Существо было у него за спиной. Он слышал, как оно двигалось сзади. Как ему удавалось так легко и плавно перемещаться в абсолютной темноте? Может быть, у него была какая-то радарная система, как у летучей мыши.
Он споткнулся и снова упал. Боль пронзила его плечо. Он снова включил фонарь. Преодолевая ужас, он воззвал к Богу, который, конечно же, не позволил бы ему погибнуть таким ужасным образом. Он, пошатываясь, поднялся на ноги, завернул за угол и обнаружил еще одну лестницу.
Выбирай. Вверх или вниз?
Вверх. Он не хотел, чтобы что-то находилось над ним.
Он поднимался, двигаясь медленно из-за размера ступенек. Как высоко он поднялся?
Наверху он остановился и прислушался. Ничего не было слышно. Может быть, это пройдет. Он молился, чтобы это произошло. Ему нужно было выбраться наружу и позвать Ченса. К черту свое достоинство.
Он поспешил вперед. Все тело болело, он ударился голенями и подавил вскрик. Затем нашел дверь. Она была тяжелой, но поддалась. Он потянул, откидывая песок и камни с дороги. Потянул еще раз. Это было медленно, и на это потребовался весь его вес и весь адреналин, который он мог дать.
Торопись.
Кто-то поднимался по лестнице.
Он приоткрыл достаточное отверстие, чтобы протиснуться внутрь. Изнутри было прикреплено тяжелое железное кольцо и засов. Он толкнул дверь и с отчаянным удовлетворением почувствовал, что она закрылась.
Но дверь была плохо подогнана. Засов не поддавался. Открой дверь, попробуйте еще раз.
Эта штука остановилась с другой стороны.
Он закричал и стал бороться с засовом. Тот сопротивлялся, прищемил ему пальцы и не поддавался. Он поднял кусок камня и ударил им как молотком. Наконец засов встал на место. В тот же миг фонарь погас, и он остался в полной темноте. Он поднял его и попытался включить снова. Но фонарь не сработал.
Ветер дул в стену здания.
За дверью что-то царапалось. И дышало, и шептало.
Но дверь не поддавалась.
Комнату наполнил прохладный ветерок. Держа фонарь, Зайдель на ощупь пробирался в темноте. Он наткнулся на стену и шел вдоль нее, пока не увидел отверстие. Источник дуновения. Что-то лежало на полу. По-видимому, сломанная дверь.
Слава Богу. Отверстие выходило на балкон.
Он все еще нащупывал дорогу. Когда он перегнулся через ограждение, то по-прежнему ничего не видел, не мог даже определить, на какой высоте находится. Он старался не облокачиваться на перила; они были не очень устойчивыми. Балкон был узким, около трех метров в ширину и вдвое меньше в длину. Он вглядывался в темноту, надеясь увидеть где-нибудь свет, отблеск, может быть, отражение Ченса и его компании.
Как высоко он был?
Раздался удар молотка по двери.
Он прислушался к скрипу веток.
Боже мой, чего бы он только не отдал за свет одной-единственной звезды! Любой космический полет с Марикая был бы прыжком в темноту. Теперь отец Зайдель понял, что это на самом деле означало. Неудивительно, что эти бедные создания так и не выбрались на поверхность.
Еще один удар в дверь.
До восхода солнца, до света, до видимости оставалось три недели.
Он все еще держал разбитый фонарь. Выключатель отломился и без сопротивления скользнул в гнездо. Он попытался разобрать его, но действовать в темноте было бесполезно. В конце концов, он сбросил его с балкона и прислушался. Его сердце бешено колотилось.
Фонарь врезался в деревья. Затем разбился вдребезги.
Дверь захлопнулась. Он сидел, обдумывая это, представляя, как зверь поджидает его с другой стороны. Притаившись там.
Зайдель стоял на краю балкона, оценивая свое мужество, понимая, что у него нет выбора. Он ждал, наверное, четверть часа, а может, и дольше. Жизнь прекрасна.
