Славик перевёл, Торир ответил через него:
— Если вдвоём биться будем, обещаю твоих людей после под свою руку взять и не обижать.
Ничего себе заявочка, это что, типа как Пересвет с Челубеем!? Мне такое счастье даром не надо!
— Мои под тебя не пойдут, это я тебе обещаю. Скорее, все тут поляжем. Можно вместе данов перебить, но после битвы что будет? Сам на меня не пойдёшь? Добычу взять?
Славик даже расслабился, начал быстро тараторить. Торир прислушался, ухмыльнулся, и ответил через переводчика:
— Нам резону нет, мы добычу и так до дома не довезём.
Вот те раз! Добычи много? Или людей мало? Я прикинул места для вёсел. На лодке должно быть под сорок гребцов, а их тут максимум половина. Значит, не дотянут. И новая добыча им только в тягость будет, не выгребут. А парус не смогут натянуть, вон как мачта перекошена. Значит, есть поле для манёвра:
— Значит, доказательство надо, что мы плохого не замышляем, да друг друга не побьём после данов. Если выживем. Так?
Вояки синхронно кивнули.
— Клятва пойдёт? Перунова?
Славик даже спрашивать не стал у командира, сам уточнил:
— На крови?
— Да, на крови, да памятью предков. Я готов дать, как твоё начальство?
Тот чуть задумался, перевёл что-то Ториру. Про Перуна я в речи его не услышал, а вот имя Одина прозвучало. Наверно, это одно и тоже. Торир ухмыльнулся, покивал переводчику, потом кивнул и мне. Значит, согласен. Это хорошо...
— Я нож достану, не пугайся. Вы и так в крови все, а мне резать себя придётся, — я полез к поясному ремню, достать свой нож.
Нож был славный. Сам делал, да потом ещё опыты по вытравливанию проводил. Поэтому на коротком блестящем (пескоструй!) лезвии у основания красовались скрещённые молнии, лавровый венок и крылышки. Эмблема войск связи из моего времени. Это мы так с дедом прикалывались. Торир на нож запал. Прям глаза заблестели, да и Славик взгляд не отводил. Форма непривычная, с кровостоками, пилкой по краю, да ещё и узор растительный шёл по всей длине, тоже результат экспериментов. Хм, как они слюни пускают, как бы чего недоброго не случилось. Я закатал рукав, разрезал себе кожу у локтя. Кровью перепачкал лезвие и протянул Ториру режущий предмет. Тот засуетился, достал свой ножик, невзрачный, но, видать, боевой, и повторил мои действия. Разве что резать ничего не стал — извозил лезвие в кровоточащей ране под грязной тряпкой.
— Я, Сергей Владимирович Игнатьев, от рода Игнатьевых, клянусь тебе, Торир, сын Олафа, что я, и люди мои, не причинят вреда тебе и воинам твоим. Если сами вы ту клятву не нарушите, быть тому во веки веков, — чуть не добавил "Аминь", — пусть Перун и Один, — эти два посмотрели на меня заинтересованно, — будут тому свидетели. Если же я нарушу эту мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара Перуна и Одина, всеобщая ненависть и презрение предков.
Я традиционно закончил текстом советской присяги. Славик все это время синхронно переводил мои слова.
Торир тоже начал клясться. Славик перевёл мне его речь, она была слово в слово с моей. Память, по ходу, у мужика отличная. Или у Славика, я в голове у себя держал, что они могут меня вводить в заблуждение, языка-то их я не знаю. Дурень! Надо была деда с собой взять, он-то точно в местных наречиях больше моего соображает.
Обменялись ножами, я попытался своё новое приобретение всунуть в старые ножны, не влезли. Эх, ладно, их тоже отдам. Я отставил щит, начал снимать ножны. Торир и Славик смотрели на меня со странной смесью непонимания, интереса и даже восхищения.
Ладно подогнанный камуфляж, обвязка из ремней, арбалет, торчащий из-за плеча, ботинки-берцы. На неподготовленного человека это, наверно, производило сильное впечатление.
— Зачем в зелёный оделся? — Славик ткнул в мой прикид пальцем.
— Чтобы в лесу незаметно было, — ответил я, снимая ножны с ремня, — на, держи.
