Куренай бросила сочувственный взгляд в сторону седовласого шиноби и поспешила к своей цели.
В голове предательски возникали образы спора и встреч с маленьким манипулятором. Чем больше она вспоминала и разбиралась в произошедшем, тем явственнее становились опущенные детали.
Особенно еë подозрения подзуживал этот хитрый взгляд, который присущ только опытному хищнику. Маленький мальчик не мог быть таковым по определению, а значит оставался другой вариант — он гений.
Не сломается ли уникальная личность под таким напором? И что ей нужно делать, чтобы сохранить еë?
Ответ, как бы это дико не звучало, оставался один: «Использовать спор, как соломинку, чтобы не дать сломаться Саске».
Плевать, что о ней подумают другие, но она спасёт ребёнка и даст ему надежду на лучшее будущее. Попытается заменить родителей, хоть и понимает невозможность подобного.
В регистратуре, к удивлению, не пришлось пробиваться сквозь бюрократию, ей спокойно указали номер палаты. Уже подходя к нужному крылу, Куренай неожиданно столкнулась с Хокаге.
— Хокаге-сама. — изобразила лëгкий поклон девушка.
По лицу Хирузена пролетела мимолетная тень задумчивости, и он выдал шокирующий вопрос:
— Как ты смотришь на то, чтобы взять мальчика под опеку?
Мысли в голове бились, как бешеные. Представительница рода Юхи моментально поняла, что руководитель деревни знает о их маленьком споре! От кого? Возможно от сына, а возможно и так узнал.
Она же бесклановая, и ей могут отдать последнего Учиха под опеку, а не оставить его просто сиротой. Высока вероятность, что тот согласится.
Да к тому же этот вопрос — без права отказа, почти приказ от Сандайме Хокаге.
— Я согласна. — ответила Куренай после задержки в несколько секунд.
— Вот и хорошо. Позаботься о мальчике. — тепло улыбнулся старик и прошёл мимо.
Неподвижные и неинтересные раннее тени, скользнули за объектом своей охраны, оставляя девушку одну в коридоре.
Охрана палаты Саске молча пропустила её. Когда девушка посмотрела на безмятежное лицо семилетнего мальчика, а сегодня как раз был его день рождения, она устало и как-то облегчëнно выдохнула.
Она добралась, а значит пол дела сделано, теперь осталось лишь договориться с ним. Один из стульев был придвинут к постели больного. Прелестная нимфа, брюнетка с кроваво-алыми очами, поудобнее устроившись, взяла за руку мальчика и принялась ждать.
Ожидание продлилось несколько часов. Или это она удачно зашла, или куноичи чего-то не знала. Интуиция что-то пыталась нашептать сознанию, но как-то слишком вяло.
Учиха открыл свои глаза и уставился пустым взглядом в потолок. Губы семилетнего мальчишки начали шептать:
— Я ви-и-жу, как закат стëкла оконные плави-и-ит, день прожит, а ночь оставит тени снов в углах. Мне не вернуть назад серую птицу печали, все в прошлом, так быстро тают в облаках. — тихо, с лëгкой хрипотцой, пропел Саске, а молодая куноичи осознала, что не может пошевелиться.
(прим. автора. песня: Ария — Закат)
Дальше и вовсе начались странности. Казалось, вокруг заиграла немая и бесшумная мелодия, а картинка еë сознания начала двоиться.
Вбитые рефлексы Куренай взяли верх, поэтому она сложила печать и произнесла: «Кай», но ничего не изменилось. Она даже не обратила внимания на свою заминку и парализацию, сейчас девушка поняла, что на нее не воздействуют гендзюцу.
Всё это промелькнуло столь быстро, что Саске только начал проникновенно тихо, петь припев:
«Та-а-ам все живы, кто любил меня,
Где восход — как праздник бесконе-е-ечной жизни,
Та-а-ам нет счёта рекам и морям,
Но по ним нельзя доплыть домо-о-ой.»
