Короче, у меня образовалось свободное время. Ну то есть как свободное: формально-то отбоя не было. Просто вся группа лежит по койкам и кайфует, один я как дурак сижу. И делать мне нечего. Из развлечений — компьютер без игр и сериалов. Можно книжку почитать. Или поискать какую-нибудь информацию.
Тут-то я и вспомнил про таинственного Юрковского. И пошёл смотреть. Отталкиваясь от планетоида — его-то данные я помню. Ну и — в честь кого назван и чем знаменит человек. Благо, справка МКпИПКО к "Акту о присвоении космическому объекту номер такому-то имени Владимира Сергеевича Юрковского" прилагалась.
Справку я внимательно прочёл. И сильно удивился.
Владимир Сергеевич Юрковский оказался не просто современником Быкова и Крутикова: он с ними лично работал. Летал ещё на первом "Хиусе" на Венеру-17, потом принимал участие в таком количестве событий из учебников, что было абсолютно непонятно — чего это вдруг его именем не назвали планетную систему. Ну то есть биография у него была образцово-геройская. Завершалась она тем, что Владимир Сергеевич стал генеральным инспектором Международного управления космических исследований. В этом качестве принёс много пользы, и в конце концов погиб образцово-показательной смертью: вместе с Крутиковым они нашли в кольцах Сатурна какой-то инопланетный артефакт. И при попытке поставить на него радиобакен погибли.
Я решил порыться в мемуарах того времени. Ну не могло быть так, чтобы о столь замечательном человеке не было бы никаких воспоминаний. Довольно быстро я наткнулся на пресловутые дневники Быкова. Про его шофёрские мемуары я уже вроде как писал. Юрковский там фигурирует, хотя описывается без особой симпатии. Судя по тексту, для Быкова он был слишком интеллигентным и слишком не любил дураков. Я посмотрел начало и дальше читать не стал.
Потом система предложила мне мемуары некоего Юрия Бородина, вакуум-сварщика, попавшего на тот самый рейс "Тахмасиба". Судя по тому, что в учебнике ни о каком Бородине не упоминалось, парень ничем особым не прославился. Во всяком случае, писателем он точно не стал, потому что дневник его так и остался без следов литобработки. Но читать его было интересно, потому что юноша был неглупый и внимательный. У него Юрковский упоминался часто. И было видно прямо из текста, как он его раздражает. Человек явно имел повышенное самомнение и любил изображать эстета. То Гумилёва процитирует, то Набокова, то что-нибудь своё выдаст этакое, идейно невыдержанное. Хотя фразочка "я человек и ничто животное мне не чуждо" — он ею бравировал — мне понравилась. Но вообще — да, пижон. Хотя, когда он погиб, Юра по нему сильно затосковал. Ну, так бывает. И опять же — ничего, бросающего тень. Единственное, что я узнал — что Вольдемаром его прозвали после какого-то рейса на Амальтею.
Тогда я додумался поискать что-нибудь в тогдашних официальных документах — благо, там всё было выложено в открытый доступ, а официальщину я читать уже умел. Выяснилось, что на Юрковского было множество нареканий, жалоб и предложений от него избавиться. Два раза его чуть не выперли из Космофлота с концами и в конце концов сплавили в МУКС. Где он тоже многих достал. И, наверное, его бы выперли и оттуда, если б он вовремя не погиб.
Однако все эти жалобы и нарекания касались в основном его манер, непочтительности по отношению к начальству, самовольных решений и действий и так далее. Не человек, а ходячая нулевая статья, как сейчас говорят... Ну и понятно, что такая ерунда не стоит "вольдемара". И уж точно не тянет на причину брезговать планетоидом его имени.
Короче, так я ничего и не понял. И когда препод пришёл проверять, насколько возрос уровень познаний моих однокурсников и хорошо ли уложились у них всё в голове, я подошёл к нему и прямо спросил — кто такой был этот Юрковский на самом деле. И почему к нему такое отношение.
Препод меня минуту сверлил глазами, но я стоял весь такой из себя честный и наивный. Тогда он сжалился. Сказал, что это старая и скверная история. И никто её специально рассказывать не будет. Но если меня мучает любопытство, то он советует поискать в БВИ выступление Ивана Жилина на заседании Планетологического общества. Развернулся и ушёл. Оставив меня в печали: мало ли было заседаний Планетологического общества и мало ли сколько раз на них выступал Жилин. Но отступаться я был не намерен, снова сел за комп и набрал соответствующий запрос.
Как выяснилось, выступление Жилина у планетологов было ровным счётом одно. И касалось оно именно Юрковского.
День 130
Сегодня опять головная боль. Заел таблеткой. Попытался вспомнить, с чего началось. Получилось что-то странное. Вроде бы мне что-то снилось. Связанное, насколько я понимаю, с работой на Надежде. И вот, когда я просыпался, у меня всплыла в голове мысль. Или воспоминание. Что-то очень простое, совершенно очевидное. И вот тут-то в голове и засверлило. Как будто машинка заработала.
