Вадим находится в том прекрасном возрасте и расположении духа, когда любая новая информация воспринимается как благо.
То, что еще вчера казалось фантастикой, сегодня получается легко и непринужденно. Всё необходимое находится именно там, где оно и должно быть, всё недостаточное появляется в нужное время и в нужном месте. Это и называется 'пёр'! И попёрло! Так, что шуба заворачивается.
Это я так, к слову. Структура обрела необходимую симметрию и зафиксировалась. Мы, то есть команда, стали уже такой единицей, что и ничего не делая, мы уже вносим в окружающую действительность, я бы даже сказал в миропорядок, такую гармонию и упорядоченность, что теперь уже развалить её будет ой как непросто.
И самое забавное, что от локализации команды уже ничего не зависит. Мы взаимодействуем на любом расстоянии, в любом пространственно-временном континууме, никакая экранировка этого взаимодействия не может разрушить.
Рассуждая и анализируя пройденный отрезок, никак не могу понять, чего же вдруг произошло, а оно вон как оказывается! Оказывается, всё уже закончилось.
* * *
Это есть наш последний и решительный бой. В смысле врагу не сдаётся наш гордый Варяг. Как это у нас всё синхронно получилось. Каждый, оказывается, занял ту самую позицию, которая положена ему в боевом расчёте. Как бы, как в Уставе написано, хотя никакого такого Устава нет и быть не может.
Даже Гриша, и тот, там у себя в Таиланде, очень даже при деле оказался. Насмотрелся он там на Будд разных и получил Знание. Это я так думаю, что получил. Хотя никакого Знания на самом деле и нет. А что есть на самом деле, никто не знает и даже не догадывается. Даже я не догадался.
Но мне почему-то кажется, что именно сейчас у ЗАЕТЦов этих, в их 'комнате тёмной материи' такие чудеса творятся, мама не горюй. Но я могу только предполагать. И еще маленько пофантазировать, для красного словца.
А Босс, хотя он и вообще как бы не в курсе, кроме того, что они там, с тем, кто в офисе сидит, себе нафантазировали, он и тут Боссом оказался, в смысле на высоте. И эта его встреча, последняя, с Ольгой Николаевной, все точки над и расставила. И над ё тоже расставила, потому что в нашем-то языке нету никаких точек над и, только над ё и есть точки, но их обычно никто и никогда не ставит. Кроме меня. Я тоже их не ставлю, только иногда, ну очень редко. Но иногда ставлю.
Это ни на сколько, по правде сказать, не облегчает восприятие, но и не затрудняет ни на сколько. Впрочем, к делу, то есть к нашему последнему и решительному это никакого отношения не имеет.
Впрочем, это я лукавлю. Имеет, ещё как имеет. Потому что и е и ё, с точками и без точек — это разные буквы. И когда необходимо, чтобы всё было точно и тщательно, точки лучше ставить. Тогда всё будет гарантировано. В смысле однозначно.
Никаких вероятностей, строгая детерминированность. Враг будет разбит, победа будет за нами. Это трудно, но вполне возможно. Впрочем, у врага нет никаких шансов, и не было никогда. У него были только иллюзии. Иллюзии были, а шансов не было. Потому что шансы — это когда вероятность. А когда вероятности нет, шансов тоже нет и быть не может. Это я не думаю так, я так знаю, потому что меня так учили.
NoНи на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.
Глава 7, в которой ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор
На какой — посошок?.. Наугад бы разбавить вино -
не живой ключевой, а обычной водой из-под крана,
вряд ли это побег — из себя, по-московскому — рано,
по-сибирскому — самое то.... Слышишь, вызови, но -
не такси, а охрану.
Что бы там ни версталось впотьмах, а не спят сторожа,
стерегут, опрометчивых, нас — и от взмахов напрасных,
и от звона кандального — видишь колонну на Красном?..
до последнего за руки держат, а руки — дрожат...
здравствуй, город мой, здравствуй.
