— Пивка бы мне, — приветливо улыбнулся худосочному ларёчнику-азербайджанцу Сергей. — "Жигулёвского", к примеру. Производства комбината имени легендарного атамана Степана Разина.
— Чаво? — удивился доходяга.
— Пивка бы мне, любезный.
— Издеваешься, мужик? Мы пивом не торгуем.
— А чем же тогда торгуете? — выжидательно прищурился Сергей.
— Чем надо, тем и торгуем. Например, запчастями для подержанных автомобилей, — совершенно по-хамски ухмыльнулся азербайджанец, но встретившись взглядом с глазами нестандартного покупателя, тут же резко сбавил обороты: — Нет у нас пива, земеля. Извини, не держим.... Ты не местный, что ли?
— Местный. Только отсутствовал долго. Почти двенадцать лет.
— Ого. Солидно, земеля. С возвращеницем тебя.
— Спасибо, конечно.
— Всегда — пожалуйста. Рад помочь хорошему человеку.
— И чем же это я — так хорош? — заинтересовался Сергей.
— Глаза у тебя очень...э-э-э, серьёзные, — пояснил ларёчник. — По крайней мере, один из них.... А пивком ты у "Ленты", что на углу с улицей Димитрова выстроили, можешь затариться. В том смысле, что в самом магазине им торгуют только с одиннадцати, но там сбоку маленькая кафешка имеется. Зайди, поулыбайся девчонкам: глядишь, и продадут.
— Спасибо за совет.
— Не за что, уважаемый. Заходи ещё...
Сергей двинулся по достаточно широкой гравийной дорожке, проходящей через сквер, в сторону "Ленты" и вскоре повстречался со знакомыми старушками.
— О, Серенький вышел на утренний променад, — обрадовалась Матрёна Ивановна. — Удачного тебе утра, добрый молодец.
— И крепкого здоровья, — дополнила Ульяна Макаровна. — А ещё и жены понимающей да ладной.
— Здравствуйте, бабушки, здравствуйте, — улыбнулся в ответ Сергей. — Долгих вам лет жизни и внуков-внучек заботливых.... Куда это вы — с утра пораньше?
— Не "куда", а "откуда", — поправила въедливая Матрёна Ивановна. — Из "Ленты", стало быть. Там сегодня — скидочная акция на яйца куриные. Вот, мы с подружкой и приобрели по "решётке". Рачительная экономия — залог счастливой и сытой старости.... А ты, значит, решил свежим купчинским воздухом подышать?
— Типа того. Вернее, захотелось пивка выпить: родного, питерского.... Сунулся — по старой памяти — в знакомый ларёк. А там пива и не продают. Обидно.
— Это ты, милок, про "Автозапчасти" толкуешь?
— Ага, вон про те, — указал рукой Сергей.
— Там уже давно поменяли профиль бизнеса, — саркастически усмехнулась Ульяна Макаровна. — Был, понимаешь, "алкогольный" профиль, а стал — "наркотический".... Анашой, Серый, в этом павильоне торгуют. А ещё и всякими курительными химическими смесями. Называются — "спайс". Вот, так-то.... Мы уже и самому Сомову жаловались. Но пока даже и он ничего сделать не может.
— Павел Андреевич до сих пор в участковых ходит? Всё так же — в лейтенантском звании?
— Ха-ха-ха! — развеселились старушки. — Ну, юноша, ты и сказанул! В участковых ходит? Ха-ха-ха...
