Неужели это из-за вчерашней ссоры с Глухим Громом? Вот только, судя по самодовольной роже молодого охотника, тот не слишком расстроился из-за её отказа. Ну, орал, конечно. Но как-то без особого азарта. Словно по обязанности. В драку не полез и даже не заставил давать новое обещание. Наверное, как и договорился с Отшельником, ждет праздника Посвящения? Ну, ну. Давай дожидайся.
Подбегая к небольшой промоине, Фрея подумала: "А ведь уже сегодня вечером я могла бы стать его женой. И прощай вечный голод, усталость, ломота в мышцах и эти глупые, тупые тренировки".
Резко выдохнув, она скрипнула зубами, представив над собой довольную физиономию Глухого Грома.
— Ну, уж нет!
Прибавив скорости, девушка уперлась тупым концом копья в край овражка и, перепрыгнув на ту сторону, продолжила бег.
Что же все-таки на уме у Отшельника?
Ворвавшись во двор, она увидела, как тот меланхолически помешивает деревянной ложкой варево в котле.
— Ты опоздала, — покачал головой вредный старик. — Значит, не будешь есть мясо.
Фрея устало махнула рукой. Стоило ей прибежать до того, как закипала вода, заморец кричал, что "хитрая девчонка нарочно срезала путь".
Стараясь встать так, чтобы умопомрачительный запах не слишком сильно бил в ноздри, девушка принялась за упражнения.
Но и тут старому козлу все не нравилось. Не так встала, не так наклонилась, слишком медленно двигалась. Как же девушка ненавидела его в эти минуты.
— Сегодня в стойбище свадьбы. Пойдешь? Будет интересно.
— Вот ещё! — фыркнула Фрея, глотая слюну. — Чего мне там делать?
— Сама виновата, — усмехнулся отшельник. — Могла бы и поучаствовать в церемонии. Глухой Гром все ещё желает видеть тебя хозяйкой своего вигвама.
— Вот только я не хочу, — буркнула девушка, надевая жилет из оленьей шкуры. — Его видеть.
— Как хочешь, — с наигранным равнодушием пожал плечами заморец, закладывая куски мяса в корзину. — Если не идешь, то обойди ловушки, доделай древки для стрел и вымой котел.
С этими словами он вылил бульон на землю. Фрея едва не взвыла от злости. Девушка рассчитывала запить им противные желудевые лепешки. Впрочем, когда она взяла котел, внутри все же оставалось, хотя и совсем немного.
Проглотив его в пару глотков, Фрея мрачно взглянула на деревянный щит, закрывавший вход в кладовую, где хранилось мясо и рыба. Войти туда и наесться до отвала — проще простого. Вот только гадкий старикан сразу предупредил, что если пропадет хотя бы один кусочек или самая маленькая рыбка, ей можно будет собирать вещички и уматывать обратно в стойбище. Хоть к Мутному Глазу с Расторопной Белкой, хоть прямиком в вигвам Глухого Грома.
Поэтому девушка даже не пыталась что-то оттуда взять. Да и Отшельник ещё ни разу не обвинил её в этом.
Покончив со скудным завтраком, Фрея кое-как оттерла котел снегом, собрав его с крыши хижины, и села перематывать портянки. Почему она именно так называла данную процедуру, девушка и сама не смогла бы толком объяснить. Просто когда носки уже невозможно стало надевать, а кроссовки на босу ногу натирали кожу, заморец принес (скорее всего, из сундука) два куска ткани и показал, как надо заворачивать ступни, закрепив кожаными ремешками, чтобы не размотались ненароком.
Вот тут девушка и вспомнила какой-то фильм, где аналогичные тряпки называли "портянками". С тех пор она это слово и использует.
Хорошо кроссовки ещё каким-то чудом держались. Она в который раз похвалила неизвестных обувщиков из солнечного Китаистана. То есть, правильнее будет из Китая. Хотя, все равно, рано или поздно придется переобуваться в мокасины, а у них очень мягкая подошва. Даже у зимних.
