"Но Ришелье пытался не допустить появление испанцев в Германии с того самого момента, как он занял свой пост" — запротестовали Торстенсон. Протест, однако, был слабым и неуверенным. Сообразительный артиллерийский генерал уже раскручивал логическую цепочку. Он начал, поглаживая бороду, размышлять вслух: "Враждебность по отношению к Испании была краеугольным камнем его внешней политики, это правда. Но теперь, когда ваши позиции в Центральной Европе стало настолько сильны, он не может не думать о противовесе."
"Совершенно верно. И спросите себя, почему моя позиция стала настолько сильна?" — Густав немного пренебрежительно махнул рукой — "Причина не в моей армии. Ришелье — делец и финансист, а не солдат. По его словам, золото правит миром."
Торстенссон ещё энергичнее начал дергать себя за бороду. "Да. Да. Тюрингия — ключ и к этому. Пока американцы прочно удерживают её, у нас есть надежная база снабжения и гарантированный источник денежных средств. Это сделало нас полностью независимым от любых иностранных спонсоров." Он поджал губы. "Хорошо, я должен был бы сказать ' сделает'. Для того, чтобы всё устоялось, понадобится несколько месяцев. Но Ришелье — это человек, привыкший думать на перспективу в большей степени, чем большинство живущих на этом свете".
Он опустил руку и посмотрел прямо на своего короля. "Но я все еще не понимаю, чего же надеется достигнуть Ришелье. Если не предполагать, что он просто хочет увидеть испанскую армию избитой и окровавленной."
Густав невесело ухмыльнулся. "Он наверняка не расстроится из-за этого." Король пожал плечами. "Я и сам не понимаю логики происходящего, Леннарт. Но я её чувствую. Что-то происходит."
Он замолк на несколько секунд. Затем, не спеша, хулиганистая улыбка начала расползаться по его лицу. Его голубые глаза, казалось, танцевали и искрились.
"Решено!" — воскликнул он. Он упер руки в бока и, улыбаясь, сказал Торстенссону: "Я считаю, что мы должны отправить в Тюрингию небольшую экспедицию, разобраться во всём этом. И я знаю человека, который должен будет возглавить ее!"
Торстенссон нахмурился. "Кто? Один из ваших шотландских полковников? Или, возможно..." — смысл хитрого блеска глаз короля, наконец-то дошел до сознания генерала. Глаза Торстенссона почти выскочили из орбит. "Не хотите ли вы сказать о..."
"Именно о нем!" — весело воскликнул король — "Капитан Гарс!" Он хлопнул в ладоши. "Он будет в восторге от такой перспективы, я могу вас в этом уверить. Капитану Гарсу ничуть не меньше, чем мне, надоела эта несчастная осада. И есть достаточно времени для того, чтобы он сходил в разведку и вернулся прежде, чем случится что-нибудь важное. "
Король повернул голову и посмотрел на видневшийся вдали Бургшталь. "Вы знаете не хуже меня, Леннарт, что Валленштейн не намерен вызвать меня на открытый бой. Это паук намерен просто сидеть там ещё несколько месяцев, если понадобится, пока люди умирают вокруг него. Он ценит людей не больше, чем пьяный матрос — гроши."
Он ещё раз хлопнул в ладоши. "Да! Вполне достаточно времени для того, чтобы капитан Гарс выполнил свою задачу и вернулся. Более, чем достаточно".
К этому моменту Торстенссон свирепо хмурился. "Ваше Величество" — запротестовал он — "вы многие годы не использовали капитана Гарса для чего-либо подобного!"
Король ответил еще более хмурым и свирепым взглядом. "Что?" — потребовал он — "Вы смеете утверждать, что не уверены в этом человеке?"
Торстенссон было заговорил — "Ну... нет. Конечно же нет!"
Веселое настроение короля вернулось. "Ну, значит, решено!" — он сердечно похлопал Торстенссона по плечу — "Значит, это будет капитан Гарс."
Приняв решение, Густав мгновенно перешел на другую тему. Он повернулся к своему телохранителю, Андерсу Йонссону. "Ты слышал?"
