— Спасибо тебе за поддержку и рецепты, дорогой друг, — отвечал Илан. — Какие-то они у тебя бесчеловечные все. Ты сам-то так хоть раз лечился?
— Я, когда тошно, выпить могу. А ты не можешь.
— Выпивка не помогает найти ответы.
— Зато помогает забыть вопросы.
— Да, — согласился Илан. — Папеньке, кстати, привет передавай. Швы пускай снимает себе сам, но через три месяца я его жду железки вынимать.
— Ты раньше с ним увидишься, — качнул головой Гагал. — Обещаю.
— То есть?
— Его побег имел ритуальный характер. Чтобы в гильдии не решили, будто он здесь лечится по доброй воле. Изображает жертву обстоятельств. А ты что подумал?
— Если честно, я подумал, что в полнолуние в запретной роще за конюшней расцвела волшебная ботва, и все ее нализались по самую щекотку. А мне эта радость недоступна, поэтому я перестал понимать людей и их мотивы.
— Был бы ты как все, не было бы тошно. Не волнуйся, папенька вернется, причем, с шумом, он не даст нам с тобой скучать. Ты когда дежуришь?
— Завтра.
— Будь наготове. Давай все-таки чаю?..
Илан кивнул, но не позволил Гагалу налить ему чай в ту плошку, что была под рукой, и пошел сначала отмывать для себя посуду.
Молча пить чай и наслаждаться миром и тишиной им было позволено еще около десяти сотых, после чего покой был нарушен сначала неким молодым человеком, который слишком усердно готовился стать отцом, поэтому рвался в смотровую вслед за беременной женой и Гагалом, желая знать, что происходит, и возмущался тем обстоятельством, что доктор мужчина и останется с его женой наедине — 'а что он там будет делать?' Потом он был недоволен, что ему сразу же не вынесли ребенка или хотя бы не оставили в госпитале его жену подождать стражу-другую до появления младенца, потом допытывался, почему она не рожает, если такой большой живот, почему еще ждать не меньше двух декад. А жена в это время обиженно смотрела на него — притащил ее сюда по дороге в гору он, это ему неймется, она и не чувствует, будто рожает. Доктор Гагал проявлял чудеса терпения и красноречия, пытался объяснить необъяснимое и втолковать невтолкуемое, велел поберечься и не впадать в панику, с первым ребенком все быстро не будет. В конце концов бедная женщина вцепилась своему нетерпеливому супругу в одежду и стала тянуть его прочь, а Илан взял с другой стороны под локоть и помог потенциальному папаше выйти. И за порогом сразу же столкнулся со спешащим по коридору Неподарком, который бежал, размахивая руками, как ветряная мельница, и вертел головой в поисках хозяина.
— Доктор, пожалуйста, пойдемте со мной! — Неподарок бросился к нему, умоляюще сложив ладони. — Мия сказала, что проглотила еще два обойных гвоздика... Ей плохо, ей хуже, пожалуйста, доктор!..
Есть еще один хороший способ избавиться от тошноты и лишних мыслей — пойти в операционную. Он, безусловно, лучше предложенных Гагалом. Но только с точки зрения пациента или общечеловеческой пользы. Для доктора — все то же самое. Мог бы и доктор Раур, и даже по дежурству должен доктор Раур, но это снова релапаротомия, а ее делает старший хирург и тот, кто оперировал пациента в первый раз. То есть, Илан в обоих случаях.
— Оставь книжку, — обернулся Илан к Гагалу, взявшемуся было за атлас снова. — Бригада чья дежурит? Гони их мыться и к столу. Пойдёшь со мной, наверное, надолго.
