— Аля... — позвал очень тихо, как только мог.
Аля, знаю, что я сволочь, каких поискать, но...
— Аль...
Дёрнулась сонно. Ну, что я, до завтра подождать не могу...в самом деле... Не могу. Вдруг завтра на меня снова нападёт сволочность...и я не скажу того, что должен. Вдруг завтра... Предчувствие...зимы...Аля-я-я, ну проснись, пожалуйста...Тронул её за плечо, она пробормотала что-то, волосы упали на лицо.
Прости, я любуюсь тобой. Кто-то, наверное, скажет, что я законченный псих. Ну, и ещё чё-нить...правдивое... Да. Да. И что? Идите своей дорогой...
— Ты красива, Алик. Очень.
Ты красива, тебе говорили об этом миллионы раз — знаю. Но я ещё один раз скажу. Миллион первый. Она пошевелилась, открыла глаза и, нахмурившись, поглядела на меня.
— Что?.. — прищурилась во тьме. — Натан...ты...тебе чего надо? — настороженность и даже испуг в голосе.
Но испуг быстро прошёл — Леший рядом. Вот он, спит...уткнулся в подушку... устал... Но если что...
— Что? — села на диване.
Сонная. Немного злая. Даже не немного, пожалуй. Зову её на кухню. Мне... поговорить с тобой надо. Прости, что вот так...посреди ночи... Так получилось. Пойдём, а? Там, на столе...две кружки чая стоят...не для музы...
Нахмурилась, посмотрела опасливо. Что ты задумал?
Да ничего...правда ничего...ну... Алик...
Хорошо. Встала осторожно с кровати, накинула плед на плечи, поправила на Лешаке одеяло... Волосы на лицо падают... Хочет укрыться в них...спрятаться...нет, не спрятаться — просто отгородится от меня. Ишь, вздумал — чаем по ночам поить!
Да, дурак я — знаю. Но что поделаешь? Вот...возьми лучше кружку...твою, с трещиной...Чай чёрный...крепкий...с молоком...с сахаром...как ты любишь.
— В чём дело, Натан? — уже проснулась, смотрит строго, готова к боевым действиям.
— Да я...— начал было...
Но мельком взглянул в окно...а за окном — снег. Настоящий, зимний, хлопьями падает на землю, кружится...белый, лохматый...и мороз ночью будет и...
— Снег...
Блин, не ожидал, что...зима придёт так быстро.
— Ага, — Алик кивнула на окошко, — Но ты ж её знал, drunk, вот она и явилась.
Что?...Аля, я...ты откуда про мою зиму знаешь?.. Ладно, это...это не важно. Я не то хотел сказать. Совсем не то. Чёрт, а ведь сложно... Но ты почему-то сидишь, не уходишь, пьёшь чай и смотришь на меня. Строго. Очень. Потому что я обидел тебя. Потому что за все свои поступки надо отвечать. Аля, я приехал неизвестно откуда и обидел тебя. Это, пожалуй, самое значительное, что я вообще сделал за последнее время.
Руки мои — в зелёнке... И твои, между прочим, тоже. Но зелёнка скоро исчезнет, сотрётся, будто и не было её, а раны заживут...не оставят даже следа... Так надо? Впрочем, некоторые раны останутся навсегда. Например, шрамы на твоих руках...на моих руках...шрам у Лешака на виске...
— Самую страшную боль мы причиняем тому, кого любим, — говорю, глядя куда-то в сторону. Когда, чёрт меня возьми, я перестал смотреть людям в глаза?.. — Не знаю, почему. Думаем, наверное, что...он снесёт всё, переживёт...на то он и...друг...
Чай получился очень крепкий. Даже скулы свело.
— ...чтоб страдать от наших... — не знаю, как объяснить...Она сидит молча и смотрит на меня. Спасибо, что не уходишь. Спасибо, что смотришь так строго. Спасибо, что не безразлично...
Молчу. Непонятно говорю, да? Да я сам себя не понимаю. Так. Короче. Хватит вилять.
— Алик. Прости. Меня. Пожалуйста.
Блин, как тяжело...
Ты молчишь. Не молчи, а... Лучше пошли меня подальше. Я...мысли не умею читать. Врут всё про шизофреников. Не читаю я мыслей... Если б мог...И...я вот ещё что хотел сказать... Собственно, хотел-то я сказать только это, а вышло...
— ...слушай...если тебя...когда-нибудь...обидит какой-нибудь близкий человек...ты позови меня, а?
