— Ничего, в таком случае раненого добивают свои, — цинично ответил он мне.
Он замолчал, я тоже. Любые слова были излишни.
— Где моя маска? — раздалось из-под одеяла.
— Сломана, — хрустнул я осколком, как раз оказавшимся у меня под ногой. — Она треснула во время последнего боя.
— Ясно, — тихо произнес он. — Что скажешь?
— В жизни случается разное... — протянул я, пытаясь решить, что именно сказать ответ.
Я не могу предсказать его реакцию, особенно учитывая насколько он тщательно скрывал свое настоящее лицо. Никакой человек не захочет показывать подобное окружающим — это было нормально. Можно не обращать внимание, можно даже выпячивать эти следы — всё равно последствия отразятся на психике. Как раз здесь мог крыться корень зла и причина исколотых рук.
— И всё?
— Меня больше другое задело, если честно, — попытался я свернуть с этой темы. — Мне нужно было снять с тебя одежду, сам понимаешь. Я нашёл там это, — продемонстрировал я шприц. — Морфин, почему?
— Это плохо? — мне показалось или несколько удивлённо спросил он.
— Я ненавижу... нет, не так, — сразу поправил я себя, пытаясь ответить как можно честнее. — Я презираю тех людей, что сбегают от проблем с помощью этой мерзости. Человек, разрушающий сам себя и всю свою жизнь просто потому, что поддался низменным инстинктам, какой-то химии, пожирающей разум, для меня хуже чего-либо. Я не могу принять такого существования, такой жизни.
— А если заглушить боль?
— Физическую — да, остальное — уже оправдания.
— Тогда я пообещаю, что больше не буду пользоваться этим. Никогда. Это решит проблему? — несколько странным тоном задал он вопрос.
— Только если это твоё решение. Только если твоё.
— Клятва.
— Отлично, — щёлкнул я по склянке с наркотиком. — Только вот пока что использовать его всё равно придётся.
— Не надо, — убрал он руки под одеяло.
— Я не представляю, как ты вообще в сознании находишься! Давай сюда руку!
— Я обещал, что никогда больше не буду оправдываться. Только что.
— Оправдываться? — Сначала я не понял, что именно он сказал. — Но ведь боль!..
— Я всё равно её не чувствую, — он ещё больше закутался в одеяла.
Посмотрев на это безобразие, я... да в общем-то радость от того, что всё обошлось была настолько сильна, что я просто сел рядом и, прислонившись спиной к стене, ненадолго прикорнул. Ну такое состояние было, когда ты вроде бы и в сознании, даже можешь разобрать, что вокруг творится, а по факту уже и во сне.
— Кто меня оперировал кроме тебя? — после продолжительного молчания спросил он. От силы полчаса прошло.
— Я вытащил всё то, что попало... а-ах, — зевнул я и продолжил: — внутрь. А зашивал уже не я. Может укол?
— Нет, — сказал, как отрезал, он. — Нужно вскрыть швы и убрать оттуда нитки, я не могу нормально... излечиться. Зови того, кто это делал, у него опыта больше чем у тебя, — ошарашил он меня своими словами.
— Хорошо, — вставать было тяжело, но я всё же смог. Только сделав несколько шагов на автомате я понял, что именно он мне сказал. — В смысле снимать? Тут всего день... Да какой день, — обернулся я, — всего полдня прошло! Это была шутка?
— Я уже закрыл рану, — вот так просто, словно это было обычным делом, ответил он. — Нитки мешают, я знаю, чувствую это.
— Ладно, — пришлось мне признать, что он действительно знает больше. — Но никто не может... Там же ожоги ещё!
— Какой у тебя коэффициент регенерации? — вместо ответа перебил он меня.
— Коэффициент? — такое использование термина удивляло.
— Темп, скорость, быстрота... — начал перечислять Кролик, но, заметив, что я не понимаю, остановился. Несколько секунд ушли на переглядывания, после чего он сдался и начал объяснять. — Условное значение, с помощью которого рассчитывают скорость восстановления тех или иных тканей, частей тела, внутренних органов в условно безопасной среде, например в госпитале или хотя бы не в черте боевых действий. Там много параметров, многое зависит и от самого человека, но общие цифры надо знать, — он снова посмотрел на меня. — Вспомни, что именно я сказал тебе сделать, на первой тренировке, ещё до начала.