Лучи закатного светила окрасили комнату в богатую палитру вечернего мира, сильнее захватывая чувства и эмоции куноичи, затрагивая застарелые раны и струны покалеченной жизнью души. К её ощущением прибавлялись и навязанные, и она понимала, чьи это эмоции.
Ало-бордовые лепестки и отблески света заплесали вокруг фигур людской пары, скрывая их в мираже кровавого танца их жизни. Шепот юноши продолжал добавлять сакрального контраста в этот иллюзорный мир:
«Вно-о-овь примирит всë тьма, даже алмазы и пепел,
Друг равен врагу в итоге, а итог оди-и-ин.
Два солнца у меня на этом и прошлом свете,
Их вместе с собой укроет горько-сладкий дым. »
Слова и реальность всё сильнее сплетались вместе, заставляя чувства Куренай обманывать друг друга. Она окончательно погрузилась, нырнув с головой в эту игру гармоничных звуков, запахов и отдаленных, мягких образов. Большая часть тягостных дум отпустила девушку, оставляя лишь лëгкую печаль и сопереживание.
«Та-а-ам все живы, кто любил меня,
Где восход — как праздник бесконе-е-ечной жизни,
Та-а-ам нет счёта рекам и морям,
Но по ним нельзя доплыть домо-о-ой.»
Никогда Куренай не могла подумать, что печаль и тоска могут приносить лëгкое, терпкое наслаждение. Игра разных инструментов соприкасались со всеми спектрами её ощущений.
«Возьми меня с собой, пурпурная река,
Прочь унеси меня с собой, закат,
Тоска о том, что было, рвëтся через край,
Под крики серых птичьих стай.»
Инструментальные звуки стали набирать обороты, полностью выбивая из неë остатки связанных и ясных мыслей. Оставались только волны эмоций и чувств.
Куноичи не заметила, как прикрыла глаза и сосредоточилась на всëм этом безумном оркестре. Итог подвели последние слова песни:
«Я вижу, как закат стекла оконные плавит,
День прожит, а ночь оставит тени снов в углах…»
Музыка ушла, и на смену ей пришла оглушительная тишина. Обаятельная куноичи и вовсе потеряла весь запал. Лишь одна пропетая песня с каскадом образов и иллюзий выбила из неë весь настрой и понимание окружающей реальности.
А ведь еë разум уже вернулся в норму и быстро начал анализировать, пытаясь найти объяснение произошедшему. К еë тихому ужасу и сожалению, в голове ответа не было. Даже гениальность последнего выжившего Учиха не давала сама по себе объяснение.
То, что она видела — очень похоже на гендзюцу, но она имеет слишком хороший контроль, чтобы не заметить чужеродной чакры в своëм организме.
Ответа она так и не нашла, продолжая молча разглядывать руку мальчишки.
Через какое-то время, она решилась спросить:
— Саске… — тот медленно повернул голову к ней. — Ты не против… я это… стану твоим опекуном, хорошо?
На неё смотрели немигающие, слегка сияющие, глаза цвета густой крови с тремя томоэ, многое говорящие девушке сами по себе.
Только сейчас мелькнула абсурдная мысль. Ведь не мог же маленький пацан незаметно наложить гендзюцу при помощи шарингана? Нет. Чакру она в любом случае заметила бы. Но вот то, что глазки спокойно держатся уже достаточно длительное время — поражало и немного пугало.
Куренай прислушалась к своим ощущениям и начала понимать чуточку больше. Сенсорные возможности внесли ещë больше сумятицы в мысли. У этого маленького монстра, а по-другому она к нему не могла относиться, резерв приближался к полноценному геннину. Учиха с резервом генина в семь лет. Очень попахивало бредом, если только у него в роду не отметились Сенджу или же Узумаки, но Куренай чётко чувствовала это.