Так и получилось. Зашли на рубеже дневной и вечерней, вышли за восьмую часть стражи до полуночи, госпиталь уже спал. Хороший пример проблем от глупости и недоговоренности. Протест против замужества девочка Мия начала с глотания обойных гвоздиков, занятых в спинке старого кресла. На самом деле было их три, но немедленного результата они не принесли, один вышел естественным путем, про два других она не знает, думала, наверное, тоже, поэтому не сказала. И еще потому, что посчитала стыдным упоминать подробности путешествия этих гвоздей. После чего девочка поняла, что глотать нужно что-то покрупнее, иначе никто не обратит на протест внимания. Все это она рассказала Неподарку, но утаила от врачей. Илан нашел оба гвоздя, и обошлось даже без стомы и калоприемника, хотя теперь, с разрезом от и до, замужество действительно становится делом сомнительным. Если девочка Мия вообще выкарабкается. А прибеги Неподарок на стражу позже, все было бы намного сложнее. Что говорить, всем повезло, что он вообще к ней вернулся и сел со своей унылой заботой рядом. Не узнали бы, не заметили бы, спохватились бы поздно. И что-то нужно будет говорить родителям. Привели они девочку относительно здоровую, она пришла своими ногами. А получат распаханную вдоль от начала и до упора, и ей будет долго не встать. Живую, но родственникам не всегда получается объяснить нюансы, почему так, а не по-другому.
Неподарок скрючился на лавке с одеждой в предоперационной. Внутрь его Илан не впустил, не приняв аргумент 'почему Мыши можно?' Мыши можно, тебе нельзя. Ты и так кислый с ног до головы, еще с тобой внутри возиться не хватает. Тогда Неподарок демонстративно сел под дверь и похоже, что не сходил с места.
Когда Илан вышел, снимая на ходу испятнанный балахон, Неподарок поднял голову: как? Операция длилась и длилась, несколько раз доктор Илан повышал за дверьми голос, потому что было трудно, опасно и в середине он немного злился. Неподарок почти потерял надежду, все это его пугало.
— Помоги переодеться, — сказал Илан. — Что, сильно переживаешь?
Неподарок моргал, словно его только что разбудили. С некоторой задержкой он кивнул.
— Что мог, я сделал. Думаю, что хорошо, но нужно было сразу, а она не сказала...
Неподарок молча развязал тесемки у Илана на спине, потом помог стащить рубаху, промокшую от пота и запачканную кровью, подал чистую. Илан сначала удивился, что тот ни о чем не спрашивает, потом подумал, что Неподарок, видимо решил не грешить и соблюдать устав, не заговаривая первым.
— Твой человек, с которым я должен был поговорить о тебе, приходил?
— Не знаю, — разлепил губы Неподарок.
— Как же так?
— Вот так. Вас же было не позвать.
— А ты сам? Не мог с ним поговорить?
— А кто я такой? Я смирился с тем, что все бестолку. Я неудачник. Мия будет жить?
— Пойдем, — сказал Илан, не отвечая на вопрос. — Хочу посмотреть на твою спину.
Он опасался, что интерес Неподарка к прооперированной девочке имеет какой-нибудь нездоровый характер. Илан насмотрелся всякого, пока работал с Джатой — и людей, тянущихся к увечьям, и любящих смотреть на чужие страдания, и причиняющих боль, и пользующихся беспомощностью. Но опасение было лишним. Похоже, для Неподарка Мия скорее товарищ по несчастью, жертва чужой злой воли и принуждения. Кто, как не он понимает в этом больше остальных. Тоска такая во взгляде... И правда, влюбился, что ли.
Пятно между лопаток у Неподарка разрасталось, вдоль позвоночника спускались волдыри вздутой кожи без признаков воспаления, просто отек. Нет, это не проказа, не кожная форма чахотки, не чесотка, не лишай. Снимается простыми успокаивающими средствами, что внутрь, что наружно. Стоит напугать Неподарка — появляется снова.
— Знаешь что, — Илан покопался в ящике стола процедурной в поисках бланка, — выпишу-ка я тебе успокаивающие капли. И попей их, пожалуйста, правильно, по схеме, месяцок-другой. С рецептом завтра утром сходишь в аптеку, под моей подписью тебе сделают бесплатно.
Подумал, может, у него и любовь пройдет. Или, хотя бы, перейдет на более рациональный уровень, чем сейчас. Даже с шрамом во все тело девочка ему не ровня, нету перспектив. Со стороны раба просто поглядеть неравнодушно в сторону свободной девушки из приличного семейства — немыслимая дерзость. Посмотрел на Неподарка, вспомнил, что они оба сегодня бездомные из-за прокладки труб в кабинете. Спросил:
— Будешь спать здесь или в послеоперационной?
