— Да. Военный. Стоп! — Софи щёлкает пальцами, — Он же до недавнего времени вообще юридически не наш был. Продали?
— А смысл? Ты помнишь хоть одну нейтральную страну на карте?
— Так нет уже ни одной. Все воюют. Поэтому и проще под флагом одной из сторон быть?
— Именно. Неограниченная подводная война давно уже объявлена. Эта посудина только звалась 'плавающим дворцом', но я всегда знала — это военный транспорт или судно снабжения. На картинках снизу оно какого цвета?
— Красное.
— А оно всю жизнь зелёное. Знаешь почему?
— Какая-то сверхстойкая краска. Лучше всего сопротивляется обрастанию. И у нас, и у них идёт только военным.
— Верно.
— Отец считает одной из своих важнейших заслуг значительное снижение социальной напряжённости. Уменьшение розни между слоями населения. Грубо говоря, стало значительно меньше бедных.
— Мы рассуждаем об этом, находясь на борту судна для самых богатых. Каковыми сами и являемся.
— Сейчас оно таковым не является, а вот у многих из нынешних пассажиров могут возникнуть всякие разные интересные мысли на предмет того, кто в обычное время на таком по морям шляется. Не у всех у них хватит денег, чтобы на борт подняться.
— У тебя не первой свежести информация. Билеты на лайнеры относительно доступны. Довольно давно уже. У Хейс родители на лайнере в свадебном путешествии были. Тогда как раз ввели единый класс.
— На кораблях этой серии так не делалось.
— В кого ты такая въедливая?
— Очевидно, в Дину 2. Все говорят,она — вылитая я.
— Ещё и скромная вдобавок.
Марина до ушей ухмыляется.
— Отпадёт скоро смысл в таких судах умопомрачительных...
— Сейчас это корабль.
— Я про мирное время. Эффективность — сомнительная. Полная нагрузка бывает редко, в обслуживании дорого. Перед войной самолёты возили через океан чуть ли не столько же народу, сколько суда различные.
— Кто про что, а ты всё про самолёты. Как вшивая из отцовской поговорки.
— Я всего лишь факт констатирую.
— Сколько самолётов и какое количество рейсов должны совершить для переброски через океан дивизии, с лёгкостью помещающейся на этом лайнере? Задачка для начальных классов.
— А если не рассматривать вопросы воинских перевозок? Лайнер потому и лайнер, ходит точно по расписанию, без разницы сколько продано билетов. При этом топливо в любом случае расходуется одинаково много.
— Софи, как я уже много раз говорила, ты хотя и умная, но временами такая дура. Лайнеры превратятся в плавучие дворцы, неспешно плавающие в тёплых морях от острова к острову. Будут путешествовать в никуда, наслаждаясь роскошью. Собственно, мы это сейчас и делаем, только продолжаться это будет десятидневьями, а то и месяцами.
— Мы, вообще-то из точки один в точку два добираемся.
— Вот эта функция лайнеров умрёт, — пожимает плечами Марина, — громадная скорость станет не нужна, самолёты всё равно быстрее. Тут ты права. Но ты же больше морской болезнью не страдаешь. Сходи на мостик, посмотри вперёд. Это не передать, когда со стихией Океана Мёртвых сражается равная рукотворная стихия гигантского корабля. Сталь против волны. Волна против стали.
— Не зря тебя 'морской' назвали. Ты стихи писать не пыталась?
— Что-то я не пойму, это вопрос или издевательство?
— Сама как считаешь?
Софи едва удаётся увернуться от метко запущенной подушки.
— А уж было подумала, ты повзрослела. Но нет, всё такой же ребёнок ещё.
Показав язык, Марина обхватывает самую большую подушку. Щурится.
— В следующий раз что-нибудь взрослое, вроде ножа, в тебя и кину.
— Память тебя подводит. Играли мы уже в эти игры. Глупые в общем-то.
— Это что мы, что миррены влюблены в технический прогресс. Другое человечество не таково. Всё воспринимается как должное. Боюсь, они просто разучились мечтать.