Йонссон солидно кивнул. Король продолжал: "Раздобудьте капитану Гарсу отряд кавалеристов, Андерс. Наш добрый капитан неравнодушен к Вастгёта, как вы знаете. И проверьте, чтобы у него было достаточно финнов и несколько саамов."
Густав весело ухмыльнулся. "И я думаю, что приставлю вас к капитану, Андерс.".Он помахал толстым пальцем в сторону Нюрнберга. "Там для меня явно не будет никакой опасности, в самом центре этих великолепных укреплений. Не правда ли?"
Йонссон солидно покачал головой.
"Отлично", сказал король. Он быстрым шагом направился к лестнице, ведущей вниз с вала. Казалось, он почти подпрыгивает от восторга. Через плечо: "Капитан Гарс будет так рад!"
Когда он ушел, Йонссон и Торстенсон смотрели друг на друга.
"Капитан Гарс" — пробормотал Йонссон — "Великолепно."
Лицо Торстенссона выражало смесь беспокойства и удивления от создавшейся ситуации. "Присмотри за ним, Андерс, ладно?"
Ответ был предельно флегматичен. "За этим сумасшедшим? Невозможно."
Глава 51
— Что, чёрт побери, они делают, Генрих? — потребовал ответа Том Симпсон. Здоровый капитан американцев смотрел поверх вала, возведённого поперёк дороги, ведущей к южной стороне города Зуль. Спешно выстроенные полевые укрепления были расположены у северного края большого луга. Луг был около двух сотен ярдов в длину, и слегка меньше этого в ширину. Маленький ручей бежал по середине луга, рассекая дорогу.
Его командир пожал плечами. Бинокль висел на шее Генриха, но он им не воспользовался. Приближающиеся наёмники уже выходили на луг, причём, на самое видное место.
Том поднял бинокль и осмотрел луг. Через несколько секунд он поднял окуляры выше и начал медленно изучать лес, покрывавший холмы поодаль.
— Мне это не нравится, — проворчал он.
Рядом с ним улыбнулся Генрих. Если он и имел какие-то критические соображения на счёт своего молодого и неопытного офицера, так в том, что Том настаивал на поисках сложностей там, где их не было куда чаще, чем наоборот. — Слишком много футбола, — пробормотал он.
Том опустил бинокль и посмотрел на него с подозрением. — Что это должно означать?
Хитрая улыбка Генрих стала шире. — Что это значит, мой друг, состоит в том, что вы продолжаете думать, будто вы на игровом поле. С врагами, которые создаются затейливыми правилами игры.
За исключением английских фраз 'игровое поле' и 'игровая книга', Генрих произнёс последние два утверждения по-немецки. На этой смеси языков английские спортивнее термины звучали особенно нелепо, на что, собственно, Генрих и рассчитывал.
Том фыркнул. — И что вы знаете о правилах игры? Каждый раз, когда я пытался объяснить вам футбол, вы либо погружались в сон, либо в очередную кружку пива.
Как и Генрих, сейчас Том говорил по-немецки. Его владение языком улучшалось быстрее, чем у любого взрослого американца в Грантвилле. Это не значит, что Том уже свободного говорил, ещё не совсем, но он уже был способен участвовать в любом разговоре.
— Это потому, что игра слишком сложная, — возразил Генрих. Его руки изобразили зигзаг туда-сюда. — Этот бежит в эту сторону, тот бежит в ту сторону, — он покрутил указательным пальцем, — другой бегает кругами, запутывая противника — ха! Удивительно, что вы не падаете от головокружения.
Том усмехнулся: — Это не моя проблема. Я никуда не бегаю, кроме как прямо вперёд — прямиком в парня передо мной.
— Великолепно!— усмехнулся Генрих. Он хлопнул Тома по плечу левой рукой, одновременно показывая на луг правой. — Тогда у тебя не будет никаких трудностей с этим. Они подойдут прямо к нам — хорошие солдаты! — и мы их раскатаем. Что тут понимать?
Улыбка Тома исчезла, сменившись хмурым взглядом. — Чёрт возьми, Генрих это же не имеет смысла. Они уже должны знать...— Генрих перебил его.
