Юма на мгновение посмотрела на нее, с невозмутимым видом изучая возмущение Кёко. Она повернула кресло взглянуть на Мами, сложившую руки под подбородком и задумчиво глядящую на них обеих.
— А как бы ты посоветовала мне поступить? — повернулась обратно Юма, как только убедилась, что Кёко немного успокоилась. — Помешать им? Вызвать Дарвина поговорить и приказать ему блокировать доступ? Я предпочитаю во что-то подобное не вмешиваться. К добру или к худу, он принял решение. И он отец девушки. Конечно, я бы не стала их сдавать.
Кёко вскипела, переведя взгляд на Мами, как будто говоря ей что-нибудь сказать. Однако Мами промолчала.
Залпом допив стакан сока, она отодвинула офисное кресло и встала, оттолкнувшись обеими руками. Она подошла к гигантскому окну конференц-зала их виртуальной реальности, взглянув на открывающийся вид, чтобы немного успокоиться. Комната была смоделирована как зал заседаний корпорации D&E, так что выглядела она типичным конференц-залом второй половины XXI века, вместе с голопроектором и виртуальными графинами странно удовлетворительных воды и сока в стороне. На дальнем конце стола, перед гигантским корпоративным логотипом — фиолетово-белой несущей в протянутых руках коробку крылатой девушкой — застыли на месте проекции Сидзуки Рёко и Сидзуки Кумы, уходящая Рёко на полушаге, ее отец тянулся к ней.
Что касается вида за окном, это были небоскребы Митакихары времен расцвета Информационной эры, прежде чем произошли многие изменившие горизонт события: лагеря стекающихся в город в поисках убежища безработных, крупные проекты общественных работ, комплексы ПРО.
Кёко повернулась обратно к столу.
— Этот Сидзуки Кума! — сказала она, сжав одну руку в кулак. — О чем он только думал? Именно поэтому я не люблю эти чертовы матриархаты! Даже отчужденные ветви все время пытаются смухлевать!
— Я бы не назвала это мухлежом, нээ-тян, — сказала Юма, потягивая содовую из банки. — И не то чтобы он обратился для этого к ресурсам семьи Сидзуки. Кроме того, это никак не связано с поднятой темой.
Кёко со вздохом уселась обратно.
— Знаю, — сказала она, резко опустив голову и вытянув руки. — Я лишь надеюсь, что с ней все в порядке. Некоторые девушки не слишком хорошо это воспринимают. Она циничнее большинства, но мне не хотелось бы, чтобы ее карьера началась с чего-то подобного.
— Она будет в порядке, — сказала Юма, дернув свою заколку. — Это мое мнение, с учетом, что она сама попросила увидеть свой клон. Арису-тян уже сообщили, и она сказала, что ее психологический профиль предполагает, что она справится. В самом деле, здесь главный вопрос в ее отношениях с родителями. С этим могут быть проблемы.
— В этом я соглашусь с Титосэ-сан, — впервые за некоторое время заговорила Мами. — Очевидно, ты провела с ней больше времени, чем я, но ОПЗ, как правило, в таком точен. Да, она явно испытывала отвращение, но не чрезмерное. Она неплохо держалась, но я не уверена, что она после такого сможет доверять родителям.
— Полагаю, она бы все равно не стала, — проворчала Кёко. — Со временем она бы это узнала.
— Так что единогласно? — спросила Юма. — Я полагаю, сейчас нам стоит просто наблюдать.
— Конечно, — сказала Мами.
— Не то чтобы у нас теперь был какой-то иной выбор, — сказала Кёко, бросив взгляд на Юму, затем в сторону, с интересной порой демонстрируемой ею внезапной отстраненностью.
— В таком случае, перейдем к оставшимся делам, — подавшись вперед, сухо сказала Юма. — Во-первых, немного новостей о деле с кубами горя с моей стороны. Я тщательно проверила записи наблюдения за районом, где появились модифицированные кубы горя. Там ничего нет, и никаких свидетельств подделки. Я уверена, что они как-то подделаны, но кто бы это ни был, он свое дело знает.
