Мириэль притихла. Легче стало на сердце и у Юниэра после рассказов о прекрасном Лориэне.
— Помнишь, — обратился он к Мириэль, — как Лот говорил о заветном уголке, где все могут жить, не зная забот, не страшась врагов и напастей, где можно только любить и наслаждаться бытием? Теперь он как раз попал в такое место. Его мечта исполнится.
— Да, наверное, — тихонько кивнула принцесса, лицо ее смягчилось, — пусть обязательно сбудется мечта Лота. Он этого достоин!
Айрен и Лиэль отмыли от крови тело Лотлуина, закрыли страшную рану у него на горле так аккуратно, что не осталось и шрама, натерли его ароматными травами, любовно причесали золотые кудри и обернули в легкую белую ткань. Мужчины изготовили длинную узорную ладью из ясеня, а напутствия в последний путь вырезали эльфийскими рунами. Весь день подходили к эльфу его собратья и элендили, прощались. Ночью не спали, сидели у костров и тихо пели, и была эта ночь хороша и исполнена светлой грусти. И хотя Андуниэ больше не была их землей, никто их не потревожил. На следующий день, когда все было готово, эльфа уложили в ладью, отнесли к морю, осторожно спустили на воду и подтолкнули вперед. Изящная ладья, медленно покачиваясь, поплыла вдаль по солнечной дорожке в заветный Валинор.
Провожая любимого друга, Верные и эльфы обнялись, и долго стояли на песчаном берегу. Мириэль прильнула к Юниэру, и он воспринял это, как знак примирения между ними. Он подумал о том, удастся ли им когда-нибудь обрести свой заветный уголок, счастливую землю?
— Смотрите! Смотрите! — засмеялась Лиэль. Она первая заметила, как по обе стороны от ладьи, рассыпая вокруг жемчужные брызги, запрыгали дельфины. Все заулыбались. У эльфа будут провожатые до самого Валинора.
Позже Верные разъехались с грустным чувством, понимая, что не скоро смогут вернуться сюда. Фаразоновский флот разрастался, вскоре нуменорцы обоснуются здесь по всему берегу, и тогда никто не окажет элендили теплый прием. Страшно было думать, что эта прекрасная гавань, которую их предки обустраивали вместе с эльфами, послужит местом отправления нуменорского воинства в Валинор.
Принцесса не захотела возвращаться в Роменну, и Юниэр остался с ней. В тот день они долго бродили вдвоем и переговорили о многом. Она рассказала ему о своей жизни после разлуки с ним, и он узнал наконец какой неласковой оказалась ее судьба, непосильными испытания, легшие на хрупкие плечи. Они не сломили ее, но ожесточили. Юниэр много отдал бы, чтобы в прошлом они не расстались, чтобы и она вместе с ним попала в Ориену. Еще острее захотелось защитить ее, уберечь от всех страхов, увидеть вновь безмятежно счастливой. Мириэль было приятно находиться с ним рядом, она поняла вдруг, как трудно всегда самой принимать решения и нести за них ответственность, как устала она рассчитывать только на себя. И ей захотелось побыть маленькой девочкой, о которой заботится сильный рыцарь.
В тот день Юниэр подумал, что доверие между ними восстановлено навсегда.
А ночью ему опять было видение — корабль Вингилот воссиял в небе точь-в-точь как во время праздника Благодарения на Менелтарме, но капитан Эарендил глядел на него сурово. Черный вихрь пронесся мимо ожившего созвездия, Эарендил поднял серебристый меч и рубанул им по хвосту пролетавшего вихря, тот вздрогнул, но не рассеялся.
"Она не сделает этого сама", — прозвучал голос ниоткуда, и Юниэр проснулся. Вместе с принцессой они ночевали в башне Минастира. "Чего же не сделает она?" — подумал Юниэр. "Не уничтожит книги", — ответ пришел сам собой.