— Нет, не знают! Том, послушай меня. У тебя нет опыта с этими наёмными войсками. Те люди, — он мотнул головой в сторону луга, — возможно, не имели связи с Тилли. А если имели, то проигнорируют всё, что им сообщили тупые баварцы.
Он мог бы сказать, что слова не убедили Тома. Генрих усмехнулся. Кивнув, он указал на лес за лугом. — Что? Ты думаешь, в этом лесу прячется кавалерия? Собирается довести до конца свой хитрый манёвр? И ожидает лишь подходящего момента для внезапной атаки?
Том заколебался. Генрих улыбнулся. — Двойной обратный? Так вы этот называете?
~~~~~~
(*) double reverse — в американском футболе, внезапная передача мяча через большую часть поля и возврат его обратно пасующему игроку.
— Хорошо, — проворчал американец. — Возможно, ты прав, — он снова поднял голову над бруствером и мягко сказал, — Скоро мы всё узнаем. Они начали пересекать ручей.
Генрих лениво поднял свою голову и всмотрелся в порядки врага. — Швабы, я думаю. Жалкие, невежественные ублюдки.
Губы Тома дрогнули, — Все они?
— Каждый урождённый шваб, — пришёл твёрдый ответ. Затем губы Генриха шевельнулись. Возможно, дрогнули. — Я из Верхнего Пфальца, ты знаешь.
— Как будто ты не рассказал мне это уже достаточно раз. Забавно, однако, — тяжёлые брови Тома нахмурились. — Я другого дня говорил с вестфальцем, и он клянётся, что каждый из Пфальца, и Верхнего и Нижнего, в один голос утверждают это — урождённые...
— Вестфальцы! — фыркнул Генрих, — ты не должен верить словам этих людей. Для начала, они все скотоложцы— козолюбы (*). Ублюдки, тоже, каждый из них.
~~~~~~
(*) 'goat-fuckers' — козоёбы , goat— коза, fuckers — ...
Том хотел было сказать в ответ какую-нибудь колкость, но промолчал. За всей расслабленной небрежностью его позы и манер, Том осознал неожиданный прищур его глаз. Пока они трепались, немецкий ветеран ни разу не оторвал взгляд от врага. Том позавидовал его расслабленному самообладанию. Сам Том, лично, чувствовал себя натянутым, как барабан.
— Семьдесят ярдов, — пробормотал Генрих, — Хорошо. Он поднёс к губам висевший на шее свисток. Но прежде, чем дунуть в него, он подарил Тому хитрую улыбку.
— Как ты говорил? О, да — мяч в игру.
Раздался свисток. Мгновение спустя три сотни американских солдат встали из-за бруствера и начали поливать швабов свинцом.
* * *
Пять минут спустя стрельба прекратилась. Генрих покрутил головой. Вернулась обратно его хитрая улыбка.
— Как ты называешь это? О, да, 'разгромный счёт' (*), я полагаю.
~~~~~~
(*) blowout — победа с огромным перевесом.
Том ничего не ответил. Он оценил шутку, но не мог всерьёз разделить его веселье. В отличие от Генриха, Том не был ветераном дюжины сражений. Он не сводил сосредоточенного взгляда с отступающих и спотыкающихся вражеских солдат, чтобы не смотреть на трупы, раскиданные по неповинному лугу. Или на милый ручей, внезапно ставший красным.
— Зачем они это сделали? — прошептал он. Его глаза оценивали лес поодаль. — Была бы кавалерия, попытались бы ударить с фланга или что-то такое.
На что был дан ответ. — Швабы, что ты ожидал?
* * *
Как это случалось, в том лесу всадники были. Но это не была кавалерия Валлерштейна. Это были лопари (*) на службе короля Швеции. Густав Адольф полагал, вполне уверенно, что саамы — лучшие разведчики в Европе.
