— Так они нас только и лечат. Если бы не они, благодетели наши, мы бы давно здесь вымерли. А твари у нас в лесу знатные водятся. Опять-таки, кабы не наши эльфы, сожрали бы нас тут давно. А у вас что же, наклоков нет? — Человек, везущий золото, Талоку уже почти понравился. Если этот Сульс и впрямь рисовальщик и трогать его будет не велено, то он по счастью такой чудной, что готов золотом платить... За что платить всегда найдется.
— Наклоков? — Сульс стал похож на ищейку, взявшую след. — Ни разу не слышал такого названия. Может, они у нас по-другому называются? И как выглядят наклоки?
— Ну, по виду почти как конь. В высоту почти совсем как конь. Только в длину короче. И зубастый. Мясо — жрать не станешь. Кошатина какая-то!
— О! Какая зверюга! А как вы на них охотитесь? Нельзя ли э... принять участие?
— А что на эту дрянь охотиться? Она сама дохнет. Зубы-то зверячьи, а копыта конские. Жрать надо много, а поймать живность в лесу еще уметь надо. Еще бывает, в ногах путается, падает и ломает их. Требуха у наклоков звериная, втрое короче лошадиной, значит. Потому они сами и уполовиненные такие. Вот эта короткая туша на длинных ногах и падает. Это нам эльфы объяснили. Только откуда эти твари берутся, никто не знает. Молодняка никто никогда не видел. Вот недавно дохлый наклок попался. Так тот был почти с целого коня длиной.... — Талок взгромоздился на мерина и рассуждал уже из седла. — Видать, совсем от голода озверел. Вцепился зубами в осину. Сожрать хотел, не иначе. Клыки и увязли. Так и нашли. Уж почти один костяк остался, а он так и висел... Ну, наклоков сейчас не часто встретишь. Эльфы их почти всех поистребили. Зато жанрали одолели. Жанралей-то знаете?
Даэрос слушал эти подробности и недоумевал. За Пределом люди лес назвали Запретным и пугали им детей. А там никогда не водилось ничего страшнее туманных мороков и диких воплей. Здесь же, какие-то наклоки, да еще и жанрали. И никаких устрашающих названий у леса нет. Более того, лесные жители даже и не думают пугать своими клыкастыми соседями никого, даже гномов. Пожалуй то, что они не рассказывали гномам про кошмарных тварей, хоть как-то объяснимо. Торговать-то с кем-то надо. А орки... Ну, орков они в такой лес могли просто пригласить в гости заночевать на полянке. А утром прийти и подобрать, что осталось.
— Нет, такого названия я тоже не слышал... — Сульс был крайне огорчен сокращением поголовья наклоков. Такая вопиюще антиприродная скотина стала бы украшением любого собрания устрашающих зверюг. А они, оказываются, дохнут. Хоть одного бы найти. Пусть и мертвого. — А эти ваши жанрали на кого похожи?
— Никакие они не наши. Это все Предел, будь он проклят. Они — порождения учинившего его мрака. Жанрали... да почти ни на кого не похожи. Разве что цветом и мехом на бобра, только бесхвостого и с другими зубами. Живут стаями. Вот, когда жанрали нападают, тогда только держись. Их наши стрелки с деревьев бьют.
— Вот, они, значит, какие — бобровые шкурки? — Керн не утерпел и встрял. Гномы не любили обмана в торговле. Одно дело зверь, которого выслеживали. И другое дело — хищник, от которого оборонялись. Стая хищников... — Не дороговато ты за них просил, а Талок? Мы-то тоже своими шкурами рисковали, когда сюда добирались.
— Мех-то хорош? Так и нечего о цене спорить! — Талок стал досадовать на себя за болтливость. — Да и ты вон, за страхолюдину поручился, что вроде как к нам этот с тобой явился. А он — с рисовальщиком. Выследить чего хотел?
— Это я! — Сульс понял, что его сейчас лишат описания ценных животных. — Это я попросил так сказать. Вы же здесь никого кроме гномов не принимаете. Да не обращайте Вы на них внимания, Достойный Талок! Вы мне лучше еще про каких-нибудь животных расскажите. У нас таких никогда не видели. Лесов рядом нет. Степи близко.