— Пашенька у нас нынче возглавляет "пятнадцатое" отделение полиции, — отсмеявшись, сообщила — с гордостью в голосе — Матрёна Ивановна. — В высоком звании подполковника.... А как же иначе? Отслужил в родимых Органах целую кучу лет? Отслужил. Причём, в том самом районе, где и родился. Откуда и в доблестную российскую армию уходил. Куда потом и вернулся. Это о многом, ей-ей, говорит.... Не посадили — в рамках компании по борьбе с коррупцией? Нет, до сих пор на свободе. Не застрелили — в бурные и неверные девяностые годы? Пытались, конечно. И не один раз. Но ничего у них, сук грязных, не получилось. Так, только два сквозных ранения да контузия лёгкая.... Не выгнали из славных Рядов? Ну-ну. Не смешите, пожалуйста. Надёжные и несуетливые кадры, они всегда в цене.... Долго шёл от лейтенанта до подполковника? Не вопрос. Скромность, как всем известно, она украшает человека. В том смысле, что правильного и нормального человека. Отнюдь, не депутатов — всех уровней, мастей и созывов.... Хороший, тёртый и правильный кадр, короче говоря. Честно служил. Перед вышестоящими не прогибался. Карьеры, нагло идя по головам сослуживцев, не строил.... Воровал? Типа — по скромному "крышевал" отвязанных азербайджанских торгашей, жмущихся к станции "Купчино"? Наверное, ёшки-матрёшки. Кто нынче без греха? Но, судя по всему, делал это вдумчиво и без излишней жадности. То есть, дружа с головой.... Прошёл наш бывший участковый и недавнюю внеочередную переаттестацию. Причём, без всяких вопросов, подозрений и нареканий.... Более того, Сомов — в своё время — даже всё Фрунзенское РУВД возглавлял. Только совсем недолго, около девяти с половиной месяцев: внезапные кадровые изменения произошли в руководстве Городского Управления полиции — один генерал ушёл на заслуженную пенсию (но раньше запланированного срока), другой (из Москвы белокаменной), пришёл ему на смену. А новая метла, как известно, она всегда по-новому метёт. Вот, нашего Павлика и перевели — с понижением в должности — на "пятнашку". Бывает...
— Почему же подполковник Сомов не может справиться с этим "наркотическим" ларьком? — непонимающе нахмурился Сергей. — Или же не хочет?
— Хочет-хочет, не сомневайся, милок. И даже очень. Но эта торговая точка самому Бесу принадлежит. Совсем, согласись, и не шутка.
— И этот мутный деятель до сих пор здесь? Не ожидал, честно говоря.... Но, как же так? Всю "бесовскую" банду ещё при мне арестовали. Дело к суду шло.... Неужели — откупился?
Тут такое дело — в плане очередного короткого отступления. Когда-то давно Беса звали — "Васька Харитонов", и трудился он — в качестве второго секретаря — во Фрунзенском райкоме ВЛКСМ города-героя Ленинграда. Потом началась бестолковая Перестройка, и Ленинград однажды, почти незаметно для его населения, преобразовался в Санкт-Петербург. Да и славный Ленинский комсомол подевался куда-то. В том плане, что перестал выплачивать своим функционерам высокие зарплаты. И Васька — сугубо для начала — подался в многоликие отечественные кооператоры, а чуть позже, когда подвернулся подходящий случай, переквалифицировался в идейного рэкетира и стал именоваться — "Бесом".
— Ничего тогда у Харитонова не получилось, — заверила Ульяна Макаровна. — Хотя и старался, конечно, мерзавец прожжённый. Не без этого. Но посадили — морду рэкетирскую — на восемь долгих-долгих лет. Поделом.... Но что, собственно, из того? Отсидел Бес положенный срок, да и вернулся в родимое Купчино. Вернулся, оклемался, отъелся, остепенился и даже устроился на престижную и высокооплачиваемую работу — помощником депутата к одному из своих подельников прошлых тёмных лет, подавшемуся в политику. А другой его верный кореш в Смольном сидит, совсем рядом с самим господином Губернатором. И третий высокопоставленный дружок есть, и четвёртый.... Так что, голыми руками нынче Ваську не взять. По крайней мере, за неполные два месяца у начальника "пятнашки" ничего толкового не получилось. Так, только сплошные начальственные окрики и выволочки. Но наш Пал Андреевич упорный: обязательно — рано или поздно — прикроет эту позорную лавочку. Вместе с Бесом, естественно.... Эх, будь мы с подружкой помоложе и порешительнее.
— И что бы вы тогда сделали?
— Подошли бы тёмной ночью к торговой точке. Связали бы продавца. Потом подогнали бы кран и погрузили бы ларёк на прицеп. Отвезли бы его к Кирпичному пруду, да и, особо не сомневаясь, утопили бы. Делов то.... А, Серенький?
