— Ты же просил научить тебя, — она обернулась и шаловливо выгнула бровь.
— А как же твой муж? — Николас указал на браслет на её запястье. — Он не будет возражать?
— Он старик, — Шанти упала на перину рядом с ним. — Меня выдали замуж, чтобы поправить пришедшие из-за войны в упадок дела семьи. Во время свадьбы мы клянёмся в любви и свободной воле, но на самом деле у нас нет ни того, ни другого. Мы все обязаны делать то, что велит долг, а не то, чего жаждет наше сердце.
— Это очень печально, — ответил Николас, заводя руки за голову.
— Но жить в печали нельзя, иначе можно озлобиться, а то и вовсе погибнуть. Поэтому мы подражаем нашему королю, — шелестя юбками, Шанти перекатилась и нависла над ним.
— Нельзя ни в чём его превосходить, — кивнул Николас, убирая локоны с её груди, чтобы получше рассмотреть притягательные формы.
— Поэтому нам не остаётся ничего, кроме как искать любви и утешения на стороне. Так делают все, — ловкие пальцы принялись расстёгивать крючки на его камзоле. Тёплое дыхание скользнуло по лицу, мягкие губы коснулась уголка челюсти, подбородка, ярёмной ямки. Николас засмеялся от щекотки. — Скажите, грозный лорд Комри, — Шанти провела пальцем по его рту. — Вы когда-нибудь были с женщиной? Или в бесконечных странствиях у вас не доставало времени срывать цветущие вокруг розы?
Николас улыбался, не отвечая. Ему нравилось, когда его "учили", соблазняли томными взглядами и дерзкими ласками. Шанти скинула с него камзол и сняла через голову рубашку.
— Ого, какой синяк! — воскликнула она, увидев его спину. — Вы сражались с демонами даже здесь?
— Я сражаюсь с ними каждый день моей жизни, — Николас притянул её к себе, принялся расшнуровывать корсет и стягивать лиф, помогая себе ветроплавом.
— Нравится? — спросила она, приставляя его ладони к своей полной груди.
— Очень, — облизнулся Николас, убирая платье на плоский живот.
Она стряхнула одежду на пол, снова нависла над ним и поцеловала в губы. Горячее, жаждущее нежности тело соприкоснулось с его. Руки Николаса по-хозяйски обвели её спину и замерли ниже. Языки сцепились в страстном поединке, исследовали губы и нёба.
Николас с Шанти остановились только ради глотка воздуха. Её тонкие ладони скользнули по его животу, бередя курчавую поросль. Охотник приподнялся на локтях, Шанти освободила Николаса от штанов и отстранилась, разглядывая его тело с таким же упоением.
— Вы чудо как хороши, лорд Комри!
Охотник запрокинул голову в экстазе. Нетерпение одолело изголодавшуюся по ласкам плоть слишком быстро. По коже катился пот, дыхание срывалось томными стонами.
Когда всё закончилось, Николас распластался на простынях рядом с Шанти, переводя дух.
— А ещё притворялся невинным, гадкий мальчишка! — хихикнула она, устраиваясь у него на плече.
— Но мне понравилось его изображать, — Николас притянул её ближе и поцеловал в разморенные губы.
Из зеркала напротив кровати с укоризной смотрела маска Безликого.
* * *
На следующее утро членам Компании позволили поспать подольше. Когда Николас спустился в трапезную, завтрак был в самом разгаре, все столы — заняты. Жюльбер помахал рукой, зазывая к себе. Явно хотел узнать, как прошёл вечер с Шанти. Делиться победами на любовном фронте не хотелось, поэтому Николас приветственно козырнул ему и отыскал глазами долговязую фигуру Ноэля.
Тот сидел за столом в дальнем тёмном углу один и без аппетита клевал яичницу с сыром и хрустящим беконом. Взяв телятину с кровью и свежие овощи на гарнир, Николас направился к нему. Поднос с тарелкой нарочито громко ударил по столу. Ноэль вздрогнул. Николас уселся на стул напротив.
— Ты так перебрал вчера, что я думал, будешь отсыпаться до вечера.
