— Интересный вопрос, леди Кайна. Я не зря говорил о полном цикле. Производство безотходное, алхимики и артефакаторы давно уже нашли способы сделать так, чтобы ни один ресурс не тратился вхолостую. Несъедобные и неликвидные остатки от скотины, канализация, мусор, тела умерших — всё идёт в переработку.
— Тела?.. А как религии на это смотрят?
— Да очень просто. Каждый в любой угодный ему момент времени может подать заявку в Департамент здоровья с распоряжениями относительно своего тела после смерти. Хотя практикуется, в основном, немногое: кремация, захоронение на циркулярных кладбищах, либо же сразу направление на биологическую переработку.
Хех. Значит, тут в полном действии присутствует реализация завета, сформированного на Земле следующим высказыванием: «Как умру — похороните, только не выбрасывайте»
— Поняла... А насчёт циркулярных кладбищ — это как?
— Раз в пятьдесят лет место захоронения переносится на другую территорию, освободившееся пространство засеивается злаковыми, либо там разбивают сады. Потом, ещё через пятьдесят лет, на этой площади организуются фермы и пастбища. И ещё через полстолетия территория вновь пригодна для захоронений.
Я потянулся, едва слышно щёлкнув позвонками:
— Тем не менее, я не понимаю ещё один момент. Металлы.
— Что — металлы?
— Как бы ни чудили алхимики, но из металла получить другой металл легче, трудозатраты, по идее, должны быть в разы меньше, чем чистое получение нужного типа металла или сплава из абсолютно иного типа ресурсов. А в Анклаве с металлами проблем не вижу.
— Приятна ваша осведомлённость в области алхимического искусства, леди Кайна. Имеете опыт работы в данной области?
Я развёл руками:
— Ни капельки, господин Миедджи. Простая логика, ничего более.
— Похвальная острота разума, моё почтение, леди. А металлы, вы правы, добываются за Периметром. Нам повезло — в радиусе полутора сотен лиг богатых залежей руды просто исчерпывающее количество, коего хватит не на одно столетие, — один из сегментов стола директора мигнул. — Вот и ваш заказ готов. Доставить сюда, или же в библиотеке Департамента ознакомитесь?
Я абсолютно честно прикинул, что раз уж моя кицунэ буквально под боком, то почему бы не почитать в её компании?
— А можно ознакомиться с книгами в мастерской?
— Не вижу никаких проблем, — директор потыкал пальцами в сенсоры столешницы. — Доставят через несколько минут.
— Тогда ещё вопрос, напоследок, — судя по ощущениям, времени уже крепко за полдень, так что пора бы выполнять данное недавно обещание. — А столовая тут имеется?
Книг оказалось не одна-две, как надеялся, а без малого пара сотен с гаком. Благо, в мастерской кабинет, облюбованный Кейт, пока пустовал, и ничто не мешало спокойно и неторопливо читать предоставленную литературу, попутно делая заметки в блокнотике. Как ни странно, затруднений с начертанием местных слов я не испытывал. Структура построения предложений тут оказалась так же свободна и вариативна, как и в русском языке, что, определённо, есть гутт. Германо-романская группа языков во главе с английским, известная сугубо жёсткой дисциплиной расстановки слов, артиклей, междометий, унитарно-технологическая насквозь, тут просто оказывалась в пролёте.
Исходя из соображений легенды, дабы лишний раз не палиться, по-русски я не писал. Зато автору переводчика в моей голове пива бы поставил от души: эта структура в моём сознании мало того, что на лету жрала все языки и устанавливала ассоциативные связи с базовым, так ещё и позволяла использовать увиденное начертание в письменном виде. Конечно, рукописный текст создаётся быстрее, чем реализация печатных буковок, но, с другой стороны, столько радости от ровных строчек, заполненных убористым, каллиграфическим почерком, я не испытывал никогда.
