— Значит, то, о чем говорит Аура, произошло... сколько — пятьдесят, шестьдесят лет назад? — спросил Васко.
— Легко, — ответила Круз.
Васко погладил подбородок. Он был чисто выбрит и гладок, как наждачная бумага. — Тогда это не может много значить для нас, не так ли?
— Что-то случилось с Куэйхи, — сказал Скорпио. — Версии разнятся. Кажется, он выполнял разведывательную работу для ультра, пачкая руки, исследуя планеты, которые им не нравились. Он был свидетелем чего-то, что имело отношение к Халдоре. — Скорпио оглядел их всех, одного за другим, не позволяя никому — особенно Васко — прервать его или возразить. — Он увидел, как это исчезло. Он увидел, как планета просто перестала существовать на долю секунды. И из-за этого он основал что-то вроде религии на Хеле, луне Халдоры.
— И это все? — спросила Антуанетта. — Это и есть то послание, ради которого Аура проделала весь этот путь? Адрес религиозного сумасшедшего?
— Это еще не все, — сказал Скорпио.
— Искренне надеюсь, что это так, — ответила она.
— Он не раз видел, как это происходило. То же самое, по-видимому, видели и другие.
— Почему я не удивлена? — сказала она.
— Подождите, — сказал Васко, поднимая руку. — Я хочу услышать остальное. Продолжайте, Скорп.
Свин посмотрел на него с полным отсутствием выражения на лице. — Как будто мне нужно твое разрешение?
— Я не хотел, чтобы это прозвучало так. Я просто... — Васко огляделся, возможно, прикидывая, к кому бы ему обратиться за поддержкой. — Я просто думаю, что нам не следует слишком поспешно отвергать все, что мы узнаем от Ауры, каким бы бессмысленным это ни казалось.
— Никто ничего не отрицает, — сказал Скорпио.
— Пожалуйста, расскажи нам, что ты узнал, — перебила его Антуанетта, чувствуя, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля.
— В течение десятилетий ничего особенного не происходило, — продолжил Скорпио. — Чудо, совершенное Куэйхи, привлекло на Хелу кое-какой народ. Некоторые из них присоединились к религии, некоторые разочаровались и стали копателями. На Хеле есть инопланетные артефакты — почти бесполезный хлам, но их вывозится достаточно, чтобы прокормить несколько поселений. Ультра скупают у них хлам и продают коллекционерам антиквариата. Кто-то, вероятно, зарабатывает на этом немного денег, но вы можете догадаться, что это не бедные идиоты, которые выкапывают все это из земли.
— Артефакты пришельцев есть на множестве планет, — сказала Антуанетта. — Предполагаю, что все они пошли тем же путем, что и амарантяне и около дюжины других цивилизаций, верно?
— В базах данных было мало информации о культуре коренных народов, — сказал Скорпио. — Люди, управляющие Хелой, не очень-то поощряют свободомыслие и научное любопытство. Но, читая между строк, похоже, что они встретили волков.
— И теперь они вымерли? — спросила она.
— Похоже на то.
— Помоги мне разобраться, Скорп, — сказала Антуанетта. — Как ты думаешь, что все это может значить для Ауры?
— Понятия не имею, — сказал он.
— Возможно, она хочет, чтобы мы отправились туда, — предположил Васко.
Все посмотрели на него. Тон его голоса был рассудительным, как будто он просто озвучивал то, что остальные воспринимали как должное. Возможно, это даже было правдой, но слышать, как кто-то произносит это вслух, было похоже на тихое богохульство в самой священной из аудиторий.
— Туда? — Скорпио нахмурился, и кожа между его мордой и лбом собралась в складки. — Ты имеешь в виду, действительно пойти туда?
— Если мы придем к выводу, что она предполагает, будто это поможет нам, тогда да, — сказал Васко.
— Мы не можем просто пойти в это место, основываясь на бредовых словах больной женщины, — сказал Халлатт, один из пожилых людей колонии в Ресургеме, который никогда не доверял Хоури.