— Отчего же? После жарких ночек меня одолевает голод, — Николас принялся пилить свой кусок мяса ножом.
— Конечно, вряд ли кто-то вчера не заметил, как ты развлекался с госпожой де Годон.
— Ревнуешь? К Жюльберу или к Шанти? — Николас проглотил первую порцию и слизнул потёкший по губам сок. — Ты же сказал, что иногда мы вынуждены закрывать глаза на слабости наших друзей. Или я тебе уже не друг?
— Я просил вести себя сдержанно, а не уподобляться придворным повесам! Или ты специально меня доводишь? Я не настаиваю, чтобы мы общались, но и не желаю, чтобы ты делал из меня врага. Просто не нарушай правила, и я не буду тебе надоедать.
— Не дождёшься! — Ничего, раз он застрял тут надолго, то обязательно вытащит этого птенчика из скорлупы, пускай даже тот будет упираться руками и ногами. — Хотел спросить, достаточно ли я теперь здоров, чтобы "перенапрягаться"?
— Я упросил деда не проводить повторный осмотр. Так что завтра утром можешь поучаствовать в тренировке, если хочешь.
— Хочу! А как же твои обещания? Поможешь объездить кобылу? Или верность слову у вас тоже не в почёте?
— Похоже, в детстве ты был несносен!
— Мой старший брат всегда так говорил, — рассмеялся Николас.
— С тех пор ты ничуть не изменился, — Ноэль потрепал его по взъерошенной шевелюре. — Ладно, седлай Вестфольду. Закончу дела и приду. Только не пугай её, ясно?
Охотник лукаво ухмыльнулся, откидываясь на спинку стула. Любой замок строится по камушку — не всё сразу.
* * *
Николас распахнул двери большой светлой конюшни и побрёл по широкому проходу. Пахло душистым сеном и терпким потом. Лошади приветственно ржали, высовывая морды из-за деревянных перегородок. Охотник ходил от денника к деннику, внимательно изучая животных. Они были одинаково хороши. Высокие, с крутыми боками, длинными шеями и мощными грудями, шерсть лоснилась и блестела на мускулистых спинах. Но любимой серой масти здесь не встречалось.
Денник с табличкой Вестфольда ютился в дальнем углу. Николас поставил кобылу на развязки и принялся чистить. Она нервничала и увёртывалась от щётки со скребницей. Упрашивать поднять ноги, чтобы раскрючковать копыта, пришлось долго. Николас хотел воспользоваться силой, но вспомнил предупреждение Ноэля. И правда, бешеная скотина могла порвать верёвки, выломать из стены крюки и снова опрокинуться на спину.
Хитростью и угощениями удалось её уговорить. Но когда настало время надевать уздечку, Вестфольда задрала голову и отказалась расцеплять зубы. Николас с опаской нажал пальцем на край рта. Только тогда получилось вставить туда железо. А когда Охотник затягивал подпругу, кобыла и вовсе плотоядно клацала зубами и жала уши.
Закончил Николас ещё до прихода Ноэля, потому, привязав к удилам верёвку, повёл кобылу на улицу.
Из конюшни Вестфольда выступала степенно, горделиво вскинув голову. Постоянно сбивалась на рысь, пока Николас шагал с ней вдоль плаца, фырчала, вздрагивала от любого шороха и таращилась по сторонам. Застоялась, видимо.
Как только Охотник пустил её на веревке по кругу, кобыла понеслась галопом, задрав хвост трубой. Извивалась, как змеюка, козлила. Хоть пар сбросит. А то если Николас ещё раз вылетит из седла, Ноэль больше не позволит на неё сесть. Как будто старший брат, только не высокомерный, а строгий, который всё запрещает и воспитывает. Николас усмехнулся своим мыслям.
— Ну что, не передумал? — окликнул его Ноэль, приближаясь со стороны дворца. — А то я смотрю, кобыла уже себя отработала.
Николас вручил ему верёвку. Тот подвёл Вестфольду к скамейке и встал с правой стороны, придерживая седло за стремя. Николас полез наверх.
— Тише, спокойней! — ругался на него Ноэль. — Не делай резких движений, она чуть не упала. Сейчас я тебе покажу, что такое норикийская школа верховой езды.
