— Я поняла. Только немного погоди, я сделаю прическу. Как ты думаешь, эта одежда подходит?
— Нормально. Звезду на пилотку цеплять не надо. А я пока заскочу в свой номер. У меня там зубная щетка. Привычка, — и он развел руками.
В вестибюле было умиротворяюще тихо, и в честь праздника на стойке администратора появился букет красных гвоздик и красивый постер с "Авророй". Администраторша его поздравила; не было похоже, чтобы трагические события в Европе как-то повлияли на привычный ход жизни.
— Кафе в праздник работает? — осведомился он.
— Оно всегда работает. Сегодня туда привезли парфе, можете угостить даму.
— Обязательно. Надо показать, что мы за мир и счастье всех народов.
Узкий закуток его номера сегодня казался необычайно уютным. Виктор подошел к телефону.
"Так, а куда звонить? Они же не дали номера для связи. Пойду спрошу на вахте."
Он уже повернулся к двери, как за его спиной затрещал звонок; Виктор бросился к столу и схватил трубку.
— Виктор Сергеевич? — услышал он голос Лехтонена.
— Я слушаю.
— Вы не могли бы вернуться в номер госпожи Лауфер?
— Сейчас. Только кое-что заберу.
— Хорошо. По возможности оставайтесь в ее обществе.
— Какие будут вводные в связи с... вот этим всем?
— Никаких. Ориентируйтесь по обстановке.
— А как вам позвонить, если что?
— Вы не должны нам звонить. Так надо.
— А если что-то случится?
В трубке послышались шорохи, наступила пауза. Наконец, знакомый голос произнес:
— Никто толком не знает, что случится в следующие часы.
25. Выстрел в спину.
Габи стояла у окна с расческой в руке и смотрела наружу, на площадь, где трактор "Беларусь" со щетками и бульдозером сгонял остатки снега перед демонстрацией.
— Ты готова?
Она медленно повернула лицо. Губы сложились в кривую усмешку.
— Выстрела в спину не ожидает никто, — устало произнесла она. — Ваш Высоцкий был прав. Никто не ожидает выстрела в спину...
— Что-то случилось?
— Конрад исчез.
— Кто?
— Конрад, профессор. Я не могла до него дозвониться, позвонила администратору. Мне сказали, что господин профессор ушел из гостиницы с портфелем. Его случайно видела горничная, идущая на смену; он шел к лесу, там есть тропа на железнодорожную станцию. Ушел давно, сразу после моего звонка.
— Ладно, без него разберемся. Сейчас не сорок восьмой, открытость, в стране куча иностранцев.
Габи криво усмежнулась.
— Ты ничего не знаешь обо мне, мой милый. Совсем ничего... После развода у меня были денежные затруднения. Я связалась с одним коммивояжером... в общем, меня арестовали в Швеции за контрабанду наркотиков, которые оказались в образцах игрушек. И тут со мной встретился один господин, который предложил замять дело, если я соглашусь подписать бумаги о сотрудничестве с американской разведкой. Ты не удивлен, милый?
"А вот этого не мог ожидать даже Штирлиц"
— Удивлен тем, что ты это рассказываешь.
— Мне уже все равно, — протянула Габи. — Конрад не генетик. Он психолог. Это была программа американцев по развитию интуиции для разведки. Я оказалась лучшим подопытным кроликом. Но методы надо проверять в боевой обстановке и меня привезли сюда. Сначала надо было просто играть секретаршу и переводчика. Нас здесь было трое — Конрад, Жан-Луи и я.
— Дане работает на ЦРУ?
— Его отец сотрудничал с немцами и был убит "маки". Азарт, любовь к деньгам и женщинам в конце концов привели его к нам. А теперь Дане больше нет. Он же говорил тебе, что едет посмотреть парад. Жана-Луи Дане больше нет, есть человек с другим паспортом и с другой фамилией. Дане помог нам сойтись и теперь должен исчезнуть. Я понимала, что это ловушка, что тебя специально посадили за наш стол и оставили без присмотра агентов. Но отказаться было нельзя. От меня требовалось выяснить, действительно ли ты из другого времени.