— Она не больна, — сказал доктор Валенсин. — Устала и перенесла травму. Вот и все.
— Я слышал, она хотела, чтобы ребенка вернули в ее лоно, — сказал Халлатт с презрительной усмешкой на лице, как будто это была самая унизительная вещь, которую кто-либо когда-либо мог себе представить.
— Она так и хотела, — сказал Скорпио, — но я наложил на это вето. Но это не было неразумной просьбой. Она мать ребенка, и ребенок был похищен до того, как она смогла его родить. Учитывая обстоятельства, я подумал, что это вполне понятное желание.
— Но ты все равно отказал ей, — сказал Халлатт.
— Я не мог рисковать потерей Ауры, особенно после той цены, которую мы за нее заплатили.
— Значит, тебя обманули, — сказал Халлатт. — Цена была слишком высока. Мы потеряли Клавейна, и все, что получили взамен, — это ребенка с поврежденным мозгом.
— Ты хочешь сказать, что Клавейн погиб напрасно? — спросил его Скорпио опасно мягким голосом.
Мгновение застыло, затягиваясь, как сбой в записи. Антуанетта с ужасающей ясностью осознала, что она была не единственной, кто не знал, что произошло на айсберге. Халлатт, должно быть, тоже ничего не знал о реальных событиях, но его невежество было бесконечно более безрассудным, оно попирало и преступало свои собственные границы.
— Я не знаю, как он умер. Мне все равно, и мне не нужно знать. Но если дело было только в Ауре, то нет, оно того не стоило. Он умер напрасно. — Халлатт сцепил пальцы и поджал губы, глядя в сторону Скорпио. — Возможно, тебе не захочется это слышать, но так оно и есть.
Скорпио взглянул на Блада. Что-то промелькнуло между ними: череда мимолетных движений, слишком тонких, слишком знакомых каждому участнику, чтобы их мог разгадать посторонний. Этот обмен репликами длился всего мгновение. Антуанетта задумалась, заметил ли это кто-нибудь еще, или ей это просто показалось.
Но мгновение спустя Халлатт уже смотрел на что-то, застрявшее у него в груди.
Медленно, словно поднимаясь, чтобы поправить картину, висевшую под кривым углом, Блад встал на ноги. Он направился к Халлатту, покачиваясь из стороны в сторону в медленном, непринужденном ритме метронома.
Халлатт издавал сдавленные звуки. Его пальцы бессильно сжимали рукоять ножа Блада.
— Уведите его отсюда, — приказал Скорпио.
Блад вытащил свой нож из руки Халлатта, вытер его о бедро и снова вложил в ножны. Из раны вытекло на удивление мало крови.
Валенсин попытался встать.
— Оставайтесь на месте, — сказал Скорпио.
Блад уже вызвал пару помощников из службы безопасности. Они прибыли в течение минуты, отреагировав на ситуацию лишь мгновенным удивлением. Антуанетта поставила им за это высшие оценки. Если бы она вошла в комнату и обнаружила, что кто-то истекает кровью от очевидного ножевого ранения, ей было бы трудно оставаться в сознании, не говоря уже о том, чтобы сохранять спокойствие.
— Я иду с ним, — сказал Валенсин, снова вставая, когда помощники службы увели Халлатта.
— Я сказал, оставайтесь на месте, — повторил Скорпио.
Доктор стукнул кулаком по столу. — Ты только что убил человека, маленький жестокий простак! Или, по крайней мере, убьешь, если ему немедленно не окажут медицинскую помощь. Ты действительно хочешь, чтобы это было на твоей совести, Скорпио?
— Оставайся на месте.
Валенсин шагнул к двери. — Тогда давай. Останови меня, если это действительно так много для тебя значит. У тебя есть возможность.
Лицо Скорпио исказилось от ярости и ненависти, которых Антуанетта никогда раньше не видела. Ее поразило, что свины обладают необходимой мимической ловкостью, чтобы придать лицу такое экстремальное выражение.