Кёко фыркнула, сев прямо.
— Конечно, — пренебрежительно сказала она.
— У нас есть только одна настоящая зацепка, — сказала Юма. — И не такая уж хорошая.
Она нажала на кнопку на пульте. Немного театрально, так как каждый раз, нажимая «воспроизведение», она мысленно пересылала в ВР-симуляцию материал, но эта привычка была рождена множеством собраний.
Появилась новая проекция, заменив прежнюю, с Рёко и ее отцом, на этот раз плоское двухмерное изображение, весьма размытое, очевидно снятое с большого расстояния. Прогуливающаяся женщина с коротко стрижеными волосами.
Мами про себя подумала, что женщина выглядела чем-то знакомо.
Кёко выжидательно взглянула на нее, но Юма махнула в ее сторону, указав, что говорить стоит ей. Некоторое время они смотрели друг на друга.
Через секунду Кёко кашлянула.
— Это сняла сама Реко-тян, в ночь охоты на демонов, — сказала она. — Прохожие в этом районе редки, так что приметны, но она не сочла это важным, пока не встретила саму женщину во время установки новой модели таккомпа.
Не утруждаясь поддельным пультом, она взмахнула рукой, и рядом с первой появилась вторая проекция, на этот раз лицо Джоан Валентин, директора исследовательского института «Прометей».
В голове Мами что-то щелкнуло, и даже если бы было не так, это бы отметил для нее ее таккомп.
— О! — вслух сказала она, пока Кёко говорила, что ее поиск в базе данных предполагает, что эти две женщины почти наверняка один и тот же человек, и если Рёко отправила ей это, не стоит считать это совпадением.
Юма и Кёко взглянули на нее.
— В чем дело? — спросил Юма.
— Ну, э-э, я уже встречала ее, — немного смущенно сказала Мами. — Ничего важного, простите, что сказала. Просто… я была в кинотеатре и там ее и видела, без очков. Хотя не разговаривала с ней.
Они удивленно моргнули.
— В кинотеатре? — через секунду спросила Кёко.
— Да, сразу после контракта Сидзуки-сан, — сказала Мами. — Через несколько часов. Интересное совпадение… наверное…
Ее голос затих, когда она поняла, что, возможно, совпадение довольно необычное. Достаточно странное, чтобы она даже не вспомнила, что боялась вопроса Кеко о том, почему она вообще пошла в кино.
Они надолго умолкли. Что-то в том, как все это выглядело, казалось им странным.
— Ну, тогда еще одно совпадение, — сказала Юма. — Даже если оно кажется бессмысленным.
Она на секунду остановилась.
— Я тоже ее как-то встретила, — сказала она, — на открытии института. Я не заметила ничего конкретного, но она выглядела по-настоящему странно. Очень сосредоточенной, можно сказать. Я с ней поговорила, но она нервничала. Меня в этом что-то обеспокоило.
Они посмотрели на нее. Нечасто в нынешнее время Юма говорила так неопределенно.
— Во всяком случае, — тряхнула головой Юма. — Я не представляю, что это может значить. Прости что перебила, нээ-тян, — она имела в виду Кёко, — но я закончу?
Кёко кивнула, и Юма снова подалась вперед, указав пультом в руке на экран.
— Естественно, я проверила Джоан Валентин, — сказала Юма. — Подытожу. Родилась в Германии, в малой ветви семьи Валентин — одной из тех небольших семей, все время пытающихся возвыситься в МСЁ, но ее ветвь не была посвящена в тайну. Окончила школу как химик и проработала в паре лабораторий около столетия, без чего-либо примечательного.
В качестве иллюстраций проектор сменил несколько голограмм. Выпускной, несколько групповых фотографий в лаборатории и тому подобное.
