Мерцающий подарил мне широкую самодовольную улыбку, хотел что-то сказать, уверен, не менее самодовольное, но я его завернул на подлете.
— Не расслабляйся. Тебе еще Варю приглашать.
— Куда?
Я пристально посмотрел на него, и мерцающий, подобравшись, спросил:
— И с кем мне её свести?
— С Камюэлем, — ответил я, но тут заметил направляющегося к нам серого кардинала, поэтому поспешил сказать: — Хотя, лучше, я сам.
— Ну, и как это понимать? — вопросил Камю, подойдя вплотную.
— А что? По-моему, все получилось более чем удачно.
— Возможно, но...
— Не отвлекайся, — я бодро шагнул к нему и развернул в сторону кресел, — Видишь девушка тоскует, — сказал, имея в виду Вариусель Вик-Холь. — Твоя священная обязанность, как серого кардинала и начальника разведки, свести личное знакомство со своим темным коллегой.
После этих моих слов Камюэль как-то подозрительно замер, а потом медленно-медленно повернулся ко мне. По сузившимся глазам светлого эльфа, я осознал, что ляпнул что-то не то.
— Чего? — вырвалось у меня и прозвучало как-то по-детски. Перестроиться я не успел. Камюэль ошарашил меня вопросом.
— Кто дал тебе прочитать отчет аналитиков? Пестрый?
— Ты это о чем? — вмешался Ир, с трудом выцарапывая меня из бульдожьей хватки кардинала.
— Только два дня назад мне на стол лег отчет аналитиков о том, кто есть кто в Темном королевстве. Вариусель Вик-Холь была первой в списке возможных кандидатов на ту же роль, что в федерации играю я. Только не говори мне, что и об этом ты догадался чисто случайно.
— Не скажу. Тебя уже поставили в известность, что наши темные леди сводные сестры? У них один отец.
— Семейные узы в понимании темных не всегда играют ту же роль, что у нас.
— И все же. Я сложил два плюс два, — с нажимом сказал я, стоически умолчав о том, что совсем недавно имел честь познакомиться с папочкой обеих темных леди. И этот товарищ в лице председателя произвел на меня неизгладимое впечатление. Поэтому, предположение, что Варя что-то вроде серого кардинала при старшей сестре, просто напрашивалось. К тому же, если я правильно помню из объяснений Или, Великие Дома темных изначально вели между собой непрерывную тайную гражданскую войну. При этом два старших дома, легко могли объединиться против выскочки помладше, который вознамерился, к примеру, из пятого стать вторым, через уничтожение последнего. Не удивлюсь, если в изменившемся мире, Первый и Второй Дом в лице своих Великих Матерей вспомнили о корнях и заключили своеобразный союз, во имя процветания и стабильности их королевства.
Камюэль, кажется, остался не убежден моими аргументами, но все же отправился приглашать на танец Варю, наградив меня на прощания холодным взглядом, в котором я прочитал обещание, вернуться к этому разговору позже. И что еще он, интересно, вознамерился от меня услышать? Правда, на своем пути к цели, кардинал встретил неожиданное препятствие. Финику надоело быть не у дел, и он предпринял попытку пригласить единственную не занятую даму, из тех, кто сидел с ним рядом. Так что возле кресла Вариусель они с Камюэлем столкнулись. Выбирать с кем танцевать предоставили леди. Кого она там выбрала, я к своему разочарованию, так и не увидел. Мое внимание привлек отчаянно жестикулирующий Клёма, выглядывающий из-за ближней к выходу из зала колонны. Ир проследил направление моего взгляда. Нахмурился и решительно заявил, что раз ему больше не надо ни с кем танцевать, одного он меня не отпустит.
— Но он же ребенок! Что он может мне сделать?
— Тебе напомнить, что этот ребенок такой же, как я, и может мерцнуть в кого угодно?
— Ир, ты ведь так плохо о нем не думаешь.
В ответ мерцающий тяжело вздохнул.
— Не думаю. Он искренне привязан к тебе и не причинит вреда, по крайней мере умышленно. Но все равно одного я тебя не отпущу. Мало ли, что вам обоим может в голову взбрести.
— Только не начинай! Вот не думал, что паранойя Камю и Пестрого заразна.