— Знаю, что у вас там близко. С орками живете. И не противно, а?
— С орками.... Противнее некуда. Конечно, как послушал рассказов гномов, захотел в эти места перебраться. Но у вас тут, оказывается, такое творится...
— А что ж такого? — Талок обиделся за "свои места", которые кому-то не понравились. — У нас зато эльфы имеются. Не много, но есть. Так что живем неплохо. И если они одобрят... перебирайтесь. Ну, вот, почти и добрались.
То, до чего они добрались схроном не выглядело. Частокол из мощных стволов вполне мог заменить собой неплохую крепостную стену. За этой оградой мычали коровы, квохтали куры — закрой глаза и как будто к большому селу подъехали. Звуки не обманули. За откидными воротами оказалось даже не село, а небольшое лесное городище. Дома были добротными, но похоже каждый — не на одну семью. Постройки для скота лепились изнутри к частоколу. Их крыши служили площадкой, на которой расположились лучники. То ли их предупредили, что пожаловали нежеланные гости, то ли они постоянно караулят, ожидая нападения. Наверное этих... жанралей. В качестве места ожидания пленникам предложили никакую не яму, а один их этих бревенчатых сараев. Судя по запаху — конюшню, из которой недавно убрали лошадей. Сульсу удалось убедить Талока позволить "страхолюдине" загнать в стойло лошаков. У себя дома под охраной лучников лесовик почти ничего не опасался и милостиво разрешил. Заодно указал, куда сложить седла. Но все равно не сделал послабления никому из пленных. Обыскали всех, и Сульса тоже.
Пленников распределял по денникам лично сам Талок. Наконец-то Вайоле довелось увидеть "жеребцов" натурально в стойле — трех гномов в одном, Даэроса в отдельном, а Сульса, как жениха поместили вместе с ней. Хоть связывать не стали. Но денники закрыли на тяжелые амбарные замки. Талок демонстративно привесил к поясу кольцо с ключами. Ворота подперли снаружи брусом.
Даэрос осмотрел свою персональную "тюрьму". Вот так — и никакой дипломатии.
— Ну, и как это все понимать? — Он смотрел на гномов, через разделявшие денники толстые жерди.
— Да мы и сами не ожидали. — Керн чувствовал себя до крайности виноватым. — Талок был всегда весьма любезен. Я знал еще его отца... Мы, конечно, только меняли железо на шкуры и уходили. Поговорить обстоятельно как-то не случалось. Но ни про каких страхолюдин мы никогда не слышали. И про эльфов — тоже. — Керн теребил бороду, а его друг Глыба шагал из угла в угол. Изображал работу мысли.
Изображать-то было нечего. Они попали в место совершенно неизвестное, существующее по непонятным законам. Даэроса больше всего интересовали эльфы, Сульса диковинные звери, Воительницу — скорая месть Сульсу. Гройн страдал, понимая, что соперников у него оказывается, не один, а целых два. Оба местных гнома лишились своих лопат и возложили на себя вину за то, что завели Открывающего в ловушку. Оставалось только ждать.
Ар Ктэль слышал, как по настилу прогрохотали копыта. Вероятно, всадники отправились с докладом к тем самым эльфам. Даэрос ни в каких здешних сородичей не верил, кроме известных, тех, что были в Синих горах. В любом случае, если бы существа были эльфами, то человек бы не ошибся. В каком месте он, Ар Ктэль страхолюдина, Полутемный решил пока не предполагать. Но само название указывало на то, что эти "эльфы" от него сильно отличаются в лучшую сторону.
Стойло Даэросу нравилось. Пол, что надо — утоптанная земля да опилки сверху. Не зря люди у гномов лопаты отняли. Хоть сейчас открывай проход к тому буку у дороги, а потом и дальше — или до опушки леса, или ... а можно и к Синим горам. Но бежать не хотелось. Для начала надо было разобраться с местными странностями. И решить еще одну немаловажную задачу — как незаметно похитить собственного Айшака. Решение Ар Ктэль отложил на ночь. Не эту, так на следующую, смотря сколько сидеть придется.