— Или заметили некоторую разницу между затраченными усилиями и достигнутыми результатами. Люди в общем-то хотят жить.
— Ты знаешь, кто главный конструктор этого лайнера?
— Конечно.
— А в том мире это известно только специалистам.
Под пассажиров сейчас отведена совсем небольшая часть корабля в корме. Знаменитые роскошные каюты высшего класса, символы корабля, почти произведения искусства, что просто пожалели ломать. Несколько десятков кают первого класса.
Сейчас можно увидеть только тень былого великолепия круизного судна. Вместо неё — неприкрытая мощь огромного корабля.
Летающие лодки вполне освоили трансокеанские маршруты. Кому срочно надо на другой материк — воспользуется ими. Летающие лодки не могут перебрасывать через океан дивизии с вооружением и техникой. Для этого нужно собирать огромные конвои. Или выводить в море гигантские транспорты, бывшие плавучие дворцы.
Лайнером как пассажирским судном только богатые прожигатели жизни пользуются. Война это война, а остров это остров. Путь лежит только до него.
Они занимают шесть кают высшего класса. Персонал из МИДв их уже ждёт. Охрана, порученцы, Повара — это от Херта. Софи и Марину и штатный рацион моряков вполне устраивает, тем более, с формальной точки зрения, они офицеры. Раз так — надо обедать в кают-компанию напросится. И Хейс с Эорен с собой прихватить. Ага. С потенциальными женихами знакомить. Одна сама всех распугивает, другая, наоборот, всех боится.
Прислуги, как таковой нет. Саргон само слово ненавидит, соправители ему подражают, переименовав соответствующий персонал.
На рекламных плакатах, изображающий лайнер в разрезе, можно найти и весьма обширный гараж. Судя по тем же плакатам, а так же модели, выгрузить машины очень легко. Хе. Явно, неспроста это делалось. Надо будет потом сходить туда прогуляться, посмотреть, чем заставлено, ибо на базе флота бульдозеры или танки явно нужнее 'Гепардов'.
Марина валяется поперёк двуспальной кровати, явно рассчитанной на людей ростом около трёх метров. Софи в кресле попросту утопает.
— Уверена, что капитан придёт представиться?
— Кто под своим именем билеты покупал? — Марина приподнимается на локте, — Да ещё с титулом. Список пассажиров и так у него на столе, да и среди них точно есть те, кто его проконсультируют отдельно. Заметь, на причале тебя не узнали.
— Зато, вполне искренне орали, хотя, на фоне Хейс мы обе пока совершенно не смотримся.
— Им сейчас любая, фигурой чуть отличная от доски очень даже смотрится.
— Мы кое-о-ком постарше говорим.
— Всё очень просто. Ни один уважающий себя мужчина не откажется познакомиться с известной женщиной, — усмехается, — а нас тут, относительно известных ни много, ни мало, целых пять. Спорим, он скоро попросит, что все мы с ним сфотографировались.
— Знаешь, есть у меня один такой мужчина весьма небезызвестный — как-то ни с одной новой и известной за последние лет двадцать точно не познакомился. Хотя, возможности и средства были в количествах.
— А я другого знаю, за эти же года с неиссякаемым числом пере... Короче, всё, что можно после знакомства переделать.
— Первый младше второго?
— Да. Оба из одной семьи.
— Более того, мы их отлично знаем.
Переглядываются.
— С оценками мужчин всё не так однозначно.
Капитан Первого ранга немолод, либо призван из запаса, либо три года назад сменил гражданский белый мундир на военный чёрный. На лайнерах большинство офицеров такие. При объявлении мобилизации остаются, где и были, только цвет формы меняется.
Церемониальное приветствие. Столь же церемониальные ответы.
— Перейдём к общению без чинов.
— Хорошо, принцессы. Не могли бы сказать, как обращаться к членам вашей свиты.
— Так же, как привыкли к лицам соответствующего возраста. Не могли бы вы показать нам корабль и рассказать о нём?
