Что это за "моральное право" и как вообще право может быть моральным, граждане, естественно, не задумывались. Но то, что есть некий универсальный закон, санкционирующий определенные действия, и то, что санкция на определенные действия дается определенным людям в соответствии с их добродетелями, сидит в нашей культуре настолько глубоко, что можно говорить даже об архетипичности.
Вообще-то оба мнения не бесспорны. А второе вдобавок и часто играет с нами злую шутку: вместо того, чтобы задуматься о своем поведении, мы хватаем обличителя за грудки: "А ты кто такой?!". Кто ты такой, чтобы мне, самому МНЕ указывать?! И, отыскав на одежде обвиняющего нас лица мелкое пятнышко, мы лишаем это самое лицо права указывать нам, вдумайтесь — НАМ, самим НАМ, да, как он посмел, пачкун этакий, что наш собственный костюм источает ароматы недопереваренного вчерашнего застолья. Ничего, стирать не будем, он тоже не в белоснежном фраке. Отцы так жили, и мы проживем.
Но я сейчас не об этом. А о том, что представление про моральное право есть. И именно оно определяет отношение массы к претензиям очередных спасителей отечества в очередной раз отечество спасти.
А это значит, что нам, дорогие друзья, чтобы из болота тащить бегемота, нужно моральное право. И вот тут начинается неприятная история.
С одной стороны, кроме нас, спасать бегемота больше некому. Мы, вроде, поумнее и посовестливее. Конечно, "поумнее" не значит "очень умные", а "посовестливее" — "очень совестливые". Но, с другой стороны, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, понимаешь, что у остальных дела с этим обстоят еще хуже — и с умом, и с нравственным чувством. Это не похвальба, хвастать нам нечем; просто горестная замета: больше некому.
Но здесь открывается "другая сторона". В том-то и дело, что "хвастать нечем" и что с "моральным правом" у нас скверно. Слишком много мы напортачили в 90-е годы. Да и в 21-м веке тоже. Слишком легкомысленны были. Слишком нещепетильны. Слишком равнодушны.
Там, где надо было кричать криком (как с первой чеченской войной), шептали. Там, где нужно было говорить правду (как с монархической нашей конституцией), боялись призрака коммунизма и молчали. Там, где нужно было понять, что это уже только призрак и что так уж бояться Геннадия Андреевича нет причины, не хватало нам ума на это понимание. Там, где нужно было думать не только о себе, но и о стране, не хватало любви. И там, где нужно было просто думать и думать, думать ленились, а вместо этого рвались вперед и вперед: чего тут думать, тут трясти надо. Нынешний же режим у нас не марсиане установили. А мы. И укрепиться ему помогли мы. Ну, и так далее — сами знаете.
Так что костюмчик наш, дорогие друзья, тоже того... Не того... Стирать надо. Потому как без этого любой шариков, гордящийся своим шариковчеством, в ответ на все наши призывы будет тыкать нам в грудь заскорузлым пальцем и икать: "А ты кто такой? Какое у тебя полное моральное право учить меня? И-Ык!"
Такая вот история. И ничего не делать нет морального права, и делать тоже морального права нет.
Но эта коллизия ложная. Ничего не делать прав у нас гораздо меньше. Так что делать или не делать — так вопрос не стоит.
Делать. Вопрос стоит иначе: что делать и как делать.
И вот тут-то как раз и проясняется, что для того, чтобы делать хоть что-то, и даже неважно, что именно, нам нужно костюмчик простирать. Без этого никакое деланье у нас не получится. Тут уж ничего не попишешь: хочешь в офис идти — не надо было вчера в луже валяться.
Как стирать? Это как раз вопрос очень простой. Это как раз и есть то самое покаяние-осознание, к которому мы и страну призываем. (И правильно, между прочим, призываем — все, что я написал, дорогие друзья, о нас с вами, и к стране в целом относится точно так же.)
Техника у этого дела нехитрая.
Первый шаг — нужно принять на себя ответственность хотя бы за последние 25 лет нашей истории.
Второй шаг — нужно сказать громко, что именно я (или именно мы — здесь разницы никакой, смысл тот же) сделали неправильно, плохо сделали.
Шаг третий — нужно понять, почему мы вели себя так, а не иначе: какие внешние условия и какие условия внуренние, психологические, личностные наши черты побуждали нас вести себя так, а не иначе.
И наконец в-четвертых, нужно выработать план мероприятий, как сделать так, чтобы все те же самые наши личностно-психологические черты не побудили бы нас еще раз наступить на те грабли, с которыми мы познакомили свой (и, увы, не только свой) лоб за последнюю четверть века.
Такая вот вкратце программа.
Я знаю, о чем вы подумали. Кто же после такой чистки за нами пойдет? После такого саморазоблачения и самоуничижения. После такого аутодафе. Это же просто-таки политическое самоубийство какое-то, понимаешь...