— Я остановлю тебя, поверь мне. — Скорпио сунул руку в карман или в ножны — что бы это ни было, оно было спрятано под столом — и достал свой нож. Такого Антуанетта раньше не видела. Лезвие, по какой-то команде свина, стало размытым.
— Скорпио, — сказала она, вставая, — позволь ему это сделать. Он врач.
— Халлатт умирает.
— Смертей и так было достаточно, — сказала Антуанетта. — От еще одного удара лучше не станет.
Нож дрожал в руке Скорпио, как будто он был не совсем приручен. Антуанетта ожидала, что он в любой момент может выпасть у него из рук.
Что-то звякнуло. Неожиданный звук, казалось, застал свина врасплох. Его ярость немного улеглась. Он огляделся в поисках источника звука. Тот исходил из его браслета связи.
Скорпио убрал нож. Лезвие снова отвердело, и он убрал его в ножны или карман, откуда оно появилось.
Он посмотрел на Валенсина и произнес одно слово. — Иди.
Доктор коротко кивнул — его лицо все еще оставалось сердитым — и поспешил за людьми, которые унесли раненого.
Скорпио поднес браслет к уху и прислушался к какому-то тихому, пронзительному, отдаленному голосу. Через минуту он нахмурился и попросил голос повторить то, что тот сказал. По мере того, как сообщение повторялось, его хмурый взгляд уменьшался, но не исчезал полностью.
— Что это? — спросила Антуанетта.
— Корабль, — сказал он. — Что-то происходит.
В течение десяти минут был перехвачен шаттл, который реквизировали от продолжающейся эвакуации. Он приземлился в квартале от Высокой раковины, спускаясь между зданиями, а служба безопасности расчищала территорию и обеспечивала безопасный доступ небольшой группе старейшин колонии. Васко поднялся на борт последним, после Скорпио и Антуанетты Бакс, а Блад и остальные остались на земле, когда аппарат снова поднялся в воздух. Шаттл отбрасывал яркий белый свет на стены зданий, граждане внизу прикрывали глаза, но не желали отводить взгляд. Теперь в Первом лагере не было никого, кто не хотел бы срочно оказаться где-нибудь в другом месте. Внутри было место всего для них троих, только что поднявшихся на борт, потому что отсек шаттла был уже почти до отказа заполнен эвакуируемыми.
Васко почувствовал, как машина набирает скорость. Он ухватился за поручень на потолке, надеясь, что полет будет недолгим. Эвакуируемые смотрели на него с ошеломленными лицами, словно ожидая объяснений, которые он был не в состоянии дать.
— Куда они, по-видимому, направляются? — обратился он к старшему бригадиру.
— Дальняя сторона, — тихо сказал он, имея в виду защищенную площадку, — но теперь их доставят на корабль. Мы не можем позволить себе терять драгоценное время.
Холодная эффективность этого решения ошеломила Васко. Но в то же время он поймал себя на том, что восхищается этим.
— А что, если им это не понравится? — спросил он, понизив голос.
— Они всегда могут подать жалобу.
Путешествие не заняло много времени. На этот раз у них был пилот; некоторые эвакуационные рейсы выполнялись автономными судами, но этот был сочтен слишком необычным. Они летели низко, направляясь к морю, а затем выполнили широкий разворот вокруг основания корабля. Васко посчастливилось оказаться у стены. Он проделал в ней окошко, вглядываясь в серебристый туман. Эвакуированные столпились вокруг него, чтобы лучше видеть.
— Закрой окно, — сказал Скорпио.
— Что?
— Ты меня слышал.
— На твоем месте я бы так и сделала, — сказала Антуанетта.
Васко закрыл окно. Если когда-нибудь и был день, когда нельзя было спорить со свином, подумал он, то это был именно тот день. Во всяком случае, он ничего не заметил, только намек на приближение корабля.