Какое-то время он сидел перед спящей принцессой и мучился сомнениями. Ему следовало спросить ее согласия, но он не был уверен, что получит его. Не обращать внимания на знаки? Тоже не выход. Если бы накануне он настоял на отмене заговора против короля, Лотлуин, возможно, был бы жив. Но он никак не предполагал, что под удар попадет эльф, а не он сам. Быть может, если сейчас он ничего не предпримет, то потом горько раскается. И Юниэр решился. Он хорошо знал, где принцесса хранит книги Моргота, и легко нашел их в темноте. Они показались ему еще тяжелее, чем прежде. Потом он поцеловал Мириэль, и та улыбнулась во сне. "Она поймет, что это было необходимо. Утром я все расскажу ей", — решил Юниэр и начал спускаться с башни. Он не стал отходить далеко, было тревожно. У подножия башни собрал ворох сухих веток, а потом высыпал из мешка книги самым непочтительным образом. Ночь выдалась темная, жуткая, неприятная. Может, это книги стремились напугать, смутить, заставить поверить, что он совершает нечто неразумное. Ветер поднялся, едва он вынес книги из башни, редкие деревья вокруг скрипели и отбрасывали зловещие тени. Совы, тоже не ясно, откуда только налетели, неприятно ухали. Единственным утешением для него ярко полыхала в небе звезда Эарендила. Но ветер нагнал чернильные тучи, и время от времени она скрывалась за ними. "Скорее, — думал Юниэр, — кажется, надвигается гроза". Руки его тряслись, когда он высекал искру, его воля боролась с волей книг, костер все не вспыхивал, все труднее было противостоять желанию открыть книги и читать, читать, вбирать их мудрость. В них знания, накопленные веками, в них силы самих стихий! Наконец-то запылали сухие ветки, и Юниэр вздохнул с облегчением. Ветер раздул костер, и он заполыхал, взвившись на такую высоту, что едва не опалил Юниэра, и тот отскочил в сторону. "Горите, горите, — думал он, — недолго вам еще осталось торжествовать, ядовитые твари". Тут он заметил, что дерево горит, а книги — нет. Ничем не вредило им жаркое пламя. "Что за напасть", — испугался Юниэр, когда в ярком свете костра книги вдруг раскрылись сами собой, и перед ним заплясали буквы языка, которого он никогда не знал и не желал знать, но смысл каждого слова был ему понятен.
— Знаешь ли ты, с какой звезды пришло твое племя, воин? А хочешь, мы укажем тебе путь, и ты вернешься назад?
Юниэр был потрясен. Откуда знали книги о его племени? О том, что веками не оставляла людей-птиц надежда, что однажды придет к ним посланник и заберет их, затерянных, домой? Откуда все это известно книгам?
— Ты и есть посланник, Юниэр, — выдали они ему очередное откровение. — Только ты укажешь путь к отчему дому своему народу. На тебя они уповают. Неужели обречешь их вечно жить в изгнании?
Юниэр колебался. А вдруг они не лгут? Соблазн узнать, где находится звезда, с которой пришло его племя, и как туда вернуться, был велик. Нет, нужно уничтожить азбуку Врага. Не затем ли отправили его в Средиземье люди-птицы? Нельзя поддаваться лжи, они искушают любого, кто их слушает.
— Мы многому научим тебя, воин. Даже тому, как не гореть в огне, — издевались книги. Но на этот раз противник им достался упрямый. "Если они улещивают меня, то, стало быть, опасаются, что я уничтожу их, — рассудил Юниэр, — значит, это возможно. Попробуем еще раз". Он набрал еще больше хвороста и разложил вокруг книг. Те зашипели презрительно. "Не сгорите, — решил Юниэр, — размочу вас в море и разорву на клочки". Снова ярко заполыхал хворост.
Он никогда прежде не испытывал ничего подобного. Его воля спотыкалась о чью-то чужую непомерно сильную волю, как будто не книги были перед ним, а их хозяин и создатель хотел сокрушить его. И тут в стороне от костра Юниэр увидел мелькнувшую тень. Перед ним возник красноглазый волк. Он подумал, было, что этот образ вызвали к жизни книги, чтобы напугать его, но потом понял, что это Саурон. В прошлый раз он сам в облике волка атаковал жреца, и тот пришел отомстить. Как противостоять одновременно и Саурону, и его повелителю — Морготу, действующему через черные знаки своих неистребимых книг? Если он проиграет битву, Саурон завладеет азбукой Врага, свершится зло, которое и представить страшно. Быть может, Эа погибнет, а Моргот восторжествует. Если он проиграет битву, то Саурон доберется до принцессы, и некому будет защитить ее. Так почему же ему, избранному, так до сих пор и неизвестно, как он может победить своих врагов?
