1-02.Несомненная реальность

— С жильем мы порешаем, — отмахнулся Олег. — Позвоните по телефону, вас вызовут на собеседование. Нам нужны молодые и энергичные специалисты, хотя синекуры не обещаю, да и высоких зарплат — тоже. Придется вкалывать. Согласны?

Парень некоторое время недоверчиво разглядывал бумажку. Потом он открыл рот, но в этот момент в дальнем конце коридора показался Краличка, спешащий под конвоем Иоганна.

— В общем, если согласны, звоните по телефону, — нетерпеливо сказал Олег. — Начальства за сегодняшнее не бойтесь — я прикрою. Если общаки прессовать начнут, тоже звоните немедленно.

Он повернулся к запыхавшемуся Краличке.

— Интересную я беседу поимел сейчас с вашим специалистом, — холодно произнес Народный Председатель. — Очень интересную. Думаю, содержание вам передадут без меня, пока же хотелось бы предупредить, что если в его адрес последуют какие-то санкции, вам, господин директор, сильно поплохеет. Подчеркиваю, вам лично. Канцелярия проконтролирует ситуацию, — он посмотрел на директора тяжелым взглядом, и тот мелко закивал. — Кроме того, у меня еще вот какой вопрос.

Ухватив за плечо, он подвел директора к окну и ткнул пальцем в несколько стоящих в ряд под открытым небом ящиков. Дерево обшивки по большей части сгнило и рассыпалось (или было выломано), и из потемневшей деревянной стружки проглядывали ржавые металлические части.

— Что за контейнеры? — осведомился Народный Председатель.

— Там? — директора заметно пробрала дрожь. — Там... станки... Новые. Недавно пришли. Еще не успели поставить в цеха...

Олег повернулся к Кириллу и приподнял бровь.

— Токарные станки с ЧПУ. С числовым программным управлением, — пояснил тот. — Кажется, сахарские. Надписи, во всяком случае, на яркси. Третий год так стоят, с них уже утянули все, что только можно. Теперь только в металлолом.

Директор бросил на молодого специалиста полный ненависти взгляд, но тут же съежился под напором исходящей от Олега ярости.

— Вот, значит, как вы обращаетесь с дорогостоящим оборудованием? — с металлическими нотками в голосе спросил Народный Председатель. — Господин Краличка, а не следует ли вычесть стоимость станков из вашей личной зарплаты? Хотя бы по официальному курсу? Вы хоть представляете, каково сейчас в стране с твердой валютой?

Директор побагровел и начал хватать воздух ртом. Олег даже слегка испугался. Хватит сейчас мужика удар, и что с ним делать? Нового директора искать? Ага, поставить директором Зайтмана — вот смеху-то будет! Он подавил кривую ухмылку.

— За разгильдяйство вам выговор, — заявил Народный Председатель. — Кроме того, можете в ближайшее время ожидать комиссию, которая как следует проверит состояние дел на заводе. И имейте в виду — не вашу министерскую комиссию, которой лишь бы галочку поставить и на банкете нажраться, а настоящую, которая весь завод кверх тормашками перевернет. Настоятельно рекомендую начать готовиться уже сейчас. А теперь я позволю себе откланяться. Время, знаете ли, поджимает.

Он повернулся и зашагал по коридору, чувствуя спиной два взгляда — веселый, принадлежащий Кириллу Зайтману, и беспомощно-ненавидящий — директора. Охранники топали следом. Он быстро сбежал по лестнице, опять перепрыгнул через заборчик у вертушки и с разбегу нырнул в дверцу плавно подкатившего спецавтомобиля. Спустя пару секунд за телохранителями захлопнулись задние двери, и машина, уже на гравиподушке, резко сорвалась с места.

Не обращая более внимания на окружающий пейзаж, Олег задумался. Ему не давала покоя брошенная вскользь фраза того парня. Если перевести заводы на самоокупаемость, половина намертво встанет. Или все. Неужели правда? Нужно стрясти с Полозкова аналитическую записку на сей счет. Но если правда, что делать с намеченными реформами? Ну и перспективочка наклевывается — остановить экономику приказом сверху или дожидаться, пока она встанет самостоятельно...