— Затем, через несколько лет после начала войны, она сменила область и стала физиком. Она начала гораздо лучше, добилась докторской степени и была в команде, разработавшей первые силовые поля звездолетов. Что, как вы помните, было награждено Нобелевской премией, но она не была среди главных исследователей. Тем не менее, весьма престижно. После этого она начала писать об энтропии, тепловой смерти и волшебницах. В основном о зазоре энтропии. Она первая со стороны, кто понял последствия, так как МСЁ особо об этом не говорит. Это привлекло внимание научного отдела, она подружилась с некоторыми из профессоров, и они собеседовали ее на позицию директора «Прометея» после того, как предыдущий вышел в отставку. Судя по всему, она проделала отличную работу.
— Похоже, с начала войны она сделала неплохую карьеру, — сказала Мами.
— Да, — сказала Юма. — Дело в том, что, проверяя ее фон, я копнула чуть глубже. По-видимому, прямо перед тем, как сменить сферу деятельность, она начала встречаться с психиатром. Записи врача гласят, что она была недовольна: ее карьера зашла в тупик, она была не замужем, у нее не было никаких друзей. Она подумывала вступить в армию.
Она остановилась, убеждаясь, что они поняли. Они кивнули.
— А затем все изменилось, — сказала Юма. — Однажды она отменила назначенные сеансы и сказала, что ей лучше, не дав никаких иных объяснений. По-видимому, психиатр ей не поверил, но когда он зашел ее проверить, ей и правда было лучше. У нее была новая страсть, и она не выказывала никаких замеченных им ранее признаков апатии. Он даже сказал, что ее личность изменилась. Она сказала ему, что испытала религиозный опыт, и так как он не смог ничего плохого найти, на этом все и закончилось.
Она снова остановилась и огляделась.
— Не представляю, что это значит, — сказала она. — Я ее встречала. Не могу представить себе, чтобы кто-то вроде нее «испытал религиозный опыт».
И снова — смутное ощущение, что здесь происходит больше, чем кажется. Остальные тоже забеспокоились.
— Знаешь, — сказала Кёко. — Это почти похоже на переформатирование.
Мами вздрогнула. Ей не нравилось слышать это слово.
Юма взглянула на Мами, после чего сказала:
— Может быть, но если так, то оно необычно. Да, переформатирование может удалить воспоминания и даже заменить их новыми, но оно далеко от смены личности. Мы не уверены, почему это невозможно — мы полагаем, личность ближе к ядру «души», чем бы, черт возьми, это ни было.
Мами призвала чайник, после чего налила себе чаю. Переформатирование было одним из аспектов МСЁ, который ей крайне не нравился. Ее это чрезвычайно беспокоило.
— Во всяком случае, — сказала Юма, с беспокойством поглядывая на нее, — я проверила записи Подкомитета по черным операциям. Для Валентин никогда не было одобрено переформатирование. Конечно, это не значит, что этого не произошло.
— Как нам понять? — спросила Кёко.
— Я отправлю к ней обученного телепата, — сказала Юма. — Это самый надежный способ. Но…
Она ненадолго приостановилась.
— Стоит помнить, — сказала она. — Все это может быть лишь погоней за миражом. Как сказала тебе Рёко-тян, она вполне могла просто прогуливаться. Она, похоже, из тех, кто на такое способен.
Кёко кивнула, после чего взглянула на Мами.
«Почему они продолжают на меня смотреть? — подумала Мами. — Я ведь не выгляжу настолько напряженно, не так ли?»
— Кажется достаточно разумным, — сказала Кёко.
Мами вздохнула, после чего налила себе еще чаю.
— Не похоже, чтобы это куда-нибудь привело, — сказала она, пытаясь присоединиться к обсуждению. — Все это интересно, раскапывать грязь чьей-то жизни, но это никак не объясняет, с чего бы ей пытаться убить Рёко кубами горя. Предполагая, что она вообще как-то с этим связана.
— Да, — просто сказала Юма.
