3.Добродетель Лукреции, честь Брута и реа-лии Смутного времени
Одно из самых юмористических сказаний древности гласит, что некогда бог Аполлон возжелал близости с красавицей Сивиллы Эритрейской. Корыстная барышня тут же выставила счёт: согласна, но взамен хочет столько же лет жизни, сколько песчинок на эритрейском пляже. Покоробленный её меркантильностью Аполлон решил проучить Сивиллу. Она будет прорицательницей долгожительницей лишь до тех пор, пока живёт на чужбине. Увидев родную землю — умрёт незамедли-тельно. Это, во-первых... Сивилла переселилась в италийский городок Кумы и там поняла, что было еще и "во-вторых", о которых Аполлон мстительно умолчал: красотка забыла попросить вместе с долгим веком непреходящую молодость. Она жила, дряхлела, предрекала кумцам все-возможные гадости. Впрочем, будем справедливы — не только им, например, она предсказала Троянскую войну. Не удивляет, что утом-лённые и раздражённые соседством жители Кум решили избавить Си-виллу от многовековой гипертонии и болезни Паркинсона. Они отпра-вили старушке письмо, запечатанное по тогдашним почтовым правилам глиной. Причем не местной, а эритрейской. Сивилла увидела печать из родной почвы и испустила дух. Но привычка портить людям настроение гадостными прогнозами на завтра не умерла вместе с пророчицей. Её голос раздавался на сто диковинных тембров из — за ста дверей в кум-ской пещере. Так вот, вот как-то раз к Луцию Тарквинию Надменному явилась таинственного вида старуха, подозрительно похожая на усоп-шую. Гостья предложила ему за непомерно высокую цену купить девять книг с предсказаниями будущего, написанных на пальмовых листьях акростихами на греческом языке. Экономный и практичный рекс лишь рассмеялся в ответ. Тогда старуха бросила в огонь три книги, назначив за оставшиеся ту же цену. Правитель Рима вновь отказался, но уже без прежней скептической уверенности. Старуха невозмутимо сожгла еще три книги судеб римского государства, оставив прежнюю цену за по-следние. Тогда раздосадованный рекс понял: надо было покупать оптом! Он приобрёл оставшиеся тома, укрыл их на Капитолии и при-ставил к ним жрецов-толкователей.
Секст Тарквиний и Лукреция. Карти-на 16 в.
Сивиллины книги пользовались очень большой популярностью. Их содержание хранили в полной тайне, за единственное нарушение ко-торой преступника зашили в мешок и бросили в Тибр.
Но античные писатели не сообщают, предсказали ли сивиллины книги Луцию Тарквинию Надменному его собственную судьбу.
Вновь — слово Титу Ливию: : -"(4) Среди этих занятий явилось страшное знаменье: из деревянной колонны выползла змея... (5) Для ис-толкованья общественных знамений призывались только этрусские прорицатели, но это пред-вестье как будто бы относилось лишь к царскому дому, и встревоженный Тарквиний решился послать в Дель-фы к самому прославленному на свете оракулу. (6) Не смея доверить таблички с ответами никому другому, царь отправил в Грецию, через незнакомые в те времена земли и того менее знакомые моря, двоих своих сыновей. То был Тит и Аррунт. (7) В спутники им был дан Луций Юний Брут, сын царской сестры Тарквинии, юноша, скрывавший при-родный ум под принятою личиной. В свое время, услыхав, что видней-шие граждане, и среди них его брат, убиты дядею, он решил: пусть его нрав ничем царя не страшит, имущество — не соблазняет; презираемый в безопасности, когда в праве нету защиты. (8) С твердо обдуманным намереньем он стал изображать глупца, предоставляя распоряжать-ся собой и своим имуществом царскому произволу, и даже принял про-звище Брута -"Тупицы", чтобы под прикрытием этого прозвища силь-ный духом освободитель римского народа мог выжидать своего вре-мени. (9) Вот кого Тарквинии взяли тогда с собой в Дельфы, скорее по-смешищем, чем товарищем, а он, как рассказывают, понес в дар Апол-лону золотой жезл, скрытый внутри полого рогового, — иносказатель-ный образ собственного ума.