Ох, зачем же я выбросил ментоскоп! И компьютер, компьютер! Не было бы у меня никаких проблем, если бы я был с компьютером. Ну то есть с работающим омега-контроллером. Я бы уже давно был не здесь. Не знаю где, но не здесь. Совершенно точно.
Ладно, чего уж там. За неимением гербовой пишем на простой, как выражается Славин в таких случаях. Кстати, если свидимся, обязательно спрошу — что это за гербовая такая и чем она от простой отличается. И о чём вообще речь.
Опять меня понесло не в ту степь, как выражается... да хватит уже его цитировать! Пока башка варит: про Жилина допишу, а там как получится.
Одно хорошо, Лена — что я могу тебе про Жилина не рассказывать. У тебя это семейная история. Не знаю, имеешь ли ты доступ к архиву, но вот Валентин Петрович точно имеет. А поскольку он у тебя с руки ест, то все подробности ты можешь выяснить сама. Так что скажу просто: это случилось, когда Жилин в первый раз обиделся и всех послал. Тем более, что на заседания Планетологического общества он, будучи его почётным вице, не ходил ни разу. Так что, когда он внезапно появился, многие поверить не могли, что это он.
Судя по видеозаписи, хорошими манерами он не отличался. Сел в угол и заснул. И спал, пока дело не дошло до обсуждения вопроса о присвоении Планетологическому обществу имени Владимира Юрковского.
Вопрос считался проходным, так как всё было давно согласовано. Ожидались какие-то чисто формальные прения. Так что когда Жилин проснулся и потребовал слова, все удивились, но никто не обеспокоился.
Речь Жилина была короткой. Он сообщил, что специально пришёл на заседание, чтобы сообщить о своём несогласии с намерением присвоить Планетологическому обществу имя Юрковского. Более того, он категорически против присвоения данного имени чему бы то ни было, и готов предпринимать все необходимые усилия для того, чтобы этому воспрепятствовать. У него на это есть очень серьёзные основания, включая формальные. Раскрывать их собравшимся он не может и не хочет. Он полагает, что достаточно его слова, подкреплённого именем и репутацией, чтобы снять данный вопрос с повестки дня и никогда больше к нему не возвращаться.
В принципе это могло сработать. Репутация у Жилина была очень серьёзной. Его можно было ненавидеть, но ему нельзя было не верить. Во всяком случае, когда дело касалось фактов. И если он говорит о формальных основаниях, значит, так оно и есть. Так что, наверное, все с перекошенными рожами проголосовали бы так, как сказал Жилин, а уж потом попытались бы из него что-нибудь вытянуть. Или не стали бы пытаться. Потому что в этом смысле у Жилина репутация была тоже железобетонная: тайны хранить он умел.
Однако тут слова попросила некая Зинаида Шатрова. Которая повернула вопрос довольно неприятным для Жилина образом.
А именно. Для начала она заявила, что верит Жилину и готова к его словам прислушаться. Однако предложение о присвоении обществу имени Владимира Юрковского было одобрено практически всеми. Голосовать против собственного решения без всяких на то оснований означает признаться в собственной же некомпетентности. Более того, это было бы оскорблением памяти человека, которого многие здесь присутствующие знали лично. Она, Шатрова, не хочет находиться среди людей некомпетентных и неблагодарных. Поэтому она выходит из Планетологического общества. И призывает всех тех, у кого осталось какое-то представление о чести, поступить так же.
Ход был сильным. С одной стороны, членство в Планетологическом обществе не давало ничего, кроме строчки в профреестре да возможности лишний раз пообщаться с коллегами. С другой — до всех дошло, что они чуть было не подчинились человеку, который просто задавил их авторитетом. Тут же встал предкомиссии и заявил, что он лично намерен голосовать за имя Юрковского, а если кому-то это не нравится — пусть предъявит аргументы.
Жилин сделал зверскую рожу и заявил, что он пытается спасти репутацию Общества и самого Володи Юрковского, что сохранение тайны для этого абсолютно необходимо, а уважаемые планетологи ведут себя как дети, играющие в свои детские игры над ямой с дерьмом, от которой он, Жилин, пытается их оттащить. Чем окончательно восстановил против себя уважаемых планетологов.
Тут, однако, взял слово один из членов инициативной группы, выдвинувшей предложение, некий Зайцев. Это был старый космический волк, хорошо знавший и Юрковского, и Жилина, и много кого ещё. Жилину он, судя по всему, доверял. Однако и обстановку оценил правильно. И поэтому заявил, что готов снять свою подпись под предложением, если товарищ Жилин приведёт достаточно основательные причины для подобного поступка. Ему лично. А для сохранения тайны он готов после принятия решения согласиться на стирание памяти.
Это вызвало бурю чувств у собравшихся. Тогдашние ментальные технологии были крайне несовершенными, и, по сути, калечащими. С другой стороны, и нынешних ограничений на их использование тоже не было. Так что выступление Зайцева произвело сильное впечатление. Кажется, даже на самого Жилина. Который, подумав и поиграв желваками, заявил, что предложение принимает, стирания памяти не требует. Достаточно честного слова — никогда и ни при каких обстоятельствах не передавать, не подтверждать и не опровергать ту информацию, которую он готов сообщить. Причём сообщить её он готов не только Зайцеву лично, но и всем членам инициативной группы. Во избежание обвинений в сговоре и прочих кривотолков.
