Томео, присев на корточки рядом с плачущей на снегу Кадзуми, отдал пару коротких приказов по рации, и стражи закона, повинуясь главе города, расступились.
Злобно сверкая глазами и не пряча оружия, самураи-предатели потянулись прочь от особняка Акизуки.
— Еще увидимся, безмозглая лисица, — прорычала Миваки.
— Молись, чтобы этого не случилось, — гневно сверкнула глазами Кицунэ. — Пошла прочь, презренная низшая демоница. О тебя мерзко марать руки, но я переборю отвращение и вырву тебе сердце, если ты немедленно не уберешься с глаз!
Миваки хотела сказать колкость в ответ, но Монтаро, кашляя кровью, подхватил госпожу на руки и спешно зашагал следом за остальными бунтарями. Несколько секунд, и последний из них растаял в ночной тьме.
Маленькая оборотница поникла. Вихрь энергии Ци вокруг нее окончательно угас, и девочка с печальной улыбкой взглянула на леди Кадзуми.
— Простите меня, госпожа, — сказала она, и слезы боли скользнули по щекам девочки. — Простите, что не могу вернуть вам Миваки. Я хотела бы помочь, но это выше моих сил. Если бы у нее была ваша душа, Кадзуми-сан, она откликнулась бы на ваши слезы, но у нее душа ее отца. Я ничего не могу изменить.
Кадзуми посмотрела в глаза оборотницы и вздрогнула, видя в них глубокую печаль и сочувствие. У Кицунэ была чуткая к чужой боли душа, доброту из которой бессильны были изжить любые беды. Светлые глаза доверчивого ребенка. Такие, какие Кадзуми всегда мечтала увидеть у... своей дочери.
Против воли женщина протянула руки к девочке, и та, присев рядом, позволила обнять себя.
— Не плачьте, Кадзуми-сан, — шепнула маленькая оборотница с доброй улыбкой. — Все будет хорошо. Миваки не представляет, какого счастья сама себя лишила, но... но жизнь не закончена, и я уверена, что этого счастья не пожелает себя лишить ее маленькая сестренка.
— Сестренка? — в слезах женщины мелькнуло удивление, и вдруг мир вокруг нее преобразился.
Парк зазеленел с весенним буйством жизни, с синего неба хлынул солнечный свет. Кадзуми от неожиданности прикрыла глаза ладонью и вдруг осознала себя сидящей на скамье у фонтана. На коленях у нее лежала книга стихов, а голову от солнца защищала легкая летняя шляпка.
— Мам! Мама! — кто-то потянул Кадзуми за руку, и женщина почувствовала, как сердце ее дрогнуло. Рядом с ней стояла очаровательная малышка лет четырех или пяти и нетерпеливо тянула к себе, прося встать и идти с ней. — Мама, пойдем, посмотришь, как братик и папа пускают лодочки!
Кадзуми взглянула на мужчину, что, придерживая руками маленького мальчика, стоял у фонтана. Томео, сияя улыбкой, помахал ей ладонью.
— Пойдем, мама! — девочка снова потянула Кадзуми за руку, и женщина с наслаждением залюбовалась ее милым детским личиком.
Подняв малышку на руках, Кадзуми обняла ее и ласково прижала к себе крепко-крепко.
Видение медленно растаяло.
— Все будет так, — сказала Кицунэ. — Я обещаю, что весна, которую вы так ждете, скоро придет.
Тьма ночи становилась все плотнее, холодный ветер ранил своим касанием, но вопреки всему люди продолжали мечтать о ласковом тепле и солнечном свете. Все будет хорошо. Люди верили. Кицунэ, видя это, млела от переполняющей ее душу радости.
Самураи шептались меж собой, переговариваясь с помощью радиопередатчиков, служанки и слуги тихо хихикали, обсуждая последние события.
— Хотелось бы знать, что наша золотая лисичка сказала черному скорпиону, что та так глупо взбунтовалась?
— Может быть, просто потребовала попросить прощения за злодейства? Ранимые, хрупкие души высокомерных сволочей такого не выдерживают и ломаются, как сухие прутики. Им же по умолчанию должно все сходить с рук, а тут такое унижение!
— Какое счастье, что эта юная злыдня сбежала к отцу! В доме сразу стало светлее!
Кицунэ, навострив ушки, слушала реплики людей вокруг и внутренне цвела майской розой, внешне выражая душевную боль и печаль из-за неверного выбора Миваки. Если откровенно, что печалиться? Убралась, и слава всем богам! Ветер ей в спину для ускорения.
Наслаждаясь наступившим покоем, она подошла к камигами-но-отоме, отдыхающей в кресле гостиной.
— Мам, — жалостливо шмыгнула носиком маленькая оборотница и показала леди Хикари руку, которой ударила самурая, вздумавшего исполнить приказ Миваки о казни леди Кадзуми. — Мам, я себе ручку ушибла. Больно!
Хикари с улыбкой поцеловала пальцы дочки, волшебным образом исцеляя их, и погладила девочку по голове, успокаивая ее. Кицунэ, пользуясь моментом, тотчас оказалась у мамы на коленях и прильнула к ней, обнимая за шею.
Но вдоволь понежиться ей не позволили. Вошел самурай и с поклоном заявил, что отряд принца Кано подходит к стенам города.
В особняке воцарилась суматоха. Кицунэ даже удивилась тому, у скольких людей вдруг сразу возникли неотложные дела. У всех... да и у нее тоже!
— Мам, а что с этим делать? — Кицунэ с расстроенным видом показала леди Хикари рукав своего кимоно, на котором остался надрез от катаны Монтаро и несколько пятен крови, вытекшей из быстро зажившей раны.
— Ох, дочка, что же ты раньше не сказала? — Хикари всплеснула руками, разглядывая прореху и еще даже не подсохшие пятна. — Что же делать? Надо срочно заменить верхнюю одежду!
— Я думала что мелочи, успею еще переодеться, а тут... вот, — маленькая хитрюга старалась утаить лукавый огонек в глазах. В конце концов она еще маленькая и легкое недомыслие без больших последствий ей простительно. Взрослые сами виноваты, что не следят за ребенком, поэтому и ругать не будут. Теперь надо только подтолкнуть события в нужном направлении, и... Кицунэ в наигранном смущении опустила личико, для того чтобы спрятать от доверчивой мамы злодейский огонек неутолимой жадности.
— Я немедленно отправлю слуг за новым кимоно, — сказал Томео, поднимаясь с дивана, на краешке которого сидел, держа за руку шальную от валерьянки Кадзуми. Прилегшая на диване по настоянию врачей женщина тихо всхлипывала и утирала глаза, пытаясь прийти в себя. Душевные страдания, неурядицы в семье и печаль по утерянным надеждам хорошо воспитать дочь — это все понятно, но вовсе не предлог для того, чтобы встретить принца Кано без должного почтения. Несмотря ни на что, надо собраться с силами и постараться выглядеть на приеме прилично.
— Пока они пробегают, принц уже здесь будет, — Кицунэ расстроенно насупилась. — Можно попросить Кано немного подождать?
Оборотница даже не ожидала, что столь простой фразой вызовет новый всплеск эмоций у Кадзуми. Заставлять ждать столь высокопоставленных гостей? Маленькая лисичка даже не представляет, каково будет общественное осуждение данному поступку! Репутация семей Акизуки и Огасавара, репутация Томео пострадают невыразимо! Несчастную женщину словно окатило кипятком, и она, перебарывая всплеском адреналина действие успокоительных микстур, вскочила на ноги.
— Это совершенно недопустимо! — воскликнула она. — Исако!
— Да, госпожа, — служанка возникла рядом, как материализовавшееся привидение.
— Отведи леди Кицунэ в комнату моей дочери и помоги выбрать самое лучшее платье. Кимоно леди Кицунэ было испорчено по вине Миваки, будет ли предел нашему стыду, если мы не сможем достойно возместить хотя бы этот ущерб?
— Но, Кадзуми-сама, я не уверена, что с нашей стороны будет удобно брать чужие вещи... — начала отказываться Хикари. — Не будет ли такому поступку осуждения в обществе?
— Не беспокойтесь, Хикари-сама, эти вещи, по сути, не принадлежат моей дочери. Эвакуируясь из Инакавы, высшие дома мод "Золотая Хризантема" выставили на продажу имущество, которое не могли увезти с собой. Сотни прекрасных нарядов продавались за бесценок, и я предложила торговцам компании привезти в мой дом лучшие из тех, что могли подойти по размеру мне и моей дочери. Я нисколько не хотела наживаться на бедственном положении страны и города и потому заверила торговых агентов, что после окончания войны те наряды, что не будут использованы нами, будут возвращены в дома мод, а использованные будут приобретены за полную стоимость. Я лишь приняла эти вещи на хранение и смею заверить, что стилисты "Золотой Хризантемы" будут рады вашему вниманию к их произведениям искусства.
— В таком случае, полагаю, не будет ничего предосудительного, если мы приобретем у "Золотой Хризантемы" один или два наряда, — согласилась леди Хикари.
— Мне можно будет взять то, что понравится? — уточнила Кицунэ, хитро сощурившись.
— Конечно, Кицунэ-сама, никто не собирается дарить вам что-то, что будет вам не по душе. Исако! Поспешите!
Служанка поклонилась госпоже и пригласила Кицунэ следовать за ней. Маленькая оборотница, изо всех сил скрывая довольную ухмылку, приняла предложение.
Вновь обретая самообладание, Кадзуми хлопнула в ладоши и начала подзывать к себе одного слугу за другим, поочередно отдавая им ценные указания.
Томео вышел, сославшись на необходимость отдать несколько приказов страже и помощникам, а Кадзуми, завершив легкую кутерьму с прислугой, обратила вдруг все свое внимание на леди Хикари. Камигами-но-отоме, чувствуя легкий стыд от того, что сидит, когда все остальные суетятся, поднялась из кресла и, слегка поправив рукава кимоно, замерла в нерешительности.
— Что вы хотите мне сказать, Кадзуми-сама? — спросила она, заметив, что хозяйка дома задумчиво смотрит на нее.
— Я думаю о том, Хикари-сама, что "Золотая Хризантема" не передала моей дочери ни одного кимоно. Большинство современных стилистов, как, признаюсь, и я, подвержены веяниям моды, копирующей стиль одежды эпохи Металла. Сейчас, представляя церемонию встречи принца Кано, я, признаюсь, была несколько смущена не очень хорошим сочетанием пышного платья нового стиля, что, несомненно, будет на леди Кицунэ, и вашего традиционного кимоно. Позволите ли вы мне довести представляемую картину до идеала?
Хикари смутилась. С каких это пор кимоно в чем-то стали неуместны? О времена, о нравы!
— Смею вас заверить, Кадзуми-сама, что моя одежда как нельзя лучше соответствует моему возрасту, семейному положению и социальному статусу.
— Так же она хорошо отражает время года, характер, — согласилась Кадзуми. — И даже эмоциональный настрой, с каким вы намерены выйти навстречу нашим желанным гостям. Вы великолепны, Хикари-сама, в знании искусства кимоно вы намного превосходите любого, кто мне известен, но все же я была бы очень рада, если бы вы согласились... — глаза женщины вновь затуманила боль. — Если бы вы позволили мне организовать прием по моему усмотрению. Доверие ко мне подорвано, я понимаю. Я не смогла дать вам надежное убежище в своем доме, не смогла даже удержать дочь от злодеяний. Ваша дочь и ваши воины стали надежными защитниками чести нашего дома и наших верных людей вопреки тому, что все должно было быть точно наоборот. Вы вольны сомневаться в моих словах, я заслужила это, но позвольте мне позаботиться обо всем необходимом для торжественной встречи принца Кано и его самураев. Вы убедитесь, что я готова сделать все ради того, чтобы заслужить прощение и вновь обрести доверие.
— Кадзуми-сама, смею заверить вас, что вы ничуть не потеряли моего доверия и уважения, вам совершенно не за что просить прощения. — Хикари даже испугалась немного, чувствуя всю глубину переживаний хозяйки дома. — Я отказываюсь вовсе не потому, что хочу в чем-то изменить церемонию, а по той причине, что... не думаю, что в моем возрасте позволительно носить яркие одежды давних эпох.
— Мудрость народа говорит о том, что женщине ровно столько лет, на сколько она выглядит. Вас можно принять за мою ровесницу, Хикари-сама. Вы полагаете, что мне уже пора думать о том, чтобы начать отдавать предпочтение одеждам приглушенных тонов?
— Нет-нет, я вовсе не это имела в виду! — Хикари почувствовала, как жар приливает к ее щекам и проступает робким румянцем. — Ваш стиль более чем достоин благородной дамы высшего света, ни один здравомыслящий человек не посмеет вас в чем-либо упрекать. Поймите, что я просто... уже лет тридцать не носила подобных одежд и... и немного... стесняюсь...
Уж кто ничего не стеснялся, так это Кицунэ. Едва перед ней открылись дверцы платяного шкафа Миваки, она стремительным движением выхватила оттуда школьную форму учениц Единства Культуры.
— Так и знала, что бросит! — в восторге заявила оборотница, стаскивая упаковку и любуясь блеском золотых нитей на белом шелке. — Мое теперь! Мое! Мое!
Миваки с первого взгляда разгадала в маленькой оборотнице сорочью тягу ко всему блестящему и дразнила, не веря в то, что лисица сможет когда-либо дорваться до ее сокровищницы. Теперь тоскливое желание недоступного обратилось в умноженное десятикратно блаженство обладания.
— Мне кажется, что надеть этот костюм на церемонию будет несколько неуместно, — с сомнением произнесла Исако.
— Конечно, я не буду надевать его! — Кицунэ мотнула головой. — Приберегу для другого особенного случая! Упакуйте, я заберу его с собой.
— Но, Кицунэ-сама...
— Леди Кадзуми сказала, что я могу взять то, что понравится! — вздернув нос, заявила хитрюга. — Так вот... сейчас я посмотрю, что здесь есть, и заберу все, что понравится! Миваки-чан ведь обманывала меня, когда говорила, что это ее вещи? Пожалуй, я куплю у "Золотых Хризантем" всю коллекцию. В доме найдется... — Кицунэ прикинула объем добычи. — ...десять чемоданов?
— Кицунэ-сама, — вмешалась Йори. — Нет никакой необходимости брать с собой много нарядов. Нужно ли обременять себя большим багажом?
— Йори, ты что, не понимаешь? Мы же к принцу едем! И вообще, эти платья Миваки хотела выбросить! Сама так сказала. А разве можно выбрасывать такую красоту? Я спасу их от глупой хозяйки, только и всего. Она ведь меня очень сильно разозлила. Даже если Миваки вернется, я позабочусь, чтобы она была лишена всех прав и привилегий, а потом сослана в какой-нибудь зоопарк, клетки за зверями убирать! Эти наряды ей уже точно не понадобятся. Поэтому, чтобы красота не пропадала, я ее заберу с собой!
— Всю?
— Да. Они же принадлежат магазину, а не Миваки? Я просто покупаю. Но, конечно, среди них может оказаться пара вещей, принадлежащих Миваки лично, — Кицунэ глубоко вздохнула и развела руками. — Но мне просто некогда разбираться, где чье!
— Прошу меня простить, — пробормотав несколько путаных извинений, Исако выскользнула из комнаты и побежала доложить хозяевам о происходящем. Кадзуми потревожить она не рискнула и разыскала Томео, но тот только добродушно расхохотался, выслушав сбивчивый рассказ служанки.
— Вы полагаете, Исако-сан, что "Золотая Хризантема" не согласится на сделку? — осведомился он с улыбкой. — Или беспокоитесь, что этом доме не найдется десять чемоданов? Вы хотите, чтобы я лично помог вам их разыскать?
— Нет, нет, господин! — служанка начала торопливо кланяться и отступать к выходу. — Я все сделаю сама. Пожалуйста, простите за беспокойство.
— Значит, наш волшебный лисенок любит красивые наряды? — задумчиво произнес наместник и посмотрел на одного из своих помощников. — Распорядитесь, пожалуйста, чтобы слуги купили у торговцев большие грузовые сани и доверху наполнили их подарками. Одежда, мягкие игрушки, сладости. Пусть скупят в магазинах все самое лучшее, чем можно порадовать маленькую девочку-лисичку.
