— Игемон, не ожидал, что увижу в здешних местах знатока древней ксарыни! Да ещё и того, с кем мы должны встретиться! Фридрих, представьтесь наконец!
— Лучше не здесь, — незнакомец вручил хозяину постоялого двора требуемую сумму.
У толстого огнара заблестели глаза и задрожали руки, когда тот пробовал на зуб золотые монеты. Через несколько минут мы уже были на свежем воздухе. И с новыми конями, хозяину же мы отдали старых. С обещанием, что вернёмся за ними в скором времени.
— Позвольте представиться, судари: Фридрих Рабар, некогда называвший себя Владетельным герцогом! — похоже, этот человек всё ещё надеялся вернуть себе титул, отобранный Реджинальдом.
Ну что ж, ему выпал шанс. Но как герцог смог выбраться из Тронгарда? Всё Королевство облетела новость о его бегстве, но кто бы подумал, что он в компании с вампиром будет ждать учителя на этом постоялом дворе. — А вы Тенперон Даркхам?
— Да, милорд, — Тенперон кивнул. — Мы очень благодарны, что Вы помогли нам купить лошадей. Так какое у Вас к нам дело?
— Видите ли, игемон, мы сами не знаем. Это очень долгая история. Я её вам вкратце расскажу.
Вампир поведал нам о том, что после выхода из Тронгардских катакомб они попали в одну деревню, где им похожим образом встретился довольно странный тип, дал им денег и попросил немедленно ехать сюда и встретить Тенперона Даркхама.
— Очень интересно, сейчас мы направляемся в Тронгард...
— Понял! — внезапно воскликнул Рабар. — Мы тут слышали, что над столицей видны столбы дыма. Говорят, что или королевская гвардия подняла мятеж против Реджинальда, или Эдмон Рошфор решил стать новым королём огнаров. Вот зачем мы тут вас ждали!
— Так-с, всё очень плохо, — Тенперон процедил сквозь зубы. — Феофан, Вы можете немного поделиться со мной магией?
— Да, — вампир улыбнулся. И через секунду развёл рукам. — Только как это сделать?
— Потом поймёте. А ты, Владек? — Тенперон обернулся, и из воздуха появился кенари.
— Как же я его не заметил? — Феофан поскрёб своим длинным ногтем в зубах, глядя на кенари словно лекарь на нового пациента.
— Что ... это? — Рабар отшатнулся, но хоть не стал кричать или молиться. Да уж, сильно на этого Владетеля подействовало знакомство с вампиром...
— Да, милорд маг, — Владек кивнул.
— Ну что ж, тогда я попробую телепортировать всех нас к столице. Думаю, мы окажемся в нескольких лигах от городских стен.
— Замечательно! Мы можем воспользоваться тем же путём, которым ушли из Тронгарда! — Рабар уже представил себе лицо Реджинальда при его виде.
— Я тоже немного помогу, Архимаг, — тихо проговорил Флавиан в Междумирье...
Тенперон, не мудрствуя лукаво, начал творить заклинание прямо на дороге. Для переноса такого количества людей (и не совсем людей), требовалось использование предметной магии, и Даркхам достал Кубок Хладной Крови. Феофан тотчас начал внимательно его исследовать, восторгаясь навыками создателя. Затем учитель нарисовал на снегу круг. Все встали внутрь него.
А через пару минут я уже видел дымок, поднимавшийся над Тронгардом.
— Прошу следовать за мной, судари, — Феофан кивнул в сторону почти неприметного холма.
Блистательная Партафа. Ипартафар.
Менгли-Хазрей не верил своим глазам: отряд Андроника ещё держался. Да как держался!
В свете звёзд и огней дворца можно было увидеть спокойные лица аркадцев, сосредоточенные — айсаров и радостные физиономии горцев. Хоть от отряда и осталась всего сотня человек, но и ряды противника заметно поредели. Теперь уже почти не было "бессмертных", а аль-преторы старались не лезть на рожон.
Хазрей, ругаясь, кинул на окружённых воинов Андроника отряды городской стражи, спешно собранные по всему дворцовому комплексу.