Юниэр и волк не сводили глаз друг с друга и медленно передвигались вокруг костра. "Если бы у нас были сильмарилы,?— вспомнилось Юниэру простодушное замечание Исилдура, — да, больше, избранный, ты ничего придумать не можешь", — горько усмехнулся Юниэр. В это мгновение он увидел в приблизившихся зрачках волка, как звезда Эарендила выглянула из-за туч, волк ощерился и на миг отвел взгляд. "Сильмарил в небе", — мелькнула мысль, и тут его осенило. Молниеносным движением Юниэр выхватил из кармана кристалл, который вручил ему оракул, и поймал в него луч звезды Эарендила. Молния проскочила сквозь кристалл и ударила в волка, но тот, хитрая бестия, уже догадался, в чем дело и бежал прочь, прижав уши. Все же ожог он получил немалый. Весь бок был опален. Сам Юниэр едва удержался на ногах от удара молнии и от неожиданной удачи. "Пламя сильмарила смертельно для плоти врага", — снова вспомнил он Исилдура с благодарностью и, не дожидаясь пока звезда Эарендила снова зайдет за тучи, Юниэр поймал вторую молнию и направил ее на книги Моргота. Вот оно пламя, от которого книгам пришлось не сладко! С наслаждением наблюдал Юниэр, как скукожились пропитанные магией зла страницы, как они чернели и превращались в прах. Книги свистели от злобы и стреляли искрами в своего убийцу, и все-таки они умирали! Юниэр не успокоился, пока от книг не осталось ничего, даже пыль ушла под землю. Где-то далеко, далеко, за пределами Арды, его проклял могучий мятежный дух, но это не имело значения. Он справился. Он совладал с искушением и уничтожил азбуку Врага.
Грянул гром, из скопившихся туч хлынул ливень, и изнемогший Юниэр побежал в башню. Он никак не мог поверить, что все сошло так удачно. Но по дороге наверх ужасная мысль посетила его, что, если пока он возился с книгами, Саурон побывал в башне, и принцесса... бедная Мириэль... что если она мертва? Скачками преодолел он последние ступени и подбежал к принцессе, ощупывая ее в темноте. Мириэль проснулась.
— Что такое? Что случилось?
Он, смеясь, обнял ее, прижал к себе.
— Там дождь? — она коснулась его мокрой щеки.
— Да, дождь. Как я люблю тебя! — он прильнул к ее губам в долгом страстном поцелуе. Они так и уснули в объятьях друг друга, а прежде он подумал: "Моя хорошая, завтра я расскажу тебе о моем открытии. Вместе мы одолеем Саурона".
— О, ужас! Юни, ты не представляешь, что произошло! Мы пропали! — услышал он голос принцессы утром.
Юниэр взглянул в ее растерянное лицо.
— Что такое?
— Книги. Мои книги куда-то исчезли, — всхлипнула Мириэль. — Неужели кто-то был здесь, пока мы спали?
— Ты уверена, что хорошо искала? — не мог удержаться Юниэр, чтобы не подразнить ее.
— Ну конечно! Юниэр, это же катастрофа. Ты понимаешь, если книги попадут ему в руки... О, Юни! Там столько всего! Мир погибнет.
— Тише, Мирэ. Может, все не так плохо. Мы что-нибудь придумаем.
— Мы уже ничего не придумаем! — заламывала она руки в отчаянии. — Как я могла так забыться? Я должна была следить за ними, не спускать с них глаз! Что я наделала, Юни!
Ее горе было таким искренним.
— Почему ты улыбаешься? — возмутилась она.
— Иди ко мне, Мирэ, — позвал Юниэр, — не убивайся так. Ничего страшного не произошло, и мир не погибнет. Твои книги не достались врагу. Я сжег их, Мириэль.
Какое-то время она безмолвствовала, застыв посреди комнаты, не веря своим ушам.
— Ты, что? — переспросила она, облизнув сухие губы.
— Сжег их. Сегодня ночью. Больше они не потревожат тебя, — добавил он.