NoЛада Пузыревская
* * *
К конторе я подъехал уже ближе к полуночи. Стоянка была пуста. Охранник у железки не выказал никакого удивления. Ключи на связке, пакет. Вот тут в кладовке имеется стремянка. Не выпуская пакета из рук, я подтащил стремянку поближе к Ларошфуко.
— Ну что, брат, будет и на нашей улице праздник? — Молчит, не шелохнется даже. Одобрения не выказывает, да ему, по сути, и всё равно. Вниманием он и так не обижен.
— Ну, приступим, помолясь.
Достал из пакета силиконовый герметик, разместил стремянку, проверил устойчивость. Взгромоздившись на верхотуру, стал по одной вытаскивать купюры, смазывать краешек герметиком и закреплять бумажки с портретами Франклина к веткам Ларошфуко.
— Терпи брат, это не вредно, постоишь до утра, не убудет с тебя. Вот только максимы свои оставь при себе. Не надо максимы, ты же дерево. Как думаешь, удивятся они или обрадуются ?
А вот какая максима мне тут же в голову пришла, не оставил он свои штучки, против природы не попрёшь, никуда же не денешься:
Кто захотел бы определить победу по ее родословной, тот поддался бы, вероятно, искушению назвать ее, вслед за поэтами, дочерью небес, ибо на земле ее корней не отыскать. И впрямь, победа — это итог множества деяний, имеющих целью отнюдь не ее, а частную выгоду тех, кто эти деяния совершает; вот и получается, что хотя люди, из которых состоит войско, думают лишь о собственной выгоде и возвышении, тем не менее, они завоевывают величайшее всеобщее благо.
Пары пачек и пары тюбиков вполне хватило разукрасить этого молчуна по самое немогу. В стране дураков наступало утро.
* * *
Господи, родные и наивные мои! Мы уже победили, просто это еще не так заметно.
И число пи останется три-четырнадцать и сколько там дальше, сколько было, столько и есть, и пространство наше не свернулось в ленту Мебиуса, и время не свернулось, и прочие константы так константами и остались.
И так будет, пока все черные дыры во Вселенной не испарятся, то есть десять в двадцать девятой лет, ну или пока снова функция Хевисайда не щёлкнет, а чего она щёлкает, я не понимаю. Я её, эту функцию Хевисайда, вообще не понимаю.
Никто же не станет всерьёз утверждать, что за окном зияет заря коммунизма. Нет, коммунизмом тут и не пахнет никаким. Пахнет, наоборот, голимым чистоганом. Но не из трубы. Возле которой стоит омоновец.
Все эти Сколково когда-нибудь может быть, и заработают на казённые деньги, и может быть, никто ничего и не разворует. Мысль то по сути первоначальная правильная была.
И это, хотели как лучше. А вот теперь, после всех этих перипетий, которые я тут расписываю, у них что-нибудь, да и получится, уже просто не может не получиться. Они просто обречены на успех. Потому что вирусная атака мемов всё-таки состоялась.
А от точки бифуркации до точки невозврата кривую можно прямой аппроксимировать, никакой ошибки не будет, и еще какой прямой, упорно вверх стремящейся. Потом уже стагнация снова наступит, не может не наступить, но мы снова будем начеку. Если доживём, конечно.
* * *
Знает ли Маргарита Васильевна, что она тоже стала частью игры?
Что-то я к ней зачастил. А мы с ней даже не представлены. Я клиент, один из, которых у неё много. Может и не много, но есть, не для меня одного же она весь этот антураж приобретала, всю эту синекуру выстраивала.
Это мне, конечно, польстило бы, но будем реалистами. Зарабатывает на этом Маргарита Васильевна, и неплохо, я полагаю, зарабатывает. Чтоб я так жил. Хотя, похоже, у неё и кроме этого есть на что жить.
Но она тоже стала частью игры, вернее всегда была. Я не знаю насколько она сущность зловредная, и в каком обличье она там, в моём внутреннем космосе как бы присутствует, в смысле в заколдованном диком лесу квеста, но это не важно.