На том и сошлись. Жилин с инициативщиками уединился где-то на час. После чего руководитель группы публично объявил, что в свете открывшихся обстоятельств все единодушно пришли к выводу о несвоевременности присвоения Обществу имени Юрковского. В связи с чем они отзывают свои подписи, и в ближайшее время подготовят новое предложение. Забегая вперёд — в конце концов Общество получило имя Юджина Шумейкера. Вот тут уж извини, Лена — не знаю, кто такой. На это даже моего любопытства не хватило.
Почему запись выступления Жилина — которая, по идее, должна была осесть на самом дне архива Общества — попала в открытый доступ, я так и не понял. Видимо, какие-то слухи начали всё-таки ходить. Тем более, после Гудбая, когда вместе со спасёнными бывшими гражданами СШАА наружу выплыло очень многое. Хотя кое-что и затонуло. Подозреваю, не без посторонней помощи. Ну, это понятно. Странно было бы, если бы не.
Первые же слова Жилина вызвали у присутствующих если не шок, то серьёзное недоумение. Потому как начал Жилин свой рассказ с того, как он — по неким причинам, которые присутствующим знать не обязательно — оказался на Фольклендах. Ну то есть внутри самой что ни на есть витрины капиталистического мира.
Сейчас, когда "отчёты Жилина" рассекречены, мы знаем, чем он там занимался. А занимался он тем, что искал производителей электронного наркотика. И нашёл вакуумный тубусоид FH-92-U, вставленный в радиоприёмник вместо гетеродина. О чём честно доложился — хотя к тому времени это уже стало неактуально. Но это уже другая история, к тому же я об этом уже где-то писал. Да и не в том соль. Соль в том, что он там увидел ещё.
Ох! Опять сперва надо объяснять. Ну я коротенько. Заодно память проверю. А то у меня такое чувство, что она у меня сбоить начинает.
Фольклендские острова были самоуправляемыми территориями, ассоциированными с САСШ. То есть формально они были британскими. Была такая страна до Полудня — Британия. И хотя её не стало, Фолькленды предпочли остаться в её условном владении. Это давало определённые формальные преимущества. Хотя они ничего не стоили бы, если бы не фактор климатический.
Так уж вышло, что по Фольклендам не проехалось ни одно радиоактивное облачко, а течения не принесли изотопов. Климатические изменения тоже пошли островам в плюс. Среднегодовая температура в 15 градусов Цельсия без заметных сезонных колебаний очень порадовала местное население.
Но решали всё двадцать восемь миллиардов тонн нефти. Чистой, без следов радиоактивности, нефти на шельфе. Скважины были накрыты пластикетовыми куполами, отлитыми в Рио-Гальегосе, и подключены к установкам непрерывного синтеза. Которые делали из нефти нить и плёнку на гиперпринтеры, сделанные на Аляске. Остров производил всё, что делается из нефти. Начиная с мембранных фильтров для воды и кончая одеждой, обувью и неэлектронными книгами. Половину продукции покупал Советский Союз. Например, салфетки и полотенца. На Фольклендах их делали лучше и дешевле, чем в ССКР.
Но производство скрывалось под водой. А на территории Восточного острова располагался город. Местное население составляло около пятидесяти тысяч человек, остальные были туристами, временными рабочими и так далее. Что превращало пятьдесят в сто восемьдесят — для послеполуденных времён это было очень много. Жили там или хорошо, или очень хорошо. Лучше жили только на Западном острове, где в буколической обстановке среди лугов и овечек стояли особняки богатейших людей Америки. Попасть на Западный остров посторонним было практически невозможно. На Восточный пускали всех граждан СШАА без ограничений. Советских принимали неохотно, требовали денежный залог и какие-то документы, но, в общем-то, не гнали. Зато с советской стороны посещение Фольклендов без уважительных причин не приветствовалось. По сути, советских там и не было. Ну кроме сотрудников консульства.
Так что Жилин оказался первым, кто обратил внимание на памятник, стоящий на площади возле отеля "Олимпик". Который показался ему знакомым. А при ближайшем рассмотрении оказался монументом никому иному, как Владимиру Сергеевичу Юрковскому. С датой — "5 декабря, 1 год Весов". Что по местному циклическому календарю соответствовало году, когда Юрковский возвращался то ли с Сатурна, то ли с Урана, и на Земле появиться не мог никак. А по другой версии — у них "годы Весов" наступал каждые тридцать лет, что ли — он тоже никак не мог появиться на Земле. Ибо давно погиб.
Жилин начал наводить справки. Для начала выяснил, почему поставлен памятник. По утверждениям местных жителей, Юрковский был первым человеком, сорвавшим банк в электронную рулетку в местном казино. Причём относительно недавно, так как памятник свежий.