Усилием воли он выкинул мысль из головы. Незачем бередить язву пустыми сомнениями. Придет Федот — отворим ворота. Пока что "Ночной танцор" идет по плану, да вообще неплохо бы поспать. Кто знает, может, ему опять покажут кино из той, чужой, жизни. Там, по крайней мере, на нем не лежит такой ответственности...

5 октября 1905 г. Николаевская железная дорога

Вопреки ожиданиям вагон оказался весьма сносным. В купе первого класса, хотя и достаточно узком, обнаружились два полумягких диванчика и маленький столик. Впрочем, с самой отправки состава Олег прилип к окну и не очень-то присматривался к своему временному обиталищу. Наглядится еще...

Неяркое октябрьское солнце стояло еще довольно низко. С утра небо затягивали тучки, но ближе к полудню они разошлись, и почти облетевшие рощи отсвечивали редкими золотыми и красными уцелевшими листьями. Тронутые ночным морозцем лужи уже успели оттаять и теперь мелкой рябью отблескивали под солнечными лучами. В приоткрытое окно вместе со свежим воздухом залетал и паровозный дым. Тянущая состав монстроидальная машина изредка жизнерадостно свистела и встряхивала вагоны на многочисленных стрелках.

Унылые деревянные домишки московских окраин сменились лесами и голыми полями, усеянными соломенными скирдами. Тянулись грунтовые дороги, изредка оживляемые медленно ползущими телегами, кое-где виднелись пешеходы. Что-то резало Олегу глаза, и он долго не мог понять — что. Потом сообразил: кроме одинокого телеграфного кабеля, тянущегося по столбам вдоль полотна, вокруг не виднелось ни одного провода.

Внезапно Олега охватила тоска. Мир показался серым и скучным, а он сам — крошечным и ничего не значащим. Эталон хренов! И что тебя понесло в столицу? Что ты там собираешься делать? У тебя же нет никаких конкретных планов, кроме как явиться к царю и сказать ему... Ха, да ты толком не знаешь даже, что скажешь.

Он вздохнул. Ладно, придется полагаться на импровизацию. Как всегда, кривая куда-нибудь да выведет. Не надо заморачиваться проблемами раньше времени. Он нащупал в кармане конверт. Рекомендательное письмо от Зубатова к Герасимову он брать не хотел, но Крупецкий даже и слушать не стал. Буркнул, что приказано передать, и чуть ли не насильно засунул в карман.

Едва Олег вспомнил о Крупецком, в животе того громко забурчало. Что-то недовольно пробормотав себе под нос, поручик отложил в сторону газету и хмуро посмотрел на спутника.

— Пан не желает подкрепиться? — осведомился он.

— Нет, пан не желает подкрепиться, — автоматически откликнулся Олег, но тут же спохватился. — У меня несколько вареных яиц, хлеб и полкурицы. Оксана положила. Хотите, Болеслав Пшемыслович?

— Дякую, нэ, — отказался филер. — У меня с раннего утра ни крошки во рту. Схожу в ресторан, пообедаю нормально. Не пойдете со мной?

— Нет, я посижу здесь, — качнул головой Олег, которому вспомнились вагон-рестораны в ростанийских поездах. — Нужно подумать. Потом как-нибудь.

Крупецкий пожал плечами, поднялся и вышел в проем.

— Вернусь через полчаса, — бросил он перед тем, как исчезнуть.

Олег прикрыл раму, ликвидировав сквозняк, откинулся на спинку дивана и задумался. Значит, завтра с утра остановиться в гостинице — и к этому самому Герасимову. Поскольку директор питерского Охранного отделения наверняка шишка покрупнее Зубатова, да еще и столичная штучка, как здесь принято говорить, вряд ли он станет тратить на них с Крупецким время. Засветиться, поскольку того очень хочется Сергею свет Василичу, а потом... Сначала нужно все-таки прошвырнуться по городу. Крупецкий изображает из себя большого знатока, вот пусть и устраивает экскурсию за казенный счет. Все-таки хорошо, когда Охранное отделение платит за развлечения. Может, все-таки стоило взять с собой Оксану? Нет, правильно не взял. Неспокойно в стране. В Москве за ней и Зубатов приглядит, и Вагранов, и графиня Сапарская, если что, поможет, а в Питере...