В конце концов, он перелез через перила. У него закружилась голова, и его воображение разыграло все возможности, которые могли его ожидать.
Когда, наконец, он был готов, то глубоко вздохнул. — В Твоих руках, Господи, — сказал он. И отпустил.
* * *
Он вернулся домой со сломанной ногой, переломом лодыжки, ушибленными ребрами и вывихнутым плечом. Неплохо, учитывая, что могло произойти. Люди Ченса нашли его на дереве через полчаса после падения. Они сделали ему строгий выговор и сообщили его ордену, что больше ему не будут рады.
Он также отправился домой, ничего не ответив епископу. Он понятия не имел, почему Бог скрыл Свое лицо от таких добрых людей. — Возможно, — предположил он, не зная, что еще сказать, — это было испытание. Марикаи, похоже, действовали на более высоком моральном уровне, чем все мы. Может быть, он хотел бросить им вызов. Если это так, то я думаю, что они потерпели неудачу. — Созвездия за окном были яркими и дружелюбными.
— Потому что они так и не нашли Его? — спросил епископ.
— Потому что они никогда не пытались. Они погибли в своем родном мире. Весь их успех был сведен на нет из-за одной-единственной случайности. Что бы там ни говорили о нас, мы так просто не сдаемся.
— Как бы там ни было, вам повезло, что эта тварь так и не проникла в дверь. Она все еще колотила в нее, когда Ченс и его команда нашли вас. — Епископ налил им обоим по чашке кофе. — Итак, Эрик, что бы вы хотели, чтобы они сделали? Инопланетяне?
— Отправляйтесь на Его поиски. Гоняйтесь за Ним по небосводу, как это делали мы. Я думаю, дело не только в том, что они просто не могли видеть звезды. — Зайдель грустно улыбнулся. — Дело не столько в том, что им не хватало неба. Я думаю, это было нечто более значительное, более близкое к сердцу. Знаете, о чем я думал, когда спрыгнул с того балкона? В темноту?
Епископ покачал головой. Он тоже улыбался. — Только, должно быть, что было страшно.
— И это тоже. Но я все равно прыгнул. Как и вы бы на моем месте. Но то, что крутилось у меня в голове, может быть, то, что разжало мои пальцы, когда я хотел удержаться, — это то, что я понял о Марикае.
— Не думаю, что понимаю.
— Если бы я был одним из них, — Зайдель перевел взгляд с епископа на звезды за окном, — я бы никогда не выбрался из этой комнаты.
ОЗЕРО АГАССИС
В Форт-Мокси обитал призрак. Ее звали Кори Эймс, и у нее была страничка в Фейсбуке. Она рассталась с Томом Ласкером, когда им обоим было по двадцать с небольшим, переехала в Сиэтл из их родного города в Северной Дакоте, но по-настоящему никуда не уезжала. Ласкер женился на Джинни Такер, и у них родилось двое сыновей, Джерри и Уилл. И он обнаружил, что можно любить двух женщин одновременно.
Форт-Мокси не подвержен влиянию времени. Здесь нет крупных проектов реконструкции, нет масштабных культурных сдвигов, вызванных развитием технологий, нет агрессивной политики. В городе и окружающей его прерии царит своего рода застой. Это место, где по-прежнему президентом является Рейган. Где люди любят друг друга, а преступность практически неизвестна. Последнее уголовное преступление в Форт-Мокси произошло в 1934 году, когда Багси Моран расправился с таможенниками.
В целом, это стабильное место для жизни, хорошее место для воспитания детей. Незнакомцам всегда рады. Но это место хранит воспоминания. Так же, как эта земля хранила большое озеро.
Теперь давно исчезнувшее.
Ласкер стоял со своим старшим сыном Уиллом под серпом луны, под западным хребтом Черепашьих гор, и смотрел на восток, через прерию. Два световых кольца, меньшее и большее, почти соприкасаясь, плавали в темноте, как далекие галактики, порожденные пограничной станцией и городом.
