Коротая время, мы с ним играли в карты или пытались что-то друг другу рассказывать. Когда я уходил рубить дрова, делать что-то по хозяйству или охотиться, он спал.
Как-то раз я вернулся с охоты рысью и принес нескольких белок. Я еще не успел обернуться в себя, как услышал в доме голос Арланд, шедший из кухни. Он говорил с Бэйр, и разговор, как мне показалось, был из тех, которые лучше подслушать, чем прервать.
Обернувшись котом, я притаился у входа.
Одетый в свои вещи, которые мы с Бэйр так и не решились выкинуть, Арланд стоял посреди комнаты совсем прежний, только очень худой. Он пытался заговорить с ведьмой, но она не обращала на него никакого внимания, сидела у окна и читала свою старую тетрадку.
Арланд злился, он почти срывался на крик, но чем громче был его голос, тем глубже она уходила в свое молчание. Не выдержав, братец подошел к ней и вырвал из ее рук тетрадь, швырнул на пол, а саму ведьму поднял за плечи и затряс, что было сил. Придя в себя от такого, ведьма залепила ему с размаху пощечину, молча высвободилась из его рук, взяла тетрадь с пола и вернулась к окну.
Арланд стоял посреди комнаты как громом пораженный, на его бледной щеке проявился розовый след от ладони Бэйр. Он стоял так долго, наверное, несколько минут.
Тут я обернулся собой и кинулся к брату, чтобы он не посмел навредить Бэйр со злости, но он уже отошел сам и поспешил убраться в нашу с ним комнату.
Я хотел было подойти к Бэйр, успокоить ее, но, когда посмотрел в ее сторону, наткнулся на такой ненавидящий взгляд, что мгновенно исчезло всякое желание приближаться к этой ведьме. Тогда я ушел в комнату к Арланду, оставив ее одну со своей злостью.
Брат сидел на кровати и угрюмо пялился в пол.
— Нам нужно уезжать отсюда, Лео, — сказал он мне, когда я подошел. — Я должен нанести татуировки и попытаться вернуть белое пламя: я знаю, оно еще есть внутри меня, хоть и немного. Я поеду в Агирад, куда меня направили в Ордене, а ты отправишься со мной.
— А Бэйр?... — удивленно спросил я, опешив от таких слов.
— Здесь у нее есть все, что ей нужно, — ответил он безликим голосом. — Мы ей больше без надобности.
— Еще как с надобностью!...
— Когда она говорила с тобой в последний раз? — спросил Арланд, посмотрев на меня. — Она едва ли помнит нас с тобой, неужели ты до сих пор этого не понял? Мы должны оставить ее.
— Как же она может не помнить, ты что такое говоришь!? — меня так напугали его слова, что я закричал. — Она просто... просто!...
— Я напишу тебе список всего, что мне нужно для восстановления. Ты полетишь в город и купишь все необходимое... если на что-то денег не хватит, украдешь, — перебил меня Арланд.
— Зачем что-то покупать? У Бэйр полно всяких трав и ингредиентов, она может сделать тебе что угодно...
— Такого у нее нет. Тебе придется постараться, чтобы найти все, что нужно.
На следующий день полетел в город, взяв с собой бездонный мешок и деньги, которые мне дал Арланд. Почти все я истратил на половину указанных ингредиентов, остальное, как и велел брат, украл. Для того, чтобы добыть некоторые, мне пришлось дождаться ночи и пробираться в запертые лавки, но в конце концов список был закончен.
Когда я вернулся рано утром спустя три дня, с удивлением отметил, что в доме кое-что поменялось.
Печь никто не топил за время моего отсутствия, но обе комнаты были прогреты магией. Посуду никто не мыл, никто ничего не готовил — питались они тем, что мы с ведьмой заготовили впрок. Бэйр с чего-то вдруг спала на нашей кровати, на столе валялись игральные карты. Вот лентяи, все это время бездельничали!
Решив не будить ведьму, я тихо принялся готовить что-нибудь съедобное для этих двух растяп.