Хотел же прогнать Неподарка из отделения... эх. Впрочем, в послеоперационной вряд ли можно будет поспать в эту ночь. Так что отправить туда — мало похоже на проявление жалости к Неподарку.
— Там, — добровольно кивнул Неподарок на палату за стеной.
— Хорошо, тогда я здесь. По пустякам за мной не бегай, иначе я вам хвост завтра встану в первую четверть утренней на дежурство. Но, если фельдшер решит, что я действительно нужен, я рядом.
Неподарок ушел ждать. Илан расстелил на жесткой кушетке одеяло и попытался взбить комковатую подушку, на которой, наверняка, успел отдать Единому душу не один больной. Приготовился погасить лампу и замер. Звонкий топоток в коридоре, возмущенный писк Мыши: 'Да ты еще и слепошарый!' Бубнеж Неподарка в ответ. С шумом распахивается дверь, на пороге появляется сияющая, как золотая монета, Мышь, воздевает руку в позе триумфатора из площадной пьесы и радостно объявляет:
— Меня выгнали, оштрафовали и накатали жалобу, доктор! За следующую декаду я не получу оплаты, потому что матерюсь при детях!
Илан сел на кушетку и закрыл лицо рукой.
— Доктор... — почти прошептала Мышь, догадавшись, что ее победа над детским отделением Илана совсем не обрадовала, — там, в уборной для персонала... непорядок.
— Какой именно? — спросил Илан, сдвигая ладонь от глаз к щеке.
— Вам бы лучше зайти самому.
— Скройся с моих глаз, — сказал Илан, поднимаясь на ноги. — У нас тяжелая послеоперационная за стеной. Иди и помогай Неподарку, фельдшеру и дежурному хирургу. Там сейчас будет сложно. И чтоб я тебя до утра не видел и не слышал.
— Как скажете, — притопнула красными башмаками Мышь, бестолковое ее счастье от возвращения обратно в хирургическое не мог испортить даже приказ помогать кому-то вместе с Неподарком. — Только учтите, у меня, похоже, снова вши!
Сделано всё возможное, чтобы обратно в детское не отослали никогда. Илан махнул рукой и вышел прочь из процедурной. В уборной действительно был непорядок, но к моменту появления Илана он практически разрешился сам собой. Обморок, на которого наткнулась парой сотых раньше Мышь, сморкался над раковиной и плескал воду на опухшую покрасневшую физиономию. Не одному доктору Илану сегодня было тошно. Разве что доктор Илан давненько не закрывался по ночам в госпитальной уборной, чтобы пореветь в одиночестве. Всего пару раз в жизни было, в самом начале, и то от жалости к пациентам, не к себе.
Он несколько мгновений наблюдал молча, потом спросил:
— Что случилось? Чем помочь?
Обморок отрицательно помотал головой: ничего, проходите мимо.
Илан снял с крючка общее полотенце и передал страдальцу. Тот уткнулся в него на четверть сотой лицом, потом, переведя дыхание и почти успокоившись, сказал:
— Все время, что я в госпитале, я очень хочу есть... Я не привык... к еде бедняков.
Еда бедняков... Каша, суп и вареная курица. Илан отвел глаза. Наверное, не это было главной причиной, просто добавило усталости. Что случилось? Если говорить мышиным языком, 'бороться устал, а сдаваться западло'. Чем помочь?.. Действительные причины состояния Обморока доктор Илан не лечит. Ни предательство, ни несовпадение интересов, ни то, что Арирана сделали разменной монетой в политической игре, ни то, что он сам ничего не решает, все решено за него и про него другими — старшими, первыми, родившимися раньше. Не доктора юрисдикция. Но, впрочем, и успокаивать не надо. Справился сам, вот и молодец.
— Пойдем, — сказал Илан. — Я пошлю помощницу на кухню, может быть, она что-нибудь раздобудет для тебя. Иди за мной.
