Левин побежал и принес Кити букет, который купил, чтобы сделать ей сюрприз. Она улыбнулась, заметив размер букета. В этом весь он, подумала Кити, человек, который не знаем меры. И это замечательно, те, кто ее знают, нудны и противны. А ей так повезло с мужем.
IX.
В последнее время Облонский пребывал в мрачном настроении. А причина была стара, как мир, и банальна, как осенний дождь, — у него кончились деньги. Все, что он выручил за дачу Долли, как-то незаметно разошлось. Он даже точно не мог понять, куда. Денежный поток еще недавно струился рекой, а теперь напоминал тоненький ручеек. Приходилось считать каждый рубль, а в своей жизни более всего на свете он ненавидел именно такой счет. Отныне кроме жалованья у него не было иных доходов. Да и жалованья по сути дела тоже не было, так как большую его часть приходилось отдавать в семью. Для себя он оставлял деньги на проезд и на обеды, но не в ресторанах, как недавно, а в служебной столовой. От такой жизни иногда ему хотелось взгромоздиться на стол да сунуть шею в петлю. Разумеется, подобные мысли он никогда всерьез не воспринимал, но то, что они заскакивали в его голову, уже было тревожным симптомом серьезного неблагополучия.
У Облонского развилось неприятное качество, он стал очень завистливым по отношению к тем, кто имел много денег. А таких вокруг было немало, по своим служебным обязанностям он частенько имел дело с богатыми людьми. Ему приходилось тратить немало усилий, чтобы не вырвались бы наружу его истинные чувства. Это угнетало и утомляло его, а главное навевало чувство безысходности. А Стива никогда его не мог переносить, он должен был непременно видеть впереди что-то приятное, обнадеживающее. Сейчас же ни того, ни другого не просматривалось.
Если недавно почти все его мысли были о женщинах, то сейчас почти все его мысли были о деньгах, точнее о том, где бы их раздобыть. Он без конца вертел в голове разные варианты, но от этого денег что-то не прибавлялось. Он понимал, что ему срочно требуется другая работа. Вот только где ее взять?
Конечно, у Стивы были достаточно разнообразные и многочисленные знакомства, но все же их уровень не позволял надеяться на то, что они принесут ему денежное местечко. По крайней мере, все его попытки в этом направлении ни к чему не приводили. Единственный человек, который мог бы ему посодействовать в этом вопросе, был Каренин. Раньше он бы спокойно к нему обратился за протекцией, но после его разлада с Анной, это выглядело бы с его стороны наглостью. Поэтому Стива отверг эту идею, как неосуществимую. Но с каждым днем денег становилось все меньше, в конце концов, их стало так мало, что Облонский невольно все чаще возвращался к этому варианту. В конце то концов, пока Анна не развелась с мужем, они остаются с ним в родственных отношениях, а Каренин в былые времена ни раз обещал в случае необходимости свою поддержку.
И все-таки, скорее всего, Облонский бы не решился обратиться за протекцией к своему зятю, если бы не обстоятельства. Размышляя о выгодности разных должностей, часами изучая в Интернете зарплаты в различных компаниях, он пришел к выводу, что лучше всего устроиться в банк. В хорошем банке и хорошо платят. Однако несколько его попыток закончились ничем, он посылал свое резюме, но ни одного ответа так и не дождался. Стива окончательно понял, что без протекции он никогда не получит такого хлебного места, они достаются только своим.
В Санкт-Петербурге открылся филиал крупного московского частного банка. Начался набор сотрудников, в то числе и на позицию начальника юридического департамента. Облонский без всякой надежды направил туда резюме, ему пришел вежливый отказ, который его нисколько не удивил. Зато он вспомнил, как однажды Каренин в каком-то разговоре вскользь упомянул, что знаком с Председателем правления этого банка. Облонский, сам не зная зачем, тогда запомнил его название.
Облонский тут же зашел на сайт банка. Председателем правления оказался человек с несколько странной фамилией Болгаринов. Там же был и его портрет. Стива сразу же распознал в человеке семитские черты. Этого и следовало ожидать, подумал он. Как шутили у них в мэрии: какой еврей не банкир, а какой банкир не еврей.
Эта новость не обрадовала Облонского. Итак, шансов занять должность почти нет, а при таком раскладе они сводятся практически к нулю. Конечно, этот Болгаринов отдаст предпочтение своему соотечественнику. Однажды по служебной надобности он был в одном банке, руководимым евреем и обнаружил, что все главные посты занимают представители той же национальности. Его тогда это неприятно поразило, такая национальная семейственность выглядит очень неприятно.
Было бы неверно утверждать, что Облонский был антисемитом хотя бы по той простой причине, что до евреев ему не было никакого дела. Особенно, если они не мешают ему получать удовольствия от жизни. Но при этом он все же недолюбливал это племя, хотя бы потому, что среди его представителей уж больно было много богатых людей. А Стива изначально не жаловал тех, у кого больше денег, нежели у него. Вот если бы, к примеру, этот самый Болгаринов принял его на работу, положил ему хороший оклад, он бы стал самым горячим приверженцем этой нации, а раз этого не происходит, так и любить ее абсолютно не за что. А вот, чтобы не любить, есть все основания.
