'Вот каким надо быть! Вот к чему надо стремиться!' — читая огненные строки, твердил гимназист.
Против ожидания Старостин сашиных восторгов не разделил. Признав ценность катехизиса, он отметил, что такая самоотверженность дело нужное, но обычным людям она недоступна. Аналогичным образом отреагировал Максим Крючков.
Трудно сказать, что заставило Сашу сделать вид, что он согласился с мнением старших товарищей, но внутренне он стал ощущать себя избранным. Оставалось найти таких же, как он, Таких мало, но они есть, Саша был в этом уверен. Жаль, что их нет среди выживальщиков, но не беда, своих он почувствует с одного взгляда, с полуслова.
* * *
Готовящий записку офицер полиции поставил себя на место подростка 'тайного общества выживальщиков' и едва не задохнулся от ощущения восторга.
Как же ловко придумали это социалисты. Официально кружки назывались то 'кружок робинзонов', то 'общество выживания', то 'географическое общество'. Прилагательное 'тайное' официально нигде не фигурировало, и как прикажите бороться с тенью?
Мальчишки идут валом. Затраты социалистов минимальны — в основном платят родители, зато в Думе громыхают: 'Только мы заботимся о подростках!'
Серьезные претензии к партии новых социалистов отсутствовали. Своего хождения в гимназии и реальные училища они не только не скрывали, но даже афишировали. Объяснительные, взятые с учителей, написаны будто под копирку и ни один здравомыслящий директор и пальцем не пошевелит, что бы запретить кружки 'робинзоноды'. Попытка организовать запрет от имени министерства народного образования обречена на провал. Тем более ничего путного не выйдет от полицейского циркуляра — был кружек юных робинзонов, станет кружком ботаников. Да и надо ли запрещать? Может попытаться согласовать интересы?
* * *
Аналогичный анализ проводился и с другой стороны. Результат робинзонады для его истинных устроителей оказался неожиданно громким. Во-первых, никто не ожидал такого наплыва подростков, во-вторых, придумка с факельными шествиями одним пришлась по душе, другие, усмотрели в нем подрыв устоев веры. Дебилы.
Отчет ответственного по работе с молодежью, Самотаев прочитал еще вчера. Написано было толково, без воды. С выводами и рекомендациями по улучшению работы. Средств потребуется не мало, но оно того стоило.
— Альфред Николаевич, а где вторая часть? — Михаил внимательно посмотрел на сидящего напротив него помощника по молодежной работе.
— Пожалуйста, — из портфеля был извлечена тонкая папка.
Открой ее посторонний, он бы увидел перечень городов империи с постатейным распределением затрат на организацию кружков робинзонады. Михаил же увидел иное. Кроме затрат по каждому городу был выведено количество выявленных лидеров альфа и бета типа, и подростков, к которым следовало отнестись настороженно. Никаких фамилий не фигурировало. Вместо них использовался набор цифр, кодирующих губернию, город, волость и уникальный номер конкретного подростка. Расшифровка этого номера лежала в сейфе помощника, и при попытке несанкционированного вскрытия гарантировано сгорала в пламени магниевой шашки.
Напротив кода Саши Фиолетова стояло число 9÷10, символ фанатизма и знак вопроса.
— А в чем сомнения? — карандаш в руках Самотаев остановился против знака вопроса у кода Саши.
— Сложный случай, — задумчиво ответил Альфред, — очень чуткий подросток, постоянно настороже. По мнению кураторов, его сознание перевернулось буквально в один момент, после задержания полицией. А вопрос, — Альфред замолчал, пытаясь вновь почувствовать того подростка, — мне кажется, что он может наложить на себя руки, я не уверен, но мне так кажется.
— Готовый бомбист?
— Похоже. И еще, я практически на сто процентов уверен, что своим теперешним товарищам он не доверяет.
— Перейдет к эсерам?
— Скорее всего.
— А если поспособствовать?
— Сам ломаю голову. Сейчас нам такой 'подарок' и даром не нужен, но кто знает на будущее? — Альфред пытливо посмотрел на Михаила.
Теперь задумался Самотаев. Иметь под рукой такой 'товар', конечно заманчиво, но кто знает, что он выкинет завтра? И черт с ним, если просто разругается со своими кружковцами, но если сам пойдет на теракт от имени СПНР? Такого допускать было нельзя. В случае нужды проще заплатить уголовникам. Дорого, конечно, зато при всем желании наемники не смогут разболтать, кто и зачем их нанял.
— Ну его к черту. Нам и от нормальных кадров достается, — принял решение Михаил, — выводи его на эсеров, но контакта не теряй. По возможности. Теперь давай пройдемся по лидерам.
* * *
Неизвестно, какие силы были задействованы в небесной канцелярии, но в 1911-ом году, в центральной конторе Сименса в Берлине, Федотов был представлен новому заместителю директора берлинского филиала, Леониду Борисовичу Красину. Тому самому революционеру Красину, который оказался едва ли не основным инициатором созыва III съезда РСДРП по вопросу поддержки восстания пятого года, и которому удалось связать разрозненные комитеты РСДРП с ЦК партии.