— И это должно быть связано с регенерацией... Нож, которым я разрезал ладонь?
— За сколько заросли ткани эпидермиса?
— Секунд десять... — протянул я, вспоминая в свою очередь уже о своей регенерации.
— Потому тренировки и были настолько сложны, — хмыкнул он. — С таким коэффициентом сдерживаться не было смысла. А теперь, — уставился он на меня своим единственным зрячим глазом, — позови сюда того, кто запихал мне в живот десяток сантиметров грубой нитки или я сделаю всё сам.
Пришлось звать, чего уж там, после такого аргумента. Проблема возникла в другом, заставить подойти девчонку к Кролику. Мелкая, как увидела того, кто по её недавним словам должен был быть уже в могиле, побледнела, посерела и наотрез отказалась приближаться и тем более проводить хоть какие-то процедуры. Можно взять за шкирку и притащить, но, глядя на выражение настоящего неприкрытого ужаса на её лице, а такого я не видел даже тогда, когда её в плен вчера брал, и дико трясущиеся руки, я отказался от этой идеи.
— Я видел, — не дал мне сказать Кролик и слова, — это нормально. Сделаю всё сам, а ты смотри.
— Нужна помощь? — неприметной тенью к нам приблизился джонин Тумана. Точнее, как неприметной, отслеживать его передвижения я всё равно отслеживал, не хватало мне ещё одного нападения, но шёл он уже немного по-другому, видимо сказался отдых.
— Нет. Да, — одновременно ответили мы с моим 'учителем'.
— Я понял, — хмыкнул Ода. — Знакомое положение, сам в таком был.
— Лис, просто убей всех тут, — со старой песней обратился ко мне Кролик. — Нельзя верить никому.
— Хорошие слова для чудовища... — протянул туманник.
— И объясни, почему у них такое отношение? — уже абсолютно серьёзно и без шуток спросил Кролик. — Почему они позволяют себе так много в твоём присутствии? Ты мог бы просто... воздействовать, — образно намекнул он на мою Яки, — этим ничтожествам хватило бы.
— А зачем?
— Так проще и появится уважение.
— Я говорил немного про другое, — неторопливо протянул я. — Кто они такие, чтобы их мнение волновало меня? Зачем мне это уважение, замешанное на страхе? Пара дней и больше я не увижу этих людей, мне безразлично их мнение.
Цинично, да, но такова правда. Дождусь я Ягуру или нет, но быть палочкой-выручалочкой я ни для кого не собираюсь. Помог раз, два, вытащил из настоящей опасности, а дальше всё сами.
— Я понял, в этом есть смысл, — покивал в ответ Кролик, а Таро-сан лишь снова хмыкнул. — А теперь не мешайте мне.
— Стоп, — вмешался уже я, — никаких операций на самом себе. Не при мне.
— Ну так выйди, — ответил он ничуть не смутившись. — Только забери вот этого отсюда.
— Я помогу, — осклабился рядом туманник. Его, по всей видимости, эта ситуация забавляла — первое проявление чувств, кроме апатии и безразличия.
Дальше был спор о том, почему нельзя и почему можно, но в конечном итоге всё свелось к нескольким аргументам.
— Это нужно сделать.
— Нет.
— У меня нет опыта. У меня совсем, — выделил я это слово, — абсолютно нет в этом опыта. А вот у него должен быть.
— Нет. Он враг.
— Скажи сам что-то.
— Я враг, — просто ответил он. — Сейчас я пытаюсь помочь. Всё.
— Я вырву тебе кадык.
— Чудовище.
— Если не провести операцию, ты умрёшь. Да кто тут более опытный шиноби ты или я? — в самом конце вспылил я. — Почему я вообще должен уговаривать?