Если он уже в семь лет такой монстр, да с клановым кеккей-генкай, то что будет к десяти годам при хороших тренировках?
— Не может быть… — шокировано прошептала куноичи, удивлëнно уставившись на лежащего перед ней мальчишку.
В её голове бились мысли: «Он знал! Он меня подловил! Ещё тогда! Мелкое чудовище!». Одна эта мысль заставляло спину девушки покрываться холодным потом. Когда тобой манипулирует маленькое дитятко и причëм вполне успешно, да с большим таким размахом — это страшно, несмотря на опыт профессионального наëмника, в котором актëрское мастерство — не последняя строчка.
Один миг и всё изменилось, на лице лежащего парня появилась кривая ухмылка:
— Конечно согласен, правда мне что-то надоело играть с тобой в тëмную. — мальчик демонстративно щëлкнул, и всё вокруг начало преображаться.
От тела Учиха в разную сторону поползли вязи фуин, оплетая всю комнату.
— Чт... Кто ты?! — опять сработали вбитые в подкорку рефлексы, пускай Куренай и не ощущала опасности.
— Саске Учиха. — пожал плечами он. — Ты же решила стать моим опекуном? Помнишь наш спор? Я устал ждать ещё три года, которые для меня могут вылиться во все тридцать — по мне так много. Лучше немножечко посвящу тебя в реальные дела.
Понимание происходящего вновь начало ускользать от сознания куноичи. Слишком много разных эмоций теплилось в головушке молодой женщины. Отношение к этому… Учиха слишком, просто слишком.
Психика со скрипом пыталась осознать происходящее, каверзные мысли, о том, что это сам Мадара Учиха или какой-то другой враг Конохи набатом били в голове куноичи и пытались заставить еë действовать, но она ждала.
— Я помню свои слова. — твёрдо сказала она. — Но кто ты? Саске Учиха… не мог…
— Что не мог? — перебил её юноша. — О красавица, а что ты вообще знаешь обо мне?
Мило ухмыльнулся черноволосый «ангелок» и наклонил голову набок.
Куренай выглядела так, словно ее поразила молния. Ведь и вправду, а что она знала о нём?
— Во-о-от. Ничего толком ты и не знаешь. — покивал Саске. — Я добрый, поэтому даю тебе выбор. Первый вариант — мы остановимся на этом моменте, я заблокирую тебе часть памяти и вернемся к отыгрышу роли жертвы или…
Тело пробила дрожь, сенсорика и опыт помогали хорошо судить о том, лгут ли ей или нет. Сейчас же она не ощущала и намека на ложь, слишком уверенно он говорил.
— Или..? — она нетерпеливо уточнила.
— Или я тебе раскрою ещë больше тайн, но пути обратно уже не будет. И начнём мы с самого простого, перенесëм наше пари ближе к реальному времени. Не забыла, какова награда за победу? — улыбнулся Саске. — Что выбираешь? Правда, исход будет один и тот же, я в любом случае выиграю. Если, конечно, ты не отступишься от своих слов.
На маленького мальчика смотрели так, словно он демон во плоти. Лихорадочные мысли нежной и заботливой девушки, сейчас очень сильно контрастировали с привычным еë образом.
Лицо очень характерно рассказывало о том, какие мысли мучают хозяйку. Ведь это была не просто манипуляция — это ловушка, чëртова ловушка и Куренай в неë уже попалась. Никто ведь не будет подозревать маленького мальчика в коварных и запутанных планах?
А как всё удачно сложилось! Друзья подстрекатели, юный наследник Учиха и вот, она сама в шутливо-серьëзной форме соглашается на пари ценою в жизнь. Слово или жизнь? Убивать её никто не собирается, но всё же жизнь…
Несколько секунд тягостных размышлений привели еë к выводу, что предав слово она в первую очередь предаст себя.
Она дала слово, она его сдержит. К тому же, у неё есть шанс на свободу. Он ведь всего лишь мальчишка…
Последние мысли давали явно ложную надежду, но у кого нет слабостей?