— Нормальный вариант, — одобрил Сергей. — Простенько и со вкусом. Ничего не имею против....
— По поводу упомянутого Кирпичного пруда, — озабоченно покачала головой Матрёна Ивановна. — Тут, Серёженька, такая ситуация. Сегодня не спалось мне. Видимо, к перемене погоды. Ещё перед рассветом встала, оделась и вышла на улицу. Сижу себе на лавочке возле подъезда, размышляю о всяком и разном.... Засерело. Глядь, два тёмных облома шагают со стороны "Колизея". Здоровенные такие из себя: высоченные, широкоплечие и, такое впечатление, голые. Или же полуголые. Не разобрала — в этой предрассветной серости. И лиц не рассмотрела. Только круглые глаза блеснули — ярко-жёлтым. И кожа порой — в тусклых отблесках уличных фонарей — отливала багровым. Та ещё картина маслом, мне даже страшно стало. Совсем чуть-чуть.... Так вот. Эти тёмные обломы волокли, перебросив через свои широченные плечи, попарно связанные большие мешки. Всего, значит, было восемь огромных мешков.... И что ты, Серый, думаешь? Приходим это мы сегодня с Улькой к "Ленте". К восьми тридцати. То бишь, к самому открытию магазина, как и полагается. А через перекрёсток — возле Кирпичного пруда — целая куча "ментовских" машин стоит. Что ещё такое случилось-приключилось? Поговорили мы с другими старушками, что за дешёвыми куриными яйцами пожаловали. Выяснилось, что утром рыбаки обнаружили в пруду несколько огромных брезентовых мешков. Вытащили один из них на песчаный берег (интересно же — что в нём), вскрыли. А там — куски человеческих тел. Странные такие куски: словно бы те тела не рубили (обычным топором, к примеру), а рвали на части — острыми зубами и кривыми когтями.... Вот, такие, Серёженька, дела нехорошие творятся в нашем с тобой Купчино. Ладно, парнишка, иди — ищи своё пиво пенное. Да и мы с Ульянкой побредём потихоньку. К дому...
Он подошёл к "Ленте": возле пруда, действительно, было припарковано несколько полицейских машин — три легковушки и два фургона.
"Странное это место — Кирпичный пруд", — остановившись, подумал Сергей. — "Со своей собственной историей и нестандартной аурой.... В "Петровские времена" здесь протекал один из безымянных притоков реки Волковки. И уже тогда эта территория считалась "нечистой и проклятой". Дело было в далёком 1703-ем году, сразу после взятия Петром Первым шведской крепости Ниеншанц. Шведы, всерьёз обидевшись за это взятие, задумали учинить удачливому противнику быстрый и полноценный реванш, для чего воинский корпус знаменитого генерала Кронгиорта, выполнив хитрый обходной манёвр, решил напасть на русские войска с юго-востока. Решить-то решил, но только почти сразу же бесславно увяз в топких купчинских болотах (деревушка тогдашняя, что была выстроена рядом с болотами, называлась — "Купсино"), и, потеряв восемь драгун утонувшими, вынужден был отступить. Место, где коварная пучина поглотила незадачливых шведских солдат, нарекли — "Погостом", и купчинские крестьяне потом долгие годы рассказывали, что неоднократно — в предзакатных сиреневых сумерках — видели там Призраков утонувших шведов. Мол, неуклюже прыгали с кочки на кочку, зубами противно скрежетали, слезливо молили о помощи и проклинали, не стесняясь в выражениях, всех и вся.... В девятнадцатом веке на месте "Погоста", предварительно засыпав топкие болота бутовым камнем, песком и щебнем, построили большой кирпичный завод, и вся прилегающая к нему территория так и стала именоваться в народе — "Кирпичный завод". А русло безымянной речушки было безжалостно раскопано, углублено, расширено (кирпичи-то из глины делали), и вскоре там появился-образовался большой и глубокий пруд. И нарекли его соответственно, мол — "Кирпичный пруд".... Но старинное проклятье, как шептались местные жители, продолжало действовать. Случилась как-то холодная и мокрая весна, и чуть ли не половина рабочих завода слегла. Бред, горячка, сухой