— Можно вашу знаменитую катапульту осмотреть?
'Знаменитую для кого? Я впервые слышу' — думает Марина.
— Невозможно. Её демонтировали три месяца назад.
Фотографии Марина помнит изящная четырёхмоторная летающая лодка с крылом типа 'обратная чайка' 'Рыбка-прилипала'. В одном случае — установлена на 'спине' значительно более крупной летающей лодки — патрульного самолёта 'Китовой акулы'. В другом — на катапульте, эта фото здесь и было сделано. В обоих случаях Марину позабавило, как маленькое может стать большим и наоборот.
На 'спине' здоровенной 'Акулы' 'Рыбка' смотрится просто игрушечной, на катапульте — всё наоборот 'Прилипала' до сих пор самый тяжёлый самолёт когда-либо поднимавшийся в воздух подобным образом.
Задача 'Рыбки' ускорение доставки почты через океан. Стартовав с носителя, доставляла груз в порт на другом берегу почти на сутки раньше, нежели это мог сделать корабль. В некоторых случаях эти часы могли стать решающими.
Нашумевший случай с травмированным ребёнком в приморском городке. По настоящему квалифицированный хирург был только на другом берегу океана. Успели оказать помощь только запустив 'Рыбку' с разведчика. Ничем по-другому попросту не смогли бы.
На верхней палубе стоят в общем-то знакомые половинки от 'близнецов'. Не особо много для корабля такого размера, но и не так уж и мало — десять. В промежутках между ними — зенитные автоматы. Ещё один полноценный 'близнец' установлен на носу. Столько их и планировали ставить в военное время ещё при проектировании лайнера. Места под установку были заложены в проекте. Палубы усилены, коммуникации подведены.
Как только война началась, лайнеры за пару десяток боевыми кораблями стали. Формально — 'вспомогательными крейсерами', но в этом качестве их никогда не использовали. Сразу стало ясно: основными задачами будут переброски войск на большие расстояния.
Причём огромная скорость позволяет кораблям ходить в одиночку, не опасаясь ни гипотетических рейдеров, ни куда более реальных подлодок.
— Как с таким количеством народа управляются? Их же почти втрое больше, чем штатная пассажировместимость.
— Вон цветная схема висит. На палубе, могли заметить, сектора для прогулок разными цветами размечены. Попав на борт, каждый военнослужащий получает жетон определённого цвета. Находиться вне своей зоны — запрещено. На границах зон — посты военной полиции. Приём пищи — по сменам. Кстати, по военным меркам, мы ещё недогружены. Приходилось и вдвое от сегодняшнего людей брать. И боеприпасы в половину трюмов. Правда, тогда и спать посменно приходилось. Кончится всё — останутся воспоминания — следы сапог на потолке.
— Эти правила распространяются на нас?
— Да. На всех. Вы формально приравнены к офицерам корабля, и можете находится где угодно, кроме боевых постов.
Всё по старому морскому закону 'капитан на корабле — три Еггта и Император'. Даже в современном 'Уставе' есть статья. 'Приказ командира корабля может отменить только Император'.
— Зачем нам эскорт? Разве лодки так опасны?
Капитан посерьёзнел.
— Мне эскорт не нужен, — сказал, явно 'мне' подчёркивая, — моё оружие — скорость. Но там, — выразительно наверх посмотрел, — по-другому думают. Они молодёжь обкатывают на новых кораблях. Как-никак, практика, плюс почти настоящие боевые задания. Этот район океана — по сути дела, огромный полигон. Иногда — даже с настоящим противником. Всё-таки, судоходство тут очень сильное. Пытаются сюда забираться, охотнички, мать их... Прошу прощения.
— Ничего. Вспомните, кто мой брат. Я с ним дружу и много каких слов знаю.