С такими грустными мыслями Фрея приперла дверь во двор палкой. Пора обходить ловушки. Последний раз большинство петлей оказались либо сорваны, либо пустые. Зайцы, основной объект её промысла, тоже покинули окрестности многолюдной долины. У неё имелся небольшой запас вяленого мяса, который она припрятала от старика. Но вот уже четвертый день, как его количество совсем не пополнялось.
Корзина за спиной, копье в руке и грустные думы в голове.
Первая петелька из крапивной веревки сиротливо лежала на снегу поперек заячьего следа. Проверив согнутый куст и убедившись, что тот по-прежнему готов распрямиться от малейшего толчка, девушка пошла дальше, поеживаясь от холода. Следующую ловушку, судя по следам, сорвал лось. Третья тоже оказалась пустой. А в четвертой раскачивалась лопоухая добыча.
Довольно улыбаясь, Фрея сняла зайца, растерла в руках какую-то пахучую травку, как учил Отшельник, и принялась настраивать петлю.
Чем выше она поднималась по склону гряды, тем резче и холоднее становился ветер. Вспомнив ещё один урок старика, девушка оглянулась, пробегая взглядом по окрестностям, и тут же заметила четко выделявшуюся на фоне снега одинокую фигурку, приближавшуюся к жилищу Отшельника. Несмотря на более чем приличное расстояние, она узнала Глухого Грома.
— Вот батман! — выругалась Фрея.
Теперь стало понятно странное поведение заморца. Старый козел решил устроить им свидание, чтобы помирить после вчерашнего скандала. Вот только интимная встреча с неудавшимся женишком не входила в её планы.
Девушка зло усмехнулась. ещё задолго до возвращения аратачей, она предвидела, что Глухой Гром не оставит её в покое.
Возможно, в присутствии Отшельника он ещё сможет вести себя более-менее прилично, но наедине, а особенно в лесу наверняка вновь будет пытаться осчастливить глупую девчонку своими жаркими объятиями. Бр-р-р!!! При одном воспоминании о его тяжелом теле на своей груди, Фрею бросило в дрожь. Прекрасно понимая, что ей не обхитрить прирожденного охотника, она, тем не менее, не собиралась сдаваться, приготовив парочку сюрпризов. До одного из них было слишком далеко, но второй оказался почти рядом.
Тут же позабыв про все ловушки, девушка побежала к стойбищу, старательно, хотя и неумело, путая следы.
Спустившись к ручью, вскарабкалась на дерево у самой воды, где отыскала конец веревки, привязанной к вершине сосны на противоположном берегу. Фрея уже неоднократно проделывала этот трюк, чтобы не переходить вброд холодный ручей.
Перелетев над ним, она больно ударилась о шершавый ствол, крепко обхватив его ногами. Взобралась повыше, привязала веревку. По сучьям перебралась на другую сторону дерева и, повиснув на нижней ветке, стала раскачиваться взад-вперёд. Разжав руки, девушка прыгнула, мягко приземлившись на снег.
Вытерев пот, Фрея огляделась, самодовольно заключив, что с того берега её следы разглядеть невозможно. Кусты мешают. Пусть теперь лучший охотник племени разбирается, куда она делась?
Теперь можно идти в стойбище. Даже если Глухой Гром отыщет её там, то приставать в наглую не будет. У Детей Рыси это не принято
Девушка с неохотой признавалась себе, что аратачи стали относиться к ней гораздо лучше, чем даже до убийства Упрямой Веточки. Подходя к крайним вигвамам, она заметила, что очаги возле них не горят. Не видно хлопочущих хозяек и играющих детей. Потом откуда-то донесся негромкий гул множества голосов.
"Не иначе, как свадьбы ушли глядеть, — вспомнила Фрея слова Отшельника и тут же забеспокоилась. — А что если Неугомонный Заяц тоже туда утащился?"
А ей надо бы с ним поговорить.
— Эй! — крикнула она, отыскав знакомое жилище. — Есть кто-нибудь?
Забираться в вонючую темноту без особой нужды не хотелось.
— Кто там? — откликнулся дребезжащий, старческий голос. — Это ты, Бледная Лягушка?
