Речь шла лишь об одностороннем переносе, то бишь туда — да, а обратно — ни-ни. Ибо бобик сдох почти полностью и на возврат в нашу бренную жизнь уже вряд ли будет способен. Короче, билет в один конец, зато близко, и сейчас, а не хрен знает когда, в другую какую близлежащую точку выхода. Если она вообще найдется, короче, одни противоречия и непонятки...
— Да просто писец какое невезение! — сказать, что был расстроен, было мало, я оказался чертовски расстроен и зол на все, что со мной пока происходило. Это что, черная полоса какая-то наступила? Сначала все пучком, у Арргата под бочком, а потом на тебе, выкуси по полной!
— Ну и хрен со всем! — сплюнув, вперил взор в себя красивого да каменного, что ж ты, братец, такие подставы выдаешь, артефакт чертов. Тоже мне, центр силы — говна кусок какой-то, а не магия. Походу, если разложить все по полочкам, в моей власти оказалась никому на хрен не нужная скала в самом центре непроходимых болот, левый, абсолютно почти ни на что не годный артефакт с минимумом возможностей и донельзя слабый, разве что красивый, да и только. И после того, как свалю отсюда, останется, разве что, позабыть об этом клочке мира, потому как даже вернуться сюда не представляется хоть сколь-нибудь возможным. Не потянет портал просто, энергии нету, с такими-то темпами ее накопления.
Решение было принято почти незамедлительно, лучше уж куда-нибудь, чем еще месяц здесь. Портальная плита, откликаясь на желание хозяин, вроде как слегка завибрировала, подобно коту, удостоившемуся внимания и ласки. Черт! Уже мерещиться начинает всякое. Шаг, ноги прочтно уперлись в центральный камень переноса — и реальность мигнула, смазалась, а затем меня чуть ли не вывернуло наизнанку. Вдогонку послав неутешительный импульс неточности расчетов энергозапаса принимающего портала.
— Сука! — прошипел я сквлзь плотно стиснутые зубы, блуждающим взглядом елозя по земле перед собой. Гребаный артефакт и тут напортачил, как только не угробил хозяина, ума не приложу — ох, как же мне хреново. Со стоном, медленно, ощущая неровную поверхность каждой косточкой в бренном теле, перевернулся на спину, прикрыл глаза. Попытка унять разбушевавшееся нутро принесла легкое послабление — блевать уже не тянуло, позывы стали стихать. Видать, то был первый, обязательный спазм, и раз выжил после этого, теперь будет только лучше. Надеюсь.
Лица коснулся легкий ветерок и — на! На! По морде, по морде чем-то мокрым и липким. На! С перепугу, промычав нечто нечленораздельное, я только и смог, что прикрыться руками да открыть глаза. Что бы тут же закрыть. Нееет! Это пиздец какой то! Меня внаглую и бесцеремонно облизывало нечто здоровенное и рогатое. Зрение еще было мутным, фокус не навести, но вот зловонное дыхание ощущалось вполне хорошо. Особенно после каждого такого облизывания лопатообразным языком не пойми кого. Хорошо хоть зубы, вроде как, не клыками, а в ряд, тупые, от жвачного животного. Но воняет — страсть!
— Ууу, отвали от меня! — я постарался отпользти назад, даже брыкнул по морде это нечто пару раз, потом по лицу вновь прошлось шершавой вонючей тряпкой. Я заорал еще громче. И еще раз получил по лицу. Затем, додумавшись, тупо перевернулся на живот и поплз, ощущая, как мягкий, широкий язык пару раз прошелся по плечам, спине, затылку и — отстал.
Гул в ушах начал стихать, принялись возвращаться звуки, казавшиеся до этого словно отголоском чего-то далекого и неестественного, появилась резкость, хруст травы на чьих-то зубах и легкий посвист ветра по сторонам. И пока вот так вот полз, елозя брюхом и страдая от медленно выветривающейся с хари вони, начали приходить в себя и глаза. Размытость исчезла, пришли краски, появилось множество ранее не различаемых деталей, взгляд сфокусировался.