Обморок доверчиво побрел следом в процедурную, Мышь сбегала и принесла в подвернутом фартуке полдюжины вареных яиц и кусок лепешки, с поста забрала горячий чайник и немного варенья. Она опять торжествовала победу — от нее нельзя избавиться. Только что ей велели скрыться с глаз долой, но не успела она сделать десять шагов, как без нее уже не могут обойтись, она умница, красавица, во всех отношениях бесценна и вокруг нее вертится этот мир. Илан читал все это на ее лице, глядя, как ловко она очищает для Обморока скорлупу, и понимал, что его авторитет, пожалуй, уже в грош не ставит ни она, ни Неподарок. Он не способен навести порядок ни в чем. Если речь не о болезни, он не умеет говорить строго, у него не получается быть убедительным.
Из-за непослушания Мыши на него накатило ощущение бессилия, вязкое и неприятное. Не следует воображать себя государем. Нельзя браться не за свое дело, если тобой может вертеть любой мышиный хвост. Единственное место, где он ни в чем не сомневается и всегда точно знает, что делать, это операционная. Там ему все послушны. Хоть совсем оттуда не выходи. Жаль, там нельзя решить мировой кризис. Сколько бы снялось проблем и ушло из головы тягостных мыслей, если б было можно...
В ночной тишине стукнула дверь на входе в отделение. Краткие переговоры с постом, хлопанье створок — одна, другая. Поиски. Наконец, в дверном проеме возникла голова Гагала.
— Врача в Адмиралтейство, — негромко объявил он. — Я бы поехал, но сказали, что просят тебя лично.
Мышь привстала на цыпочки.
— Собери сердечные, набор для инъекций, мой стетоскоп сложи в футляр, — строго сказал Илан. — И позови Неподарка.
— А я? — удивилась Мышь.
— Ты наказана, оштрафована и у тебя вши. Хочешь поделиться ими с киром Хагиннором?
Обморок чуть подвинулся от Мыши к стене при этих словах. Волшебный огонек внутри Мыши слегка приугас. Не пропал совсем, но стал едва заметен. Мышь опустила голову и побрела выполнять.
— И перевязку! — в спину ей добавил Илан, вспомнив, что в Адмиралтейство могут пригласить и на допрос. — В дезинфекцию на обработку не забудь сходить!
Мышь ничего не ответила, скрылась в коридоре. Гагал, передав весть, уходить не торопился.
— Папенька хочет разведать, что к чему с этой жалобой на Эшту, — проговорил он, глядя, как Илан собирается. — В гильдии неспокойно, многие недовольны, грядет внутренний раскол. А тут ещё такое дело... Ты читал устав?
— В префектуре есть человек, который ходит в суд в качестве поверенного в спорных случаях. Он не работает с гражданским правом, но с вашим делом, думаю, справится. Он неглуп. Я отдал устав ему.
Гагал отступил, освобождая дорогу.
— Благодарить рано, — поднял руку Илан, опасаясь, что его сейчас опять обнимут.
Неподарок, на ходу завязывая шнурки на вороте робы, шел к ним по коридору с сумкой через плечо. Лицо у него было хмурое и недовольное. Он хотел бы остаться, а Мышь хотела пойти с доктором. Но иногда нужно наоборот. Чтобы не забывали о послушании.
— В Адмиралтейство, — сказал ему Илан. — Мышь подцепила вшей, поэтому со мной поедешь ты. И молча. Я ценю дисциплину.
'Но не умею ее поддерживать' вслух не сказал.
Из-за упоминания о вшах Неподарок всю дорогу чесался, как обезьяна. Молча, но очень выразительно. Зря Илан сказал ему, не нужно ничего объяснять, не та фигура. Дело доктора приказывать, дело его помощника молча повиноваться, даже если он не раб, а работает по найму.
Повели их не в допросные подвалы, а во флигель, но по черной лестнице с внутреннего двора, заваленного дровами и каким-то деревенским хламом. Из-за неуважения или в целях сохранения визита в тайне? В прошлый раз Илана проводили в дом генерал-губернатора через галерею Адмиралтейства, и он знать не знал до сей ночи, что в адмиралтействе держат осла и курятник.