Охотник выпрямился, и Ноэль повёл кобылу по плацу.
— Отпусти поводья, позволь ей вытянуть шею, тогда она успокоится, — советовал он. — Расслабься сам. Ты — огонь, она — огонь. Вместе вы можете устроить пожар, а нам этого не нужно.
Николас закрыл глаза и выровнял дыхание, следя за тем, чтобы не напрягаться.
— Хорошо. Поехали рысью, — скомандовал Ноэль, становясь в центр плаца.
— Не отпустишь?
— Не надейся. При мне ты убиваться не будешь, — Ноэль оставался непреклонен. — Набери поводья и не долби её пятками, а вытолкни поясницей. Вот так, хорошо! Не нажигай, мягче садись в седло, лошадь должна бежать впереди тебя. Она очень чувствительная. За поводья не тяни, набери покороче и наталкивай на них. Не голову притягивай к корпусу, а пропихивай вперёд зад. Хорошо, погладь её по шее, пошепчи что-нибудь ласковое. С женщинами же у тебя получается.
Николас не сдержал усмешки:
— Раньше она была твоей?
— Она и ещё несколько похожих. Но ездить на всех я не могу, и эту отправил в Заречье на случку к одному из лучших жеребцов. Говорят, он перепрыгивал через канавы в целых девять ярдов. Но приплод потерялся в дороге. Не вышло проследить самому, а люди попались бестолковые. До сих пор жалею. Только не надо говорить, что я не должен слушаться деда.
— Хорошо! — сдался Николас. — Давай уже галопом!
— Подбирай её плавней, сядь плотнее в седло и вытолкни из-под себя. Не так резко — уронишь!
Кренясь к центру круга, Вестфольда поскакала галопом. Скорость в таком положении набрать было сложно, но в отместку кобыла трясла мордой и рвала поводья из рук.
— Мягче, когда она тебе уступает, но не теряй контакт. И не злись, слышишь? Я уже вижу, как у тебя лицо закипает.
Николас фыркнул, откидываясь назад.
— Сопровождай движение поясницей и не качай плечами. Хорошо! У тебя получается.
Вестфольда, наконец, успокоилась, подобрала корпус и пошла плавнее.
— Останови её, коленями, а не руками. Молодец! Не забудь себя похлопать по шее, — отшутился Ноэль.
Он позволил Николасу отшагать кобылу верхом, а сам умчался по делам. Охотнику же вскоре предстояла встреча с Клаудией, поэтому нужно было торопиться.
* * *
По просьбе Николаса его ученице позволили работать с птицами в почтовой башне. Наставничество свелось к тому, что он наблюдал за ней и не позволял никому вмешиваться в её отношения с питомцами. Часто он вёл с Клаудией доверительные беседы, в которых чувствовал себя учеником, а не учителем. Однажды Николас поделился своими тревогами о Ноэле.
— Птица, родившаяся в неволе и никогда не поднимавшаяся к небу, о свободе знает только из своих грёз, — задумчиво отвечала Клаудия. — Но может, это спасёт его там, где дикая птица, как ты, уже бы погибла.
— Нужно показать ему, что жизнь может быть иной. Да, вероятно, он не рискнёт летать один, но хоть снимет, наконец, восковую маску послушания и примет себя настоящего.
— Ой ли, кукушонок. Спроси себя, когда ты говоришь о нём, не имеешь ли в виду себя?
Николас потупился. Вот уж нет, у него таких проблем никогда не было! Он всегда делал то, что считал правильным и никому не позволял выбирать за него.
Приближался первый день зимы, на который выпадал день рождения Ноэля. Жерард готовил помпезный праздник. Едва удалось отговорить его от приёма в королевском дворце. Ноэль старался походить на тень и избегал всех, даже Николаса. Охотник с радостью подсказал бы Жерарду, что не стоило устраивать шумиху, это было бы лучшим подарком для его внука. Но разве стал бы вождь слушать глупого Охотника? Поэтому он придумал свой подарок, который бы пускай и косвенно, в мелочах, но показал Ноэлю, насколько ошибался его дед.