— И не думай, — сурово отрезал Ир. И последовал за мной к Клементиреферусу, не отставая ни на шаг. Признаюсь честно, в его присутствии я чувствовал себя увереннее, поэтому возмущался чисто для проформы, чтобы мерцающий не расслаблялся. Хотя про себя знал, что мне чертовски приятна его забота.
Клёма так обрадовался, что мы, наконец, обратили на него внимание, что, стоило только приблизиться к его наблюдательному пункту, как он выскочил из-за колонны и повис на мне всем телом. Пришлось подхватить малыша и взять на руки.
— Ну и?
— Ты должен пойти со мной! — безапелляционно заявило желтоглазое чудо. О том, что мальчик принадлежит к расе мерцающих знал весь двор, поэтому никаким эльфом, в отличие от того же Ира, он не притворялся.
— Зачем это? — раздался требовательный голос секретаря ректора у меня из-за плеча.
Клёма в ответ подозрительно потупился.
— Так, лучше колись, — потребовал я, — а то мы с Иром сами колоть будем.
— Иголками? — живо заинтересовался неугомонный ребенок.
— Утюгом или автогеном.
— И чему только ты ребенка учишь, — вмешался Ир и отобрал его у меня. Причем я не сразу понял, зачем он это сделал, пока не услышал: — Лучше с меня, — сказал старший мерцающий, прижимая к себе младшего. Тот неуверенно улыбнулся, потом нахмурился, а после этого вдруг просиял, воскликнув:
— Я понял!
— Ну, и что это было? — поинтересовался я у них.
— Не люблю, когда посторонние пытаются с тебя слепки снимать, — деланно пожав плечами, откликнулся Ир. — Поэтому блокирую их. Но, чтобы Клементириферус сам понял, при чем тут утюг и что такое автоген, я позволил ему снять частичный слепок с меня.
— Точнее, с одного из твоих мерцаний, — дополнил младший.
Я непроизвольно покачал головой. Мне такого никогда не понять. Поэтому что даже уточнять не стал, что так напрягает Ира когда, если меня кто-то пытается читать?
В общем, Клёма был спущен на пол, взял нас обоих за руки и увел за собой из зала. По переходам дворца мы шли довольно долго. Поэтому у меня было время обратить внимание на то, что светлых эльфов в форме, стоящих на вытяжку на каждом более ли менее значимом углу, стало больше, если сравнивать с нашим последним визитом.
— Перестраховываются? — спросил я у Ира, скосив глаза на одного из гвардейцев, с каменным лицом таращегося в пустоту.
— После того нападения во владениях темных, не удивительно. Братство стало активнее.
— После чего?
— Рискну предположить, что после того, как стали проявляться результаты твоей бурной деятельности, — Ир непроизвольно улыбнулся, думая о своем. Но меня эта его улыбочка совсем не обнадежила. Напротив, я помрачнел, серьезно задумавшись. Потом спросил:
— Думаешь, они могут что-нибудь выкинуть?
— Снеж, — снизу подал голос Клёма, — предпринял всевозможные меры безопасности.
— Это он сам тебе сказал?
— Угу.
Я помолчал, потом выдал.
— И на старуху бывает проруха.
— Что это значит? — заинтересовался маленький мерцающий, но ответить ему я не успел, — О! — воскликнул он, отвлекшись, — а мы пришли.
Перед нами была тяжелая дверь, которая одним своим видом отпугивала и внушала трепет. Что-то я не заметил, как мы оказались в той части дворца, в которой мне явно раньше бывать не приходилось. Куда девалось изящество форм и элегантность интерьера? Кажется, я что-то пропустил.
— И что нас за ней ждет? — спросил Ир.
— Вилалигаларус.
— Уф! — вырвалось у меня, — ну и развел же ты тут тайны мадридского двора! Так бы и сказал, что Пестрый дал добро, на перенос девочки.
— Я думал, ты знаешь, — протянул мальчик, все еще держа меня за руку. А Ир тем временем толкнул дверь, и вошел в полумрак плохо освещенной комнаты. Где ему навстречу с подушки, брошенной прямо на пол, тут же подорвалась Лидифемерус. Похоже, тут на лицо целый заговор.
— Ну и что тут у нас? — спросил я, входя вслед за Иром и приближаясь к фонтану, бьющему из воздуха в центре пустой комнаты.