Андроник не видел ни одного воина из гарнизона. Валент всё-таки задал трёпку партафцам!
Но Ласкарию некогда было радоваться своим догадкам: отовсюду на него сыпались удары противника. Вот он парировал выпад мечом, а через мгновение скользящим ударом разрезал сухожилия на руке противника. Партафец заорал от боли, но вскоре смолк: Андроник пронзил сердце противника...
Это было полчаса назад, а теперь усталый Ласкарий старался хотя бы отбивать удары. От отряда осталось где-то около восьми десятков смертельно уставших людей, с яростью обречённых сражавшихся с врагом. Никто уже не надеялся на помощь, но она всё-таки пришла...
И точно, Ипартафар содрогнулся, как и обещал Менгли-Дубрей.
Внезапно натиск противника ослаб, а через несколько мгновений с площади перед дворцом погремели радостные возгласы. Андроник подумал, что это подходит подкрепление к Менгли-Хазрею, отчего решил хотя бы с честью умереть.
— Ласкарь-яме, держись! Сейчас истинные партафцы покажут, что значит верный клинок! — и ещё несколько слов, обращённых на партафском языке к Менгли-Хазрею.
Это Менгли-Дубрей привёл отряд мятежников. Андроник надеялся, что с аль-мухадтаром хотя бы тысяча воинов, но, судя по уверенному лицу Хазрея, Дубрей привёл едва ли втрое больше выживших воинов Андроника.
И всё же сама мысль о близкой победе придала сил отряду. Андроник медленно, но верно продвигался к лестнице, на которой стоял Менгли-Хазрей. За командиром двигались и легионеры с горцами. Партафцы отступали, теперь ясно осознав, что это демоны пришли по их души. Аль-преторы расступились, и Андроник взошёл на первую мраморную ступень.
Менгли-Хазрей бесновался, видя, как отряд мятежников, повторив подвиг отряда Андроника, прорвался во внутренний двор и теперь аль-мухадтар султана Аббаса соединился с Ласкарием. Но всё равно, у них не было шансов справиться с восемью сотнями "бессмертных", городских стражников и аль-преторов. Но так казалось, пока не наступил рассвет нового дня. Рассвет новой эпохи...
Вообще-то, из Ипартафарской долины было два выхода. Одним из них были Серебряные ворота, а вторым — узкий проход между скалами, который Андроник видел, но оставил там лишь небольшие посты: пройти, а тем более проехать там было практически невозможно. Но только не для этого народа...
Когда первый солнечный луч упал на крышу минарета, раздался страшный грохот. Казалось, будто это гора упала на долину. Но это были всего лишь Закатные ворота, смотревшие на юг. Сначала их хотели назвать Полночными, но одному из предков Аббаса это название не понравилось.
Андроник даже не обернулся, когда послышались крики партафцев. Не сделал он этого и тогда, когда несколько легионеров возле него, смотревшие на площадь, стали молиться Аркару. Ласкарий заподозрил неладное лишь когда Менгли-Дубрей вслед аркадцам начал возносить молитвы Аркару. Просто в партафской вере не было молитвы, защищавшей от этих "гостей"...
Из широкой улицы прямо на площадь словно выплыли всадники в серебристых латах на белых конях. Их длинные пики были устремлены прямо на партафцев, а белые конские волосы на древках колыхались на ветру. Это могло навести на мысль о тарнах или огнарах, если бы не отличительный знак этих всадников. Когда какой-то наглый король велел своей коннице использовать то же отличие, через неделю его нашли мёртвым в своей постели, а его рыцарскую конницу перебили днём позже.
На спинах всадников словно росли крылья. Реальнее всего они казались во время атаки. Перья, лебединые или орлиные, просто крепились на металлических остовах к спинам всадников.
И поэтому Андроник сразу понял, что за народ пришёл по души партафцев. Эльфы решили вмешаться в битву! Или же они давно воевали с партафцами? Значит, вот о ком говорили пленные...
— Аркар, помоги нам! — послышались возгласы легионеров.