И тут у принцессы началась истерика. Она залилась искусственным смехом.
— Ну конечно! — вздрагивала она, захлебываясь от негодования. — Я должна была догадаться. Ты все время следил за мной. Шпионил. Как это низко, низко! Ты заставил меня поверить, что все еще любишь меня. О, подлое племя! Тебя подослали сюда, чтобы обезоружить меня, проклятый предатель!
— Нет, Мирэ, нет! — Юниэр вскочил. — Что ты такое говоришь?! Я люблю тебя, я сделал это для твоего же блага.
Он пытался подойти к ней и успокоить, но она не давалась. Взгляд ее стекленел, губы дрожали.
— Мерзавец! Не подходи! Не касайся меня! Как смел ты тронуть мои книги? Ничего, не обольщайся. Думаешь, обезвредил меня, да? Я знаю их наизусть! Они живут во мне. Так что ты зря старался, обманщик!
— Мирэ! Успокойся же наконец! — Юниэр прыгнул вперед, чтобы схватить ее, но не успел.
— Это ты успокойся, предатель, — принцесса произнесла заклятие, и Юниэр застыл в своем порыве к ней, а потом упал на каменный пол бездыханным.
— Вот так-то лучше, — ее все еще трясло от припадка. Никто не смеет лгать ей, играть ее чувствами и трогать ее вещи. Никому нельзя доверять. Она была права, рассчитывать можно только на себя. Что за затмение нашло на нее вчера? Теперь ей все стало ясно. Она опустилась перед Юниэром на колени и обшарила его одежду. Ничего кроме кристалла там не было. "Заберу эту вещицу, — решила принцесса, — кто его знает, что еще задумали эти хитроумные люди-птицы?" Поднявшись, она бросила полный презрения взгляд на того, кто притворялся ее другом, и ушла прочь, бросив его в башне. Но не в Роменну отправилась она. А куда? Едва ли она сама представляла в тот момент куда идет.
Неподвижного Юниэра обнаружили в башне Слютко и Громилло. Саурон порадовался удаче. Больше, чем этот человек, ему никто прежде не досаждал. Он сдержался и не размозжил ему голову немедленно. У него можно было многое выведать о таинственной Стране Вечных Льдов.
Юниэр был захвачен в плен и очнулся только в застенках Черного жреца, глубоко под землей, под храмом Моргота, где Саурон пытал своих врагов.
к оглавлению
Акаллабет
По совету Амандила Элендил поставил корабли у восточного побережья наготове и распространил слух, что собирается последовать за отцом в Средиземье. Конфликт с королем не перерос в войну и беспощадное истребление элендили, хотя многие из них, те, что неосторожно покидали Роменну, пропадали без вести. Ар-Фаразон заявил, что не собирается терпеть изменников в Нуменоре, когда вернется с победой из Валинора. Он добьется бессмертия не для всех, а только для своих истинных верноподданных. Он сказал, что не родство крови имеет для него значение, а родственность помыслов и преданность ему во всем. Инакомыслящие и трусы, избегающие войны с Валарами, отныне значат для него меньше, чем пыль под ногами, даже если они ведут свою родословную от дома Элроса. Король не возражал, чтобы Верные покинули Нуменор как можно скорее. Их было немного, все поместились на девяти кораблях, и с точки зрения Фаразона, не представляли опасности.
На своих судах Элендил собрал многие реликвии, дивные дары эльфов и драгоценности, свитки и волшебные вещи, созданные нуменорцами в дни их славы. Были там палантиры — семь всевидящих камней, сделанных Феанором в Валиноре, и Белое Дерево Нимлот. Элендили медлили с отъездом, их не оставляла надежда, что Амандил вернется с могучим воинством из Валинора, и тогда они примкнут к ним и отстоят родную Эленну.
Элендил постарел и осунулся за эти дни. Он все еще наведывался тайком на западный берег и подолгу вглядывался вдаль в надежде увидеть белые паруса эльфийских кораблей или маленькую лодку, в которой его отец отправился на запад. Он сам понимал тщетность этих утренних бдений, чувствовал сердцем, что Амандил не вернется, но упрямо продолжал высматривать его на море, пока флот Фаразона не заполонил всю бухту, а паруса и мачты не закрыли горизонт.