— Ты выяснила?
— Да. Ловушка была в том, что ты из будущего, но совершенно не похож на такого человека будущего, как мы его представляем. Как представляют наши ученые. Поэтому ваша тайная полиция запретила Конраду длительные контакты с тобой, но допустила мои. Чтобы я решила, что ты — фальшивый пришелец. Суть ловушки я должна была разъяснить Конраду условными фразами.
— И что ты ему сказала?
— Ничего. Не успела. Когда я звонила утром, я еще терялсь в догадках, а когда меня озарило, то Конрад исчез. Значит, почувствовал слежку. Они оба сбежали. А за мной скоро придут, милый. У меня нет адресов явок, нет оружия, нет паспортов на разные фамилии, ничего нет. Мне некуда бежать.
Ее ладонь сжалась в кулак, но тут же разжалась, руки бессильно повисли.
— Жизнь кончена. Из лагерей я выйду старухой. Можешь сдать меня властям, у тебя будет меньше неприятностей...
Она отвернулась и стала к окну. Редкий снег тихо и молчаливо кружил в воздухе.
Виктор почувствовал, что он ошарашен. Нет, не самим признанием — он был готов к этому варианту, а тем, как обыденно и безразлично Габи произнесла эти слова.
"Странная игра... Или... Или она решила покончить с собой? Я пойду, а она... А ситуация, кстати, подходящая".
— Ты говоришь, что не успела передать информацию профессору? Это было единственное задание?
— Это больше не имеет значения. Все не имеет значения...
— Ошибаешься. Если ничего не изменилось, то при явке с повинной агенты, не успевшие выполнить задания, освобождаются от ответственности.
— Что? — она резко повернулась, шагнула к Виктору и вцепилась ему в плечи. — Это не пропаганда? Это правда?
— Ну, должно быть. Сама понимаешь.
— А если?
— Есть идея лучше? Пока не пришли, звони.
Она схватила трубку.
— Номер телефона?
— Я не знаю. Не, вправду не знаю. Набери администратора, у нее телефонная книга.
Габи лихорадочно тыкала пальцами в диск, сбивалась, нервно хлопала ладонью по рычагу.
— Халло! Администратор? — голос ее срывался. — Это номер триста пять, мадам Лауфер. Вы можете соединить меня с политической полицией.. у-ге-бе... У меня важная информация для них...
Пока шли длинные гудки, Габи нервно кусала нижнюю губу, когда она начала говорить, Виктор заметил капельки крови.
— Дежурный! Дежурный! — затараторила она в трубку. С вами говорит Лауфер Габриэла-Мария-Элизабетта, гражданка Федеративной республики... республики Германия. Я хочу сделать заявляние... сделать добровольное признание. Я сотрудничала с американской разведкой и хочу сдаться. Ново-Знаменка, отель "Амальтея", комната триста пять. Со мной в номере... здесь мужчина, его имя Виктор Еремин, он знает и одобряет мое решение...
Она растерянно протянула трубку Виктору, — Просят тебя.
— Алло!
— Гражданин Еремин... Виктор Сергеевич?
— Так точно. Подтверждаю. Иностранная гражданка, вчера случайно познакомились по месту командировки. Полагаю, серьезно. Больше никого.
...Через три минуты в номере были Лехтонен и два парня в демисезонных пальто. Они вошли спокойно, как старые знакомые, Павел Ойвович жестом предложил Габи присесть на диван.
— Сейчас вы ответите на несколько наших вопросов и напишете заявление о явке с повинной. Желаете воды, сигарет?
— Спасибо... Это правда, что если человек не успел выполнить задание разведки, его не посадят в тюрьму?
— Абсолютная правда. Только к вам, к сожалению, это не относится.
— Почему??? — взвизгнула Габи.
— Вы выполнили задание.
Он подошел к тумбочке, взял будильник и карманным ножом отвернул шурупы. Внутри оказался крохотный механизм, прикрытый здоровой платой с деталями.
— Микрофон с передатчиком. Зигель записал разговор и получил всю необходимую информацию. Сейчас эту игрушку начали глушить.