В отместку за отказ взять его в банк, Облонский стал потчевать своих знакомых анекдотами про евреев. А так как он был прекрасный рассказчик, великолепно умел подражать еврейскому говору, то они пользовались немалым успехом. Это была хоть и слабенькая, но все же месть за пренебрежением им. Беда заключалась лишь в том, что его артистический дар не приводил к росту числа купюр в кошельке.
После долгих раздумий и колебаний Облонский решил обратиться за содействием в этом вопросе к Каренину — не убьет же, в конце концов, он его. В худшем случае даст от ворот поворот. А он уже к этому стал привыкать. По этой причине Стива и приехал в Москву.
По телефону Каренин хотя и неохотно, но согласился принять его у себя дома. Облонский же благоразумно решил по возможности не обращать внимания на холодный тон свояка; при нынешних обстоятельствах другого и не стоило ожидать. Не откладывая, он помчался к нему.
После довольно продолжительного разговора на отвлеченные темы, Облонский с замиранием сердца приступил к тому, ради чего он тут и оказался. Каренин выслушал с каким-то отсутствующим выражением. Какое-то время он молчал.
— Этот Болгаринов стал важной птицей и ушел из-под нашего влияния, — наконец произнес он. — По слухам, ему покровительствует один из вице-премьеров, но я попробую с ним поговорить. Как будет результат, позвоню.
Облонский ушел от него недовольным.
-Он позвонит, -бормотал раздражено Стива. -А когда? Сколько ему тут в Москве ждать? У него каждый день на счету. Цены в этом проклятом городе такие, что того и гляди он останется тут без копейки. Будь не ладна эта столица.
X.
Стива впервые за много лет ехал в плацкартном вагоне. Когда он вошел в него, ему вдруг едва не стало дурно. В первые мгновения Облонскому показалось, что пассажиры сидят друг на друге. По крайней мере, куда бы он ни посмотрел, глаз тут же натыкался на человека. Это был самый настоящий муравейник, к тому же не очень хорошо пахнущий. Стива почувствовал, что задыхается. Какое счастье, что в этом смраде ему придется провести всего одну ночь. А что было делать, если денег не хватило на поездку в купе. Хорошо, что хоть на такой проезд осталось, иначе бы пришлось занимать либо у Левина, либо у Каренина.
Облонский нашел свой отсек. Его попутчиками оказалась семья: муж, жена и мальчик. Женщина показалась Стиве весьма привлекательной. Жаль, что она тут не одна. Стива положил чемодан в багажник, а сам улегся на верхнюю полку. Мысли невольно вернулись к событиям этого дня.
Стиве пришлось ждать звонка трое суток. Зазвучавший, наконец, в телефоне слегка жеманный голос секретарши пригласил его на встречу с руководителем банка.
К банку следовало подъезжать торжественно, учитывая все значение предстоящей встречи. Поэтому если не на последние, то уж точно на предпоследние деньги Стива заказал такси. Пусть все видят там, что он прибыл к ним не на метро. Правда о том, кто это может увидеть, он как-то не подумал.
Кабинет Болгаринова был таким огромным, что у Стивы сама собой возникла аналогия, что тут можно играть в баскетбол. Почему именно в эту игру, а не другую, он сказать не мог, но пока он там находился, это сравнение, как колесо обозрения, беспрестанно вертелось в его голове. Удивило, причем весьма неприятно его еще и другое обстоятельство. На фотографии в Интернете президент банка выглядел значительно старше, а перед Облонским сейчас сидел его ровесник. По крайней мере, так ему показалось. Стиве было ужасно обидно, что он вынужден сейчас унижаться перед этим человеком. И почему русские всегда у евреев на вторых ролях, угрюмо думал он. Разве это не наша страна, разве не наши предки ее создали? А они пришли на все готовое — и всем тут заправляют. Не удивительно, что их никто не любит.
— У нас с вами десять минут, — проинформировал Облонского банкир. — Я должен быть в другом месте. Обычно я не встречаюсь с претендентами на должности такого уровня, как вы, но меня об это попросил Алексей Александрович, а я уважаю этого человека. Правда, мы уже с ним давно не сотрудничаем, — многозначительно произнес Болгаринов, и едва ли не впервые посмотрел на просителя.
— Да, да я понимаю, — пролепетал Облонский исключительно для того, чтобы издать хоть какие-то звуки.
— Да, я встречаюсь лично с вами по его просьбе, — продолжил Болгаринов, — но должен вам заявить, что кадровые решения я принимаю исключительно из соображений компетентности соискателя должности. В этом я усматриваю основную причину успешной работы моего банка. Мои помощники подготовили мне досье о вас. Пришлось приложить немало усилий, но это дело стоит того. Я не могу позволить себе принять неверное решение. Вы почти всю свою карьеру проработали в юридическом департаменте мэрии Санкт-Петербурга. С одной стороны для нас это хорошо, у вас есть полезные для нас связи.