В пятом году заработала построенная им бакинская электростанция 'Электросила' и там же, под носом у полиции шесть лет кряду (!) печатала литературу руководимая им подпольная типография 'Нина'.
Тогда же начались первые разногласия с Владимиром Ильичом. Решив поправить финансовое положение типографии, Леонид, за хорошие деньги взялся печатать эсеровскую литературу. По Красину это шло в русле общей борьбы с царизмом и давало средства на печать прокламаций РСДРП, по Ленину печатать 'лживые инсинуации' политических оппонентов было категорически недопустимо.
Как все знакомо: что не съем, то надкушу и отрублю себе руку, чтобы не здороваться с соседом.
Оба были непреклонны в своих мнениях, но Владимир Ильич пребывал в Женеве, а Красин вел реальную подпольную работу в России и руководил боевой технической группой при ЦК РСДРП. Кому как не ему было знать плачевное состояние с финансами в партии. Одним словом, увещевания Владимира Ильича были проигнорированы, зато подпольщики получили так необходимую им литературу.
Кстати, тогда же, в 1905-ом году, Федотов мельком увидел Красина в ресторане 'Три медведя'.
Эмигрировав в восьмом году из России, Красин некоторое время пытался вести партийную работу в эмиграции, но разногласия с Лениным и непрерывные склоки между окопавшимися в Женеве революционерами-литераторами, побудили его сначала примкнуть к группе 'Вперед' Богданова, объединившую нестандартно мыслящих марксистов, а после и вовсе заняться делом. В результате, всего за пять лет Красин из рядового инженера вырос до генерального представителя Сименса в России!
Сожалела ли партия российских социал-демократов о потере талантливого организатора? Вопреки расхожему мнению, партия сожалеть не могла, как, впрочем, и радоваться, и обижаться — любому объединению людей такие категории не свойственны. Зато одним ее представителям проблем заметно прибавилось, другим стало даже проще — исчез раздражитель, имеющий свою точку зрения, а может даже конкурент.
В Советское время Красин был назначен наркомом промышленности и торговли. 'За вашу договороспособность, — ядовито напоминал Красину Ильич.
После смерти Леонида Борисовича его именем был назван ледокол, пробившийся сквозь арктические льды к месту крушения дирижабля полярной экспедиции Нобиля. Федотову довелось сходить на этом корабле в Норвежское море. Это был предпоследний рейс ледокола перед постановкой его на вечный прикол в Ленинграде. В море времени всегда в избытке и чтобы его скоротать, Федотов перечитал все хранящиеся в судовой библиотеке воспоминания о Красине.
Больше всего Леонид Борисович проявился в эпизоде с конкурсом на строительство трамвая в Саратове. Вернувшегося в Россию Красина, бросили, что называется 'на прорыв'. На месте стало ясно — дело требует нестандартного подхода. Войдя в доверие к конкурентам, он 'в дрова' напивается в кабаке и 'забывает' портфель с конкурсными документами. Итог блестящей авантюры — Сименс получает заказ, Красин поощрение, а конкуренты сосут лапу.
Тогда Борис впервые почувствовал симпатию к этому неординарному человеку. Пройти путь от разнорабочего на строительстве железной дороги под Иркутском, до ген. представителя Сименса в России, такое дано далеко не каждому. Кроме превосходного здоровья и светлой головы, для этого требовалось великолепное чутье на людей, всегдашнюю готовность к риску и все остальные качества сильного лидера. В том числе умение крепко выпить и не потерять самоконтроль. Без этого никак. И не поэтому ли Красин и Ленин не ужились в одной 'берлоге'? Не из-за спиртного, конечно, а по причине присущего обоим лидерства.
Ленин частенько называл Красина то 'соглашателем', то 'примиренцем'. В реальности Леонид Борисович был человеком твердых принципов, а его 'примиренчество' проистекало из риторической школы реальных училищ, где на первом месте стояло умение услышать коллегу-технаря. В противовес Красину, риторика гимназиста Володи Ульянова восходила к грекам. К древним, естественно. Сегодняшние изрядно поизмельчав, славились умением проносить по рыбам по звездам шаланды полные кефали. Впрочем, кефаль предметом контрабанды не являлась, но чтобы там не случилось с рыбачкой Соней как-то в мае, а в гимназической системе ценностей нормой считалось цветастое многословие с непременным переходом на личности. Кто не вставил коллеге крепкое винтовое изделие, тот, считай, проиграл и вообще неумеха, дурак и трус. В том числе и по этой традиции думские болтуны так старательно готовились к словесным баталиям, тщательно шлифуя едкие фразы, выплескивая на оппонентов ушаты дерьма по поводу и без. Традиция-с.
Справедливости ради, надо заметить, что был в Российской Империи и третий язык. На нем говорил служивый люд от юнкеров до высшей знати, и в силу указанных 'фольклорных' различий все три группы относились друг к другу с известной долей недоверия. А как могло быть иначе, если одни и те же термины в ряде случаев имели различные смысловые значение.