— Я, — облегченно улыбнулась девушка. — Чего сидишь в вигваме? Выходи на солнышко.
Послышалось преувеличенно громкое кряхтение. В отверстие входа показалась голова с редкими, седыми волосами, перехваченными кожаным ремешком с уныло торчащим, облезлым черно-белым перышком.
— Зимнее солнце не греет старые кости, — прошамкал аратач, кутаясь в меховое одеяло. — Меня уже предки зовут.
— Лучше садись ближе к костру, — радушно пригласила Фрея и, пользуясь отсутствием хозяйки, стала разжигать почти погасший очаг.
— Почему ты здесь? — улыбнулся Неугомонный Заяц. — А не там, где надо быть сегодня такой красивой и молодой девушке?
-Вот принесла тебе кое-что, — она достала из-за пазухи большое черно-белое перо.
Оно как-то попалось ей в лесу, Фрея подобрала, надеясь, что такая вещь может пригодиться, и, как видно, не прогадала.
— Благодарю, Бледная Лягушка, — голос старика дрогнул, когда он почтительно принял подарок. — Давно я ничего не получал от девушек. А в молодости они из-за меня даже дрались!
Аратач привычным движением воткнул новое перо за кожаный ремешок на голову, а старое бросил в костер.
— За косы друг друга таскали, лица царапали. От одного моего... взгляда счастливые ходили. ещё бы! Лучший охотник в племени. И самый красивый!
ещё немного послушав, Фрея решила повернуть разговор в нужную сторону.
— Ты очень интересно рассказываешь, — бесцеремонно прервала она старика. — Вот только в прошлый раз я не дослушала историю о морских людях?
Сбитый с привычного течения мысли, Неугомонный Заяц недоуменно захлопал короткими, редкими ресницами.
— Ты говорил, как проплыл с заморцами по Маракане, — терпеливо объясняла девушка, от души надеясь, что не все из услышанного вчера является бредом свихнувшегося под тяжестью лет придурка. Ну, пусть в его словах окажется хоть чуточка правды! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
— А-а-а, — понимающе протянул старик. — Вон ты о чем.
Поправив одеяло, аратач полуприкрыл выцветшие глаза.
— Это племя ведет свой род от морской женщины. Они до сих пор живут в тех водах, как рыси в наших лесах. Вместо рук и ног у них плавники, но не такие, как у рыб.
Старик провел горизонтальную линию.
— Вот так. ещё у морских женщин длинный нос, острые зубы и такой сладкий голос, что, услышав его, слабые мужчины бросаются в воду. Говорят, будто на морском дне они одаривают их такими ласками, на которые не способна ни одна земная женщина. У них между плавниками на животе есть такая штучка...
Фрея громко фыркнула.
Рассказчик удивленно посмотрел на девушку.
— Ты мне про народ говори, — проворчала она. — А не про то, где кто кому и как отдается.
Неугомонный Заяц досадливо крякнул. Видимо, эта часть истории ему очень нравилась. Но, опасаясь остаться совсем без слушательницы, старик торопливо заговорил:
— Морской народ живет далеко на юге от того места, где Маракана впадает в море. Они строят на островах жилища из таких больших раковин, что в них можно спать. Плавают люди моря на лодках. Но не из бересты, как аратачи, а в огромных, выжженных изнутри бревнах.
Фрея поощрительно кивнула.
— Все их оружие сделано из рыбьих костей и зубов. Морские люди, как вы с Отшельником, тоже очень любят рыбу. Только ловят её сетями, которые плетут из водорослей. От праматери им достались жабры, и они могут проводить в воде целый день. Но спят обязательно на суше. Если ночь застанет их в море, они превращаются в страшных чудовищ и горько плачут до зари.
Девушка вздохнула, но прерывать разошедшегося старика не стала.
— Племя морских людей не делится на рода. Они живут как одна большая семья. Только дети не знают своих отцов. Потому что женщины могут свободно переходить от одного мужчины к другому. Или...
Он хихикнул.
— Жить сразу с двумя.