Они поднялись, по-видимому, продолжая описывать спиральную траекторию полета вокруг шпиля, и затем он почувствовал, что шаттл замедлил ход и коснулся твердой поверхности. Примерно через минуту вспышка света возвестила об открытии аварийного люка, и эвакуируемых начали выводить наружу. Васко не удалось как следует разглядеть, что находилось за дверью, в приемной. Он лишь мельком увидел охранников, которые стояли наготове, направляя вновь прибывших с эффективностью, выходящей далеко за рамки вежливой настойчивости. Он ожидал, что люди проявят некоторый гнев, когда поймут, что их доставили на корабль, а не в безопасное убежище на поверхности, но все, что он увидел, было покорным принятием. Возможно, они еще не поняли, что это был корабль, а не какая-то технологическая площадка на другом конце острова. Если так, то он не хотел быть рядом, когда они узнали об изменении плана.
Вскоре в шаттле не осталось эвакуированных. Васко почти ожидал, что его тоже выпроводят, но вместо этого они втроем остались на борту с пилотом. Люк погрузки снова закрылся, и шаттл вылетел из ангара.
— Теперь можешь открыть иллюминатор, — сказал Скорпио.
Васко проделал в корпусе большое окно, достаточно большое, чтобы они втроем могли выглянуть наружу, но в данный момент смотреть было не на что. Он почувствовал, как шаттл накренился и повернул, выходя из приемного отсека, но не мог сказать, остановились ли они рядом с "Ностальгией по бесконечности" или возвращались в Первый лагерь.
— Вы сказали, что с кораблем что-то происходит, — сказал Васко. — Это из-за уровня нейтрино?
Скорпио повернулся к Антуанетте Бакс. — Как он выглядит?
— Выше, чем в прошлый раз, когда я сообщала об этом, — сказала она, — но, согласно нашим станциям наблюдения, он поднимается не с такой скоростью, как раньше. Все еще растет, но не так быстро. Возможно, моя небольшая беседа с Джоном все-таки принесла какую-то пользу.
— Тогда в чем проблема? — спросил Васко.
Скорпио указал на что-то за окном. — Это, — сказал он.
Васко проследил за взглядом свина. Он увидел шпиль корабля, выступающий из серебристой морской дымки. Они быстро спустились и теперь смотрели на то место, где корабль показался из воды. Именно здесь, всего лишь прошлой ночью, Васко видел кольцо лодок и альпинистов, пытавшихся подняться к входным отверстиям корабля. Но с тех пор все изменилось. Не было ни альпинистов, ни лодок. Вместо кольца чистой воды у основания шпиля, корабль был окружен толстым, непроницаемым слоем твердой биомассы жонглеров. Она была нечеткого зеленого цвета, с замысловатой текстурой. Слой простирался примерно на километр во всех направлениях, соединяясь с другими скоплениями биомассы с помощью плавучих мостиков из того же зеленого материала. Но это было еще не все. Слой, окружавший корабль, доходил до корпуса, образуя оболочку из биомассы. Толщина его, должно быть, достигала десятков метров в некоторых местах, и еще десятков — там, где он расширялся кверху у основания. К этому моменту, по оценке Васко, он достиг двухсот или трехсот метров в высоту по борту корабля. Верхняя граница представляла собой не аккуратный правильный круг, а нечто неровное, словно пробующее почву, протягивающее свои щупальца и ветви все выше и выше. Слабые зеленые прожилки были уже видны по крайней мере в сотне метров над основной массой. Вся оболочка двигалась прямо у него на глазах, неумолимо поднимаясь вверх. Основная масса, должно быть, двигалась со скоростью около метра в секунду. Если предположить, что она могла поддерживать такую скорость, она бы накрыла весь корабль в течение часа.
— Когда это начало происходить? — спросил Васко.
— Тридцать-сорок минут назад, — ответил Скорпио. — Нас подняли по тревоге, как только вокруг основания началось скопление.
— Почему сейчас? Я имею в виду, что после стольких лет стоянки этого корабля, почему они начали атаковать его именно сейчас? — спросил Васко.