— Твою налево, — позади, провожая меня равнодушным взглядом, паслась корова. Ну, или что-то на подобии нее, учитывая буро-зеленую окраску, форму крупа, более присущую какому-нибудь хищнику, да по чудному завитые назад, аж на спину, длинные и толстые рога. Тварь медленно и лениво срывала пастью короткую и редкую поросль, поднимала башку, вперивая в меня буркала, и вновь начинала жевать. Сглатывала, наклонялась, вновь общипывала траву и снова игра в гляделки.
— Тьфу на тебя, — раздосадовано, в сердцах сплюнул я в сторону, что за невезуха такая. И тут же хмыкнул, с другой стороны, могло бы быть и куда хуже, куда более хуже. Попытка встать увенчалась успехом сразу же. Последствия переноса свалили на фиг, оставив после себя лишь непонятную бодрость да еще голод, и так мучавший меня последние два месяца, так что на него я уже почти не обращал внимания. Взглад тут же оббежал горизонт, упершись в бескрайнюю степь, а затем мазнул пейзаж позади и замер, уставившись на непроглядную громаду леса.
— Ни хрена себе, сказал я себе, — с одной стороны степь, с другой лес, причем переход с одного в другое был настолько резок и четок, что, просто диву даешься. Ни тебе кустов каких, ни более высокой растительности — сразу толстенные стволы лесных исполинов и непроглядная темень за ними. Густота флоры реально поражала, солнце в зените, а под кронами словно ночь: краски блеклые, потерявшие в тонах и ставшие ближе к серой невзрачности. Представляю, что бы увидел без ночного зрения — да ни хрена!
Ах да, и еще эта недокорова, откуда она вообще здесь? Безхозная? Чья-то? Хотя на что она мне, пасется себе, никого не трогает, ну, если не лезть к ней и морду лица не подставлять. Воняет, правда, жутко, ну да мне с ней не жить. Пусть хоть чуму разносит, лишь бы я был в это время где подальше. С подобными мыслями, бросив последний взгляд на вонючку и слегка повеселевший, я повенулся в направлении к лесу.
Во-первых, там хоть-что-то, но точно есть, а в степи до самого горизонта абсолютно ни хрена не наблюдалось. Во-вторых, вытекающих из первых, в мозгу назойливо крутились мыслишки о грибах, ягодах, возможно, фруктах, хотя и сомнительно в такой-то чаще. Про то, что могу запросто нарваться на какую-то опасность, не думал совершенно, ну, почти, потому как беспокоила меня возможная драка сейчас меньше всего. Я ведь, в конце концов, таки вырвался со своего поганого острова! Жизнь продолжается, мать ее так! И сейчас бы пожрать чего, да побольше, да определиться со своим местонахождением, куда забросило, в какие дали и как из них теперь выбираться. Очень хотелось верить, что буквально за этим лесом по чистой случайности, конечно, раскинулся какой-нибудь город, ну, или, поселение там. Благодарности Миру от меня тогда бы просто не было бы границ. Но это такое, сомнительное счастье, типа жаворонка в небе, так что не стоило особо на это надеяться. А вот разжиться едой очень даже возможно, и я, более не раздумывая, вломился в чащу.
Ну, как вломился. Скорее попытался, но энтузиазм сник довольно быстро, плотность флоры оказалась не только на глазок высокой, но и на ощупь, и чем дальше, тем сильнее сдавливали свободное пространство тиски зелени. Деревья, побеги, корни, поросль до колень, лианы, ветви, отчего-то так и норовящие попасть в глаза, все это, сцука, прямо играло на нервах, жутко замедляя и словно нарочно препятствуя продвижению вперед. Но я дерся, дерся, плевался, шипел и ломал, топтал и вырывал с корнями все, что только мог. Вокруг постоянно трещало и рвалось, скрипело и лопалось, а позади — росла просека на одного человека. Будто кто-то по моему контуру буквально вырезал вглубь все растущее и вьющееся, оставив лишь воздух и огрызки зелени по сторонам. Что сказать, вандал, етить его так! Но по другому не получалось, внутри же лишь росло раздражение и злость, а так же еще тупое ослиное упрямство. Как же, выбраться таки-выбрался, да вляпался в очередное не пойми что, вернее куда. Неет, не остановить меня подобная преграда, пролезу, ужом проскользну или выворочу здесь все на хрен, но пройду.