Я вам на это вот что скажу. Прежде всего, убивать нам уже давно особенно нечего — за нами и так никто не идет. Так что иной, не-фениксовой перспективы у нас просто нет. А во-вторых, только пройдя через такой котел, мы сможем претендовать на то, чтобы стать не временщиками, не калифами на час, а настоящими лидерами общества.
Александр Зеличенко
Минск, 26.08, В.В.Путин. Источник — http://by24.org/2014/08/26/putin_is_strongly_scared_about_bread_and_salt/
16-09-2014 (20:51)
Крест поставлен не на России
Невероятная история о сигналах для торговли бинарными опционами (24hoptions)
Наталья Пелевина: Менять мировой порядок Путину никто не даст
update: 16-09-2014 (20:50)
Как сказали мне западные десижн мейкеры, принимающие решения, обратного пути у Путина нет. То есть, чтобы он не сделал, стал бы вдруг миролюбивым, как Ганди, вернул бы Крым Украине или превратился бы в плюшевого чебурашку, на нем поставлен крест.
Был у одного моего друга знакомый, который учился в высшей школе КГБ тогда же, когда и Путин. И этот знакомый рассказывал, что их там учили, что "хороший американец — это мертвый американец". Думаю, что иногда 'off the record', не под запись, Путин ровно так и высказывается.
А 'for the record' навязывает более мягкую форму этой же идеологии всей России (а для него это именно и есть его единственная идеология).
После краха Союза, думаю, в Путине развился еще и определенный комплекс: его гложет мысль, что ему не досталось руководить сверхдержавой.
Почему Путин закапывает Россию заживо? Потому что по-другому он не умеет. Бывший глава ФСБ не умеет отстроить экономику и наладить производство и не заинтересован в этом. Его не этому учили, и ставили не такие задачи. А то, чему учили, он реализует: жесткая вертикаль, контроль, диктатура. К чему такое приводит в масштабах страны, а не отдельно взятой спецслужбы? Это приводит к ее краху.
Mеня сильно удивляет, что кто-то до сих пор не понимаeт — Путин работает не для них и не для страны. Мы, россияне, в его планы входим только по досадному для него стечению обстоятельств: мы тут живем. Его искренние интересы — он сам и его окружение. Все.
В закапывании России заживо ему уже многое удалось. Он убивает экономику страны и при этом строит для себя дворцы. Отстраивает 'свой путь' для России — изоляцию. Внешний и внутренний враг (оппозиция) ненавистны в стране, как никогда. На наших глазах происходит уничтожение шансов России на жизнь европейскую, качественную и свободную. При этом скатывание России в авторитаризм и диктатуру СНОВА и второй раз за сто лет намного страшнее, чем ее падение туда в первый раз. Потому что первый раз — ошибка, второй... ну, вы поняли.
Власть делает из России мировое зло и этим не стоит гордиться. Тем, кому не стыдно сейчас, будет стыдно потом.
Менять мировой порядок Путину никто не даст. Я не думаю, что он сам верит в этот бред про смену мирового порядка. По крайней мере, надеюсь, что не верит, потому что это и есть разница между психическим здоровьем и нездоровьем. На этот заведомый провал, он, возможно, и не пойдет, а вот закапывать страну дальше в коррупцию и беззаконие будет до конца. Он и его круг не изменят Россию в лучшую сторону уже никогда. Потому что менять все сгнившее и непригoдное им надо начинать с себя, а делать этого они не будут.
Но. Все это можно и нужно перебороть, как болезнь. Запад поставил крест на Путине, a не на России. И нам самим ставить на себе крест — рано.
Наталья Пелевина
Livejournal
О дивный новый "русский мир"
Андрей Пионтковский: Путин упустил три важных обстоятельства
update: 16-09-2014 (22:39)
"I cannot forecast to you the action of Russia. It is a riddle wrapped in a mystery inside an enigma:" ("Я не могу предсказать действий России. Это головоломка, завернутая в тайну, внутри загадки:")— один из наиболее известных афоризмов лауреата Нобелевской премии по литературе Уинстона Черчилля. Это слова из его радиовыступления в октябре 1939 года, навеянные, видимо, событиями той эпохи — сталинским пактом с Гитлером и разделом Польши. Фраза имеет продолжение, которое цитируется гораздо реже. Не в силах разгадать русскую головоломку автор в недоумении вопрошает: "but perhaps there is a key. That key is Russian national interest." ("но возможно, там есть ключ — русский национальный интерес.")
Великий англичанин ошибался в своем предположении. Никакого "русского национального интереса" в сталинском плане второй мировой войны не было. План этот привел к гибели десятков миллионов русских, трагедии, от последствий которой Россия так и не оправилась.
Ключ к пониманию российской внешней политики действительно существует. Она почти всегда в истории России определялась не национальными интересами, а личными интересами диктатора , стоявшего во главе страны. В 1939-ом году внешняя политика СССР была делом исключительно одного человека — И.В. Сталина. В 2014-ом году делом другого человека — В.В. Путина. Ключ к пониманию внешней политики России сегодня, как и в 1939-ом — ментальность этого человека, система его жизненных приоритетов, цели, которые он перед собой ставит.