Прямых аналогий тут быть не должно, а то, что она тоже заводная кукла суок, это к гадалке не ходи.
Собственно, на Дюдюку она не тянет, баба Яга уже вроде почти определилась, я почти догадался про связь, не в царевны же лягушки её записывать. Хотя, как знать, как знать.
Впрочем, я уже именно к гадалке и пришел, и кто кем играет, мне в настоящий момент понять трудно, да и не зачем.
Конечно, интересно догадаться с трёх раз, кто из нас чаще бывает Будда, а кто бабочка, кто кукловод, а кто заводная кукла суок, но это будет неправильная догадка. Потому что если я её завожу, то и она меня заводит.
И это совсем не то, что вы сейчас подумали.
* * *
Функция Хевисайда, вообще-то, это не просто, а очень просто. Проще вообще ничего не бывает. Но я её не понимаю. Почему-то. Нет, на самом-то деле, вроде, как и понимаю, и всем об этом говорю открыто и честно, а вот вам по большому секрету скажу, как оно есть на самом деле.
Впрочем, тут и понимать нечего. Функция Хевисайда, это такая фигня, которая до нуля равна нулю, а после нуля — единичке. Единичке чего? — спросите вы, и будете абсолютно правы. Единичке всего.
То есть чего хотите, того и единичке. Это с нулём вопросов нет никаких, потому что нуль — он и в Африке нуль, потому что нуль, это как бы когда ничего и нет. Нуль жирафов, например, обозначает, что нет ни одного жирафа, ни изысканного, ни неизысканного, ни вообще никакого.
И если вы верите, что изысканный жираф где-то бродит, то на самом деле это не так. Потому что нет никакого на самом деле, а потому и жирафу бродить негде и незачем. А вот с единичкой всё гораздо сложнее. Ну, вы поняли, да?
И поняли, чего я не понимаю. В смысле, почему я не понимаю функцию Хевисайда.
Чтобы вам еще понятнее было, возьмите для примера, что идеального сферического коня в вакууме функция Хевисайда описывает. Представили, да? Идеального сферического коня в вакууме, описываемого функцией Хевисайда, вообще легко представить.
Особенно тогда, когда значение функции равно нулю. Потому что вакуум — это просто вакуум, и нет ничего, то есть, на самом деле, ничего нет. Ни коня, ни вообще ничего. Вот так нет, нет, ничего нет, и вдруг бац и есть.
А что есть-то? Конечно идеальный сферический конь в вакууме. Белый. Потому что, функция Хевисайда как раз и описывает идеального белого сферического коня в вакууме, это знает каждая принцесса, и каждая принцесса эту самую функцию Хевисайда очень даже хорошо понимает, совсем не так, как я.
Она понимает, что вот нет ничего, то есть на самом деле вообще ничего, и вдруг бац, и есть идеальный белый конь. А на нем идеальный рыцарь. И тоже круглый.
На самом деле круглыми бывают только дураки и отличники, что по сути одно и то же. Некоторые принцессы, правда, думают, что рыцарь на белом Мерседесе.
Вот вы можете представить себе идеальный белый сферический Мерседес в вакууме?
Я — нет. Потому что, сколько я ни пробовал, всё равно получается какой-то биллиардный шар. Но не может же принцесса мечтать о биллиардном шаре, что она, дура что ли?
Впрочем, я за принцессу ничего не знаю. Я вообще принцесс толком не понимаю. Как и функцию Хевисайда, ну не понимаю, и всё тут.
Вот этого я и не понимаю.
* * *
— Что ж ты, мил человек, творишь-то?
Вызвала бабушка Вера Валентина Васильевича в свою каморку, чаю не предложила, а задала вопрос, прямой и неудобный, с металлом в голосе задала.
Зябко стало Валентину Васильевичу под стальным взглядом серых и неподкупных глаз.
И ведь не заюлишь, не соврёшь, всё бабушка Вера знает, а чего не знает, догадалась уже. Никаких следователей Валентин Васильевич не боится, нечего ему следователям предъявить, не грешен. А вот бабушке Вере есть чего. Потому что 'совесть Эпохи' бабушка Вера.