— Я не умру, — сразу же ответил раненый. — Чтобы убить меня, придется отрубить голову, — он убрал край одеяла и повернул ко мне своё обезображенное лицо. — Страшно, да?
— Нормально, — попытался я улыбнуться, но вышло плохо.
— Есть нормальная ткань? — Я стянул с головы верную арафатку, что служила мне верой и правдой всё это время и протянул ему.
— Хм, — держа платок в руках. — Хм, — аккуратно держа платок на руках протянул он. — Хм, — поднёс он его к лицу, словно принюхиваясь, — так все узнают тебя.
— А сколько ещё мне прятаться?
— Ладно, но я буду следить, — всё же согласился Кролик.
— Мы будем копаться у тебя в животе — ты не будешь следить за этим, — безапелляционно произнёс я.
— Я не хочу спорить... Я выдержу, — просто ответил он и откинул в сторону одеяло, обнажая грудь и то месиво на месте живота. — Было и хуже.
Его живот был покрыт толстой неприятной коркой из свернувшейся крови, слизи и ещё каких-то выделений, но главным было не это — под этим слоем явно проглядывала нежно-розовая тонкая молодая кожица. Молодая кожица там, где ещё двенадцать часов назад были видны внутренние органы.
— Чудовище, я же говорил... — в который раз начал Тору.
— Не стоит так говорить. И почему чудовище?
— Потому что это... — дёрнулся джонин, вскидывая перед собой руки в обороне, когда на него натурально зашипел Кролик. Оскал вкупе с перекрученным, искаженным и изуродованным лицом даже меня заставили вздрогнуть.
— Ты умрёшь-ь-ь...
— Я потом расскажу.
— Не с-с-смей, — снова прохрипел-прошипел Кролик.
— Потом так потом, — если это что-то личное, то не в моих принципах вмешиваться, я хотел закончить со всеми делами и, наконец-то лечь поспать. — Что нам нужно для операции?
— Горячая прокипячённая вода и чистые тряпки, остального у нас всё равно нет. Ещё наркоз и обезболивающее, но это есть в аптечке.
— Нет, не коли, — вцепился мне в руку с шприцом раненый. — Нельзя!
— Я уже сказал, что не дам тебе смотреть, как...
— Я же пообещал, — дрожа всем телом, добавил он. — Нельзя, нельзя, всё вернётся...
Переход от максимально уверенного в себе человека до едва ли не... паники?
— Морфий... — по-новому взглянул я на шприц. — Один раз. Можно. Только один. Сейчас я разрешаю, хорошо? Только один, больше никогда. Я не посчитаю этот раз нарушением.
Подергиваясь от ломки, от желания, пряча от меня своё лицо за углом натянутого перемазанного в крови и гное одеяла он протянул мне синюю от прошлых уколов руку. Мой учитель, товарищ... наркоман...
— Я принёс, — произнёс, слегка запыхавшись от своей ноши, Нобу, ставя рядом котелок с истекающей паром горячей водой. — Я тут вот ещё бинтов набрал, думал пригодится, — несколько валиков плотной материи легли рядом, — вот так оно и получилось, — отвёл взгляд парень.
— Начинаем, последняя проверка, — приподнял веко Кролику джонин Тумана. — Ох и знал бы я тогда, кому я буду помогать...
— Кому? — я не удержался.
— Монстру. Скажи я что-то, и оно убьёт меня, а мне умирать ещё нельзя, — оглянулся он на своих ребят. — И я не понимаю, почему оно тебя слушает, Сенджу.
— Не Сенджу.
— Я убивал многих и Сенджу узнаю везде, — бросил в ответ он, одним движением распарывая живот 'пациенту', — как и других клановых. Ага, еще несколько камушков, он поднял их к коже во время восстановления... Ещё и песка тут... Теперь нитки... Нет, ну надо же обычные, нельзя было леску поискать...
— И сейчас хочешь убить?
— Я убил троих таких и десятки других, — отбросил он в сторону нити и набросил на новую рану чистую тряпку. — Пусть так и останется. Всё заживёт, вон сколько шрамов. А так да, — крутанул он в руке нож, — хочу. Нас учили этому, охотиться на клановых ублюдков. Всех под нож, — в нём не было злобы, он просто вспоминал, я это чувствовал, — только смысл теперь от этого?