Я протянул Ториру новую игрушку, тот впал в экстаз. Ножны тоже стальные, опытные, да с результатами наших творческих изысков с кислотой. На этот раз вдоль всего изделия была вытравлена раскидистая молния. Это Веселина делала, у неё талант на рисунки всякие. Очень круто получилось и узнаваемо. У самого основания было солнце с лучиками, и вензель в виде буквы "С". Сергей, значит. Торир потянулся было нацепить их на себя, но ремень у него не той конструкции, не получалось. Заткнул за пояс их, огорчённо, и опять уставился на меня. Седой произнёс небольшую речь, которую перевёл Славик:
— Даны отстали в темноте, с рассветом их видели, но далеко, они нас не оставят.
— Почему?
— Мы их побили много, — Славик довольно хмыкнул, и потёр повязку на руке, — данов две лодки было, меньше нашей. В одной, почитай, половина осталась. Мы бы перебили их всех, да вторая с другой стороны зашла, в спину ударить пытались. Успели уйти, да подходящим их весла поломать. А они нам мачту повредили, — он махнул в сторону корабля, — потом всю ночь гребли, из последних сил.
— Так значит часа на три-четыре отстали, — я думал вслух, — мы тут с вами час разбираемся, они, значит, через два будут... Вот что, Ториру передай, пусть его вояки оружие прячут, да ко мне идут, я своим всё расскажу. К битве с данами готовиться будем.
Славик перевёл мои слова, Торир кивнул, положил руку на новые ножны с ножом, и двинулся в сторону своих вояк. Спокойно пошёл, за спину не переживал, хороший признак.
Я отправился к нашему строю. Обеслав уже даже успел новое полено в трактор затолкать, пока переговоры шли.
— Вот что, родичи. Мы договорились. И поклялись друг другу вреда не причинять. Вроде, нормальные мужики, сможем ужиться. Поэтому сейчас они к нам подойдут, без оружия. Надо самых раненых перевязать, обессиливших — ещё и спрятать. Они всю ночь на вёслах, поэтому давайте их покормим. Времени до данов у нас по расчётам ещё часа два. Не смотрите на меня так! Сейчас они союзники, мы с ними, и с данами не совладаем, даже по очереди. Данов человек сорок придёт, если не больше.
Кукша присвистнул, он считать уже научился хорошо. Остальные тоже охнули. Тем временем в строю гоповарваров происходило движение. Сначала они скучковались вокруг Торира, он вещал громким голосом да демонстрировал мой нож. Потом начал командовать, даже кулаком кому-то погрозил. Вояки-инвалиды копья и щиты бросать не стали, просто привели их в небоеготовое состояние, часть народа вообще уселась на землю. Замаялись, видать, сильно мужики.
— Торир! Веди своих, покормим. Зоря, давай мухой на кухню, приготовь, что побыстрее получится. Кормить на улице будем. Обеслав! Олеся опять на дерево давай, трактор отгоните чуть. Агна, возьми Леду, готовьте материю для перевязок, спирт, которым раны протирать. Кукша! Дуй к детям, Веселину предупреди, чтобы она не перестреляла союзников новых. Буревой, ты со мной, поможешь в переговорах. Да, Васька!, — лось повернул голову, продолжая наяривать морковку — Иди сюда, щит сниму, вот так. Иди к Машке, и спасибо тебе!
Какая всё-таки разумная животина! Подошёл, убрали щит, лось доел морковку и отправился неспешно в лес. Мы с дедом собирались идти к гопникам. Картина, развернувшаяся через несколько секунд была забавная.
Сначала наши бабы сложили арбалеты, раскрутили копья, убрали щиты за спину, вызвав удивленный возглас со стороны вояк. Особенно когда шлемы поснимали да косы расправили. Потом Обеслав начал отрабатывать трактором назад. Тут вообще шок напал на мужиков. Они так и стояли, с открытыми ртами и офигевшими лицами. Мы только пожали плечами, и двинулись к ним.
— Хорошо, что биться не стали,— почесал щеку Славик, ещё один чесоточный, — от баб помрёшь — в Валгаллу не пустят. Мы-то думали, тут мужики собрались, воины. А тут лось да бабы. Причём лось обвешанный...