Я тогда его просто убью. Я могу...
Прищурилась. Молчит... Смотрю ей в глаза.
— ...а если не позовёшь, сам приду! Поняла?..
Какой крепкий чай...
Ну...ну скажи что-нибудь, Скандинавка!
— Хорошо, — Алик чуть кивнула, — буду иметь ввиду...
Хлопья белые за окном...а так хочется весны...
-...но только и я тебя попрошу кое о чём... — сказала Алик.
Да что хочешь...
Алик сделала глоток чая...сильнее закуталась в плед... А ведь трещина-то на кружке растёт. Скоро придётся выкинуть... Поглядела серьёзно. Твёрдо. Не замечал я раньше у тебя такого взгляда. О чём попросить, Аля?
— Отпусти её, Натан...
Что?
— Отпусти...видишь, она ходит за тобой, как покинутая невеста, эта белая холодная зима...
Аля... Аля...откинулся на спинку стула...
-...холодная и мёртвая...седая...на века привязанная...пусти на свободу...ей одиноко. Вы с ней разные, Натан. Она не из твоей стаи...
Чё-ё-ёрт...закрыл глаза рукой...чё-ё-ёрт... Какие, на хрен, шизофреники — это женщины читают мысли...
— Давай, я ей прямо сейчас скажу... — Алик встала из-за стола и, открыв балконную дверь, выглянула в ночь, — ...как женщина женщине скажу...
Что скажешь? Кому... Аля...
— ...Бр-р-р...холодно... — Алик смотрела на кружащиеся снежинки. А там, высоко, — звёзды. — Ну, здравствуй, красавица зима... — улыбнулась. — Торопилась ты. Звали тебя... — поймала в ладонь резную снежинку, — Как вестника звали... Как знак... Как окончание... Вот, я пришла, что ты хотел?.. — снежинка растаяла в руке, превратилась в прозрачную тёплую каплю. — ...Дать тебе свободу...
Аля взглянула ещё раз на небо...закрыла дверь, поправила шторку, и холод сразу утонул в тепле кухни. Какая разница, что делается за окном? Пусть даже дождь. Ливень. Пусть мир рушится...
Алик оглянулась. Там, за столом, прикрыв глаза ладонью, сидел Натан. Drunk. Викинг и швед. А, может быть, и нет. Всего лишь мальчишка. Он тихо так сидел, наверное, очень хотел, чтобы не видели...как по щекам небритым, колючим, в зелёнке, текут капли солёного дождя...
ТАРАКАНЫ
Эх...хорошо как... Утро. Рассвет... Небо — оранжево-розовое, нежный-нежный такой цвет. Тишина. Весной в это время уже бы пели птицы, оглашая для каждого живого существа — это мой дом! А так...всё как обычно. Галина Петровна выгуливает своего бульдога. Он важно вышагивает рядом с хозяйкой. Сколько живу тут, столько и вижу по утрам женщину с бульдогом. Это — ритуал. Утро, кофе, и женщина с собакой.
Почему-то именно сейчас потянуло закурить.
И съесть огромный жирный кусок жареного мяса...под соусом. Но...в холодильнике — ти-ши-на-а... И кофе — нет...
Алик поставила чайник.
Её мужчины спали. Леш похрапывал в комнате, подмяв под себя обе подушки и накрывшись с головой одеялом, а вот ноги, как всегда не помещались и, видимо, отчаянно мёрзли. Второй только начал просыпаться. Заворочался, засопел, воюя с одеялом...
Пора заварить травы. Ещё пару кружек. Может, хоть липа осталась...помниться Галина Петровна давала...а ещё, вроде бы была мята и чёрная смородина...где-то...
От банки с водой на стене колыхалось пятно света. Медленно, величаво так. Оно никуда не спешило. Алик положила на него ладонь. Нет, пятно не исчезло...оно теперь танцевало на её руке. Или, пятен стало два? На стене и на руке? Разные...
Вздохнув, она натянула поверх футболки первую попавшуюся рубашку Лешего и пошла на балкон. Искать хоть что-то, что можно заварить вместо чая...
Эх, будь у чайника возможность, он бы засвистел, запел, затребовал к себе внимания, но...нужная деталь была потеряна. Поэтому он просто забулькал, выпуская из носика своё возмущение, а ещё пар и жгучие капельки воды.
Чё?! Чё?! Чё-о-о??!!