К полудню Бэйр так и не проснулась, но зато пожаловал братец, который на мои расспросы о том, как он уговорил госпожу молчунью на карты, не отвечал, только взял мешок с ингредиентами и заперся в нашей комнате, выгнав оттуда ведьму.
Бэйр казалась растерянной. Испуганно хлопая глазами, она села у окна на кухне, закуталась в серую шаль своей матери и сидела так, думая о чем-то, пока из комнаты, где заперся Арланд, не донеслись первые стоны. Тогда она вскочила, метнулась к закрытой двери, но так и не смогла ее отворить: видимо, братец подпер ее изнутри.
Стоны постепенно перешли в тихий многоголосный вой со звенящими металлическими нотками. Когда ведьма услышала это, она совсем переменилась, вся побледнела, стала метаться по кухне, заламывая руки, и все смотря на запертую дверь. Я увел ее в лес и не пускал домой до самой ночи.
Так продолжалось много дней, Арланд повторял все то, что делал с собой в Ордене. Обрезал свое кружево и наращивал вокруг него белое пламя, ритуал за ритуалом. А в конце нанес татуировки с серебром. Я приносил ему еду и носил новую воду для того, чтобы он мог смыть с себя краску и кровь. При этом он строго-настрого запретил мне пускать в комнату ведьму, хотя она рвалась проведать его.
Когда однажды утром Арланд вышел к нам, он был одет в свою прежнюю рясу, а на лице появилось старое отстраненное выражение. Он снова заперся под семью печатями, и только в редком блеске глаз я мог узнать своего брата.
Ведьма, увидев инквизитора, долго и пристально смотрела на него, но так ничего и не сказала, но вечером того же дня, когда она по своему обычаю сидела у окна и читала тетрадку, Арланд сам подошел к ней и заговорил.
— Ты поедешь со мной? — спросил он, не спуская с нее спокойного, но твердого взгляда.
— Я не могу оставить дом, — неожиданно ответила она.
Я как раз сидел за столом и пил отвар из сушеных еловых иголок, когда впервые за все время услышал голос ведьмы. Я чуть не подавился!
— Ты уверена? — спросил у нее инквизитор. — Уверена, что хочешь остаться одна?
— Я не могу оставить этот дом гнить посреди леса, — повторила она, подняв на него грустный взгляд. — Это мой единственный дом.
— Мы с Леопольдом уедем завтра утром, — сказал Арланд и отошел от нее к столу, сел и, как ни в чем небывало, налил себе отвара.
Бэйр еще долго смотрела на него глазами, полными грусти, но ничего не говорила. Потом отвернулась и уперла взгляд в свою тетрадку. Она сидела неподвижно, все смотря в нее, и вскоре на ее щеках заблестели дорожки слез.
Вдруг в дверь с улицы громко постучали.
От неожиданности мы трое как один подскочили на месте и уставились на проход к коридору.
— Лео, ты ведь не привел хвоста? — спросил Арланд, едва унимая дрожь в голосе.
— По воздуху-то? — переспросил я.
— Арланд, лезь на чердак! — велела Бэйр, встав с подоконника. Она быстро подала ему спрятанную за печкой лестницу и помогла забраться на низкий чердак дома, где хранился всякий хлам. — Леопольд, обернись крысой и спрячься, — сказала она мне, когда крышка за Арландом закрылась.
Когда я стал крысой и прыгнул ведьме на плечо, она, растрепав себе волосы и небрежно кинув на плечи шаль, пошла открывать незваным гостям. Я чувствовал, как с каждым шагом к двери ее худые плечи все сильнее дрожали.
— Кто здесь? — спросила она страшно грубым, почти мужским голосом. Таким говорила ее мать.
— Джарем, — прогудел голос.
— Чем обязана? — спросила, не спеша открывать.
— Я здешний лесник, помнишь меня? Открой дверь.
Его голос не был похож на голос монаха из аббатства, которого так боится Арланд. Точнее, я никогда не слышал голоса тех монахов, но вряд ли они настолько хриплые и прокуренные.
Помедлив еще секунду, Бэйр открыла, пряча за шалью свою бирюзовую руку.