Он редко бывал в Форт-Мокси. Возможно, у близкого друга на вечеринке, посвященной выходу на пенсию. Или на похоронах. Вот, пожалуй, и все.
После стольких лет ему все еще было неуютно в этом месте. Оно было слишком маленьким, и с ним было связано слишком много воспоминаний. Дом Кори, школа, где они познакомились, кинотеатр, в который они ходили.
* * *
Ночь пахла приближающейся зимой. С горного хребта налетел холодный ветер и обдал его холодом. Ласкер повернулся к электрическим лампочкам, которые он развесил над рабочей зоной. — Странно, — сказал Уилл. Он шмыгал носом. Для него это было неподходящее время года.
— Что это, Уилл? — спросил он.
— У нас тут растет трава. Посмотри на это. — Он указал на несколько стеблей. — Летняя зелень.
— Здесь всегда росло хорошо. — Ласкер вспомнил картошку в последние несколько сезонов. — По какой-то причине...
Ветер раскачивал лампочки. На вершине склона он заметил движение на кухне. Наверное, Джинни. Она знала, как он относится к этому городу. Не знала почему. Она некоторое время задавала вопросы, чувствовала, какая пропасть лежит между ними, и в конце концов научилась с этим жить.
— Достаточно глубоко, папа?
Ласкер заглянул в канаву. — Еще немного, — сказал он. — Нужно опустить трубы достаточно глубоко, чтобы на них не подействовал холод.
Уилл кивнул. Они устанавливали систему, которая позволит им качать воду из колодца вверх по склону. — В следующем году это будет намного проще, — сказал он, воткнув лопату в землю. Он чихнул и потянулся за носовым платком. Чихнул снова.
— Может, тебе стоит вернуться домой, — сказал его отец.
Мальчик улыбнулся. — Я в порядке. — Ласкер гордился им. Он отказывался поддаваться аллергии, которая одолевала его каждый октябрь. Не хотел признавать, что проблема существует.
Пятью минутами позже, примерно на глубине фута, лопата Уилла наткнулась на что-то твердое. Это был не камень. — Что это? — Он опустился на колени и смахнул землю. Предмет был ярко-красным, гладким. Жестким. Когда он начал копать, предмет стал походить на плавник акулы, пойманной во время погружения в густой черный суглинок Северной Дакоты.
Ласкер хмыкнул. — Похоже на пластик. — Он взялся за него и потянул. Он не поддался.
Он отступил назад, и Уилл ударил по нему лопатой.
Они попытались копать вокруг него. Под ним. Предмет представлял собой расширяющийся треугольник примерно десяти дюймов в высоту, толщиной едва ли с бумагу. — Он к чему-то прикреплен, — сказал Уилл, пытаясь расширить канаву. — Я думаю, к столбу.
Ласкер увидел, как открылась дверь дома. Оттуда выскочила маленькая тень и начала спускаться с холма. Джерри. — Похоже, ужин готов.
Плавник наклонялся примерно на семьдесят градусов. Уилл просунул под него лопату и приподнял. Ласкер взялся за этот предмет и потянул.
Он слегка поддался, но не вышел. Они споткнулись друг о друга, решили прекратить на ночь и, смеясь, поплелись вверх по склону.
* * *
Черепашьи горы, расположенные на западной стороне их фермы, на самом деле были не более чем линией невысоких холмов. Они представляли собой единственную возвышенность, насколько хватало взгляда в любом направлении. Десять тысяч лет назад они образовывали западный берег озера Агассис, обширного внутреннего моря, по размерам превосходящего современные Великие озера вместе взятые. В то время значительная часть Восточной Дакоты, Миннесоты, Манитобы и Саскачевана находилась под водой. Озеро просуществовало всего тысячу лет, мгновение ока по геологическим меркам, и высохло, когда отступил ледник, блокировавший его северную сторону.
Когда Ласкер был маленьким, отец иногда возил его на самолете над долиной Ред-Ривер, показывая древнюю береговую линию. Идея о затерянном море увлекла их обоих. Его отец любил повторять, что оно давно исчезло, но влияет на все, чем мы являемся. Ласкер тогда удивился этому замечанию, но потом понял, что богатство Дакоты выросло на дне бывшего озера, что структура долины Ред-Ривер была продиктована Агассисом.