Ближе к ночи явился Талок и его помощник Крол. Еще один бородач приволок котел с каким-то варевом. Пленников все-таки решили покормить. К счастью еще и солому принесли. Гномы уже давно уселись в наиболее чистых местах своего денника. Даэрос ни один из углов не счел достойным себя. Ар Ктэль понял, что им предстоит ждать долго. Похоже, "эльфы" не торопились на встречу со страхолюдиной. А жаль.
Талок уходить не спешил.
— Вот, тут травы. Отвар для спокойствия. — Он просунул в стойло Сульса глиняную бутыль. — Для твоей невесты. Моей жене эльфы давали, когда хворая была. Эльфийские травки. Выпьет — утихомириться.
— Вот, спасибо! — Сульс действительно обрадовался. Тихая Вайола его устраивала гораздо больше. — Так что же эльфы-то? Когда мы их увидим?
— Нету дома. — Талок нахмурился. — Они же не просто так... Они лес охраняют. Не вернулись еще. Гонцы вот, ворона прислали. Как только эльфы вернутся, им о вас и скажут.
— Жалость-то какая! Ну, хотя бы расскажите, какие они из себя, а? — Оружейник наконец-то вспомнил, о чем следует расспрашивать в первую очередь. — И как надо себя вести? А вдруг я скажу что-нибудь непочтительное? Неудобно будет... Они э... прекрасные? И женщины или мужчины? — Сульс вспомнил все рыцарские рассказы о дамах и добавил. — А то я для встречи с прекрасными девами неподобающе одет.
— Ну, одет... да ничего, подойдет. Женщины среди них есть. Больше женщин, вообще-то. Ну, и мужчины имеются. Только они между собой похожие. Не то, чтобы все на одно лицо. А и женщины и мужчины такие похожие, что только по штанам отличить можно. Как если кто в штанах, стало быть, мужчина. Росту они, понятно, невысокого. Высокорослые среди них редко бывают. Говорят, что лет сто двадцать назад был один почти с меня ростом. — Лесовик не знал, что еще такого сказать, чтобы рисовальщик проникся важностью момента и положением тех, кто решит его судьбу. — И красивые конечно. Все светловолосые, как золотые все равно. На солнце особенно...
— А вот на него, чем не похожи? — Сульс указал в сторону крайнего денника, где стоял мрачный Даэрос.
— А всем! У него и рост и вид совсем не такой. Ну, уши тоже страшные. Это ж разве уши? Как у зверя какого. — Талок прошелся вдоль денников. — Ну, жутко смотреть! Как вы только верите, что вот это чудище — эльф? А? Эльф, он должен быть похож на девицу и вот с такими ушами, только маленькими, конечно! — Лесовик даже себя подергал за ухо.
— Ну, надо же... А мы-то думали... — Сульс напрягся, видя, что Талок собирается на выход. — А мы всегда думали, что эльфа как раз вот по таким ушам, как у страхолюдины и отличают. Как же вы понимаете где кто, если у эльфов уши, совсем как у людей?
— Тьфу! Да чего тут непонятно. Они же не стареют. И прекрасные.
Вот это "нестарение" Даэросу совсем не понравилось. Ничего подобного он не ожидал. Вайола, видимо истомившись от жажды, бесстрашно хлебала травяной отвар по "эльфийскому рецепту".
— Вот прям так и не стареют? — Удивился из гномьего стойла Керн. — Это как же так?
— Вот, госпожа Миндирлисса, мне по возрасту в бабки сгодилась бы, а больше тридцати я ей не дам! Сколько лет уже прошло, а все такая же. Вот так-то! — На этой победной ноте Талок развернулся и вышел. Его помощники принесли вилы и перегружали солому в денники через верх. Хорошо, что хоть до того, как разлили варево по мискам. А то пришлось бы есть вместе с соломой.
Но есть вообще не пришлось. Как только люди ушли и закрыли дверь, Даэрос задумчиво сказал: "Прекрасные, значит, не больше тридцати и в бабки". Из другого угла конюшни неожиданно откликнулась Воительница. Только голос у неё был какой-то вялый. Ни одной эмоции.
— Прекрасные. Не больше тридцати. Бабки.
