В тишине Димка задвинул речь перед пленными, старающимися не поднимать на него взор. Говорил он словами, точно не добытыми из трудов Сенеки, Цицерона и Лукреция, но смысл своего выступления до невольных слушателей довёл замечательно.
— Мне похер, кем вы числились в армии, и какие у вас имелись заслуги в боях, — проникновенно начал он. — Да и на вас мне, если честно, то похер. Желаете бить немцев и венгров — вон на вышках есть пулемёты, вон там стоят танкетки. Танкетки если не сможете забрать, то сожгите. Винтовки и гранаты, надо думать, не все партизаны забрали. Еда ещё осталась. Форму можете с трупов снять. Долго здесь не прохлаждайтесь: скоро сюда пожалуют каратели. Ваша задача вооружиться и идти к нашим, а там, как НКВД решит. Перед уходом загляните в ров, что вон за тем сараем. Вот вам и вся политинформация. Можете идти на все семь сторон света, никого больше не задерживаю.
Что мог сказать человек двадцать первого века людям двадцатого века? Открыть им глаза на несуразности в той реальности, где они обитают? Так для аборигенов, познавших мгновенный дзен, понимание истинной картины чрезвычайно опасно и может кончиться для них плохо раньше времени.
После такой проникновенной речи, являющейся, можно сказать, вершиной ораторского мастерства, Димка развернулся, схватил свой рюкзак, и пошёл на выход из лагеря. Следом за ним последовали Юсупов и дедушка. А что ещё мужикам говорить? Может, начать призывать закатать рукава и бежать строить коммунизм? Ага, к восьмидесятому году построили незнамо что. Кто дожил до этого светлого события, то дико удивился: "Это что, уже коммунизм? Или скоро станет ещё хуже?"
Димка взрослым дядькам не нянька: пусть мужики сами гонят от себя грустные мысли, ибо все знают, что позитивное мышление является залогом успеха во всех начинаниях. Карту местности могут около убитых начальников поискать, оружия тоже здесь полно. Пусть чешут в леса и там партизанят, как все приличные люди. В 1812 году простые русские мужики били европейскую орду всем, чем под руку попадалось, и не жаловались. Это французики жаловались, что их убивают почём зря. А хера лезли сюда? Дубина народного гнева — она такая — больно бьёт. Сидите себе в своей гнилой Европе и не жужжите, тогда и вас никто не тронет.
Димка решил, что самое правильное — это самому отправится в партизаны. Осталось всего два месяца до освобождения Брянщины, поэтому он как-нибудь это время проведёт в лесах, помогая партизанам, а затем спокойно отдаст советской власти великого учёного, тем самым выполнив задание Системы. Зачем ему рисковать и переходить линию фронта? Пусть фронт сам придёт сюда. До прихода наших будем изображать из себя тапок, а немцев с их подручными тараканами.
Партизанская война — это феномен особенный: присущ только народу, который не желает идти в кабалу к непонятным заморским уродам. Как сказал один знаменитый британец: "Россию невозможно победить силой, но её можно уничтожить изнутри". Как в воду смотрел вражина, и его слова подтверждались фактами. Все главные, исторические поражения России происходили исключительно вследствие внутренних разборок. В "Смутные времена" часть тогдашней отечественной элиты возмечтала стать фрагментом Европы. В 1917 году либералы развалили империю. В 1991 году перестроечники развалили СССР. Красивое название таким "деятелям" дал генерал Эмилио Мола. Он их назвал "Пятой колонной". "Пятые" всегда предпочитали действовать исподволь, оболванивая массы красивыми словами. "Массы", руководствуясь эмоциями и власть, руководствуясь жаждой наживы, доводили всегда ситуацию до такой степени похабности, до какой не смог бы довести страну иноземный враг.
Хоть Димка и строил планы, но прекрасно знал, что Система легко его планы может пропустить "через жопу". Зато Игрок обзавёлся виртуальными корешами по имени "Нюансик" и "Негативный Фактик". Приучила его Система учитывать неожиданности на ровном месте. Но, мы здорово реагировать на Системные приколы не будем, чтобы не тратить зазря дефицитные и не восстанавливающиеся нервные клетки.
— Здрасте, хау-дую-ду, угодили мы в пиз...беду...снова, — так мог высказаться Димка, если бы его физическое состояние позволяло бы ему связно сложить хоть пару слов или хотя бы выматериться. Но, увы, Игрок чувствовал себя исключительно гнусно: тело своё он совершенно не контролировал, а за мыслями приходилось гоняться по всей черепной коробке. Мысли упорно ускользали. Состояние Димки можно быстро и ёмко описать одним словом: хренегознаетчтоснимтакое. В один прекрасный момент он всё же умудрился открыть глаза и осознать, что находится в светлом помещении, а рядом суетится некто в белом халате.
— Опять что ли Барнаул? — пробормотал Димка достаточно внятно и снова отправился в страну грёз.