Фундаментальным приоритетом деятельности В.В. Путина на современном этапе является пожизненное удержание им личной власти. Слишком наглядны были уроки её утраты коллегой Х. Мубараком и особенно коллегой М.Каддафи. Этой "благородной" цели всецело подчинена и проводимая им внешняя политика России.
Очередной цикл своей перманентной гибридной войны с Украиной Путина начал не 20 февраля, как это выбито на памятных медалях героев покорения Крыма, а еще в середине прошлого года, давлением, шантажом, подкупом заставляя Украину отказаться от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС.
Он понимал, что имплементация этого соглашения привела бы, прежде всего, к изменению правил игры в самой Украине. Украинское Да — Европе на 90% означает Нет — постсоветской модели криминального капитализма.
Успех Украины, выбравшей европейскую модель развития — кощеева смерть путинизма, этой убогой философии низших чинов КГБ, ошалевших от крышевания мебельных магазинов и распиливания нефтяных компаний.
Слишком заразительным он стал бы для русского общества и сделал бы падение воровской Дзюдохерии неотвратимым в ближайшей исторической перспективе.
Поэтому Украина, по мысли Путина, должна либо навсегда остаться в системе постсоветских паханатов либо подвергнуться расчленению. Аннексия Крыма стала первым шагом в исполнении этого приговора.
Крымская речь восемнадцатого марта задумывалась им как пропагандистская презентация urbi et orbi присоединения Крыма в максимально выгодном для Кремля свете. Неожиданно, как мне кажется, и для самого оратора эта речь стала чем-то значительно большим — она решила для него личностную проблему не менее, а даже более важную, чем удушение украинской революции.
Любой даже самый жестокий авторитарный режим не может опираться исключительно на насилие. Ему обязательно нужен некий системообразующий миф, обольщающий на какое-то время значительную часть населения. На наших глазах рождался новый духоподъемный лучезарный миф о Владимире Таврическом, собирателе земель русских.
До 18 марта контроль над Киевом был целью, аннексия Крыма — одним из инструментов ее достижения. После 18 марта собирание русских земель, "крыминализация" всего пространства бывшего Советского Союза или даже бывшей Российской империи становится по замыслу кремлевских мифотворцев мистической сверхцелью и высшим смыслом существования вставшего, наконец, с колен и обретшего достойную национальную идею русского этноса. А заодно и легитимизацией пожизненного правления Путина в одеждах Мессии Русского Мира.
Судя по телевизионной истерии и опросам общественного мнения, наше обладающее уникальным генетическим кодом спустившееся с Карпатских гор и распростанившееся на пол-света до форта Росс в Калифорнии арийское племя схавало этот духоподъемный дискурс с не меньшим восторгом, чем в свое время мобилизующий лозунг "мочить в сортире".
Это романтическая перезагрузка системообразующего мифа хороша для правителя еще и тем, что автоматически подразумевает наличие внешних врагов и национал-предателей, а значит, легко и навсегда объяснит и наступающую обвальную деградацию экономики, и необходимость суровой зачистки несогласных. Собственно, никакой другой повестки дня, скрепляющей кремлевскую власть, он сформулировать уже не в состоянии.
В пропагандистской эксплуатации этого мифа таится, однако, серьезная опасность — он требует динамики, картины непрерывно расширяющейся вселенной Русского мира. Статика, любой намек на отступление перед внешним врагом смертельны, порождают даже среди самых горячих сторонников страшное подозрение: "Царь не настоящий!"
Путин становится заложником покорившего сердца впечатлительных россиян нового героического мифа.
Теперь до самого своего последнего дня во власти он обречен быть Владимиром Настоящим, льстить и потакать своему спустившемуся с гор арийскому племени.
Трудности стали нарастать неожиданно быстро. В своем ослеплении крымским триумфом он упустил три важных обстоятельства.
Во-первых, недооценил степень сопротивления рождающейся украинской нации колониальной для нее идее Русского Мира.
Еше в мартовской речи он пообещал разгоряченному арийскому племени Новороссию — восемь областей, незаконно переданных Украине большевиками, бог им судья.
Прежде всего, выяснилось, что в 6-ти из 8-ми зачисленных в Новороссию регионах не нашлось даже достаточно бабулек для организации регулярных массовок с хоругвями и путинскими иконами.
В двух областях в нескольких городах удалось закрепиться вооруженной до зубов разношерстной компании полковников ФСБ и ГРУ, десятников МММ, фашистов РНЕ, уголовников, кадыровцев, ряженых казаков, свихнувшихся ветеранов тридцатипятилетней афгано-кавказской войны. Для того, чтобы их из этого Лугандона не вышибли, необходимо постоянное присутствие там регулярной российской армии с танками, БТР'ами, установками "Град" и даже иногда стреляющими по малайзийским лайнерам ЗРК "Бук". Проект "Большая Новороссия" скукожился до отдельных районов Донецкой и Луганской областей.