Рейс на ледоколе Леонид Красин в 1990-ом году, мимолетная встреча с подпольщиком Красиным в 1905-ом и работа с ген. представителем Сименса Красиным в 1914-ом. Через 78 лет петля времени замкнется. Какой пустячок — прожить все 76 лет.
Первые попытки 'поболтать за политику' Леонид Борисович игнорировал, но постепенно холодок недоверия растаял, тем более что никаких 'секретов' Федотов не выведывал и в партийную суету не завлекал.
Сегодня, в январе 1914-го года, Федотов 'выдавливал' из Сименса остатки оборудования, что те были вынуждены поставить ему в счет компенсации за авантюру по наезду на 'Русское радио' в 1909-ом году. Тогда Сименс блокировался с ныне приказавшей долго жить компанией Маркони. Всех нюансов Красин не знал, но спорные вопросы по этому делу легли на его плечи.
В преддверии Великой войны через подставные фирмы Федотов набрал в Германии и Австро-Венгрии прорву товарных кредитов. В них доминировали станки, стальной прокат, броневой лист, подшипники и прочие, прочие вкусности, без которых производить военную продукцию весьма затруднительно.
Получалась двойная выгода — будущий противник лишался поставляемой им в Россию продукции, зато Россия могла все это использовать к своей пользе. Не постеснялся Борис пощипать (правильнее сказать общипать) 'антантовцнев'. В итоге, последние полгода в Россию потоком шли эшелоны с материалами и современнейшей техники, которой хватало бы для оснащения нескольких новых заводов.
Естественно, все договоры были тщательно обложены условиями форс-мажорного характера, ведь войну никто не ждал и некоторые спорные требования русских, пусть со скрипом, но подписывали. Зря они так. Тем более, напрасно доверились банку-гаранту, что загодя был назначен кандидатом в покойники. Поддержанные его авторитетом фирмы-однодневки, испаряться вместе с материальными ценностями, а банк лопнет в первую очередь. Такова классика 'Великого развода', который еще только ждет своих будущих исследователей. Не забыл Федотов и новокаин, технологию производства которого он нагло спер у немцев. Не весть какой эффективности анестетик, но других пока нет. На носу была Великая война, и моральные проблемы Федотова не интересовали от слова совсем, а наступит мир, так что там можно доказать? Производившая препарат фирмочка, растает как весенний снег, а деньги? Деньги, как известно, не пахнут и жулика по ним не отследить, а слишком щепетильные всегда сосут лапу.
Аппетит, как известно, приходит во время еды, вот и захотелось Федотову урвать еще 'грамульку'. Мелочь, но приятно.
— Поставленный вами реактор, Леонид Борисович, не соответствует техническим условиям по составу материала корпуса. Вот протокол, — Федотов протянул Красину результаты анализа стали.
В нем никеля вместо девяти с половиной процентов, значилось девять и две десятых. На самом деле реактор был вполне годным и наезжая на поставщика, Борис рассчитывал выцыганить кислотоустойчивую трубу. Дескать, так и быть, акт приемки мы подпишем, но с вас, господа, труба на сумму в половину стоимости расходов на перегон ректора в Германию и обратно. Такие мы бессребреники. Но на этот раз Красин к наезду был готов:
— Увы, ничем не могу вам помочь, — лучезарно улыбаясь, Леонид Борисович развел руками, — результат лежит в пределах погрешности.
— Это как это в пределах? Наш метод дает точность в одну десятую процента, — почувствовав подвох, всполошился Федотов.
— А в договоре указан другой метод, с пределами погрешности в полпроцента и претензий к нам быть не может.
Крыть было нечем, пришлось признать поражение:
— Хм, всегда говорил, что вы умный человек, а так хотелось урвать копеечку.
— А еще говорите, что чтите Маркса, — поняв, что обсуждение окончено, Красин уже традиционно съехал на шутливый тон.
— Да, и чту. Более того, как капиталист коммунисту, я вам вот что скажу: не будет коммунизма — не будет человечества.
— И поэтому вы финансируете, не побоюсь этого слова, самую реакционную партию России?
— Скажете тоже, реакционную! — оценка Красина задела Федотова за живое. — Если хотите знать, в настоящий момент СПНР самая прогрессивная партия России.
— И вы можете это обосновать? — насмешливо уточнил Леонид Борисович.
— Хм, а почему бы и нет, но предлагаю переместиться ко мне, тем паче рабочее время давно кончилось.
'Ко мне' значило в дом на седьмой линии Васильевского острова, в котором 'Русское радио' арендовало весь верхний этаж. Тут можно было переночевать или в приватной обстановке встретиться с нужными людьми, вышколенная прислуга любопытством не страдала.
Разговор продолжился под белое вино в гостиной. Не зная с чего начать, переселенец мялся. Удивляясь такому Федотову, Красин решил его немного подтолкнуть.
— Господин Федотов, я вас не узнаю.
— Я сам себя не узнаю, — буркнул Борис, — впрочем, чего нам терять кроме собственных цепей.
— В манифесте такое писалось о пролетариате, — тут же ввернул шпильку собеседник.