Сульс отнял у Воительницы бутыль и принюхался. Ничем кроме травы не пахло. Земляничный лист, слегка мята... но за запахом мяты ничего разобрать было нельзя.
— Опоили. Отравой.
Воительница тут же повторила. Аппетит пропал. Даэрос понял, что при Вайоле ничего лишнего лучше не говорить, а то она неизвестно при ком и как повторит. Он показал гномам свою плошку и демонстративно вылил похлебку в угол, закидав варево соломой. Гномы и Оружейник сделали тоже самое. Прекрасная Воительница сидела и качала головой.
— Мир дир лисса, значит. Лин мир дир... н-да. — Даэрос взял на вооружение метод Глыбы и мерил свою клеть шагами из угла в угол. — Главное, чтобы выглядели как в тридцать. Оказывается, для них возраст около шестидесяти — самый старый. Иначе этот Талок назвал бы кого-нибудь, кого помнил его прадед. Похоже, что местные "эльфы" все-таки люди. Посмотреть бы на них вблизи...
— Люди. Эльфы. Люди. Вблизи. — Воительница вела себя как ученая ворона. Разве что не каркала после каждого слова.
— Интересную ей настойку подсунули. Как тебе теперь Воительница Сульс, нравится? — Ар Ктэль злился. И чем дальше он был вынужден бездействовать, тем больше злился.
— Сульс. Нравится. — Вайола странным образом ловила отдельные слова, но никак не смысл фразы.
— Сульс нравится? — Вообще-то Полутемный не ожидал ответа, но получил его.
— Сульс нравится.
— Гройн нравится?
— Гройн нравится.
— Так, похоже, нашей деве, все нравится. — Даэрос пытался припомнить, не видел ли он когда такого странного эффекта. Но, даже пьяные гоблины не впадали в подобное состояние, насколько он знал. — Гройн твой жених? — Этот вопрос Полутемный задал для проверки. К вопросам о своем возможном избраннике Воительница обычно относилась крайне нервно.
— Гройн мой жених.
После этого заявления стало ясно, что Воительница ничего не соображает. Несчастный завиватель бороды погрустнел окончательно и забился в угол. Вопросы-вопросами, но издеваться-то зачем?
Когда Талок с Кролом явились забрать посуду, Даэрос решил все-таки спросить у лесовика, чем таким напоили Вайолу, и сколько еще она будет повторять все, что слышит? Уж по своей-то жене он должен был знать, как это действует. Но Талок, ни Крол, казалось, не слышали бормотания Воительницы. Они не только утверждали, что девка теперь спокойная, но и то, что "она же молчит, как рыба". Гройн кинулся на загородку стойла и попытался выломать жердь. Вот это они заметили. Крол велел не буянить, а то "эльфы рассердятся". Талок забрал у Сульса бутыль. Оружейнику все-таки удалось перевести разговор в другое русло.
— А место, где живут эльфы, оно прекрасное? — Творец Драконов намеревался от вопроса про место перейти к зверью, обитающему в этом и прочих местах. Но лесовик не был настроен болтать о живности. — Конечно, прекрасное! На холме, в самом сердце леса стоит их золотой дом! Птицы, которые нигде больше не обитают, поют в садах. И сады эти зелены даже зимой. Разными цветами переливается их оперение, а голоса завораживают. И девы эльфов, как птицы парят над луговыми травами. В час луны они кружатся в танце. Счастлив тот, кто это видел. Никогда не забудет он их красоту. — Талок блаженно разулыбался, почти прослезился и покинул конюшню под речитативный повтор в исполнении Вайолы.
— Похоже, и этот нахлебался. Сады...которые зелены зимой переливаются разноцветным оперением.... Бездари! — Даэрос пнул дощатую стенку денника. — В общем, так! Местные жители, похоже, сами употребляют отвары в разных количествах. Возможно, что и вода в здешнем колодце совсем не безвредна. Верить всему, что они тут нагородили нельзя. Сульс, я имею в виду всех диковинных зверей. Бесхвостых бобров — особенно. Не исключено, что и эльфов никаких нет. Если нашу Вайолу напоили успокоительной настойкой, то не хотел бы я видеть, как действует бодрящий отвар...