Страна грёз демонстрировала калейдоскоп из воспоминаний, представлений, обрывков мыслей и всё это заправлялось эмоциями, подхлёстываемыми гормонами.
— Интересное кино, — проскочила полуосознанная мыслишка. — Как сказал бы Ив Кусто, это который из кальмара сшил пальто: "Ребята, надо выбираться из океана невежества на берег разума. Мы не в колыбельке живём, чтобы в мамкины сказки верить. Надо уже своим умом жить".
Сам ли Игрок сформулировал "свежую" мысль, или ему кто помог, то неведомо.
Увы, но выбраться из бессознательного состояния у Димки не получалось. Осознав, что находится в больнице, он мог только предполагать, что не получил ранения от миномётного обстрела или бомбардировки с воздуха. Оставалось пару недель до освобождения Брянской области, но немец яростно огрызался: не нравились ему кусачие удары Димкиного отряда партизан. Приятно вспомнить, сколько крови Аспид и Рая попортили немцам и венграм. Неужели, всё-таки под бомбардировку попали? Тогда получается, что завалили мы миссию. Достал, значит, нас немец — утопил-таки Каштанку, как немой Герасим. Или Герасим зайцев топил?
Димке оставалось только гадать, изредка приходя в себя. Угнетало полностью беспомощное состояние. Почему так?
Димка не видел, как суетились вокруг него воронежские доктора, и не понимал, что находится в родном Воронеже. Впрочем, Айболиты тоже не понимали, что происходит с их пациентом. Вроде операции прошли успешно, и пациент лежал "бодреньким" несколько дней, как вдруг пациент стал "дохленьким". Вместо улучшения, его состояние резко ухудшилось, до практически фатального. Суета среди медиков указывала на то, что у докторов с этим пациентом пригорело не только с дымком, но и с огоньком. А что делать, если все мероприятия только ухудшают состояние больного? Какой-то парадокс. Тут поневоле лапки опустишь и доведёшь свой исследовательский зуд до точки замерзания. Докторам только и оставалось, как наблюдать над угасанием организма. Точка невозврата в этом процессе уже прошла, поэтому, то, что организм ещё функционирует, больше похоже на чудо или на издевательство над медициной.
Калейдоскоп из воспоминаний и грёз внезапно перестал крутиться и Димка осознал себя сидящим на плоском камне перед горевшим костром, странное пламя которого не давало ни дыма, ни жара. Стояла безветренная, безоблачная и безлунная ночь, но звёзды в вышине своим неимоверно сильным сиянием хорошо освещали всё вокруг. А вокруг присутствовала исключительно каменистая пустыня, только где-то вдали просматривались тёмные уступы каменных нагромождений. Крутить головой по сторонам, выискивая интересные виды, Димке стало неинтересно. Больший интерес вызывала сама площадка, где горел костёр, и вокруг костра видно пять плоских камней, расположенных вокруг огня. Ещё звёзды вызывали интерес, но угадать знакомые созвездия Димка не смог. Из пяти камней, одно место оккупировала Димкина задница, а на других он увидел своих хороших знакомых. Слева, свернувшись в кольцо, блестел своими чешуйками Аспид. Потусторонней жутью веяло от змия. Справа на камне возлежал Обскурант, пугая своим мрачным видом и кровавыми всполохами на клинке. К четвёртому камню прислонилась Рая в своём модифицированном виде: весьма грозная дама. А вот на пятом камне обосновалось нечто, представлявшее из себя сгусток тьмы, постоянно перетекающей с места на место. Тьма имела отдалённое свойство с человеческой фигурой, и заговорила с Димкой интонациями его Внутреннего Голоса. Куда-то исчезла вся придурашность Голоса: теперь Голос вещал скучающим, но уверенным в себе тембром. При этом Голос не забывал подбрасывать в огонь мелкие камешки, собственно которые и горели в костре вместо дров.
— Как сказал ваш древний мудрец — сие было, есть и будет чудесно. Вот огонь! Разве это не первородная магия в чистом виде? Добыть огонь значило совершить колдовство. Он нёс свет и тепло, заставлял думать о вечном. Казалось, что он защитник и несёт просвещение. Через сотню веков стало ясно, что огонь несёт смерть, окисление и деградацию: на красивые, но горячие звёзды дураков летать нет.
Слова Внутреннего Голоса вызывали у Димки тревогу до дрожи, ведь они, наверняка, не несут в себе ничего хорошего.
— Считаешь не надо стремиться лететь к Звёздам?
— А смысл? — подбросил в костёр очередной камушек Голос. — Чтобы быстрее привлечь к себе внимание высших цивилизаций? Так это внимание подобно обжигающему огню.
— Стремиться к постижению истины можно разными способами.