Так у нас и повелось: с утра вместе в мастерскую, где я вожусь с книгами, а кицунэ модернизирует очередную партию револьверов, потом либо в столовую, либо же я сам притаскиваю ушедшей с головой в работу девушке обед, после полудня — по списку адресов. Блокнотик распухал, от количества имён и функций богов уже подташнивало, а лазейка так и не находилась. Равно как не мог найтись и Зинтар Пересмешник, коего я уже тихо ненавидел — из-за гитары беготни вышло столько, что уже на полноценную электро бы хватило с комплектом усилков, динамиков и микшером.
Смутные сны, по пробуждении от которых в сознании оставался лишь неразличимый шёпот, как-то плавно стали обретать вес. Что именно снилось, так и не удалось запомнить, но вот фразочка-рефрен засела в памяти накрепко. Бесплотный голос шепчуще повторял раз за разом: «Э-эшу... Зародыш... Эшу... Путей...»
Что такое или кто такой этот загадочный Э-эшу/эшу, ни Кейтерра, ни книги не могли сказать, самому в голову ничего путного не приходило... Так бы и маялся лёгкой головной болью от недосыпаний и попыток понять значение фразы, если бы кицунэ не предложила провести пару-другую процедур из семейной коллекции клана Танкара.
Теперь вечерами напролёт желтоглазая красавица химичила на кухне, создавая какие-то особые отвары и настойки, а каждую ночь вливала в меня в сумме на поллитра этих зелий. Сон стал крепче, спокойнее, с утра в памяти оставалось неизмеримо больше запомненного, чем ранее, и, наконец, я полностью услышал адресованную мне бесконечно повторяющуюся фразу: «Ты — зародыш эшу новых путей»
Диктор на контакт не шёл, и Кейт всё же заставила меня уходить в сон через трансовое состояние.
Вот и вновь услышав рефрен, я потянулся к нему, растопыриваясь во все стороны ставшим похожим на одуванчик сознанием — ядро личности в центре и пушистая сеть по внешней сфере.
Но этот бесплотный голос всё же ускользнул, будучи через миг начисто задавлен мощным образом сообщения, коснувшегося самого краешка моего сознания: «ДД, танк... своё...» Я потянулся к нему, очень уж знакомые термины промелькнули, но тут меня ждал фейл — то ли сосредоточенности не хватило, то ли сил...
Кейт, уловив моё состояние, выскользнула из спальни, чтобы вернуться через пару минут с пачкой тонких иголок:
— Саша, разденься.
— Зачем? — Думаю, рубашка на голое тело — и так на полноценную одежду не тянет.
— Вслепую могу промахнуться мимо точек воздействия.
Ладно, спорить не будем. Сбросив рубашку, повернулся к кицунэ:
— Что дальше, желтоглазая?
Кейт задумчиво почесала кончик носа:
— Садись в удобную для медитации позу и начинай погружение в транс. Я в это время расставлю маркеры. Если будет больно, сразу говори, потому что узлы на таэк-па чаа не реагируют, и я промахнулась.
Сажусь в позе лотоса, матрас мягкий, но так сидеть, скрестив ноги, гораздо удобнее. Мысли прочь, в голове только отголосок-отпечаток того сигнала. Щекотные ощущения на коже по всему телу — щёки, лоб, плечи, грудь — формируются из двух составляющих — жар дыхания Кейт и едва заметные покалывания холодка, словно редкие снежинки касаются разных частей тела.
Глаза закрыты. Отгораживаясь от окружающего мира, успеваю отметить звук расстёгиваемого корсета, шелест белья. Горячее тело буквально прилипает ко мне сзади, острые коготки в хитрой последовательности пробегают по коже, затылок и плечо ощущают сосредоточенное дыхание кицунэ.
Внешний мир растворяется, но я чувствую, как растут резервы моих сил, скачкообразно, словно запитался от дополнительного источника. Синхронизирую ауру и потоки сил, перенаправляя по нужным мне каналам. Чувствую-знаю, что источник — Кейт. Ауры слиты в одну, тело ощущается двойным — и двойное сейчас и есть.