— Fucking great!!!! — ноги моментально исчезли под одеялом. — Бл..дь!!! Алик!
Натан рывком выскочил из-под одеяла. На кухне — никого...только он и чайник. Б..дь! Дотянулся до вентиля и перекрыл газ. Чайник последний раз булькнул и затих. Натан злобно ругнулся.
— Что за вопли над Дунаем? — встрёпанный сонный Лешак набрал из-под крана воды в кружку. — Чего бушуешь с утра?
В кружке зашипела какая-то таблетка. Натан покосился: что ты там употребляешь, друг?
— Поделись?
— Нет. Если что у тебя и болит, то это явно не горло, — Лешак скомкал опустевшую упаковку. — А то, что болит — не лечится, — усмехнулся и отправил бумажку в мусорное ведро.
Натан хмыкнул.
— Ты тож хорош, — Алик с громким стуком захлопнула балконную дверь. — Горло воспалённое, а воду хлещешь холодную. Ты б за ним присмотрел, викинг, а то я тебя, если что, к микрофону поставлю... — наклонилась к Нату и шепнула ему на ухо. — Голого!!!!
Голого?! Да я запросто!!!! Хоть ща! Не... ща не буду — Лешак...стукнет... Жить хочу, как ни странно...
Аля...если он за мной будет присматривать... Бля! Да тут весь город на уши встанет!!!
— Аль, мы ж вдвоём...такого наворотим!!! — Лешак упал на стул и расхохотался. — Ты... Блин, Аля! Мы...Если тебе рассказать хоть парочку историй!...
Он не договорил.
— Знаю-знаю, — Алик, хохоча, кинула в него рубашкой. — Ржевский обзавидуется!
— А то! — поймал, но одеваться не стал. Успею.
Во. Гляньте на них! Сидят, ржут до истерики. Волосами занавесились, чтоб лиц не было видно, и над чем-то там своим веселятся. Эх, мужики... Перед Алик остывала кружка с заваренной мятой, а она всё любовалась ими... Оба были только в джинсах, и утренние лучи золотили их кожу. Звери рассвета. Красавцы. Особенно Леш... А этого... drunker?a... откормить надо... Хащик, бля, нэвмерущий...
За что мне такое наказание? Хуже только тараканы...и гости...незваные...
— Да, брат, мы все тогда такой трэш воротили... Х-х-ха! — Леший потянулся, выдохнул резко, звонко хлопнул ладонью по столу...
Алик загадочно улыбнулась... Трэша вам, значит, не хватает?.. Щазз!!!
— Нат, — повернулась к нему, прищурилась хитро, — заберёшь сегодня ребёнка из детсада?
Э-э-э... Чай как-то сам, непроизвольно совершенно, вылился на джинсы. Че-го?! Какого...ребёнка?! Я?! Аля, очнись!
— Аль, Аля-а... — Лешак не на шутку испугался. Кружку в сторону отставил и смотрит так внимательно-внимательно. — С тобой...всё в порядке?
Как никогда! Она не выдержала и рассмеялась. Ой, ну куда деваться! Уже прям так и перепугались.
— Мне сон приснился, — сказала Алик, — что сижу я в комнате, а Нат на работу уходит...
— Чё?! Я?! На работу?! — аж поперхнулся от удивления. — Не, Аль, ты точно не в себе.
О! Я понял!!! Это — токсикоз, вот к тебе глюки в снах и приходят!!!!
— ...а я ему и говорю, мол, забери ребёнка из садика...
Аля!!! Блин!!! Ну, ну...ну нельзя же так пугать седых рокеров!!! Сон ей приснился!! Да мало ли, что мне сниться! Или Натану...
— А Лешак где был? — заинтересовался Нат.
Натан, бля! Опять в морду хочешь??
— Как где? Спал. На диванчике под одеялкой... — улыбнулась, представив себе всё, что только что описала...
— Чё? Я — на работу, а он — спал??? — возмущению не было предела...
Точно. Токсикоз! Ха! Я...и работаю! Ха! Ха! Ха! Бл..дь!
— Ну, — пожала плечами. — Хоть во сне ты должен работать.
Хм.
И в глаза смотрит. Твёрдо. С намёком. Сон, говоришь? Бл..дь! Отвернись! Ты ж знаешь — не люблю я, когда мне прямо вот так...в глаза. Я, как хищник...долгий взгляд в упор — и я нападаю. Был ли сон, Аля? Мож, ты специально?