— Таниэль предложила её спрятать, чтобы никто лишних вопросов не задавал, и её перенесли сюда, — начал объяснять Клёма.
— Она так ни разу и не сверкнула, — поддержала друга Лиди. — А ведь мы по очереди дежурим!
— А ты пробовал... — начал Ир, обращаясь к Клёме.
— Неа, — тот покачал головой, и крепче сжал мою руку, — Мне без тебя страшно, — просто сказал он, преданно заглядывая мне в глаза.
— И правильно, — я положил свободную ладонь ему на макушку. — Вдвоем не так страшно.
— Неужели, — взволнованно начала девочка, — ты тоже боишься?
— И еще как, — честно признался я и посмотрел на Ира.
Тот понял правильно, взял маленькую Лиди за руку и отвел в сторону. Мы с Клёмой вдвоем шагнули к фонтану. Я снял с себя крестик и погрузил его в воду. Скомандовал, не глядя:
— Давай!
Клёма рвано выдохнул и через секунду рядом с моим плечом в воздухе завис еще один подвижный водяной поток, правда, в отличие от первого фонтана, этот отчаянно фонтанировал фиолетовыми искрами. Я поймал себя на мысли, что мне хотелось бы посмотреть на эти их водные сны изнутри. Как они видят в них друг друга? Чем занимаются на той стороне? Но эти размышления прервала искра, уколовшая мне руку, в которой я сжимал свой артефакт в виде креста. Она не принадлежала Клёме, так как была другого цвета. Это просыпалась Вили. И я заговорил с ней, очень надеясь, что теперь она все же услышит меня.
— Просыпайся. Давай же. Тут тебя ждет сестра...
И она начала превращаться. Сначала из воды соткалась детская рука, полупрозрачная и текучая, но быстро обретающая плотность, которая крепко ухватила меня за запястье. Я испытал чувство, схожее с эйфорией. Неужели получилось? Но тут...
Дверь в комнату с треском распахнулась и слетела с петель. Я дернулся и убрал руку с артефактом из воды. Превращение девочки тут же оборвалось. Искры стали сыпаться реже. Но мне было не до того. Потому что в комнате стало тесто. На нас напали, вот и все, о чем я успел подумать, как Ир отшвырнул в мою сторону Лиди, которую я с трудом успел поймать и закрыть собой. Тем временем, старший мерцающий шарахнул по трем вбежавшим к нам светлым эльфам в темных, неприметных одеждах, чем-то магическим. Где-то громыхнуло, лицо обдало волной жара. Два мага схлестнулись. Но кроме того, кто наседал на Ира, осталось еще двое. Они то и метнулись ко мне. Я успел шепнуть Лиди.
— Засыпай!
Я думал, не получится, она испугана, растеряна, поэтому, вряд ли поймет, о чем я. Это был отчаянный порыв, хотя бы как-то спрятать девчушку, защитить. И малышка меня не подвела. Пока я швырнул в одного из эльфов подушкой, подхваченной мной с пола, а в челюсть второму впечатал кулак, она успела развоплотиться. И фонтанчиков в комнате стало три. Я перевел дух и поднял вверх руки, понимая, что против двух тренированных эльфов мне не выстоять. Они хмуро воззрились на меня, я же попытался найти глазами Ира. Но мерцающего в комнате уже не было. Он и его противник переместились в коридор, оттуда слышались звуки магического поединка. Меня осенила идея. И, когда те двое попытались меня схватить, я сделал обманный маневр, ушел в сторону и метнулся к двери. Выскочил в коридор, и закричал, что есть сил, чувствуя, как на груди смыкаются чьи-то руки.
— Просвети их! Они зом... — мне грубо заткнули рот рукой и снова втащили в комнату.