Она подождала немного, отпила содовой, после чего сказала:
— Еще я взглянула поглубже в прошлое подруги Рёко, Симоны Дель Маго. Дель Маго — забавное имя, почти как какого-то матриархата, но я не нашла ничего заметного. Все равно это была довольно странная мысль.
— «Из магов», — сказала Мами. — И правда, похоже на то.
— Еще это вполне возможное испанское имя, — сказала Юма. — Так что оно не обязано что-то значить. Я проверила родителей Симоны, включая тех, кого она указала, когда дважды указывала неверных родителей. Я не нашла ничего слишком странного, за исключением того, что все они отставные ученые.
На проекции появились их лица.
— Повсюду ученые, — сказала Кёко. — Куда ни глянешь, все больше этих чертовых ученых.
— Да, — сказала Юма. — Я как смогла проверила их прошлое, пытаясь найти какую-нибудь связь, но это все, что у меня сейчас есть.
— Нельзя просто поговорить с девушкой? — спросила Мами.
— Я надеюсь подождать отбытия Рёко, — вставила Кёко. — Кто знает, к каким последствиям это может привести?
— Тут я соглашусь, — сказала Юма.
Мами кивнула, и повисла тишина.
Юма кашлянула.
— Итак, кто-нибудь скажет что-нибудь новое? — спросила она.
— Я не особо с этим связана, — сказала Мами, виновато подняв руки.
— Не особо, — сказала Кёко. — Я посадила ей на хвост Рису Флорес, но она говорит, что не заметила ничего необычного. Насколько она может сказать, за Рёко никто не следит.
— Нам стоит иметь в виду: помимо убийства есть и другие возможности, — сказала Юма. — Это могло быть попыткой заставить ее заключить контракт, пробным запуском перед подготовкой к нападению на кого-то еще или попыткой добиться чьей-то реакции. Может оказаться так, что раз уж все закончилось, не будет причин пытаться снова.
Мами покачала головой, над ушами дрогнули волосы.
— Это не могла быть попытка подвести ее к контракту, — сказала Мами. — Слишком рискованно. Они никак не могли знать, что я окажусь там. Это бы скорее привело к ее смерти. Чуть не привело.
— Согласна, — сказала Юма. — Исключая что-нибудь по-настоящему тайное, вроде еще одной скрытой неподалеку волшебницы. Но как-то многовато хлопот для контракта с девушкой, у которой, по словам Кьюбея, и так были высоки шансы на заключение контракта.
— Откуда ты знаешь, что он так сказал? — нахмурилась Мами.
— Я его спросила, — сказала Юма. — Передала, что хочу с ним поговорить. У него нет никаких других идей.
— Это могла быть попытка добиться реакции одного из матриархатов, — сказала Кёко, — вот только сколько не размышляю, не вижу в этом никакого смысла. Если хочешь разозлить Курои или Сидзуки, есть цели гораздо лучше новой контрактницы из отчужденной ветви семьи. И к тому же, какая реакция такого бы вообще стоила?
— Кроме того, ни одна другая семья не была бы настолько глупа, чтобы использовать запрещенные кубы горя, — сказала Юма. — По крайней мере, я на это надеюсь.
— Хм, — повторила Мами.
Они еще долго сидели в молчании, негромко тикали часы на стене.
Мами кашлянула.
— Ну, полагаю, я могу немного рассказать о моем расследовании недостатка кубов горя, — сказала она. — Мой агент пока не закончила отчет, но я сама поискала что смогла. Есть… несоответствие, наверное, между тем, что сообщается в записях и что о поставках кубов говорит наш аудит кубов горя. В моменты недостатков отряды докладывают, что получают гораздо меньше, чем говорится в отчетах о доставке. Я не знаю, что происходит. Я хочу подтвердить доставку с вышестоящими распределяющими ИИ, проверить записи боевой логистики, но я не могу этого сделать, не раскрыв, что ищу. Может пройти нормально, но есть риск, что это как-то просочится, и тогда у нас на руках будет буря. Я хочу этого избежать, пока нам не нужно будет докладывать о результатах.