Он со вкусом потянулся и встал. Захотелось размять ноги. Олег отодвинул дверь и вышел в пустой коридор, прошелся взад-вперед, поглядывая в окна. Из-за одной из купейных дверей донесся перебор гитарных струн и напевный юношеский голос:

— ...Бушует новый век двадцатый,

Олег хмыкнул и пожал плечами. Нет, не понимаю я стихи, ага. Этакий морально кастрированный урод. Радостно, однако, что хоть у кого-то песенное настроение. Он вернулся в свое купе, сел и задумался. Все же, все же, все же... Все же — что я намерен делать в Санкт-Петербурге?..

От раздумий его отвлек внезапно нарисовавшийся в дверном проеме гость.

— Могу я вас побеспокоить, сударь? — извиняющимся голосом спросил невысокий прилично одетый мужчина интеллигентного вида с бритым подбородком и в пенсне, прижимающий к груди шляпу. Его суконная шинель, довольно новая, казалась весьма чистой и опрятной. В руке мужчина держал видавший виды дорожный саквояж.

— Да? — Олег окинул визитера недоверчивым взглядом, но тут же расслабился. По виду — мелкий чиновник или учитель. Похоже, безопасен. На крайний случай в объемистом внутреннем кармане пальто лежит пистолет, всученный тем же Крупецким Олегу, похоже, уже по собственной инициативе. Филер весьма серьезно воспринял поручение Зубатова охранять своего беспокойного подопечного как зеницу ока, так что вытребовал в оружейной для него личный "браунинг" образца тысяча девятьсот третьего года с обоймой на девять девятимиллиметровых патронов. Запасная обойма пристроилась в другом кармане.

— Простите, можно, я присяду? — все так же неуверенно спросил мужчина.

— Место занято, — настороженно ответил Олег. — Мой товарищ ушел обедать, скоро вернется.

— Нет, я не в том смысле, — заволновался гость. — Я просто... ну, присяду... ну, такая случилась история... Нет, если вам неудобно... я пойду, ладно?

— Присаживайтесь, если такая история, — разрешил Олег. Ему стало любопытно. — Так чего вы хотели?

— Мне, право, неловко, — пробормотал мужчина, опускаясь на краешек дивана, — но я в отчаянном положении. Видите ли, я никак не могу найти свой бумажник...

— Я не брал, — сообщил ему Олег. — И не видел. Боюсь, ничем не могу помочь. Как максимум могу пожертвовать пару гривенников на извозчика — или сколько они в Питере берут?

— Нет, я не в том плане, — заволновался мужчина. — Я не хочу ничего сказать про вас... вам... я не имел в виду, что вы как-то причастны к его исчезновению. На платформе перед отъездом на меня навалился какой-то чрезвычайно неприятный тип... наверное, вор, потому что до того бумажник лежал у меня в кармане, а потом его не стало. Вот...

— Почему же вы не обратились к кондуктору?

— Я обратился, — часто закивал мужчина. — Он предложил выйти на следующей станции и обратиться в полицию. Но, понимаете, у меня важное дело в Санкт-Петербурге. Я никак не могу опоздать с докладом в департамент. Меня... меня уволят, и я окажусь на улице. А у меня семья, дети...

— Печальная история, — хотя мужчина казался вполне заслуживающим доверия, что-то в его манере себя вести настораживало Олега. — Чем я могу помочь?