— Так может отбросить это?
— Уже, — опустил он оружие. — Не было в том смысла, не было. Одна злоба, месть за прошлые унижения, жажда знаний, клановые ведь всё своим оставляют, их понять можно — всё для семьи. Только вот этого, — скрежетнул он зубами, — надо добить.
— Я быстрее, — медленно я забрал у него из руки нож.
— Да, потому и не стал. Не успею, не успею... — он продолжал буквально пялиться на бессознательно тело. — Троим головы снял, сколько народу положил, но снял. Всю заразу вывели, сам там был и вот так встретить... Почему монстр ест с твоих рук, Сенджу? Почему слышит и слушается тебя? — Сжав кулаки уставился он в пустоту.
— Тебе стоит отдохнуть, — медленно помог я встать сломленному шиноби. — Твоим людям нужна помощь, — напомнил я ему о раненых. — Пошли посмотрим их состояние?
— Да, — несколько опомнившись, он побрёл в другой угол, — точно, спасибо. Да, спасибо за всё.
Несправедливая у него судьба всё же. Бывает так, что служил-служил, делал всё так, как было верно и правильно, а потом оказывается, что в этом не было смысла и вся жизнь, всё прошлое, по сути, можно выбросить. Отбери у него сейчас его людей и человека не станет, сломается до конца.
Пусть душевное состояние этого шиноби меня сейчас мало волновало, было заметно, что ему стало ещё хуже. Разочарование в идеях и пленение почти сломали его. Единственной соломинкой, на которой держался его рассудок оставались его товарищи. Не станет их и он сам же наложит на себя руки тем или иным способом. Может даже на меня бросится.
* * *
В конечном итоге в этом подвале просидели мы целых два дня. За это время я сумел наконец-то нормально выспаться, а чуть позже и обследовать соседние, недавно покинутые своими жильцами, дома. Мародерство, понятное дело, но сейчас выбирать не приходится. Осталось мягко говоря немного, пусть даже там и жили довольно состоятельные люди — почти всё было вывезено. Меня интересовали в первую очередь провизия, одежда и оружие. Последнего я почти не нашёл, пару кинжалов и декоративных затупленных катан не в счёт. Почти всё остальное свободное время время я провел в разговорах с полностью пришедшим себя Кроликом. Встал на ноги он уже в первый день. Неуверенно, медленно, но встал самостоятельно, отказавшись от моей протянутой руки. Семья сенсоров, а старик всё-таки очнулся и успел к тому времени прийти в себя, смотрела на это с настоящим ужасом. У нас даже случился короткий разговор после этого.
— Наша семья нейтральна! — выпятил дед вперёд свой подбородок, но мгновенно сьежился, вспомнив с кем говорит. А потом медленно, как можно более незаметно скосил глаза на разбирающего груду собранных мною из окрестных домов вещей Кролика. — Мы не поддерживаем ни одну из сторон, — добавил он уже более спокойным тоном. — Мы хотим уйти едва выберемся из города.
— В таком случае, что вы будете делать дальше? Вокруг будет огромное количество шиноби Ягуры, вы думаете они вас не заметят или даже пропустят? — вполне резонно ответил я на такое заявление. Особой пользы от этих двоих пока что я не видел, но вот стоит нам выбраться за черту города, там два сенсора будут почти незаменимая. Не стоит забывать и про мой первоначальный план, а я даже сейчас не знаю кто быстрее почувствует приближение джинчурики трёххвостого: я или же обученный сенсор.
— Вы спасли мою родную кровь, — прижал он к себе девочку, — и меня самого, — просто ответил старик, — я не хотел бы вам лгать, — он снова покосился на моего 'учителя'. — Мы уйдём как можно дальше и попытаемся начать всё с нуля. Из нашего рода не осталось больше никого, мой сын с невесткой, её отец и мать, погибли у меня на глазах, так что это будет самым лучшим решением. Вы правы выбраться будет сложно, но такого моё решение.