Я оказался на полу, у горла застыл чужой клинок. Сердце ушло в пятки. Нестерпимо захотелось зажмуриться и ущипнуть себя, чтобы проснуться окончательно и бесповоротно, но я продолжал широко раскрытыми глазами смотреть на своих убийц. Я не был готов к смерти. Не знаю, как вообще к такому можно подготовиться. Но вдруг, помощь пришла откуда не ждали. На двух светлых из глубины комнаты налетел с обнаженным мечом третий. Совершенно незнакомый мне субъект, зато в такой же форме, в которую были облачены попавшиеся нам по пути гвардейцы. Где же он прятался все это время? Но до меня быстро дошло, что нигде. Это был... Клёма. Потом что в комнате били прямо из воздуха два фонтана, а третий пропал без следа. Я с отчаянным усилием поднял себя на ноги и рванул на помощь, но не успел. Один из наподдавших неожиданно распахнул свое верхнее, свободное одеяние и выхватил оттуда какую-то круглую, глиняную штуку. Бросил под ноги Клёме, в его светлом мерцании. Прозвучал взрыв. Светлого эльфа заволокло дымом, сизым и воняющим так, что у меня аж глаза заслезились. Я закашлялся, поймал себя на мысли, что убью этих двоих, даже если они на самом деле зомби и не могут в полной мере отвечать за свои поступки. За Клёму убью. Но тут в дверной проем ворвался еще один светлый эльф. Я успел поймать его бешеный взгляд, который начал менять цвет с льдисто-голубого на желтый.
— Пестрый! — закричал я, — Там Клёма!
— Он мертв, — скрипучим и жутким голосом отозвался тот, — И эти уже не жильцы...
Эпилог
Отпуск отменяется. Война
Большой зал императорского дворца, в котором еще совсем недавно звучала музыка и танцевали интернациональные пары, был превращен в руины за какую-то четверть часа. В огромном, опустевшем помещении бесновался Пестрый в своем чешуйчатом мерцании. Змеиным хвостом с трещоткой он превратил кресла в щепки и принялся методично сбивать штукатурку с потолка, откалывать целые куски стен. Более того, обезумив от ярости, мерцающий расколол надвое несколько колонн. Это было жуткое и завораживающее зрелище. Я подошел к дверному проему и встал рядом с императором, который с пугающе отрешенным видом наблюдал за гостем, громящим его дом, и не подпускал никого к нему, запрещая придворным магам применять к мерцающему силу. В этот момент я почувствовал себя тем самым бандерлогом, перед которым скручивал кольца в своем гипнотическом танце питон Каа.
— Ему уже сказали... — начал я.
— Пытались, — отозвался Снежень, недослушав, — Он не услышал. Где Камюэль?
— Вместе с темными прочесывает дворец, кажется.
— Даже внук не смог до него докричаться.
— Думаешь, у Камю выйдет?
— Не знаю. Но в данный момент других идей у меня нет.
— Они с ним что... — начал я, но император пресек любые расспросы о странных отношениях, которые связывали его кардинала и Учителя мерцающих.
— Что говорит дракон? — спросил он, не позволив мне закончить свой вопрос.
— Говорит, жить будет. Только волноваться ему пока нельзя. А для мерцающих это означает...
— Никаких мерцаний, — со вздохом продолжил за меня Снежень.
Я снова перевел взгляд на гибкое змеиное тело, извивающееся в центре зала и со всей дури молотящее по стенам мясистым чешуйчатым хвостом. И у меня перед глазами замелькали обрывочные и сумбурные воспоминания о последних часах. Как уничтожив зомбированных светлых эльфов, Пестрый вышел из едкого дыма, заполнившего комнату после взрыва, с безвольным детским телом на руках и направился прямиком в бальную залу, на ходу отращивая хвост и обрастая чешуей.
Музыка оборвалась, танцующие замерли в неудобных, гротескных позах. Возле змея оказался император. Я видел глаза Снежня в тот момент, когда Пестрый передал ему тело мальчика. В тот момент для меня стало очевидным, что виноватые будут не просто найдены и наказаны, но и уничтожены под корень, к каким бы слоям общества и расам не принадлежали. Даже несмотря на то, что Клёма выжил благодаря вмешательству Финика, который очень вовремя оказался рядом. Король Дракон подошел к императору почти сразу, как только понял, что маленький мерцающий умирает у него на руках. Снежень не хотел отдавать ему малыша. Но тут уж подоспел я, и сам толком не зная, о чем говорю и насколько правдивы мои слова, принялся убеждать, что не зря же главный университетский лекарь принадлежит к драконьему племени, что у драконов какая-то особая исцеляющая магия. На этих словах Король Дракон глянул на меня, забирая у Снежня Клёму, и бросил, направляясь с мальчиком к выходу:
