— Вы слышали? — шептались закованные в кандалы рабы в шахтах и на полях Северной Империи. — Инакава выдержала удар Серебристых!
— Войска принцессы Мичиэ уже целую ночь сражаются с армиями Камней на равнине Тысячи Хлебов!
— Армада Камней в Северном море разгромлена, Леса и Облака сбрасывают десант на имперское побережье!
— Империя рушится?
— Они убили маленькую богиню, но ее волшебство не угасло! Дипломаты не могли заставить правителей действовать сообща против главного врага, а ей удалось! На империю обрушился гнев богов!
Лица изможденных и усталых пленников светлели от новостей, передаваемых от одного другому по бесконечной цепи изменчивых слов. Одни уже поговаривали, что в момент выстрела "Великого Дракона" перед Инакавой возник призрак прекрасной девушки-лисы, которая отразила удар огненного шара, подставив ладони. Другие клялись, что множество людей видели, как над дворцом дайме Камней серые тучи обратились вдруг в золотистые облака, которые сами собой сложились в образ кицунэ, с печалью и укором взглянувшей на оплот своего врага. Третьи повторяли слухи, что великий дайме Камней давно уже не может спать из-за пугающих его пророческих снов.
Сказки множились, лаская разумы угнетенных народов, смертельно уставших от серости и безысходности. Достаточно теперь было одной искры, и...
Старик, забывший уже, когда в последний раз видел солнце над головой, уронил кирку и вцепился налившимися силой руками в собственные кандалы. Энергия Ци самурая, обреченного на смерть в медных рудниках, хлынула в высохшие от возраста мышцы, и сталь кандалов со скрипом поддалась. Цепи лопнули и повисли на стальных браслетах жалкими ржавыми обрывками.
— Кицунэ!!! — неожиданно громко и отчетливо заорал старик. — Яви нам чудо!
Его крик подхватили другие голоса, и бесконечные лабиринты подземных рудников задрожали от яростного клича людей, впавших в безумие от жажды свободы.
— Великий сегун! — начальник узла связи, кое-как восстановивший разбитую аппаратуру, подбежал к Хадзиме и склонился, передав главе армии текст радиограммы из столицы.
— Позволите ли вы мне узнать новости? — осведомился Санииро, по лицу Хадзиме, прочитавшего послание, без труда понимая, что известия не из разряда хороших.
— Безумие поглощает наши земли, — буркнул Хадзиме. — Я получил приказ немедленно сровнять Инакаву с землей. Стереть ее в пыль, до основания, чтобы рабы и плебеи поняли, что никакого волшебства нет и сила в этом мире по-прежнему за нами! Санииро! Приказываю атаковать!
За ночь воронка от взрыва сгустка Ци "Великого Дракона" успела погаснуть. Войска уже были построены в атакующие порядки и ждали приказа. Воодушевляюще затрубили боевые рога, зазвучало мерное уханье барабанов, и осадные машины сдвинулись с места, влекомые к стенам Инакавы сотнями могучих самураев. Штурм начался.
Порывы ветра трепали флаги Водопадов на башнях Инакавы. Защитники города заняли свои места и внимательно следили за изготовившимся к атаке врагом. Еще минута, и стальные шеренги двинутся к бастионам города, чтобы начать бой, который грозит стать последним в истории этой страны.
— Солдаты! — произнес Кано, в числе остальных поднявшийся на стену и теперь обернувшийся к неотрывно смотрящим на него воинам. — Это момент, наступления которого никто из нас не желал, но каждый понимал, что избежать боя не удастся! Всего месяц назад, люди столицы радостно приветствовали принцессу Лугов, благородную леди Мичиэ, надеясь на перемены в печальной судьбе этой страны. Скажите мне, кто подозревал тогда, что перемены будут настолько велики и удивительны? Я знаю, что многие проклинали нашего златохвостого лисенка за то, что она взбудоражила страну и подняла ее против сил, кажущихся неодолимыми и бесконечно могущественными! Я слышал выкрики, что Кицунэ обрекла эту страну на гибель. Но теперь, перед лицом нашего злейшего врага, задумайтесь. Что было бы с нашей страной, если бы лисенок не появился среди нас в самый ответственный момент? Нас ждала бы судьба страны Птиц? Или страны Речных Долин? Захваченные, растоптанные и униженные, они сполна испили горькую чашу поражения! Ни о каком союзе с Северной Империей не может быть и речи! Им не нужны союзники и равные по статусу соседи, во всех остальных, кто не состоит с ними в кровном родстве, они видят только врагов и рабов! Нас грабили бы еще сотню лет, отсеивая и уничтожая сильных, втаптывая в грязь потерявших надежду крестьян и самураев младшего ранга! Нас обрекли бы продавать в рабство собственных детей и вскоре уничтожили бы как нацию! Лишили бы статуса людей, превратив в бессловесный скот для работы на полях и в шахтах! Желаете ли вы статуса "низший" для себя и тех, кто вам дорог?
Армия дружно рыкнула яростью, сытая по горло нищетой и клеймом плебеев, которое за время правления Юидая и крестьяне, и самураи прочувствовали всем своим нутром.
— Кицунэ пришла в наш мир извне. Они никогда не говорила мне, но я видел, что она удивлена. Потрясена тем, что мы допустили такое с собой обращение, ни словом не сопротивляясь засилью подонков, грабящих и унижающих наш народ! Кицунэ, истинный ребенок душой, нашла в себе силы сделать то, что мы, сила и разум Водопадов, боялись сделать уже несколько десятилетий! Начала сопротивление злу и обрекла себя на мучительную смерть, защитив, несмотря ни на что, свой статус свободного, сильного и благородного человека! Она смогла изменить судьбу двух обреченных стран, открыла нам глаза и оживила тысячи серых теней, подарив им волю к борьбе! Всех нас, кто сохранил в себе человечность, она соединила незримыми нитями в единое целое, и теперь хозяева старого мира прислали неисчислимые полчища, чтобы уничтожить эти нити! Почему? Потому что они до колик в животах боятся золотого света и дрожат, чувствуя, как рушится под ними казавшийся таким непоколебимым серый трон отчаяния и страха!
Рев труб и грохот барабанов, донесшийся со стороны начавшей движение армий Камней, прервал полную эмоций речь наследника великого дайме.
— Началось, — сказал Кано, положив руку на каменный зубец стены и окидывая взглядом вражеское полчище. — Что же, пусть подходят ближе, но даже не мечтают, что мы обратимся в бегство! У меня, как и у каждого из нас, есть веская причина, чтобы остаться здесь и сражаться. То, что случилось с моими близкими, что случилось с девушкой, которую я любил, не должно случиться больше ни с кем! Никто не должен испытать ту же боль и отчаяние, что испытал я, потеряв людей, чье счастье для меня было дороже собственной жизни! Сражайтесь за наши семьи, солдаты! За тех, кто нам дорог, ведь больше некому их защитить! Они все погибнут, если мы отступим, но этого не случится! Здесь и сейчас мы остановим врага! С нами воля и улыбка Кицунэ! К бою, солдаты! К бою, Инакава!!!
Боевой клич грянул над стенами. Радиосигнал донес слова принца до каждого из защитников города и утроил их боевое рвение.
— Противник в пределах досягаемости!
Раскатистое, громогласное уханье "Гекконов" разнеслось над утренним городом и заглушило рокочущий гул приближающейся стальной лавины. Ополченцы, поудобнее пристраивая в бойницах тяжелые ружья, выжидали, прекрасно понимая, что пули пневматики не пробьют тяжелую броню мобильных крепостей и колесные щиты, которые катили перед собой подбирающиеся к стенам лучники врага. Основная масса пехоты, та, что не была занята перемещением осадной техники, осталась на безопасном расстоянии от стен Инакавы.
— Не дайте им поднять головы! — выкрикнул лидер имперских стрелков. — У них оружие "Чистой Крови", но лук бьет дальше пневматики! Среди них мало самураев! Разрывными...
— Огонь!!! — для убедительности, а больше от полноты чувств Макото взмахнул тяжелым топором, который сжимал в руке, и мир дрогнул, когда порожденные штурмовыми печатями шары огня, молний и вихрей воздуха ринулись сразу с нескольких башен. Часть из них перехватили прянувшие навстречу сгустки энергий из печатей-ловушек, но несколько все же миновали защиту врага и вонзились в строй щитов на колесах. Разорванные тела самураев и листы металла полетели к серым небесам.
— Ублюдки! — самураи Камней не выдержали мгновенной потери почти двух тысяч своих товарищей. Не слыша окриков генерала Санииро, который приказывал сберечь энергию штурмовых печатей, они дернули за рычаги, и броневые листы сместились, открывая бойницы в вершинах мобильных крепостей.
— Берегись!
Шквал штурмовых дзюцу хлестнул по стенам Инакавы, сбивая зубцы, сметая людей и оборонные машины. Произведи воины Камней удар с меньшего расстояния, урон был бы нанесен гораздо больший, но и без того потери осажденных нельзя было счесть малыми. В дыму и пожарах Инакава на минуту прекратила обстрел врага, а когда ополченцы справились с огнем и новые бойцы заняли места погибших, самураи Хадзиме, применив дзюцу элемента земли, уже сместили пласты выжженной почвы и, засыпав ею воронку от выстрела "Великого Дракона", подкатили крепости и осадные башни к стенам города.
— В атаку! — скомандовал Хадзиме, и стальное полчище рекой потекло к бастионам Инакавы.
Игнорируя потери от ударивших им в лица каменных ядер, самураи империи подняли раздвижные штурмовые лестницы и, дотянувшись их крючьями до зубцов стены, полезли наверх.
— Наше действие! — выкрикнул Куо, так и не удосужившийся сменить плащ и доспехи, поврежденные жаром горящей энергии Ци в то время, как он удирал от армий Камней по краю пылающей воронки на месте удара "Великого Дракона". — Устроим врагу жаркий ливень! Все вместе, по моей команде... — пять тысяч лучников-самураев, что стояли под стеной города, подняли луки, нацеливая их в небеса. — Бей!
Стрелы с громким шелестом устремились вверх, поднимаясь над стеной, и, очертив высокие дуги, дождем хлынули на головы врагов. На каждой была закреплена взрыв-печать, и выбить энергию Ци из них всех у самураев Камней попросту не могло получиться физически. Взрывы расцвели жаркими бутонами, калеча и убивая латников, но остановить волну они, как и ядра "Гекконов", все же не могли. Две сотни метров, полторы... бронированные сапоги грохотали по ступеням лестниц.
— Встречай гостей, братья!
Ополченцы выглянули из укрытий. Полетели гранаты, сотни ружейных стволов нацелились на полчище самураев и ударили ураганом бронебойных пуль, от попаданий которых даже на полудюймовых стальных щитах оставались солидные вмятины. Попав в плечо или руку, пуля ломала самураю кости, угодив в шлем — надежно лишала его сознания и превращала в легкую жертву для следующих пуль, которые прошибали потерявшие силовую подпитку доспехи и входили в тела солдат, как в мягкое масло. Первые ряды пехоты выкосило, следующие за ними, прикрываясь изрешеченными телами друзей, как дополнительной броней, добрались до вершины стены и, отбрасывая мертвецов в стороны, занесли оружие над ополченцами, которых до последнего момента никто не воспринимал как серьезную военную силу. Месть!
Сталь скрестилась со сталью, и искры брызнули во все стороны.
Удары приняли на себя самураи Инакавы, не думавшие даже оставлять без поддержки уязвимых в ближнем бою стрелков. Жертвуя собой, они остановили стальную лавину, и шквал снарядов всех видов дальнобойного оружия принялся косить орду стальных гигантов. Несколько бесконечных минут на стенах кипела безумная резня, в которой защитники Инакавы падали среди падающих врагов и кровь солдат обеих армий густо орошала холодные камни.
— Вперед! — осадные башни заполнились солдатами, мосты рухнули, и, прикрываясь щитами, стройные ряды латников армии Камней двинулись к, безуспешно поливающим их пулями ополченцам.
— Разрушим линию щитов! — выкрикнул Макото, сбегая по лестницам с башни и устремляясь к одному из мостов. В руках воин клана Хинэно крепко сжимал два тяжелых боевых топора. — Стрелки, бейте в прорехи вражеской защиты, которые я сейчас вам обеспечу!
Из шести осадных башен, подошедших к стенам Инакавы, все сбросили мосты, но только одна не получила никакого сопротивления от осажденных. Словно не замечая рядов наступающих на них щитоносцев и продолжая вести шквальный огонь в кроваво-железное месиво на лестницах, стрелки могли показаться сумасшедшими, но когда самураи Камней уже изготовились начать бить оскорбительно игнорирующих их врагов, из-за зубца стены выступил вдруг воин в легком, искусно украшенном доспехе. Синие цвета плаща, дракон в окружении речных волн на щите. Сияющий, словно сотканный из чистой энергии, удивительный меч.
Пятнадцать стальных копейных наконечников тотчас повернулись к нему. Самураи Камней живо поняли, что этот необычный воин носит ранг не ниже генеральского.
— Кицунэ-чан! — шепнул Кано, глотая горькие слезы. — Смотри, как сражается твой мирный енот!
Тяжелый щит с грохотом ударил в стальную пластину подъемного моста штурмовой башни, и два толстых штыря, выскочившие из его нижней части, намертво пригвоздили броневую плиту к плите моста.
Надеясь ударить первыми, самураи Камней нарушили строй и устремились к врагу, но Кано уже направил на них оружие, сильнее которого не было создано никогда, даже в эпоху Единой Империи.
— Меч душ, Тоцука! Это — день моего гнева! Не зная жалости, пожирай!
Грохот боя слышен был на много километров от места сражения, даже не видя еще на горизонте Инакавы, Шичиро знал, что дорога ведет его прямиком в кровавое пекло. Еще десять минут пути...
Генерал вынул ногу из стремени и сошел с седла на землю.
— Спасибо тебе за службу, — сказал он, потрепав коня по броневым щиткам на шее. — Ты был верным и понимающим другом. Я благодарю богов за встречу с тобой, но теперь мы должны расстаться. Прощай, Ветер. Я не стою верности такого благородного воина, как ты. Найди себе достойного хозяина.
Генерал поклонился коню и, повернувшись, сделал несколько шагов прочь, как вдруг Морской Ветер встал на дыбы и ударом копыт в спину швырнул генерала на землю.
— Ветер! — упавший на смерзшуюся дорожную грязь, Шичиро перевернулся на бок и с изумлением уставился на искаженную дикой яростью морду коня.
— Гр-р-руый чр-р-рыэк! — дико грассируя из-за неприспособленного для произнесения слов горла, прорычал конь и в ярости ударил копытом о землю. — Р-р-росить р-р-ршил? Ыа н-н-н убр-р-ргу! Грл-дат ыа! Вор-р-рна! Эр-р-ртер ырдет!
Только большой опыт общения с боевыми конями позволил Шичиро разобрать отдельные слова в рычании полуразумного зверя.
"Бросить решил? Я не убегу. Я — солдат. Ветер тоже идет на войну".
И ведь действительно не уйдет, не оставит своего хозяина, даже если тот отправляется на верную смерть. Пойдет рядом, если Шичиро откажется сесть в седло. Солдат. Зверь, что храбрее и благороднее многих людей.
Бессильный сдержать слезы, генерал поднялся и обнял морду своего последнего друга.
— Прости, Ветер, за то, что обидел тебя. Я действительно глупый человек. Мы оба погибнем.
— Гр-раю. Ур-р-рдет рыр-рарный гр-рой.
— Да. Славный бой. Последний, но достойный истинного воина и... кающегося грешника. Не будем больше медлить.
Вскочив в седло, генерал застегнул ремни, помогающие удержаться на месте при встречном ударе копья.