Почему-то казалось, что дальше будет проще, по крайней мере, не хуже уж точно. Все не по бескрайней степи переть, совершенно ничего не видя и не соображая, куда топаешь. Как же я ошибся...
— Пля! — только и успели вытолкнуть легкие, как очередной резкий рывок сквозь преграду вытолкнул меня вперед, заставив до одури округлиться глаза. Руки просто не успели ни за что ухватиться, а ноги, не ощутив привычной опоры и сопротивления, в мгновение ока ухнули куда-то вниз...
Твою мать, везет, как всегда! Гребаная непроходимая чаща оказалась всего лишь пояском, своего рода стеной, защищающей от посторонних взглядов явно не то, что подлежало всеобщему рассмотрению. Хотя какое, в задницу, всеобщее, в такой-то глуши. Короче вниз я летел секунд пять, отмечая далеко внизу поблескивающую гладь воды, стремительно несущуюся мне навстречу с явным намерением размазать по себе тонким и не очень аккуратным слоем. И ведь падаю, сука, животом вниз! Кое-как извернувшись, умудрился принять позу "бомбочки", не знаю почему, но только она и всплыла в мозгу как наиболее подходящая. Солдатиком или рыбкой было стремно, еще войду в дно как гвоздь, переломаю все, что только можно и нельзя. Короче, попадание!
Всплеск был оглушающим, ворвавшимся в сосзнание вместе с жутким толчком, сонмом пузырей и воды, в мгновение ока сжавших меня в крепчайших объятиях. Грудь сдавило словно тисками, то ли от удара, то ли от страха, мелькнула даже мыслишка о скором свидании с респом, но я ее тут же отогнал, руки-ноги целы, двигаться могу, хоть и вяло, а потому...
Сначала всплыл, тяжко барахтаясь и стараясь не вдохнуть, не нахлебаться, выдержать еще чуть-чуть, буквально пару секунд, тянувшихся словно резина, долго, нудно, нестерпимо. В груди уже давило, заставляя отчаяние распространяться по всему момему естеству, движения стали рваными, более резкими, дающимися из последних сил.
— Хааа, — первый вдох был так же болезнен, как, ну... хрен его знает, но только не сладок. Легкие ходили, словно меха, не в силах надышаться и буквально пожирая воздух лютым, изголодавшимся за зиму медведем. Только и того, что не ревели в процессе, а все остальное, каждая частичка не сдохшего в толще воды тела старалась удержаться на плаву. Черт, берег-то вон он, близко, а такое впечатление, что того и гляди, не доплыву, утону. Слабость буквально оккупировала организм, заставляя бороться за каждую секунду на плаву. Руки гребли с трудом, ноги вяло шевелились, рот жадно хватал воздух, глаза вытаращены, дико.
Минуты через три моя тушка по пластунски выбралась на берег и перевернулась на спину, взяв тайм-аут и объявив полчаса тишины и покоя. Сознание, постепенно отходя от шока и испуга, безрезультатно шерстила мысли на предмет возможных идей по поводу происходящего с телом. Накатившая и так до сих пор не схлынувшая волна слабости озадачивала и пугала. Вот, продираюсь сквозь заросли, злой и раздраженный, но здоровый. Потом падение. Удара о воду. И словно рубильник кто какой повернул — из тела будто начисто вымыли бодрость, силу и выносливость, оставив опосля лишь слабо шевелящуюся куклу без мышц и костей.
Ну, последнее, допустим, не совсем так. Я поднял перед лицом руку и отстраненно посмотрел на нее — моя, живая, ощущается вполне нормально, короче, бред. Но сил от этого не прибавилось.