— Хорошо, пари, тогда нам нужно пройти на один из полигонов, да? — девушка скосила взгляд на дверь.
— Не совсем. — ещё один демонстративный щелчок, и мир вокруг изменился.
Они оказались на неизвестном полигоне. Огромное помещение, потолок которого терялся где-то в темноте, монолитные стены и давящая пустота.
— Это как? — очередной приступ шока накрыл бывалую куноичи, даже для мира шиноби слишком странно.
— Раскроем тебе немножечко тайн. — сказал Саске и начал преображаться.
Попытки развеять иллюзию ничем не увенчались. Куренай деловито уточнила:
— Ты также воздействовал и на меня во время своей песни?
— Нет, что ты. — ухмыльнулся молодой парень, выглядевший чуть младше самой Куренай.
Саске подошëл к замершей женщине и протянул руку, взял её кисть и положил на свою щеку.
Тактильные ощущения конечно ни о чём не говорили, ведь иллюзии могли умело обманывать весь спектр ощущений.
— Это ничего не подтверждает. — покачала головой девушка.
— Кхм, и вправду, что-то я тогда с Магией Разума перемудрил, что сейчас не могу доказать реальности. — задумчиво пробормотал парень. — Если тебе ребëночка заделать, то ты поверишь?
Куноичи закашлялась, покраснела и отвела взгляд. Стеснительно пробормотала:
— Как ты можешь такое говорить...
— Милота! — нагло приобнял девушку Саске, та попыталась было его оттолкнуть, но силы к очередному её удивлению, оказались несопоставимы. — Хорошо, я даю тебе возможность нападать чем и как угодно, я не буду бить в ответ. Если сможешь одолеть меня, то пари за тобой.
Легким движением Учиха отпрыгнул на несколько метров назад. Кивнул девушке, призывая ее начинать.
Куренай начинала терять связь с реальностью. Даже привычные воздействия гендзюцу больше похожи на реальность, чем происходящий вокруг абсурд. Особенно хорошо она заметила, как изменились сенсорные ощущения.
В отличие от больничной палаты, здесь было пропитано чакрой — всё!!!
Выбора ей не оставили, призывая нападать. Несмотря на явный призыв атаковать изо всех сил, куноичи решила наращивать темп. Если она ошибется и убьёт наследника Учиха, лучше ей самоубиться сразу…
Руки замелькали складывая гендзюцу, губы Куренай озвучили привычную фразу техники.
Секундное ожидание показало, что гендзюцу против Саске бесполезны. Тот демонстративно почесал ухо:
— Кхм, как-то скучно просто так, а не спеть ли мне ещё одну песню? Да. Так будет лучше!
Пока он явно витал в облаках, Юхи попыталась этим воспользоваться, моментально сократила дистанцию, нанося обычный удар кулаком в грудь. К удивлению, тот легко ускользнул от нее.
Она не остановилась на одном движении, продолжая связку и наращивая темп, но никаких видимых успехов достигнуть не получилось.
Саске, словно скользкий и проворный змей, легко уклонялся от любых выпадов. Казалось, его невозможно подловить.
Куренай инстинктивно начала выдавать большую скорость и силу, чем изначально планировала.
В такт её движениям вновь раздался голос и заиграла музыка, немного изменяя и преображая серые потолки и стены:
Я давно разучился любить.
Чувства не растоптать, и сердце мне не разбить.
Но, когда по весне столкнулся с тобой,
Твой отказ что-то сделал со мной.
(прим. автора. Павел Пламенев — Вот тебе моя кровь)
К ещё большему удивлению, куноичи заметила изменения этой песни, словно она вышла на новый уровень. Не только слова и звуки достигали её сознания, она интуитивно понимала каждое слово во всей красе.
На навыках убийства ближнего своего это никак не сказалось, но ощущения появились специфические.