— Но как?? Он же купил его в обычном вещевом магазине! Я могу показать, есть свидетели!
— Купил, а потом подменил на такой же.
— Или ваши люди, когда меня не было в отеле. Вы ведь не боялись, что этот сюрприз взорвется у вас в руках?
— Разумно. Сейчас мы пригласим одного человека, и вы все поймете.
Лехтонен подошел к двери номера и приоткрыл ее.
Через несколько секунд на пороге показался улыбающий рослый парень в кожаном пальто с прической под Дина Рида.
Жан-Луи Дане.
— Желаете воды? — снова спросил Лехтонен у Габи.
— Не надо.
Она стала вдруг очень спокойной. На губах заиграла холодная усмешка.
— Я знаю, что вы хотите спросить. Да, мой провал запланирован. Потому что он все равно бы случился, раз вы позволили так близко подобраться к объекту. Но тогда Конрад не стал бы оставлять в номере аппаратуру, чтобы она попала к вам. Это нелогично.
— Это нелогично, если считать, что Зигель ждал информации от вас, госпожа Лауфер, — ответил Павел Ойвович. — А вы ему нужны были не как аналитик, и не как Мата Хари, а просто чтобы разговорить объект. Он ждал информации от аппаратуры. Месье Дане, расскажите о том, что господин Зигель скрыл от госпожи Лауфер.
— Это в некоторой степени интимные подробности, — улыбнулся Жан-Поль. Господин профессор передал мадам Лауфер средство, чтобы подмешать в вино, и сказал, что оно разжечь сексуальное влечение господина Еремина, ну и тот в порыве страсти должен раскрыться мадам, которая будет жестоко играть его чувствами. Однако профессор совершенно разумно решил, что господин Еремин под действием немецкой химии может наболтать неизвестно чего, и на самом деле дал препарат для возбуждения женщин, чтобы мадам была горяча в постели. Короче, нужна была обычная проститутка, но их в здешнем городке не достать, да и господин Еремин показался мне противником любви за деньги.
— Конрад свинья, — ледяным голосом произнесла Габи, — я всегда это знала, но не считала, что он может предать товарищей по оружию. Это, скорее, свойство вашего рода, Жан-Поль.
— Моего отца казнили боши за месяц до моего рождения, — спокойно ответил Дане, — он был в Сопротивлении. Желание отомстить я впитал с молоком матери. Теперь я получил удовлетворение. Могу ли я быть чем-то еще полезным? — обратился он к Лехтонену.
— Спасибо, господин Дане. Вы можете быть свободны.
— Оревуар, месье, оревуар, мадам! — Жан-Поль изобразил подобие реверанса и удалился.
— Что вы теперь скажете? — обратился Лехтонен к Габи.
Виктор ждал, что Габи разрыдается или устроит истерику. Но на ее лице не дрогнул ни один мускул. Стальное лезвие ненависти блеснуло в глубине ее зрачков.
— Стиль Дюма... — сказала она. — Граф поставил на плечо леди клеймо проститутки и отправил в темницу... У меня есть только одна просьба — дайте мне возможность отомстить моим бывшим хозяевам сейчас, а не тогда, когда я вернусь из сибирских лагерей.
— У нас будет возможность поговорить об этом, — подчеркнуто вежливо произнес Лехтонен. — Сейчас прошу вас одеться и следовать за нашими сотрудниками.
Когда захлопнулась дверь, Павел Ойвович подошел к Виктору и пожал ему руку.
— Спасибо вам. Вы нам очень помогли в эти дни. Даже не представляете, как.
— Интересно, когда она настоящая? — задумчиво произнес Виктор. — Вроде матрешки. Каждый раз все новые лица... и так до бесконечности.
— Это выяснят. Сейчас перейдем в ваш номер, там уже принесли завтрак. Перекусите и поедем в другое место.
— А документы? Командировка? За гостиницу рассчитаться? Аккредитив?
— Все тип-топ. Тем более, что вас уже уволили переводом.
Он протянул Виктору красное удостоверение ГКВД СССР.
— Открывайте, открывайте.