На пороге стоял невысокий грузный мужчина с внушительной длины черной бородой в косичках и широкими нахмуренными бровями, из-под которых в нас целился страшный взгляд двух матово-черных глаз. Почти коричневое от загара лицо прорезали крупные резкие черты, особенно выделялся широкий кривой нос и большие губы, едва выглядывающие из-под косичек-усов. Одет пришелец был во все кожаное, на голове носил очень странную высокую шапку из чьей-то шкуры, за спиной он нес лук и небольшую суму. Весь его пояс был увешан ножами и маленькими мешочками.
С минуту мужчина смотрел на нас, а мы смотрели на него, не произнося ни единого слова. Потом он остановил взгляд на Бэйр и брови его резко поднялись вверх.
— Риита?... — спросил он, вглядываясь в лицо ведьмы.
— Она умерла почти четыре месяца назад, — помотала она головой. — Я ее дочь. Меня зовут Бэйр. Чем могу помочь?
— Дочь?... — переспросил мужчина и его брови поднялись еще выше. — Но у нее не было мужа...
— Разве для этого нужен муж? — Бэйр криво улыбнулась. — Так вы ее знали?
— Я... ее старый друг, — сказал мужчина, почесав бороду. — Я войду?
— Да... — ведьма отступила, пропуская его внутрь. — Ужин почти готов.
— Я ничего не ел со вчерашнего дня, — прогудел гость.
Мужчина кинул в сенях свою верхнюю одежду и сумки, прошел на кухню, где Бэйр быстро подала ему еду.
Незнакомец внимательно осмотрел поданный ему ужин, потыкал куски беличьего мяса старой кривой вилкой и, неопределенно хмыкнув, принялся есть.
Пока он ел, я забрался на чердак и сказал Арланду, что все в порядке и он может спускаться.
Гостя не слишком удивил парень в монашеской рясе, спускающийся с чердака ведьмовского дома. Джарем вообще почти не смотрел на него, только на меня пару раз удивленно взглянул.
Мы с Арландом сели на свои прежние места, положили себе в миски еды и стали украдкой рассматривать незнакомца.
Джарем, заметив наш общий интерес к его фигуре, недовольно нахмурился.
— Что это за чучело? — прогудел он, ткнув в мою сторону пальцем.
— Оборотень, его зовут Леопольд, — ответила Бэйр.
— И что здесь делает этот оборотень? — продолжил Джарем таким тоном, как будто он здесь был хозяин, а мы гости, и он допрашивал нас, прежде чем решить, оставить ли нас на ночь или прогнать.
— Он мой друг. Я недавно вернулась сюда после трех лет путешествий, — она перевела взгляд на Арланда. — Второго зовут Арланд.
— Хм, — мужчина недовольно посмотрел на инквизитора. — Этот тоже чудной.
— Не такой чудной, как не известный никому из нас человек, ввалившийся в чужой дом в ночь, — заметил я. — Скажите, что вы делали в лесу в такое время?
— Охотился, — ответил Джарем, ничуть не смутившись. — Я вернулся в эти места недавно, после того, как отработал один долг наемником. Раньше я был знаком с Риитой, решил навестить ее. А она, как оказалось, померла уж...
— Она не говорила ни о каком Джареме, который может прийти, — сказал я. — Сомневаюсь, что у Рииты было много знакомых, которые хотели бы ее навестить! Наверняка она рассказала бы про вас.
— Я не был ее другом, но я знал ее, — ответил мужчина. — Ей просто незачем было рассказывать обо мне.
— А... как давно вы виделись с моей матерью? — вдруг спросила Бэйр, все это время пристально всматривающаяся в лицо мужчины. Несложно было догадаться, что за предположения носились в голове ведьмы. Если бы она родилась другого пола, вполне возможно, что годам к шестидесяти выглядела бы ровно как этот мужик. Они были до страшного похожи, даже сильнее, чем с Риитой.
— Последний раз мы виделись два года назад. Познакомились... если это можно назвать знакомством, то где-то двадцать лет назад.