Давлю лишние мысли, раскрываюсь одуванчиком сознания, и сразу ощущаю направление сигнала, его амплитуду, скорость... Обрадовано касаюсь образа-струны лапкой разума, получая в ответ иконку-смысл в виде поднятой вверх кисти... И срываюсь в реальность.
Очертания предметов плывут перед глазами, танцуют, словно Дали стал Архитектором реальности...
Выдох-вдох, выдох-вдох. Тепло, зародившееся в центре груди, расползается по всему телу. В этот раз идти на источник сигнала гораздо легче: Кейт почти не дышит, уткнувшись мне в затылок острым носиком, окутав мягкими объятиями. Там, где её тело касается моего, живут, насыщая меня энергией, горячие каналы силы. Взгляд в Суть показывает интересную картину: наши ауры, практически синхронизировавшись, представляют собой единую структуру, небольшую, но мощную, в разы сильнее, чем если бы медитировали врозь.
Источник пробивается сквозь все слои и планы бытия, маячит мерцающим приглашением. Сама кицунэ его не видит, даже не чувствует направления, но это не мешает ей ощущать его наличие. Совсем не изменившаяся с прошлого момента пиктограмма дружелюбно протянутой руки ладонью вверх. Вокруг — странное пространство, не похожее ни на Т'Урр, ни на Туман, ни, как подсказывает подсознание, на Астрал. Странные ощущения, непривычные образы, потоки неопределяемых Сил...
Всё это в данный момент лишнее. Тянусь к пиктограмме, касаюсь ладони ладонью.
Смутно знакомый, почти неощутимый мыслеголос с хрипотцой и обертонами тревоги:
— Собираю пати. ДД, танки. Магии нет, оружие приносить свое. Противник — боевые человекоподобные роботы.
Чувствую любопытство Кейт: незнакомые слова, смыслы, методики — кицунэ просто излучает живейшую заинтересованность. Она видит и слышит моими глазами и ушами. Ощущает, жадно впитывает новое, и до крайности вежливо и ненавязчиво держится в сторонке, стараясь не мешать.
Пиктограмма протаивает вдаль коридором, приглашающе уплывает внутрь, и я двигаюсь следом. Не иду, но плыву, чувствуя ноги, не передвигаю ими, но движусь. В какой-то момент бликующие стены коридора лопаются пузырём, и я обнаруживаю нас в непривычного вида комнате. Ненавязчивый рассеянный свет, тёплый воздух. По полу тянется ленивыми язычками туман, звёздочки в материале потолка плывут, меняются, по кругу стоят невысокие широкие колонны, на одной из которых мы с Кейт и сидим. Моя прелесть не шевелится, изучая моими чувствами детали обстановки, нас окружающей.
Опасности не чувствую, равно как и чужого присутствия.
Повинуясь нездоровому азарту, формирую схожий запрос, тут же поглощенный на миг посветлевшими стенами комнаты:
— Пати-лидер, ты, блин, где?
Практически сразу же колонна напротив дрогнула, вырастила столб света. Массив свечения опал, явив потрёпанную лысую фигуру в плотном бесформенном плаще.
Бровь на татуированном лице поползла вверх:
— Лекс, это ты?
Я коротко хохотнул.
— Так, про дверь с пинка и лысый череп озвучивать не буду. Здрав будь, Макс.
Космодовакин посмотрел с непониманием:
— Дверь с пинка?.. Хотя, неважно. Привет. Кто это с тобой?
— Анекдот такой, про Вовочку, — я процитировал: — «А теперь выйди и зайди, как это делают уважаемые люди, например, твой дедушка».
Кейт осторожно выглянула из-за моего плеча.
— Кейт, знакомься, это Макс Хаос, меж звёзд бродящий. Макс, это Кейтерра, инженер-артефактор, моя... гхм... надёжная боевая подруга. Ничего, что мы в неглиже?
— Рада знакомству, Макс Хаос, человек и голем.
Странность номер ещё сколько-то: я говорю по-русски, Кейт — на эри-тауском диалекте общеэрдигайлского, Макс вообще шпрехает на каком-то гибриде немецкого с синдарином, а понимаем все друг друга прекрасно.