Вот сейчас подойдёт к несгораемому шкафу, достанет свой парабеллум, и пойдёт мил человек в расход, как испорченный и списанный материал. Гниловатенький человеческий материал.
На самом-то деле никакой парабеллум бабушка Вера доставать и не собиралась, хотя есть у неё в шкафу парабеллум. Бабушка Вера — она просто 'совесть Эпохи', и всегда была 'совесть Эпохи'. Планида у неё такая.
А с внутренними угрызениями Валентин Васильевич пусть сам справляется. Помогать ему она не собирается. И никто не собирается. Кроме меня.
Я тоже вот так сразу помогать ему не побегу, и 'руку помощи' протягивать так явно не буду. Но не брошу. Наоборот, буду очень внимательно отслеживать и использовать. В своих интересах. В наших общих интересах. И еще в нашей общей игре поиграем, ой как поиграем, но уже на одной стороне, за одну команду.
И, несомненно, выиграем, не можем не выиграть. И победим.
Мы уже победили.
* * *
Очищение через страдание. И через терпение. Мол, Он терпел, и нам велел. И отреклись от Него, и предали Его, и распяли Его, и Он воскресе. Но я же не пародию тут изображаю, и не плагиат это никакой, откровенный вовсе уж.
Ну, получилось так, или почти так, я, честно, не хотел. Просто сидит это, видимо, глубоко внутри, и прёт, когда и не помышляешь вроде даже. Впрочем, а чего тут удивительного.
Не придумало человечество ничего новенького, всё так и крутится, как заезженная пластинка, с каждым разом всё смешнее и смешнее, потому что с каждым разом всё заезженнее становится. И каждый видит именно то, что хочет увидеть, и хочет опять, и опять. Неймётся потому что.
Почему именно неймётся, не знает никто, я тоже не знаю. Вот хотел поведать один случай из жизни, но не буду, слишком он на пародию смахивает, даже еще больше, чем всё тут на пародию смахивает.
* * *
— И вы, между прочим, запросто можете уговорить того, кого надо. И вы это прекрасно знаете. Но не пользуетесь. И правильно, что не пользуетесь. Потому что польза от этого весьма сомнительна, а вред может быть весьма ощутим.
И не только мелкий, временный, локальный, но и глобальный, так сказать, надмирный вред. Всеобъемлющий. Всеохватывающий. И ничего поправить уже будет невозможно. Поэтому правильно, что вас изолировали. Или не правильно.
Может быть, лучше вас всех было бы уничтожить. Сразу и навсегда. Как поймали, так и кончили. Но это не гуманно. И не только негуманно, но и бессмысленно. И еще небезопасно. Ведь зачем то вы сюда пришли.
Значит у вас миссия. Вы и сами об этом не догадываетесь. Но тот, кому надо, догадывается. Или не тот. Что, впрочем, даже, наверное, и лучше, если не тот. А если вдруг действительно играет политический момент, то незачем использовать вас как живой щит для паскудников...
Это-то я и сам прекрасно понимаю. Не маленький уже потому что. И я знаю, что причинно-следственная связь тут нарушена быть не должна. Ни по чьей-то прихоти, ни сама по себе, причинно-следственная связь не может быть нарушена.
Я не коварный, я просто в один прекрасный момент выхожу из терпения и сметаю все, что оказывается в пределах досягаемости. Потому что если тот догадается, то ничего исправить уже будет невозможно. Оно и до того невозможно, но есть иллюзия.
Ну их всех... в болото. В ту грязь и мерзость, из которой они выползли. Им там самое место, и самую большую ошибку мы делаем, когда пытаемся кого-то насильно вытянуть из дерьма. Смешно.
Интересно, бывают ли нефилософские притчи? Нет тут никакой философии, кроме комплекса неполноценности автора. Ну их, пусть тонут. Они ж уверены, что это не дерьмо, а сине море, и что они не тонут, а плавают.