Вечером накануне Николас отозвал друга в сторонку и попросил:
— У меня первый выпуск. Нужна помощь более опытного наставника. Завтра утром в парке?
Ноэль с его неуемным энтузиазмом и энергией брал по четыре ученика раз в полгода при том, что он ежедневно занимался строевой подготовкой, конными и пешими боями. И где только время находил? Часто он проводил выпускные испытания для подопечных менее опытных наставников. Впрочем, Николасу пытались сделать послабление и позволить самому решать, готова ли его ученица обходиться с даром сама.
— Конечно, — кивнул тот.
На рассвете Николас встретился с Клаудией у пруда, подёрнутого тонкой ледяной коркой. Дни в конце осени стояли промозглые, хотя и бесснежные. Серое небо сливалось с мёрзлой землёй в белёсой дымке. Чёрными шпилями из неё торчали голые ветки платанов и клёнов. Если поднимался ветер, холодный и солёный, с бушующего океана, то сырость пробирала до костей.
Сидевший на кожаной перчатке Клаудии ворон закаркал. Николас повернулся к дороге и увидел возникшую из тумана тень. Ноэль широко шагал навстречу, не желая задерживать их дольше, чем следовало.
Встав рядом, он покосился на роскошного молодого ворона, чьи перья отливали густой синевой даже в седой мгле раннего утра. Николас отвалил за него ловчему своё месячное жалованье и не жалел, полагаясь на способности Клаудии.
— Наслышан о твоей необычной ученице, — начал Ноэль, сосредоточившись на людях. — Очень любопытно, чего вы добились вместе. Начинайте!
Он сложил руки на груди, приняв строгий вид.
Клаудия улыбнулась и протянула ему ворона. Ноэль не удержался от соблазна и коснулся пальцем перьев. Ворон повернул к нему голову и каркнул, разинув кроваво-красную пасть.
— Его зовут Мунин. Хоть он и молод, но очень умён и знает многое, что уже стёрлось из людской памяти, — поведала Клаудия.
— Как он может знать то, чего не видел? — удивился Ноэль.
— В отличие от людей вороны не забывают своих предыдущих воплощений. Когда-то он служил вестником богов, ведал то, что было сокрыто даже от них. Хотя, может, просто хвастает, — Клаудия простодушно улыбнулась.
Ворон переступил лапами с её запястья на запястье Ноэля и заглянул ему в глаза. На перчатке из кожи более тонкой выделки когти оставляли царапины, но Ноэль не замечал, завороженно наблюдая за птицей.
Николас поздравил себя с тем, что угадал правильно.
— Вы не используете никаких вспомогательных средств: привязи, клобучков. Даже перья не подрезаете, — Ноэль вынул из-за пазухи свёрток с куском хлеба и принялся закидывать крошки в раскрытый клюв птицы. — Вы так хорошо его надрессировали?
— Я не дрессирую, а просто слушаю и дружу, как и ваш товарищ не учит, а просто слушает и дружит, — усмехнулась Клаудия.
Ноэль посмотрел на Николаса с подозрительным прищуром. Наверное, догадался, зачем его позвали.
— Очень необычные методы у вас обоих. Но что, если ворон улетит или разобьётся о преграду?
— Он дикий и не сможет жить в неволе, — качнула головой Клаудия. — Если однажды он не вернётся, то такова его воля, и нам придётся её принять. Как бы тяжело это ни было. А теперь отпустите его сами.
— Я его не держу, — возразил Ноэль.
— Держите. Вся ваша поза говорит о том, что вы не хотите, чтобы он улетал. Попробуйте в него поверить.
— Это всего-навсего выпускное испытание, — напомнил Николас. — Не получится, значит, наша идея окажется провальной, и я признаю твою правоту.
Ноэль хмыкнул. Будто повинуясь его воле, ворон перебрался ближе к ладони. Ноэль взмахнул рукой, птица раскинула крылья и вспорхнула в небо. Заложив крутой вираж, ворон лихо перевернулся вокруг своей оси и штопором упал к земле. Аж сердце затрепетало от страха. Но нет. Птица оттолкнулась от воздуха крыльями и вновь взмыла ввысь, красуясь.