— Так вы из-за этого биться не стали? — спросил я.
— Ну... — протянул Славик, — Лось ваш грозен сильно. А с ним не бой получится, а охота. А значит пировать у Одина не получиться, уйдёшь в Хельхейм.
— Хм, гримасы спорта, — только и смог выдавить я.
Ещё бы, сами не зная того, воспользовались религиозным мракобесием суровых вояк.
— Ладно, Ярослав, объясни своим, что раненые пусть во-о-он туда подходят, там их перевяжут да покормят. Оружие пока тут, под охраной оставьте, нечего в дом с ним идти, — Славик кивнул, — сам ты как? Сильно порезали? Нет? А Торир? Тоже только зацепило? Это хорошо. Что с теми, что на лодке?
Засевших на плавсредстве как раз снимали с лодки. Там были самые увечные, у одного вон даже руки не было, по запястье. А у второго, которого на руках переносили, вместо ноги какая-то непонятная культя.
— Неси этих первыми на перевязку. Буревой! Распорядись чтобы им бражки выдали. Кто оружие охраняет? — Славик ткнул в одного вояку, молодой ещё белобрысый пацан, — Пусть орет погромче, если первый данов увидит. Торир!
Седой повернулся ко мне. Я тут его людьми раскомандовался, а он ни ухом ни рылом. Видать, тоже вымотался.
— Торир, за мной пошли, перевяжут тебя. Да битву будущую обсудим.
К центру деревни потянулся ручеёк увеченных вояк. Там уже моя ненаглядная выносила еду, разливала по нашим мискам вчерашний суп из кролика. Те жадно пили его, отвергая предложенные ложки. Расположились прямо на земле, Олесь с Новожеей таскали им воду ведрами, её пили не хуже супа. Из погреба потекли овощи, рыба, гусиное мясо, потом выглянула голова Добруша. Выскочили Агна и Леда, с охапками бинтов и банками со спиртом. Начали жестами показывать гопникам, чего они хотят сделать. Вояки со стонами разоблачались из своих кожаных подобий доспехов — всего одна кольчуга у них, да на Торире ещё некая защита из приклепанных на толстую кожу пластинок. Стакан настойки внутрь, протереть рану спиртом, сверху бинт, вываренный в ромашке — так выглядел наш медицинский конвейер.
Я переживал, что сил нам на битву может не хватить, но мужиков надо поднять в строй. Сами мы не выдюжим против сорока данов — так я оценил их количество. Пришедшие сначала отбрыкивались от баб, потом, когда настойку распробовали, дело пошло веселее. Парочка самых целых даже кинулась помогать нашим барышням. Мы с Ториром, Буревоем и Славиком тем временем дошли до общего дома, я провёл всех в актовый зал. Там была Смеяна, палкой толкала бинты в чугунке да кидала сушенную траву — проваривала перевязочный материал с ромашкой.
— Ой! А я его знаю! — девочка сжалась испугано.
— Не переживай, они не тронут.
Седой, как ни странно, тоже её вроде как узнал. И Славик, они что-то сказали друг другу, даже слегка посмеялись. Я вопросительно уставился на переводчика.
— В прошлый раз вопила, аж уши закладывало, да покусала меня. Валькирия. Мелкая, как пчела была, а сейчас вымахала, — Славик добродушно объяснил причину смеха.
— Я уже взрослая девушка! — Смеяна гордо задрала нос, чем вызвала уже всеобщий приступ смеха, нас отпускало нервное напряжение.
— Раз взрослая, иди вон Торира, этот вот этот седой дядька, перевяжи., — сказал я, улыбаясь.
— Ой! Он ранетый весь! — девочка кинулась к чугунку, достала бинты, начала просушивать их чугунным же утюгом.
На все это с толикой смущения и удивления смотрели наши варвары. Ну или гости. Или союзники. Или враги — как получится. Утюг чугунный, печка странная, стекло (!) в окнах, стены под полированными панелями, мебель непривычная для них. Они бегали глазами по сторонам, пытаясь понять, как деревня с одними бабами и дедом превратилась в такое. Ну ладно, если споёмся — потом расскажу. Пока же план таков — прибить совместно данов да выпроводить ситуативных союзников восвояси. Мне что-то не очень нравятся такие вот незваные гости, да и рожи у них... Короче, по сравнению с этими мурманами, образы монголо-татары из многочисленных фильмов об Орде — образец интеллигентности, благочестия и человеколюбия. Меж тем, главный гоповарвар Торир что-то спросил меня.