— Ого! Внушает уважение, молодой человек, ваша уверенность. Вы умнеете-таки на глазах! Далеко пойдёте, если вас не остановить. Вот только на пути к Истине вас подстерегают кривые тропы, ловушки, иллюзии и опасности. Природа гуманоида предполагает, что жизнь его насыщена и скоротечна. В любой момент его норовит затоптать саблезубый мамонт или сожрать голодный динозавр. В голове гуманоида установлен шаблон — как правильно ему существовать в этой жизни, и если шаблон порвать, то особь становится грустной. Вы белковые существа являетесь продуктом генетики и психологии. Наследственность, среда обитания и сложившиеся традиции управляют вами. Я думаю, что белковая жизнь, хоть и сложное явление, но самый неудачный эксперимент Создателя.
— К чему ты мне это говоришь, Голос?
— Потому, что вы выползаете во Вселенную из всех щелей. Чуть отвлечёшься, как вы, белковые существа, тут как тут, как плесень заводитесь на поверхности планет. Плодитесь, а потом суёте свои конечности туда, куда не следует, а любопытство, мой друг, сгубило миллионы цивилизаций и даже одну кошку. Приходится нам, Наблюдателям от Высших цивилизаций присматривать над вами, ведь к вам вся дрянь липнет. Как думаешь, почему ты не дома, а здесь? Молчишь? Тогда скажи, что ты сделаешь, когда попадёшь домой и осознаешь себя инвалидом, валяющимся на больничной койке?
— Зачем мне жить инвалидом? — возмутился Димка. — Я применю системную химию и восстановлю своё здоровье.
— Почему-то я так и предполагал, — голос Голоса сделался немного грустным. — Вот так и появляется в ваших мирах Система или Виртуал. Прикинь, братан, что ты сам бы притащил в свой мир Систему, созданную одной из Высших цивилизаций. И всё! В вашем лице для Высших конкурентов бы не оказалось. Друг мой, владея Обскурантом, Раей и Аспидом, ты бы легко стал в своём мире абсолютом, а другие особи яростно сражались бы за личное могущество. Погибли бы миллиарды особей, выясняя, у кого длиннее и толще, ведь у вас тут у всех комплексы из-за размеров. Поэтому я не могу тебе позволить в реале дотянуться до системных вещей, ибо это бы значило впустить Систему в ваш мир. Обломаются некоторые Высшие, ведь мой уровень выше. Собственно лично у меня нет особого интереса в вашем мире, хоть он местами и прикольный. Я просто добросовестно выполняю свою задачу. Говорю прямо: в вашем мире я не допущу появление Системы или создание Виртуала, потому как вы являетесь заповедной зоной Вселенной, и вам надлежит развиваться естественным путём.
— Значит, в реале я останусь калекой? — констатировал Димка. — Нет уж, лучше сдохнуть.
— Вот мы вчетвером так и подумали, что ты не захочешь существовать в теле беспомощного калеки, — озвучил свои мысли Голос. — Поэтому твоя оболочка прекратит существование...через десять минут.
— Выходит, я уйду в небытие, не дожив и до двадцати лет, — Димку такая перспектива ужасала. Трудно уходить из жизни в никуда.
— Хм..., — произнёс Голос. — Это вопрос, как у вас говорят, философский. Наверняка в прах обратится твоя оболочка и исчезнет память, но есть нюансы. На вашей планете белковая жизнь образовалась от одного исходного организма. Всё многообразие видов — это суть само это существо. Оно как было одно, так и осталось, но оно изучает окружающую среду миллиардами своих копий, разной степени мощности. Копии постоянно отмирают, но существо остаётся в рабочем состоянии. Это ты размечтался, что отправишься в вечный покой, где нет боли. Нет, тебе придётся ещё помучиться в образе этого существа, состоящего из миллиардов особей. Ты опять начнёшь существовать как человек, насекомое, вирус или дерево. И всё это одновременно. Когда-то вы полетите к Звёздам. Мы вам мешать не станем. Мы только предохраним вас от происков некоторых цивилизаций, стремящихся избавиться от конкурентов.
Постепенно звуки Голоса стали отдаляться от Димки, а пламя костра, наоборот стало приближаться. Словно прощаясь, сверкнула поверхность винтовки, усилились сполохи на Обскуранте, слегка зашевелился Аспид, тьма, представлявшая Голос уплотнилась. Огонь всё ближе подкрадывался к Димке, пока не поглотил его сознание полностью. Сильнейшая вспышка ударила по разуму, стирая память, полученную в образе конкретного человека, но на какую-то долю секунды Димка ощутил себя огромной особью. Информация на сознание обрушилась такая колоссальная, что мгновенно включилась реликтовая память, отрезавшая практически всю лишнюю информацию. Реликт, что сидел в Димке знал только одно, что наступило время, когда он должен искать себе нового временного носителя: выбор имелся огромный.
Конец книги, но не конец истории.
Усть-Кан-2023
Щедрый спонсор может привести автора в восторг переводом на счёт СБЕР банка России:
2202 2032 0170 3826