— Мне двадцать, — сказала Бэйр, многозначительно посмотрев на гостя.
— В начале весны было! — добавил я. — Я узнавал.
— То есть?... — мужчина настороженно уставился на ведьму.
— Что у вас с Риитой было двадцать лет назад? — продолжила допрос она, склонив голову к гостю.
— Быть не может... — он, вздрогнув всем телом, и подался к Бэйр, чтобы поднять ей челку и разглядеть лицо. — Что ты дочь Рииты — нет сомнений, ты совсем как она, если бы...
— Вы даже не представляете, насколько вовремя пришли, — на худом и бледном лице Арланда расползлась бледная улыбка. — Последите за этим домом?
Мы пробыли с Джаремом еще несколько дней. Он рассказывал нам о своих путешествиях, пил, ел, охотился и в целом вел себя так, будто это мы здесь гости. То, что у него есть дочь, не особенно его удивило... будто это обычное дело, что в местах, где он бывал когда-то, вдруг находились его дети. Хотя, может, так оно и было?
Так или иначе, он давно хотел осесть на месте, и дом Рииты был лучшим для этого местом — между Тангеем и его родиной, Великими Равнинами, не так далеко от людей, но и недостаточно близко, чтобы ему мешали.
Теперь, когда вопрос с домом был решен, Бэйр должна была отправиться с нами, но они с Арландом будто намеренно откладывали день отъезда. То погода им не та, то у кого-то живот скрутило, то луна не в той фазе... Каждый день я просыпался, думая, что вот сегодня мы точно уйдем, мои сумки уже как неделю были собраны, но после завтрака эти двое просто уходили куда-то, а когда возвращались, выбираться в люди было уже поздно.
Кончилось тем, что Джарем нас попросту выгнал. Всучил сумки, выставил на порог, обнял за плечи дочь и вручил на память один из тех странных амулетов, которыми сам был увешан с ног до головы. Этот был сделан из волчьих костей и зубов, а еще из красного и голубого бисера, который делают жители равнин.
— Пусть твоя дорога будет долгой, а пути неисповедимы для злых духов, — проговорил он, подталкивая ее на дорогу, где ждали мы с братом и лошадьми.
Ведьма неуверенно посмотрела на дом и лес, на отца. В последнюю минуту ее одолели сомнения, и она застыла на месте, но тогда Арланд подошел к ней, взял за руку и, сплетя пальцы, повел прочь от места, которое ее словно околдовало.
Чем дальше мы уходили, тем быстрее она шла, а когда мы вышли на дорогу, первой вскочила на Черта и, сжав его бока пятками, пустила галопом, прочь из родного леса, словно боялась, что, если остановится, сомнения станут сильнее ее и она уже никогда отсюда не уедет.
"Глубинный демон"
В море
*Бэйр*
— И кто пойдет разговаривать с матросами? — спросил Леопольд, нервно вздрагивая при виде обезьяноподобных обитателей судна "Глубинный Демон". — Уж точно не я!
— Я поговорю с капитаном насчет перевозки, — сказал Арланд, поправляя жесткий воротник своей новой мантии. — Ждите меня здесь.
С этими словами он направился прямо к судну, настолько жуткому на вид, что все прочие соискатели даже не думали подниматься на борт.
Мы торчали в городе уже почти три дня, пытаясь отыскать кого-то, кто сможет отвезти нас в Агирад. На пристанях этого порта можно было найти с десяток самых разных кораблей, но все они оказались заняты для скромной компании из инквизитора, ведьмы и оборотня. "Глубинный Демон" был последним, куда мы не просились и куда нас могли бы взять просто потому, что вся команда и капитан в том числе были намного страшнее каких-то бродячих инквизиторов, Бэйр с Равнин и непонятного происхождения юношей с по-звериному цепким взглядом вечно бегающих глаз.
— Хах, может, они найдут общий язык! — усмехнулся Леопольд, намекая на название корабля и скрытую сущность Арланда.
— Его погонят прочь раскаленной кочергой, как только увидят.
В душе я даже надеялась на это: тогда нам не придется плыть.