Скорее всего, место какое-то зачарованное, тем более, с тем, что удалось заметить во время падения, это более чем вероятно. Мазнув всего лишь раз взглядом, в голове тут же отпечаталась картинка во всех красках и подробностях, явив сознанию древние развалины, некогда явно величественного и огромного то ли храма, то ли пирамиды или еще чего. Было там всего по немногу, намешано и сплетено воедино от нескольких культур, гармонично и довольно внушительно, как на меня. Плюс ковер зелени, оплетший добрую половину развалин, короче, самое то для каких-нибудь древних, но до сих пор действующих чар, или, что хуже — проклятий.
От последней мысли я содрогнулся, да ну, лучше не думать о таком, накаркаю еще и останусь на черти сколько таким вот немощныйм калекой, шатающимся от любого чиха.
— И, эх! — с трудом, опершись на руки, сел. Ну, хоть с чем-то повезло, на берег выполз со стороны развалин, еще раз бороться с водной стихией мне не хотелось. А путь назад, вверх по руконоголомному обрыву мне не казался возможным, даже если бы не слабость, все равно, в задницу такой паркур. Так что оставалось лишь одно — переть дальше, неся свои полужопия навстречу или очередной удаче, или очередной проблеме.
Тут же вспомнилось ополовинивание уровня, вот ведь тоже незадача, вроде бы и свыкся, но жалко-то как... Свезло же нарваться на такую тварь, вот ведь гадство! Был тебе крутым, как яйцо, а стал желеобразным дерь... гм, тоже яйцом, только всмятку.
С земли поднялся с трудом, пошатываясь и готовый выбросить руки в любую сторону, так как гироскоп мой работал из рук вон плохо. Вроде бы и не ркужится голова, но берег то влево качнется, странно накренившись, то вправо, а то и вообще назад. Короче, стиль пьяного шимпанзе, и ничего смешного я в этом не видел, лишь зубы стиснуты и скрипят периодически от невозможности хоть как-нибудь повлиять на происходящее. Шаг, еще шаг, и еще один, в общем, двинулись...
По всему выходило, что когда-то здесь прямо-таки бурлила разумная жизнь, причем, отнюдь не равнодушная к удобствам и красоте. Куча каменных лесенок, переходов и мостков, частично обрушившихся, иногда заросших, но все еще создающих определенную картину былого величия. Невысокие заборчики с перилами на подъемах, плавные повороты с небольшими ступенями, удобными и не растягивающими шаг. По видимому, люди строили ну или кто-то таких же размеров, так не понять. Иногда двигаться становилось просто невозможно, и приходилось возвращаться, выискивая другой путь, лежавший все туда же, к вершине. Почему-то казалось, что туда мне и надо, по крайней мере, оттуда станет более понятным картина моего попадания в "неизвестно где". Хоть осмотрюсь, а то и вовсе надыбаю что получше, портал, к примеру.
А слабость давила на тело, гнула к земле, заставляя останавливаться и отдыхать через каждый десяток метров, вскоре к всеобщей, итить его, радости, добавился еще и сухой кашель!
— Твою мать, гребаная игра! — в сердцах выругался я, представляя, как через полчаса еще и харкать кровью начну. Может, ну его в пень, а то прусь как дурак, вернее, как мотылек на огонь, а тут, возможно, нечто вроде радиации или чего похуже. А эпицентр как раз там, наверху, сгорю ж на хрен! С другой стороны, а что еще делать? Тут только подохнуть и вариант с моим состоянием, ничего другого не светит. В общем, шел, полз, катился и чертыхался как мог, но до вечера так и не добрался, сморило меня жутко и немилосердно, будто выпил кто досуха все оставшиеся силы. Пришлось устраиваться на ночевку, банально рухнув у оградки и прислонившись к ней спиной. Полчаса такого вот сидения, потом крен вправо и я благополучно провалился во тьму.
Наутро лечге не стало, только и того, что смог двигаться. Ладно, спасибо и на этом — встал, рука привычно ухватилась за перила, и пошло поехало. Вокруг же все та же красота: яркое, по весеннему ненадоедливое солнце ласково согревает, буйство разросшейся зелени радует глаз, а легкий ветерок овевает кожу, чем не райское местечко?