Глаза Макса заметно округлились и сделали попытку мигрировать на лоб:
— Очень приятно. Лекс, а ведь я думал, что здесь больше выпендриться невозможно... Но ты смог, смог. Не только притащил с собой другую, ты ещё и создал способ общения по менталнету с эффектом присутствия. Первый из всех мне знакомых. И подруга у тебя не хуже — как она разглядела особенности моего материального тела через ментал, не представляю.
— А разве нельзя было притащить её? Или рассмотреть? — я развёл руками в стороны. — Извини, не знали, что это невозможно, видимо, потому и сделали. Кстати, мы с Кейт немножко объединились силами, может, поэтому такая кракозябра и выползла.
Кицунэ прильнула ко мне ещё плотнее, шевелила только головой — руки и ноги, заключившие меня в своеобразный кокон, не сдвинулись ни на миллиметр.
Макс тяжело вздохнул:
— Раз вы это сделали, значит, возможно. Да, если ты ещё не догадался — это тот самый менталнет, ключом от которого я в прошлую встречу не поделился. Но теперь — можешь пользоваться. Ещё помнишь, что такое «гугл»?
Я кивнул. Выходит, сами подключение настроили и аккаунт запилили. Какие мы молодцы, однако!
А тут ещё и поисковая система, значит, есть...
Ладно, это подождёт, в первую очередь лучше спросить у бывалого, чем иметь интимные отношения с ключами и операторами местного поисковика.
— Макс, пока не забыл. Ты, случаем, не знаешь, что или кто такой «эшу»?
Довакин развёл руками:
— Понятия не имею. Откуда это слово?
— Во снах слышу. Ничерта не помню, кроме шепчущего голоса, говорящего, что я — заготовка, зародыш эшу новых путей.
— Поздравляю, что ещё я могу сказать. Работу на тебя собираются взвалить, не иначе. Впрочем, не ты первый, не ты последний. Вернемся к теме про злых боевых роботов?
Ну да. А чего я ожидал? Наверняка и на пенсию у этих неизвестных работодателей «уходят» — тихо, незаметно, так, что и воспоминаний о таком персонаже не остаётся. Ну нафиг.
— Кто бы сомневался... Знать бы ещё, кто работодатель... — Так, ладно. С этим сам разберусь как-нибудь, а к теме действительно надо бы вернуться. — Вернёмся, конечно же. Чего за дроиды? Огромные человекоподобные? Бунт Скайнета? Агент Смит вырвался из Матрицы и поработил микроволновки?
Странная двойственность сознания на мою тирраду откликнулась волной эмоций любопытства нашей единственности-Кейт. Мысленно погладил её по волосам, направив образ-мысль: напомни, и я расскажу.
— Всё и сразу, — хмыкнул Макс, неторопливо разглядывая комнату-пещеру: — Разве что роботы не огромные, всего лишь с танк размером и такими же возможностями. А кто поработил... Пока не знаю. Но если холодильник, переварив запасы пищи, пытается тебя покусать, а потом — ударить классическим ледяным вихрем — это точно ненормально. Одно плохо. Я не уверен, что таким, как ты, получится в том мире выжить.
Так... Я, случаем, не в пророки ли подался тихой сапой? А то ж ведь ляпну чего, а оно вот таким вот макаром развернётся?..
— Мда, эпичная загогулина выходит... Но стоп. В запросе говорилось, что магии нет. Откуда ледяные вихри? И — почему не выжить?
Макс тяжело вздохнул:
— Магия там есть. Магия там — это вода, текучая такая, вкусная, с пузырьками и подсоленная... Только в трубе. В здоровенной стальной трубе с толстыми стенками. Ты знаешь, что она там внутри есть и призывно журчит — но достучаться до неё тупо нечем. Поэтому даже у меня работают только простейшие заклятия и то на внутреннем резерве, а ты у нас — существо волшебное, целый Старший Лис...