— Вы не поймите меня превратно, — гость нервно прижал шляпу к груди. — Я вам честное благородное слово даю, я не какой-то попрошайка. Я не прошу у вас милостыни. Вот... — Он нервно выдернул из кармана блестящие желтые часы. — Они золотые. Коллеги подарили на последние именины, я даже к граверу отнести не успел, чтобы надпись сделать. Они стоят никак не меньше двухсот рублей, а вернее — двести пятьдесят. Вы не могли бы... под залог... всего рублей пятьдесят, а? Я вам дам свою визитную карточку, а когда вернусь в Москву, отдам. Даже больше отдам, шестьдесят или семьдесят. Честное благородное слово!

— У меня нет пятидесяти рублей, — покачал головой Олег. — Боюсь, вы обратились не к тому человеку. У меня не больше тридцати, да и те мне весьма нужны. Я не знаю, сколько задержусь в Петербурге.

— Я согласен на тридцать целковых! — горячо воскликнул гость. — Я вижу, что вы благородный честный человек, вы меня не обманете. Не обманете ведь, да? — он искательно заглянул Олегу в глаза. — Часы действительно дорогие, подарок! А иначе меня уволят, а у меня жена, дети! Ну пожалуйста!..

— Любезный, — разражаясь, произнес Олег, — я же вам на чистом русском языке сказал, что тридцать рублей — все, что у меня есть. Я сам что, зубы на полку положить должен?

— Но у вас есть товарищ! — горячо воскликнул незнакомец. — Он тоже может одолжить вам деньги. Вы не пропадете, а меня уволят! Вот, возьмите, посмотрите, какие хорошие часы! Из настоящего золота!

— Самоварного золота твои часы, Художник, — с холодной иронией сказали от двери. — И цена им пять целковых, если не три.

— Что?! — вскинулся гость. — Да как вы...

— Заткнись, — на этот раз вместо иронии в голосе зазвучала угроза. — У тебя десять секунд, чтобы исчезнуть с глаз моих. Не успеешь — вышвырну в окно.

Тот, кого назвали Художником, резко вскочил на ноги. В его глазах мелькнула ненависть, но он тут же шмыгнул в дверь мимо новоприбывшего и растаял в коридоре. Новый гость шагнул в купе, одергивая скверно сидящую невзрачную шинелишку мелкого служащего.

— Эти ребята промышляют в поездах, — пояснил он. — Играют на человеческой жадности. Если бы вы не являлись Эталоном, Олег Захарович, он наверняка развел бы вас на бабки, выражаясь языком вашего мира. Да и так, в общем-то, он развел... почти. Сейчас он изображал мелкого чиновника, а мог бы сыграть продавца краденого в темном переулке, сбывающего ворованные золотые часы. Когда в скупке вам бы пояснили, что часы ценности не имеют, его бы и след простыл. Сущее наказание для уголовной полиции.

— Я вас знаю? — подозрительно поинтересовался Олег. Вошедший отчаянно кого-то ему напоминал, но вот кого...

— Прошу прощения. Я Джао, — Демиург бесцеремонно плюхнулся на сиденье напротив Олега.

— Ой... — тихо сказал тот. — Тогда уже я прошу прощения. Я все думал, на кого вы похожи...

— Я, к сожалению, не сохранил точную внешность куклы, которой пользовался для общения с вами, — пояснил тот. — В сеансе общения с Робином ментоблок, содержащий мои реплики, апеллировал к сохранившемуся в вашей памяти визуальному образу, и вы опознали меня сразу. Сейчас мы в реальности, и вы видите перед собой приблизительную копию облика, воспроизведенную по случайным воспоминаниям. Я посчитал, что так лучше, чем ничего.

— Д-да... — пробормотал Олег. — Скажите, а я сейчас опять сплю? Ваши ментоблоки...

— Нет, — качнул головой Джао. — Мы с Робиным оказались излишне самонадеянными. Ментоблоки действуют на психоматрицы Джамтерры, на вашу в том числе, слегка иначе, чем на Малии на биологический мозг. Следствием явилось ваше неожиданное зависание в пограничном состоянии, из которого вы только чудом вышли без потерь. Мы с Робином решили, что пока он не отладит механизм ментоблоков на моделях, мы не станем их использовать. Общение через стандартные каналы обмена данными менее удобно, зато безопасно.