В некотором смысле, как сказал Ласкер своим сыновьям, оно все еще существует. Единственное, что мы не можем в нем плавать.
Том Ласкер был крупным мужчиной, неуклюжим, с каштановыми волосами и широкими плечами. Черты его лица были резкими, с грубыми чертами, которые сильно пострадали от зим Дакоты. По его глазам было трудно что-либо прочесть. Люди скажут вам, что из всех фермеров в округе никто так явно не был создан природой для победы в покере, как Том Ласкер.
На рассвете следующего дня после того, как они нашли предмет, Ласкер и Уилл вернулись к подножию склона. В сером свете равнина казалась унылой и холодной. Они редко приближались к этой земле. У них был примерно час до того, как Уиллу нужно будет идти в школу. В обычное время его здесь вообще не было бы утром в школьный день. Но его заинтересовал плавник акулы. И, не говоря больше ни слова, он подошел к предмету, который теперь выглядел как треугольный ручной веер, укрепленный на шесте. Несколько дюймов шеста были обнажены. — Давай сделаем это, — с энтузиазмом сказал мальчик, вонзая лопату в землю.
Этим утром Уилл, казалось, был в порядке. Воздух был спокоен, и Ласкер радовался жизни. Они копали на противоположных сторонах плавника. Но столб оказался глубже, чем они ожидали. Они все еще работали над ним, когда Уиллу пришлось уйти. Ласкер планировал бросить это занятие вместе с мальчиком. Он занимался этим только для того, чтобы удовлетворить любопытство своего сына. Но к тому времени обнаружил, что шест уходит более чем на два фута, и до сих пор не было никаких признаков того, что он заканчивается. Его собственный пыл был на пределе.
Через некоторое время вышла Джинни, чтобы узнать, в чем дело. Она была высокой, умной, привлекательной, уроженкой Чикаго, которая приехала в Северную Дакоту в качестве таможенного инспектора, чтобы отдохнуть от городской жизни. Семья и друзья Ласкера предупреждали его, что она быстро устанет от одиночества и суровых зим. Но она процветала и, казалось, больше всего на свете любила посидеть снежной ночью с книгой перед пылающим камином.
— Оно блокирует трубу? — озадаченно спросила она, стоя над этой штукой.
— Не совсем.
— Тогда из-за чего весь сыр-бор? На самом деле вам не обязательно выкапывать его из земли, не так ли?
— Нет. Но я бы хотел знать, что это такое. А ты бы не стала?
Она пожала плечами. — Это столб.
— Как он сюда попал?
Джинни что-то заметила. — Здесь закопан какой-то комок. На дне.
Ласкер спустился в яму и с помощью лопаты отковырял комок. Это было тяжело. — Думаю, это была ткань, — сказал он, — до того, как она замерзла.
Джинни нахмурилась. — Интересно, была ли она прикреплена к столбу?
— Возможно. — Он покопался в ткани. Попытался высвободить ее. Через несколько минут сдался. — Я бы хотел разобраться с этим делом.
— Предлагаю забыть об этом. Если не сможешь вытащить это из-под земли, оно превратится в большую работу. И ничего не даст. — Она моргнула от солнечного света, но прочитала его ответ. — Может, тебе стоит сходить в "Колмар" и нанять пару парней?
— Я сделаю это, — сказал он, — если понадобится. — Он улыбнулся ей и, несмотря на стеснение, вызванное узкими рамками ямы, погрузил лопату вокруг столба и разгреб еще больше земли.
Джинни снова посмотрела на дом и на свои часы. Ей не хотелось уходить. Она считала, что весь этот проект был глупым, и предпочла бы, чтобы они просто засыпали канаву и забыли об этом. Но несколько минут спустя она все еще стояла над ним, наблюдая, как лопата ударилась обо что-то твердое. — Что это? — спросила она.