Марина наблюдает за несущемся параллельны курсом крейсером ПВО. Стволы главного калибра задраны, словно налёт отражать готовится, чего здесь в принципе не может быть. Есть ли ещё на каком корабле, кроме других крейсеров этой серии такое количество башен одного калибра? Здесь их тринадцать. Четыре на носу, три на корме, шесть — по бортам. Ещё зенитные автоматы, четыре самолёта-разведчика, глубинные бомбы, при необходимости возможность взять на борт и выставить полторы сотни мин. Двадцать шесть 130-мм орудий. Больше, чем на лайнере, хотя крейсер по водоизмещению меньше гиганта почти в двадцать раз.
— Можете перемешаться по этому маршруту, если хотите пройти на мостик. При малейших трудностях — обращайтесь к любому офицеру корабля или военному полицейскому.
Этих ребят тут много. Стоят на всех возможных проходах между зонами.
Эр стоит у боковых окон мостика с фотоаппаратом. Снимает идущий противолодочным зигзагом крейсер эскорта. Он то отдаляется, то приближается.
В очередной раз глянув на крейсер, Марине кажется, не слишком ли он близко? Всем остальным на мостике кажется тоже самое.
— Влево двадцать пять!
С ужасом Марина понимает, вместо попытки отвернуть вправо и разминуться с гигантом, крейсер тоже поворачивает влево.
Слишком быстро сближаются корабли. Чудовищна масса транспорта. Острый нос раздирает борт, крушит переборки, механизмы. И человеческие тела. Всё происходит за считанные мгновения. Корпус крейсера разрублен почти по миделю. Обе половины стремительно погружаются.
— Осмотреть переборки! Доложить о повреждениях!
— Носовая цела. Течей нет.
— Следуем прежним курсом!
— Почему не спасаем? Почему дальше идём? — Эрида кажется, за борт бросится готова, колотя кулачками по стеклу. Хорошо, то способно удары полярных штормов выдерживать.
Марина начинает объяснять ей самой совершенно очевидное.
— Потому что война. Что бы спасать — надо остановиться. Экипаж крейсера — около семисот человек. На борту транспорта сейчас — почти девять тысяч. Их нельзя подвергать риску атаки подлодки. За корабль сам Тим пообещал все мечи и бриллианты к орденам лично вручить. Иногда стоит жертвовать сотнями, спасая тысячи.
Краем уха слышит приказы связаться с противолодочным командованием и сообщить координаты катастрофы. В этой части Океана Мёртвых если кто и придёт на помощь — то их корабли или летающие лодки.
Заодно пытается сообразить, помнит ли, где на корабле медицинский отсек... Хотя, в случае чего, найдётся кому дорогу показать.
'Капитан ведь не только за корабль и эти части отвечает. Мы в реальном мире живём. Он уже немолод. Семья наверняка есть. Очень ему надо портить завершение карьеры тем, что подверг опасности детей трёх самых важных в стране людей? Впрочем, будь я, на его месте исходя из численности личного состава на борту, тоже самое бы сделала! Оружие — скорость! Не сделать с этим ничего'.
Вот такая она — смерть. Будничная и равнодушная. Одна ошибка — и всё! Нескольких сотен человек больше нет. Звенит в ушах. 'Он про приказ забыл! Кораблю эскорта категорически запрещается пересекать курс эскортируемого!'
Забыл. Или просто руль не туда повернул. Удастся ли разобраться.
Эрида сидит на кровати, обхватив колени. Никогда такой грустной дочь соправителя Марина не видела.
— Вот я и увидела войну. Притом, в худшем её проявлении. Спасённые есть?
— Рано ещё об этом говорить. Может, тебе лучше к врачу?
Эр глаза закрывает. Некоторое время так и сидит.
— Тут есть? Далеко идти?
— Зачем идти? Можно позвонить.
— Не нужно.
— Точно?
Повернувшись, Эр улыбается. Огромное горе во взгляде пробирает до печёнок. Кажется, что угодно сделаешь, лишь бы улыбку на лицо вернуть. 'Хорошо, я не её отец, и вообще, девочка. Последних мозгов лишить может, Разноглазая!'