Внутри оказалась фотка Виктора, подпись, печать и надписи, из которых следовало, что Еремин Виктор Сергеевич состоит в должности ведущего специалиста по безопасности ЭВМ в штате МГВЦ ОГСИСиАУ ГКВД.
— Так что поступаете в наше распоряжение.
— Понял. А где этот ГВЦ ОГСИС и это... АУ, как добраться? Завтра же рабочий день по календарю.
— Будете жить в Москве на служебной квартире. Утром, или когда срочно понадобитесь, за вами будет приезжать дежурная машина, водитель подымется, позвонит дверь. В подъезде внизу вахтер, он знает наших водителей.
— Восхитительно. Прямо как у белых людей.
— А у вас там в России, что, расовая дискриминация?
— Образное выражение. Вроде как из книги или фильма.
— Образное так образное, — улыбнулся Лехтонен. — Значит, первое ваше служебное задание на ближайшие сутки — ждать. После попытки аннексии небольщими силами на чешско-германской границе затишье, там сосредотачиваются части бундесвера, в Федеративной республике объявлена всеобщая мобилизация. Президент Кеннеди убеждает американцев вступить в войну на стороне Германии. А другого говорить он не может, потому что ему в спину дышит Уоллес. В общем, если через несколько часов конфликт перерастет в мировую войну, вы все равно не сможете на это повлиять.
26. Там лилии цветут.
...Приемник в машине пафосно мурлыкал — "Мы готовы всегда, мы готовы всегда на борьбу за Советскую власть..."
Белая "Волга-спорт", изящная, приплюснутая и стремительная, мчалась по шоссе в сторону столицы. Если бы Виктор встретил ее на современной улице, то счел бы пришельцем из восьмидесятых. Было в ней что-то то ли от "Биззарини", то ли от "Шевроле-корвета"... хотя нет, пожалуй, эта прелесть на колесах была больше всего похожа на "Ламборджини-Миура", только выглядела чуть спокойней, как бы домашней. Салон был элегантно отделан черной кожей, хотя и без излишеств.
— Коля, найди нам чего-нибудь полиричнее, — попросил Лехтонен, устроившийся рядом с Виктором на заднем сиденье.
Сидящий спереди Коля, смуглый улыбчивый темноволосый парень с узким разрезом глаз, щелкнул кнопкой приемника, и бравурную мелодию сменил нежный, струящийся голос Аллы Иошпе — "За окном о чем-то плачет вьюга, вьюга, вьюга...". Снег не таял, он был похож на тонкий слой побелки, набрызганной на пол неумелыми малярами и затертый грубыми подошвами спецобцуви. Желто-коричневатый рассвет вставал над припорошенным лесом.
— Если не секрет, что от меня потребуется дальше? — спросил Виктор.
— Не секрет... В обозримой перспективе контактов с сотрудниками иностранных спецслужб у вас не предвидится, так что можно не волноваться. Поселитесь на ведомственной квартире в доме специалистов одного "ящика", там сигнализация, охрана и убежище с проходом в метро для эвакуации. Сегодня отдохнете.
— Если немцы дадут.
— Дадут. Бундесвер — это гигантское подобие наших кадрированных дивизий. Для масштабной войны Германии надо мобилизовать резервистов. Ввод небольшого воинского контингента из полноценных боеспособных частей должен был подтолкнуть группы боевиков в Праге к действиям по свержению власти. Но вышло только с телерадиоцентром.
— На что они рассчитывали? Это же авантюра.
— Все было продумано. В чешских вооруженных силах были командиры, которые должны были отдать приказ не оказывать сопротивления. Пятая колонна. Но после деблокады наших гарнизонов чешские военные не решились поддержать переворот. Переворот и войну должна была освятить кровь. Кровь, которую должны были пролить мирные чешские граждане у наших военных гарнизонов. После этого чехи должны были быть против нас, миллионы людей в Европе против нас. А это сорвалось, и сейчас против нас идет чисто импровизированная ложь о неизвестных газах, волнах, психогенераторах, лазерах, скоро на инопланетян валить начнут.