— Тебя не было в прошлый раз, — перевел его Славик, — недавно пришёл?
— Ага, как раз при вашем появлении, из леса наблюдал, — я с укоризной посмотрел на них.
О, мужики кажется даже чуть смутились, даже Торир. Он сидел на стуле, Смеяна перевязывала ему плечо, протирала спиртом рану.
— Ну, мы... это, тогда... вообще, лес нужен был, лодку подправить... вроде как и не хотели, — замямлил Славик.
— Да ты успокойся, Славик, то дела давние. Вы тогда спокойно себя вели, я видел, понапрасну народ не мучили. Иначе мы бы с вами теперь не разговаривали.
Славик перевёл, повисла неловкая пауза. Торир что-то сказал, переводчик кивнул.
— Мы в тот раз с торговли шли. Даны нас прижали на озере, мы вырвались без потерь в людях, да лодку повредили и заплутали. Потому и лес нужен был, и место скрытное. Вот в вашу заводь и вошли. Торир воин знатный, его боятся, но даны постоянно атакуют, он главу рода их сильного убил. Давно дело было, но кровная месть не остывает.
— Ладно, разобрались. Из твоей речи для нас полезное сейчас то, что они точно не отстанут, искать вас будут. А вы маскировку, ну, деревья те на входе в заводь, порушили. Небось, торчит теперь лодка ваша наружу. Точно к нам сунутся.
— Не отстанут — это точно. Мы вчера брата у их вождя убили. Рольф, берсерк наш, на его лодку прыгнул и зарубил, но и сам полёг. Славная была битва! — Славик, показалось, даже мечтательно прикрыл глаза.
— А много народу потеряли? — осторожно поинтересовался я.
— Да почитай полную руку, и ещё одного. Они отход прикрывали, пока мы на весла садились.
Я про себя присвистнул. Ничего себе! Удивило не количество, а сам факт того, что бросили народ на прикрытие основной части экипажа. И те пошли! Значит, или авторитет у Торира такой, что одного его слова достаточно, или они все тут такие отчаянные. Ярослав меж тем продолжал:
— Торир в бою только прокричать успел, что надо уходить, как Рольф с воинами на их лодку перескочили, мостки из весёл сбросили, и да и кинулись в сражение. С Одином теперь пируют, славно бились.
Так, значит всё-таки сами. Проявили инициативу, дали остальным уйти да себя не уберегли. Но герои, ни дать ни взять, герои. Ладно, нам самим к битве готовиться надо. Как раз вон Кукша нарисовался.
— Я пацанов чуть дальше на юг отправил, ближе к лесоповалу. Если заметят данов — дадут знать. Обеслав на наблюдательном пункте, Веселина на чердаке, вдруг они с севера зайдут, даст нам время. Что теперь делать будем?
Я пригласил всех жестом к столу, Смеяна уже перевязала Торира. Моя супруга носилась с чугунками да горшками между кухней и улицей. Я поднял руку, мол, дайте слово. Когда все обратили на меня внимание, начал речь, Славик переводил:
— Сейчас мои люди твоих накормят да перевяжут, нам надо битву спланировать. Сколько данов было? Сколько осталось? Будет ли к ним подкрепление? Как вооружены? Сколько у нас людей в строй встать могут? Чего им из оружия может не хватает? Как вообще Торир себе видит сражение?
Между нашими гостями закипела беседа. Ровным тоном, деловито, они переговаривались между собой минут десять, потом Славик сказал уже на словенском-русском:
— У нас одиннадцать полноценных воинов, остальные ранены, строй не выдержат, — я выгнул вопросительно бровь, — мы вас на испуг брали, вот всех и выставили. По оружию — нормально, с щитами только проблема, разбили много, не у каждого есть. Бой Торир предлагает в строю принять, — потом Славик сделал небольшую паузу, — данов было две лодки по три девять да еще один в каждой, мы половину в одной побили, значит...