кашель. Пневмония, если по-научному. Многие, порядка тридцати пяти человек, померли. Заводское начальство и велело, дабы не поднимать излишнего шума, похоронить покойных по-тихому, то есть, в пруду. Мол, привязали по-простому тяжёлые железяки к ногам мертвецов, да и сбросили последних в дальний омут.... Потом случилась Октябрьская революция. Несколько лет завод не работал. Но во времена ленинского НЭПа его восстановили какие-то ушлые кооператоры. Восстановили, запустили и стали обеспечивать ближайшие советские стройки качественным и недорогим кирпичом. Но это, увы, продолжалось недолго. В России, как и заведено, вовсю задули новые политические ветра, и НЭП — как ошибочное и насквозь вредоносное явление — отменили. В 1934-ом году завод вновь закрыли, ушлых кооператоров успешно разоблачили, осудили и расстреляли.... А ещё через пару-тройку лет в пустующих заводских помещениях организовали что-то вроде секретно-опорного пункта НКВД. Звуки ружейных выстрелов — и одиночных, и залпами — долетали с той стороны с пугающей регулярностью. Опять по округе поползли пугающие слухи о Привидениях и Призраках, разгуливающих звёздными ночами по каменистым берегам пруда. Говорили даже о вурдалаках и оборотнях с волчьими и медвежьими головами.... В послевоенные годы завод отстроили заново, и он ещё долгие-долгие годы снабжал Фрунзенский район кирпичом, тротуарной плиткой и массивными бетонными урнами. А пару-тройку лет назад (матушка сообщила по телефону), многострадальный кирпичный завод безжалостно (и окончательно), снесли, а на его месте начали строить современный жилой комплекс.... Ну, да, на противоположном берегу пруда, действительно, возвели несколько симпатичных многоэтажек...".
Позабыв про вожделенное пиво, он — в два приёма — перебрался через перекрёсток.
Часть береговой линии пруда была огорожена красной матерчатой лентой, за которой вовсю суетился служивый люд, а из воды даже торчали чёрные головы-шлемы двух водолазов. По другую же сторону ленты расположилось несколько десятков любопытствующих штатских личностей разного пола и возраста.
Подумав, Сергей отошёл в сторону от толпы зевак — ближе к проезжей части, где были припаркованы полицейские автомобили. Отошёл, закурил и стал терпеливо ждать.
Через десять-двенадцать минут его ожидание было вознаграждено: из-за красной ленты выбрался и упруго зашагал к крайней машине высокий полицейский подполковник с пухлой кожаной папкой под мышкой.
— Кха-кха! — громко кашлянул Сергей. — Здравствуйте, Павел Андреевич!
— О, Яковлев! — обернувшись, обрадовался подполковник. — Сколько лет, сколько зим. Давай лапу, бродяга.... Крепкое у тебя рукопожатие, ничего не скажешь. Молоток, уважаю.... Наслышан о твоей жизни героической. Наслышан-наслышан. Вернее, только о некоторых её эпизодах, связанных со службой воинской.... Что с левым глазом? Ранение?
— Контузия. Но процентов на десять-пятнадцать видит. Не жалуюсь.
— Бывает.... В отпуск прибыл? Или как?
— Или как. Скорее всего, на ПМЖ.
— Одобряю. Давно пора. Родина, брат, это серьёзно.... Эх, поговорить бы нам с тобой, Серенький. О том, о сём. Да, понимаешь, дела. Убийства у нас тут приключились. Причём, похоже, массовые. С качественной "расчленёнкой".... Ты сейчас куда направляешься?
— Просто гуляю, — пожал плечами Сергей. — А к двенадцати планирую заскочить к Сан Санычу. С визитом вежливости, так сказать.
— К Григорьяну?
— Ага, к нему самому.
— Понял, — кивнул головой Сомов. — Учту. Может, и я к Санычу подтянусь. Но уже после трёх. Тогда и поболтаем.... Покедова, Серый.
— До встречи, Павел Андреевич...
Сергей — с чувством, толком и расстановкой — попил пивка в кафешке (продали, конечно, никуда не делись), после чего неторопливо зашагал — по тротуару улицы имени пламенного болгарского коммуниста Георгия Димитрова — в сторону станции "Купчино".