— Бедные мужчины морского народа, — покачала головой Фрея. — Как только они терпят подобные издевательства?
Неугомонный Заяц презрительно скривился, спрятав узкие глаза среди множества морщин.
— Когда охотники морского народа напали на меня, я одним ударом убил десять человек. Потом ещё пятьдесят! Я бы их всех перебил. Но главная женщина на коленях умоляла меня не убивать их мужчин. Взамен они согласились стать моими женами...
Далее последовал захватывающий рассказ о грандиозных сексуальных подвигах Неугомонного Зайца. Но на самом интересном месте, когда девушка почувствовала, что сильнее краснеть уже невозможно, раздался насмешливый голос Глухого Грома.
— Хорошее место ты нашла, чтобы от меня прятаться.
— И не думала, — вздрогнув, еле отыскала в себе силы насмешливо пожать плечами Фрея. — Не такой уж ты и страшный.
— Тогда зачем следы путала? — аратач бросил на снег зайца. — Даже ловушки, как следует, не проверила.
— Мне вдруг очень захотелось услышать мудрые и правдивые рассказы, — тем же тоном ответила девушка, осматривая мертвого зверька, которого явно достали стрелой.
Не задумываясь, она протянула его Глухому Грому.
— Это не моя добыча.
— Возьми, — молодой человек демонстративно убрал руки за спину. — Может, хоть раз наешься досыта.
Фрея тут же протянула дичь старику, с живейшим интересом наблюдавшему за их беседой.
— Возьми, Неугомонный Заяц, добыча достойная искусного охотника Глухого Грома.
Мужчина рассмеялся, снимая надетый через плечо лук с натянутой тетивой и подтянув полу куртки, уселся рядом.
— С его зубами только болтушку из желудевой муки пить. А вот тебе есть надо больше. Одна кожа да кости остались.
Он покачал головой, окидывая девушку жалостливым взглядом.
— Не слишком у тебя получается самой себе еду добывать.
— Умирать с голоду буду, а у тебя не попрошу, — скривилась в презрительной улыбке Фрея. — Не надейся.
Глухой Гром вновь рассмеялся.
— Помереть, может, и не помрешь. Вот только от красоты твоей совсем ничего не останется. Ты на свои руки погляди, — кивнул молодой человек. — Раньше они у тебя были белые, гладкие да красивые. А сейчас?
Девушка взглянула на свои покрытые мозолями ладони, пальцы с кое-как обрезанными ногтями с траурной каймой. На сбитые костяшки. И тут же убрала их за спину.
Аратач насмешливо хмыкнул.
— Вот скажи, мудрый Неугомонный Заяц, — обратился он к притихшему старику. — Разве нужно красивой девушке изнурять себя охотой?
— Мясо должен добывать мужчина, — не задумываясь, солидно ответил тот. — Женщина — готовить еду, выделывать шкуры и шить одежду.
— Видишь, какие мудрые слова говорит человек, который прожил больше нас двоих вместе взятых, — наставительно сказал Глухой Гром. — Если не хочешь раньше времени стать старой и страшной, ищи себе сильного охотника. Вроде меня.
Фрея понимала, что просто так встать и уйти не получится. Аратач обязательно увяжется за ней. Поэтому она молча сидела, с тихой тоской ожидая, когда же тот заткнется.
А молодой человек, так и не дождавшись реакции на свою речь, продолжал:
— Твое лицо обветрило, кожа загрубела, волосы уделаны кое-как.
Он опять покачал головой.
— Если уж не хочешь заплетать их в косы, то хоть расчесывай иногда. А то у тебя там сосновые иголки и всякий мусор.
Тут уж девушка смогла сдержаться и не притронулась к голове.
"Послать бы его, — размышляла она, чувствуя, как злые, обидные слова постепенно разрушают с таким трудом воздвигнутую в сознании стену спокойствия и равнодушия. — Так ведь не уйдет! Останется, гаденыш!".
Молодой охотник ещё какое-то время издевался над её внешностью, и в конце-концов сил сдерживать слезы почти не осталось.