Менгли-Дубрей продолжал пробиваться к Хазрею, пытавшемуся перегруппировать воинов у лестницы и сбросить противника вниз, подальше от своей драгоценной персоны.
А вот Андроник не мог оторваться от завораживающего зрелища эльфийской конной атаки.
На эльфийских шлемах тоже были перья, но только два, крепившиеся на висках. Наушники и наличники защищали лица эльфов от случайного или скользящего удара. Зато ничто не могло защитить от эльфийской конной атаки.
Вот серебристые всадники врезались в ряды партафцев, и вражеский строй тотчас рассыпался. Белые кони, не нуждавшиеся в приказах седоков, били копытами, кусали ближайших противников. А копья пробивали все известные Андронику доспехи, кроме самих эльфийских.
Через мгновение на площадь высыпала и пехота дивного народа, двигавшаяся плотной цепью. Закованные в броню, с широкими щитами, защищавшими всё тело от шеи и до икр ног, эльфы были вооружены мечами на длинных древках, что превращало их не то в двуручные мечи, и не то в необычные копья. Как великолепна была атака такой пехоты, когда эльфы одновременно поднимали свои копья, а замет мгновенно их опускали на головы врагов!
К сожалению, Андроник не видел, как эльфийская пехота приняла участие в битве. Дрункарий уже стал пробиваться к Менгли-Дубрею, который сошёлся в поединке с Хазреем.
Узурпатор орудовал двумя длинными мечами, кружась в танце смерти. Его молниеносные удары Менгли-Дубрей еле успевал отбивать коротким гладиусом и щитом, который аль-мухадтар достал где-то в битве.
Вот снова Хазрей обрушил на противника град ударов, стараясь добраться до шеи и лица. Через мгновение иссечённый шлем Дубрея упал, но на его голове не было видно ран. Хазрей ускорил темп, и Менгли-Дубрей начал медленно отступать. Вот его нога уже ступила на верхнюю ступень лестницы.
Андроник отвлёкся, убив "бессмертного", попытавшегося достать Ласкария копьём. Дрункарий обрубил древко копья посередине и снёс партафцу голову. И застыл в почти священном ужасе.
Менгли-Дубрей пропустил удар, и оба меча Хазрея погрузились в его сердце. Узурпатор улыбнулся, всё глубже погружая смертоносный металл клинков в плоть Дубрея. Ноги аль-мухадтара подкосились, и он начал опускаться на мрамор лестницы. Клинки Хазрея так и остались в теле Дубрея.
Узурпатор наклонился, чтобы вытащить свои мечи, и вдруг блеснул взгляд Менгли-Дубрея. Хазрей успел лишь широко распахнуть глаза, когда Дубрей по рукоятку вогнал гладиус прямо в грудь узурпатора. Менгли-Хазрей повалился на Дубрея, разжавшего пальцы на рукояти меча. Глаза аль-мухадтара остекленели.
И вдруг всё резко изменилось. Партафские воины во дворике, увидев, что их повелитель убит, побежали. В это же время эльфийская конница ворвалась через сломанные ворота.
Аркадцы, мятежники-партафцы, горцы и несколько выживших айсаров, вставшие на лестницу, приготовились принять смерть, лишь унеся с собой хотя бы по одному эльфу на тот свет. Жители лесов вообще славились весь своеобразным поведением: могли помиловать врага и убить таких вот воинов, что, практически, выиграли за них битву.
Оба войска застыли в молчании. Один из конных эльфов, с флагом в левой руке, поднял знамя высоко над собой: серебряный дуб на чёрном фоне, а над ними двенадцать серебряных звёзд по числу эльфийских кланов.
Внезапно знаменосец низко поклонился Андронику и развернулся, поскакав обратно к Закатным воротам. Все остальные эльфы последовали за своим предводителем, отсалютовав выжившим воинам Ласкария.
— Что это было? — прервал общее молчание один из легионеров, глядя вслед удаляющимся эльфам.
— Похоже, они сделали то, что должны были...