— Нат! Алик! Вы ещё, бля, тут подеритесь! В воскресенье с утра!.. — Лешак умоляюще посмотрел на каждого. — Вам, чё, ругани мало, что ли? Я тут, понимаете ли болею, а вы... Мне покой нужен, ласка и уют...а они ругаться!
Алик перебралась с табуретки Лешаку на колени.
— Есть один шикарный способ лечения...
— Я согласен... — руки — ей под футболку...
Мож и специально. А мне какое дело? Всё, ушёл! Я тут не нужен никому...так что одеваюсь и ухожу...уже оделся...
Хохот из кухни.
— Эй! Ты куда?
Знаешь, Леш... Чёрт, шнурок порвался!...
— Погулять. Пока вы тут...лечитесь.
Не! Ну... чё за неприличный ржач, а??!!
— На-ат! — Алик смеясь, ухватила его за руку и, затащив на кухню, усадила на прежнее место. — Сиди! Мы ж не изверги какие, чтоб с утра тебя из дому гнать!..
Ага. Вечером выгоните.
— Злые вы... Уйду я от вас... — и на Леша покосился: что скажет? А ты, скандинавка?
Алик, повернувшись к Нату вполоборота, сказала:
— Врёшь! — улыбнулась. — Тараканы не уходят! Особенно с кухни!
Чё??!! Какие ещё на фиг... Та-ра-ка-ны?!! Это я-то?! Насекомое?! Ну-у-у...блин... Держись!
— Я кукара-Ча! Я кукара-Ча! А я рыжий таракан!!! - вдруг заорал на всю кухню Нат. — Я кукара-Ча! Я кукара-Ча! Я рыжий таракан!!! — и осёкся: Алик истерично захохотала, просто смехом захлёбываясь... Этот таракан, мало того, что на кухне сидит, нет — живёт! — так у него в башке тож...полно сородичей...и ведь не выведешь!..
Леш только хмыкал, придерживая жену за талию... Да где ж найти такой инсектицид!!!
— Эх, блин, — Алик вздохнула мечтательно. — Вывести б у тебя из мозгов сородичей, и цены б тебе, Нат, не было!
— Не надо!! — Викинг отчаянно замотал головой. — Алик! Ничё ж не останется! Именно они и есть я!!!
Смотрит, улыбается...в зелёнке весь... Ха! Останется, Викинг, останется! Пустота!
— Чёрт с вами! — Нат махнул рукой и встал долить в кружку кипятка. — Malum nullum est sine aliquo bono...
Эх, Алька... Тараканы — это звери. Шустрые такие, живучие, с лапами и усами...по ночам шуршат, спать мешают...едят всё подряд...размножаются в невероятных количествах...в гости друг к другу ходят! Анекдот даже такой есть, старый очень, — про войну тараканью... Мне иногда кажется, что мои — самые брутальные! Всех победили и домой привели. Пленных. Но... Malum nullum... А воды, что, нету больше?
Натан оглянулся. Чё? Чё вы так на меня смотрите? Мне б воды...
— Ты что сказал сейчас, drunk`ер?... — спросила как-то серьёзно Скандинавка. — Это что...— подняла удивлённо брови, — ...латынь?
А?
— Не, что ты, — Натан поглядел тоскливо в свою пустую кружку. — Какая латынь...это тараканы.
HOW WOULD IT BE...
How would it be if you were standing in my shoes?
Can`t you see that it`s impossible to choose...
— О! Маленькие зелёные человечки! — воскликнул радостно Пашка и загремел ключами.
Женька повернулся. Хде? А-а!.. И у меня тоже!
— И вроде бы не пили...— головой покачал.
— Ну, — кивнул, соглашаясь, барабанер.
Однако ж человечки были. Зелёные и целых три. Два каких-то малость помятых... сонных...ссутулившихся немного...больших таких, высоких...хмурых... Но! Женьку не проведёшь, Женька сразу понял, кто у них там главный. Вот этот вот...ростом поменьше...улыбающийся, симпатичный такой...человечек...
— Здравствуй, Колючка! — крикнул.
Улыбнулась в ответ. Здравствуй...
Пашка на Лешего поглядел, головой покачал, поворчал что-то...
— А чёй-то ты сразу: "маленькие"?! — обиделся на него Леший. — Большие мы!
Ага, кивнула сама себе Аля. Конечно. Вижу. Вы, мужики, никогда большими не бываете.
