный фронт событий не в момент переброса хронавта, как обычно думают, а через такой же промежуток времени, как между прибытием его в прошлое и развилкой, которую он создаст. Точкой бифуркации, то есть. Это объясняют волновой теорией хронопотока. При этом из тех, кого развилка затронет, информацию из прежней реальности будет иметь только сам наблюдатель. И хронавт, конечно.

Я покосился, Алиса ли это говорит.

— Слушай, Алиса, ты прямо как профессор шпаришь. Тебе что ли, правда, одиннадцать?

— Правда. Я их дискуссии неделю слушала, сердилась, что готовиться мешают. Ещё и мне пытались объяснять. Вот, запомнилось что-то. Как под гипнозом.

— Ну, ладно, я ещё понимаю — развилка, параллельный мир образуется. Это уже давно придумали, чтоб парадокс убитого дедушки обойти. А ты вот говоришь, реальность меняется из-за действий путешественника во времени. То есть никаких параллельных миров не возникает?

— Возникает, но только на уровне фракталов. А потом они сливаются. В общем, это явление — так называемая колеида, и это уже установленный факт. Про собак помнишь? Я знаешь, что вдруг подумала? Они ведь развилку создали только в первый раз. Точнее, заметную для нас развилку. А потом был момент, когда одновременно в лесу бродило пять разновременных Белл и пять Стелл. Они ведь не делали замкнутых петель во времени, они перемещались по спирали! Вот в чём дело! После того, как я попала сюда, меня бесполезно убивать в двадцать втором! Эта реальность уже параллельна моему прошлому! Они лишь создадут новый кусок реальности, который потом совместится с этим, где мы с тобой находимся. Потому что я отсюда ещё могу повлиять на то время. А потом прийти к себе на могилку...

Во как её понесло! Прямо вновь ожила, глаза засверкали. Я-то опять запутался во всех этих хронопотоках, лишь головой кивал.

— ...Погоди, так выходит, тебе здесь ничего не грозит? — перебил я Алису.

— Почему? Грозит. За мной тут киберы охотятся. Это с двадцать вторым у них ничего не выйдет. Наверное.

— Хорошая оговорка, — хмыкнул я. — Наверное. А может, и с киберами всё не так страшно? Что мы имеем с их стороны? Два звонка по телефону. С уговорами и угрозами.

— Не два, а три.

— Пусть три. А не могли они заслать сюда какой-нибудь комп, который прослушивает эфир, а заодно рассылает по отделениям милиции твои приметы с официального адреса? Типа — потерялась девочка, психически нездоровая, неадекватная, необходимо принудительное лечение. И тебя станут ловить наши же менты, чтобы сдать в психушку.

— Так, конечно, менее затратно, — сказала Алиса. — Только дольше, и нет гарантии, что вообще поймают.

— Одно другому не мешает. Ты на всякий случай надень комбез, в рюкзаке сверху лежит. И шапочку. Жалко, парик не подумали взять. Если что — ты моя дочка, Аня.

— Хорошо, Коля, — отозвалась Алиса, распаковывая рюкзак.

— Не Коля, а папа, — поправил я. — Вообще, пока мы в машине, называй меня папой.

— Ладно, отец Николай... А чего это тут сверху на рюкзак капает?

— Дождь идёт, тент старый...

Старый кожзам на тенте кое-где пошёл трещинками. Я это видел и раньше. Он, оказывается, и воду теперь пропускает. Менять надо. Или кузов списанный в автоколонне у ребят поспрашивать, чтоб с крышей был.

Я потыкал радио. Ага, вот торчковая песня, припев — два слова, но зато в тему:

Нас не догонят!

Нас не догонят!

Нас не догонят!

Нас не догонят!

Только скажи

Дальше нас двое

Только огни

Аэродрома

Мы убежим

Нас не догонят

Дальше от них

Дальше от дома...

Нет, двести по встречной нам не выжать. Сотку с небольшим по прямой, и то кажется, что тент сейчас сорвёт.

Хуже всего — неизвестность. Неведомое пугает сильнее всего. Вот и мчимся мы в ночь, удирая от собственных страхов.

— Алиса, а ты...

— Вообще-то я Аня, или тебе не надо секрет соблюдать?

— Надо, надо... Я вот что говорю, Аня (Алиса тихонько фыркнула, усмехнувшись), ты сможешь как-нибудь этих киберов вычислить? Где они, сколько их? Они ж тоже как-то связь держат.

— Не смогу. Тут надо прогу специальную писать. А я не программист.

— А ты покопайся в настройках своего хакерского просмотрщика, например. Может быть там куча готовых возможностей, ты просто ими не пользовалась. Как обычно бывает.

— Попробую... — Алиса. — Кажется, там должен мануал быть. Ага, есть, вот он. Мощный. Страниц пятьсот, да ещё несколько часов видеокурсов.

— Видно, правда много что может.

Алиса неопределённо хмыкнула.

Мы едем второй час. Миновали серпантины "тёщиного языка", сейчас "перевалы" пойдут. По обочинам забелел снег. Дорога тут петляет, словно повторяя старинную конскую тропу. Разгоняться опасно. Когда же её спрямить удосужатся? Зато на каждом повороте таблички "эвакуатор", и телефон. Редко когда проедешь, чтоб ни одной аварии не встретить.

— Скажи, Алиса, я вот что-то не совсем понял...

— Анна Николаевна я... — ёрничая отозвалась Алиса. — Чего ты не понял, па?

— Я про войну. Я говорю, неужели наши по Америке в ответ так ничем и не шарахнули? Ведь это же нападение было, как ни крути.