(10) Когда юноши добрались до цели и исполнили отцовское по-ручение, им страстно захотелось выспросить у оракула, к кому же из них перейдет Римское царство. И тут, говорит преданье, из глубины расселины прозвучало: "Верховную власть в Риме, о юноши, будет иметь тот из вас, кто первым поцелует мать". (11) Чтобы не прове-дал об ответе и не заполучил власти оставшийся в Риме Секст, Тарквинии условились хранить строжайшую тайну, а между собой жребию предоставили решить, кто из них, вернувшись, первым даст матери свой поцелуй. (12) Брут же, который рассудил, что пифийский глас имеет иное значение, припал, будто бы оступившись, губами к земле — ведь она общая мать всем смертным. (13) После того они воз-вратились в Рим, где шла усердная подготовка к войне против руту-лов..." ..
"...рассказ о последнем царе этрусского происхождения насы-щен легендами не в меньшей степени, чем повествования о его предше-ственниках, и многими деталями напоминает греческую драму. Скорее всего, такой характер придало ему переведенное на латинский язык со-чинение драматурга этрусского происхождения Волния "Этрусские тра-гедии". На использование этрусского источника указывает отсутствие в трагедии о преступлениях дома Тарквиниев какой-либо антиэтрусской направленности.
Образ Тарквиния Высокомерного отличают те же черты, кото-рыми наделены в греческой историографии тираны. Возможно, Волний был одним из тех, кто воспользовался приемами греческой драматургии для обрисовки событий древней истории Рима и Италии..
Предание об изгнании из Рима Тарквиния и всего его рода недо-стоверно во многих своих частях. Прежде всего, оно тенденциозно. Его цель — возвеличить представителей патрицианских родов, чьи имена оказались в списках первых должностных лиц республики" .
57. (1) Рутулы, обитатели города Ардеи, были самым богатым в тех краях и по тем временам народом. Их богатство и стало причи-ной войны.... (3) Попробовали, не удастся ли взять Ардею сразу, при-ступом. Попытка не принесла успеха. Тогда, обложив город и обведя его укреплениями, приступили к осаде" ..
Ардея, находившаяся южнее Рима, была племенным центром ла-тинв-рутулов. Она упомянута в тексте договора между Карфагеном и Римом от 509 г. до н. э., а археологи убедительно подтвердили суще-ствование города, раскопав укрепления и храм с терракотами в этрус-ском стиле.
Версия дальнейших событий, сочинённая Ливием, просто потря-сающа. Не счесть классиков и малоизвестных литераторов, драматур-гов, художников и скульпторов, обыгрывавших сюжет, гениально изло-женный Титом Ливием. В самом деле, пред нами — практически готовый сценарий очередной голливудской "нетленки" с претензиями на стату-этку "Оскара"..
П.Рубенс. Секст Тарквиний и Лукреция. 1609-1611 в.
-"Ка же-с? Беседуем-с! С бабами — о войне, на войне о бабах.". (из анекдотов о поручике Ржевском). Маявшиеся от скуки в лагере под Ардеей солдафоны спьяну затеяли обсуждение жён. Один из офицеров, по имени Коллатин не нашёл ничего умнее, чем красочно расписать добродетели своеей супруги Лукреции. В изрядно накачнные вином мозги взбрела идея: не учинить ли инспекционную проверку? Удалив-шись в "самоволку" с театра боевых действий, бравые вояки объехали свои дома и убедились, что их супруги за пирами и музыкой как-то... эээ... не особенно тревожатся за находящихся на фронте мужей. Лишь Лукреция благочинно ожидала возвращения Коллатина, тихо коротая время за прялкой. Естественно, Секст Тарквиний нашёл подобное со-стояние вещей... противоестественным.