Андроник склонился над телом Менгли-Дубрея, отпихнув уже похолодевший труп Хазрея. На лице аль-мухадтара застыла торжествующая улыбка. Только тут Ласкарий понял, что эльф поклонился именно погибшему. Дубрей погиб за ту Партафу, в которую он верил. А это заслуживало уважения.
— Жаль, что она уже не будет прежней, — дрункарий закрыл глаза своему товарищу.
Через мгновение воздух взорвался радостными криками легионеров Валента, прорвавшихся к дворцу.
Узкие улочки были заполнены рвущимися к победе легионерами и горцами, хлынувшими на площадь. Михаил спрыгнул с коня и, пройдя через распахнутые ворота султанского дворца, преклонил колени перед Андроником. За ним последовали и все остальные воины, отдававшие должное погибшим на этих ступенях.
— Победа, иллюстрий, победа, — прошептали несколько воинов.
И вновь воздух взорвался от всеобщего крика "Победа!". Южная армия выполнила свой долг. Партафа увидит, что хозяева вернулись на свои земли!
— Да, все они увидят, — Андроник тихо прошептал. Но он знал, что это будет не последняя война, которую придётся выиграть аркадским легионам. Далеко не последняя...
Но эти мысли вытеснило лишь одно слово "Победа!", разносившееся над утренним Ипартафаром. Интересно, что бы сказал Андроник, увидев небо над Тронгардом? Скорее всего, подумал, что даже не уезжал с площади: солнечные лучи пробивались через клубы дыма, даря надежду на лучшее будущее...
Королевство. Афанкурское поле.
Рыцарская конница понеслась в атаку. Снег мешал коням набрать достаточный разгон, чтобы пробить ряды ополченцев с копьями. Но зато каков был эффект этой конной атаки!
Сантан Сан-Зар, стоявший во втором ряду пехоты, лихорадочно выкрикивал приказы сотникам и тысячникам. Это был жест отчаяния: вражеской конницы было примерно столько же, сколько и пехоты в центре. Лучники спасли казавшееся безвыходным положение, но ненадолго.
Когда рыцари оказались посреди низины между холмами, тысяча стрел взлетела в воздух. Знаменитым аскерским стрелкам не требовалось прицеливаться: при такой кучности стрельбы стрелы находили уязвимые места в доспехах всадников или пробивали глаза коням. Через двенадцать секунд лучники сделали ещё один залп, а через точно такой же промежуток времени — ещё. И ещё. А потом, выполняя приказ, стрелки отступили за ряды ополченцев. И меньше чем через полминуты рыцарская конница оказалась у подножия холма.
Но там дворян ждал сюрприз: в промёрзшей земле всю прошлую ночь айсары выкапывали волчьи ямы с кольями. И рыцари падали в них, ломая себе кости и напарываясь на заострённые колья.
Конница пришла в замешательство. Многие рыцари повернули коней, боясь попасть в другие ловушки, которые, как они думали, ожидали их прямо у рядов ополченцев. Как жалел Фердинанд, что это были всего лишь домыслы противника!
Но всё же не меньше пятисот рыцарей взобрались по рыхлому снегу, и наконец-то начался настоящий бой. Ополченцы приняли врагов на копья, в первые секунды сечи обезвредив не меньше четверти противников. У многих рыцарей, в спешке готовившихся к бою, кони были слишком плохо защищены, или оруженосцы "случайно" не до конца скрепили части доспехов. И кони гибли, оставляя седоков в руках воинов Фердинанда.
Реджинальд орал на вернувшихся рыцарей, обещал всех их казнить и снова приказал идти в бой.
И рыцари вновь поскакали, но только не в атаку: на середине поля они поднимали свои копья вверх — это служило знаком, что они сдаются. Целых триста всадников медленно подъехали к позициям Фердинанда, присоединившись к воинам принца. Остальные, числом до пятисот, скрылись лесу, объезжая айсаров с юга. В одно мгновение Реджинальд лишился всей своей тяжёлой конницы.
Король огнарский схватился за сердце и шепнул что-то об измене, сверкая глазами.