— Да, уж связи есть, — поспешил подтвердить Стива.
— Но есть и негативные моменты.
— И какие же? — встревожено поинтересовался Облонский.
— Я хорошо представляю, как трудятся на государевой службе. Ничего так не развращает, как подобная работа. Большинство уже не способны трудиться так, как это требуется в бизнесе. К сожалению, вы относитесь к этой категории людей. Я бы мог вам зачитать некоторые отзывы о вас, но не стану этого делать. Увы, они не благоприятные. Впрочем, думаю, для вас это не столь интересно, но по этой причине вынужден вам отказать. Даже если бы я вас принял на работу, долго бы вы на этом месте не продержались. Там нужные совсем иные качества. — Болгаринов взглянул на часы. — Отведенное для вас время вышло. Вас проводят к выходу.
Даже сейчас, лежа на жесткой скамье, когда уже после разговора прошло не меньше шести-семи часов, Облонский чувствовал, как заливает его гнев. И одновременно его захватывало отчаяние. Как ему дальше жить?
Поезд мчал его в Санкт-Петербург, город, который он любил с самого детства, а сейчас ненавидел.
XI.
Дела Каренина были совсем плохи. Рухнула в одночасье его мечта получить кресло министра культуры. Его долго вынашиваемая, много лет лелеянная, и почти уже осуществленная цель, уплыла из-под его носа в тот самый момент, когда он уже готовился трубить о своей полной и тотальной победе по всему миру. Но что-то удержало его от этого опрометчивого шага и, как оказалось не напрасно.
В министерстве культуры происходили так долго ожидаемые кадровые перестановки. Прежний министр был отправлен в отставку и решался вопрос о кандидатуре на освободившееся место. Все косвенные признаки говорили о том, что это место займет именно Каренин, а не кто-нибудь другой. Сам президент назначил Каренину аудиенцию и имел с ним довольно продолжительную беседу, лично осведомляясь о его планах и проектах на ближайшее будущее. По длительному личному опыту Каренина это свидетельствовало о крайней заинтересованности высшего руководстве в продвижении именно его кандидатуры на пост руководителя ведомства.
Этот визит не остался незамеченным и в ближайшем окружении Каренина. Каренин сразу это почувствовал лишь только вышел из дверей президентского кабинета. Можно сказать, что вошел он туда одним человеком — обычным замом, а вышел совсем другим... Каренин заметил, как вокруг него сразу изменилась действительность. Все его окружающее пространство стало организовываться таким образом, что недвусмысленно намекало о решении вопроса о министерском кресле именно в его пользу. Слухи о его возможном назначении распространились по всему министерству со скоростью света. Моментально активизировалась огромная армия лизоблюдов, которые спешили засвидетельствовать перед ним свое почтение. Кто-кто, а эта братия всегда обладала каким-то звериным чутьем и еще ни разу не ошиблась, совершенно точно вычисляя претендента на высшее назначение. Наконец, наступил долгожданный день, который должен был расставить все точки над "и".
С утра Каренин проснулся в приподнятом настроении с чувством ожидания своего несомненного триумфа. Лидия Ивановна, на правах доверенного лица, напутствовала его самым позитивным образом, желая ему вернуться домой, увенчанным заслуженными лаврами победителя. По этому случаю, она решила приготовить Каренину роскошный стол и устроить интимный ужин на двоих. На возможное повышение Каренина Лидия Ивановна возлагала большие надежды. Она давно ждала удобного повода, чтобы вернуть себе, утерянные много лет назад позиции самого близкого и верного друга Каренина и всячески обхаживала его, стараясь при всяком удобном случае выказать Каренину свою преданность. Однако, в глубине души она надеялась на большее. Она ждала, что Каренин по случаю своей победы размягчиться настолько, что посмотрит более лояльно на ее персону в качестве возможной будущей супруги. Уверенность Лидии Ивановны в положительном исходе своего желания еще более окрепла после посещения ею знаменитого астролога, имя которого гремело по всей Москве.
Ландау, так величали астролога, составил ее карту и ответил на самый животрепещущий вопрос всей ее жизни, выйдет ли она в этом году замуж за горячо любимого ею человека. Астролог ответил, что выйдет, только не в этом году, а в следующем и даже назвал дату с точностью до нескольких дней, когда это знаменательное событие в ее жизни должно состояться. Лидия Ивановна воспряла духом, обвела названную дату в красный кружочек на календаре, и стала с упоением ждать. Она была уверена в том, что астролог предсказал ей мужа именно в лице Каренина, хотя конкретного имени он не назвал. Но Лидия Ивановна нисколько в этом не сомневалась, ведь она спросила у астролога о любимом человеке, а у нее всю жизнь был лишь один любимый. Правда, был еще муж, но он не в счет. Он давно растворился в неведомом пространстве ее жизни под названием глубокое прошлое. А ее сейчас интересовало лишь настоящее и ближайшее будущее.