На следующую ночь Секст вновь ушёл в "самоволку", прибыл в дом Коллатина и предложил добродетельной Лукреции выбор между двумя вариантами: либо она уступает его натиску, либо он убивает её и одного из домашних рабов, возвращается в расположение воинской ча-сти, гдг сообщает Коллатину, что застал раба вместе с его женой un fla-granti, и пришиб обоих, защищая честь однополчанина. Поразмыслив, Лукреция выбрала первое.
Шарль Бьянчини. Секст Тарквиний и Лукреция. Картина 19 в.
Когда Секст, как ему казалось, удачно исполнил задуманое и, довольный, уехал, добродетельная отправила одного из рабов за отцом, второго — за мужем, пригласив явяться незамедлительно, прихватив са-мых близких друзей. Через некоторое время пирибыли Коллатин с Бру-том и Спурий Лукреций с Публием Валерием. Лукреция кратко отчита-лась о произошедшем и на глазах у всех покончила с собой.
Если вас покорбил стиль трёх предыдущих абзацев, сообщаю, что это сделано для того, чтобы вы самостоятельно ознакомились с напыщенным и высокопарным текстом Тита Ливия и убедились, что в сжатом изложении всё становится именно таким — цинично-анекдотичным. Удостоверьтесь: -"59. (1) Пока те предавались скорби, Брут, держа пред собою вытащенный из тела Лукреции окровавленный нож, говорит: "Этою чистейшею прежде, до царского преступления, кровью клянусь — и вас, боги, беру в свидетели, — что отныне огнем, ме-чом, чем только сумею, буду преследовать Луция Тарквиния с его пре-ступной супругой и всем потомством, что не потерплю ни их, ни кого другого на царстве в Риме". (2) Затем он передает нож Коллатину, потом Лукрецию и Валерию, которые оцепенели, недоумевая, откуда это в Брутовой груди незнаемый прежде дух".
После чего Брут проявилт удивтельную политическую расто-ропность и великолепные организаторсккие таланты.
Уложив труп на носилки и расставив вокруг них людей в трауре, он повёл траурное шествие по Риму, после чего с возвышение для обра-тился к обывателям с такой неожиданно крсочной речью, которая бук-вально ошеломила слушателей: "Неужто это тот самый дурачок, при одном упоминании о котром все хихикали?"
Андреа Казале . Самоубийство Лукреции. 18 в.
Далее Ливий излишне многословно (для этого у него доставало дорогостоящего папируса?) уверяет нас: "-Все взволнованы... словами Брута, который порицает слезы и праздные сетованья и призывает мужчин поднять, как подобает римлянам, оружие против тех, кто поступил как враг. (5) Храбрейшие юноши, вооружившись, являются добровольно, за ними следует вся молодежь....
(7) ...Со всех сторон города на форум сбегаются люди. Едва они собрались, глашатай призвал народ к трибуну "бытрых", а волею слу-чая должностью этой был облечен тогда Брут.
(10) ...Брут воспламенил народ и побудил его отобрать власть у царя и вынести постановленье об изгнании Луция Тарквиния с супру-гою и детьми" .
Бунт перекинулся на войска, осаждавшие Ардею. Они отказались повиноваться отказалось повиноваться рексу и признали начальником Брута. Тарквиний Надменный, проклиная сына, столь бездарно профу-кавшего власть ради юбки, метнулся в Рим, надеясь, что горожане вспомнят о его заслугах и завоеваниях, о полезных и внешне эффектных постройках.
Но в Рим его не впустили.
Секст же Тарквиний бежал в Габии, где его поджидали давние враги, обозлённые проводимыми им казнями и грабежом. Там он и был убит.
Брут, продолжая демонстировать незурядные способности про-жжёного политикана, сообщил народу, что в храме Фортуны нашёл за-вещание Сервия Туллияв котором тот писал, что выборная власть луч-ше наследственной.
Вот, собственно, и конец сказания.
Но, пожалуй, начиная с этого эпизода, мы можем попробовать очень осторожно поискать в сочинении римского писателя крупицы ин-формации, ценной и для историка. "Признавая недостоверность деталей традиционного рассказа о падении царской власти в (Риме, не следует, однако, отказываться от решения важнейшего вопроса об изменении по-литического строя Рима в конце VI в. до н. э" .