~~~~~~
(*) Lapps — лопари, саамы, лапландцы. Конные лопари — это весьма любопытный феномен. Из статьи В. И. Немировича-Данченко 'Лопари': '...Кольский полуостров издавна населен был лопарями — кочевым племенем финского корня. Название свое, лапландцев, они получили со времен историка Заксо, жившего между ними в 1190г.; прежде они назывались сирит-финами... Печальная родина лопарей издавна пугала население более умеренных стран. Здесь, в царстве вечной зимы и вечных бурь, в самой ужасной глуши Гиперборейской Скифии, по мнению греков, жили сказочные чудовища; даже народы скандинавского корня, населяющее угрюмые и холодные горы Норвегии, считали наш Кольский полуостров недоступною смертным областью великанов и злых духов, которые, как неопределенные фантомы утреннего тумана, встают и реют над этою областью сумрака и безлюдья'. Можно предположить, что древние представления о Гиперборейской Скифии заставили автора выдернуть лапландев из родной Лапландии, посадить на коней, и кинуть на изучение военного дела в лесах Европы. Впрочем, в Америке несколько искажённые представления об окружающем мире, а автор не первый раз потешается над своими соотечественниками.
И, возможно, он был совершенно прав.
Финн, командовавший разведотрядом саамов, осадил коня. — Интересно. Идём, Капитан Гарс захочет узнать.
* * *
Капитан Гарс поднялся над седлом, встав на стременах. Он задрал голову кверху, пытаясь услышать звуки оружейной стрельбы, недавно доносившиеся с севера. Но теперь там было тихо. Пальба, которую он слышал, продолжалась не больше нескольких минут.
— Сколько? — спросил он сердито.
Разведчик-финн помахал рукой туда-сюда. — Швабы, может тысячи две. На другой стороне? — он пожал плечами, — Несколько сотен, не более. Трудно сказать точнее. Они ведут бой как стрелки.
Последняя фраза, которую финн почти пролаял со своим сельским акцентом, была полна одобрения. Разведчик, подобно большинству финнов и всем лопарям, полагал, что цивилизованный метод ведения войны — палить из ружей, стоя во весь рост, почти глаза в глаза — был одним из верных признаков, что цивилизация не столь хорошая штука, как должна быть, и насколько она превозносится.
Он закончил с усмешкой, — Умные люди, эти американцы. Кем бы они не были.
Капитан Гарс хмыкнул, — Значит, всё кончено?
Финн фыркнул, — Это была кровавая баня. Если бы швабы не были так тупы, они бы драпанули через минуту.
— Нет ли шанса, что они захватили Зуль? — Единственным ответов разведчика стала презрительная усмешка.
Капитан Гарс кивнул, — Не наша проблема. Но это ...
Он скрутил своё огромное тело в седле и посмотрел на маленькую группу разведчиков-лопарей, сидящих на своих лошадях в нескольких футах от него.
— Две тысячи, ты говоришь? — Как и финн, капитан говорил по-фински. Всего несколько лопарей знали какой-либо ещё язык, кроме собственного.
Головной разведчик-лопарь поморщился, — Мы полагаем, капитан. Они следовали по узкой тропе. Землю изрыли, должно быть две тысячи. Может больше.
— И ты уверен, они хорваты?
Снова лопарь поморщился, — Предполагаем. Но кто ещё? Хорошие всадники.
Капитан Гарс посмотрел вдаль, глядя немного восточнее севера. Тюрингский лес был в этом направлении густым. В основном необитаемым, по оценкам лопарей. По такой местности хорошая лёгкая конница может двигаться совершенно не заметно столь долго, насколько у неё имеет провианта. Лопари обнаружили след менее, чем в двух милях впереди. Если их оценки были точны, а капитан Гарс полагал лопарей лучшими разведчиками Европы, большая часть кавалерии была отделена от армии, марширующей на Зуль, и двигалась по лесу к востоку от дороги.
Хорваты были хорошей лёгкой кавалерией. Лучшей в императорской армии. Капитан Гарс решил, что лопари вполне точны. Кто ещё это мог быть?
Капитан не был знаком с этой конкретной частью Тюрингенвельда. Но даже с учётом неровности рельефа, кавалерии такой численности могла преодолеть перевал невысоких гор за два дня. Не более, чем за три. По прямой, от сюда до сердца юго-восточной Тюрингии, не более 40 миль.