Конечно, детали устранения рексов и перехода к республике ни-когда не будут известны. Несомненно лишь одно — трансформация вла-сти не была мгновенной революцией, какой её изображают античные писатели.
Но всё-таки, можно ли высказать какие-то соображения по пово-ду литературных пассажей блистательного сочинителя Тита Ливия?
Перед читателями предстаёт шипящий клубок... родных и близ-ких людей. Каковы же их не лишённые любопытства досье?
Лукреция. Победительница в "состязании жен", дочь Спурия Лу-креция Триципитина, влиятельного римлянина, которого Луций Таркви-ний Надменный очень желал привлечь на свою сторону. Жена Коллати-на. Так как с рождением детей в римских семьях не было принято затя-гивать, то бездетные Коллатин и Лукреция явно были молодоженами. Скорее всего такой брак был заключен по расчёту. Влияние сабинского рода Лукрециев было так сильно, что из него впоследствии будут неод-нократно выходить консулы. Этот род был довольно тесно связан (в том числе брачными связями) с Валериями и коллатинскими Эгериями. Ве-роятно, существовало также родство Лукрециев с Марциями. Лукреция должна была считаться завидной невестой, поскольку брак с ней позво-лял при определённых обстоятельствах претендовать на должность рек-са. В то же время как замужняя дама Лукреция не вызывала ни малейше-го интереса у честолюбивого человека. Насилие Секста Тарквиния вы-глядит поэтому совершеннейшей глупостью, на которую этот рассчёт-ливейший тип вряд ли был способен. Для Секста Лукреция была бы по-лезнее мёртвой, нежели опозоренной, а лучше — и то, и другое, причём без его участия.
Лукас ван Лейден. Самоубий-ство Лукреции. Графика 16 в.
Секст Тарквиний. Наименее убедительное из всех действующих лиц. Ходульный морально нечистоплотный злодей. Однако, если со-скрести толстый слой чёрной краски, которой его облило воображение Тита Ливия, перед нами предстаёт расчётливый политик средней руки. Его интерес к Лукреции мог объясняться тем, что брак с ней (девицей) или устранение её (замужней) давали дополнительные права на власть, не только уравнивали Секста с Коллатином, но даже предоставляли не-которое преимущество. Ведь, ко всему прочему, он сам был внуком римского рекса по матери (дочери Сервия Туллия).
Тарквиний Коллатин. Его дедом по отцовской линии был колла-тинский Эгерий. Столь же неправдоподобный персонаж, что и Секст Тарквиний, его зеркальная противоположность, неестественное вопло-щение всех мыслимых достоинств архаической поры. Не может быть вопросов отчего Лукреция представлена именно его супругой. Он слу-жит пассивной оправой, фоном для её образцовой добродетели.
Побережье Кампаньи
Луций Юний Брут. Безусловно, наиболее яркий образ, для сияния которого древние авторы не жалели сусального золота. За ним навсегда утвердилось звание бескорыстного патриота без страха и упрёка, ли-шенного человеческих слабостей отца Римской демократии. При этом невнятной скороговоркой звучит то, что отец героя был мужем сестры Луция Тарквиния Надменного! То есть он также имел право стать пре-емником рекса. А если учесть, что это право подогревалось желанием отомстить за отца и брата, устранённых Луцием Тарквинием Надмен-ным из опасения за власть...
Для пущего впечатления использован древнейший индоевропей-ский сюжет о трёх братьях, младший из которых — "дурачок" (лат. Brutus) торжествует над старшими. Но как? Наиболее удобный путь, который подсказывают сказки практически всех народов Европы — же-нитьба на царевне. Чего, по всей видимости "дурачок" сделать не су-мел. Дочь Луция Тарквиния Надменного была очень предусмотрительно выдана замуж за Октавия Мамилия — подальше в Тускул. Вторым вари-антом могла быть женитьба на Лукреции, но та стала женой Тарквиния Коллатина .
