— Никола, теперь твоя очередь,— сказала Оля.
— В этом новом мире вода будет синей-синей, и прозрачной, чистой как кристалл. Она будет в небесах, падать на землю дожем и снегом, из-под земли будут бить прохладные источники, которые наполнят озера и реки. Реки потекут к морю, а море выходит в океан.
Синий цвет перелистнул все свои оттенки и остановился на льдисто-голубом. Теперь это свечение разливалось дальше по площадке и коснулось ноги Оли. В первый миг она попытались отдернуть ее, но этот свет оказался теплым и спокойным. Он бился в такт с ее сердцем. Оболочка Сильмистриума, казалось, едва сдерживала его. Всего лишь хрупкая на вид стеклянная оболочка не позволяла этой силе вырваться в мир. Неужели так и было задумано? Оля поняла, что прежде, чем планета станет такой, как задумано, на поверхности и в небе произойдут катастрофические изменения. Оставалось лишь надеяться, что люди на кораблях в Гранмире и на земле сумеют остаться в живых. О том, что она сама может не выжить, думать не хотелось.
— Лагааз,— Никола передал эстафету данамирцу.
— Я родился и вырос среди темноты и холода, где даже рассказы о первом цветке или зеленой траве многие считали сказками. Последние пять лет Данамир проигрывал Арену, и дети, что родились за эти годы, просили матерей рассказать им сказку про свет неподвижного солнца. Но мир не может быть неизменным. Как на смену ночи всегда приходит утро, а закат сменяет полуденное солнце, так и после зимы всегда тает снег. Такие сказки это были,— Лагааз смущенно взглянул на брата с сестрой.— Я только хотел описать смену времен года, чтобы наша планета вращалась, надеюсь все верно,— он пожал плечами.
Теперь за светом Сильмистриума стало почти невозможно различить одинокие фигурки девочек. И еще, в нем поднимался шум. В этом шуме было все слова, сказанные ими, которые повторялись снова и снова.
— Подождите, это еще не все, могу я...— Оля уже не слышала собственного голоса, и совсем не была уверена, что ее слова подействуют.— Больше всего нам нужен такой мир, но нельзя уничтожать старый, чтобы создать новый. Пожалуйста!
Раздался резкий звук, стеклянная стенка Сильмистирума зазмеилась трещинами. Исчезли полыхающие силуэты девочек, исчез Никола, рука которого выскользнула из ее ладони, она схватила пустоту. Исчезли Лагааз и площадка под ногами, все цвета и звуки слились в один белый свет. Исчез и Сильмистриум, разлетевшись на осколки, когда восемь ветров вырвались на свободу. И в последний миг, когда Оля уже подумала, что умрет, ей показалось, но конечно это не могло быть правдой, что она видит Миллифьори.
Часть 3
— Снова не угадала.— Клеменс рассмеялся, а Северина попыталась выдернуть руку из плена оков, но это казалось столь же безнадежно как и раньше.
— Я должна была прислать тот дар тебе, еще тогда! — выкрикнула она.— Я ошиблась.
От боли, резанувшей по щеке, она не вскрикнула, но только с еще большей ненавистью принялась прожигать взглядом почти неразличимую фигуру, опустившуюся на одно колено рядом с ней.
— Неправильный ответ,— донеся до нее ставший ледяным голос секунда.
— Ты...
— Тише, слышишь? — рука Клеменса зажала ей рот. В первый миг Магистр решила, что это очередное его издевательство, но потом и до ее слуха донесся едва различимый звон. Она резко повернула голову направо, а затем в другую сторону. Печати... они пели так, будто их активировал октавиан.
— Нет,— Клеменс покачал головой,— это только эхо. У тебя было время, но ты не использовала его, а теперь уже слишком поздно.
— Неужели все только ради мести?— Северина задергалась, но он и так опустил руку.-Разве достойно октавиана, десять лет жить ради мести? Это же только игра, всего лишь игра,— Северина расхохоталась, чувствуя, как слезы отчаяния сбегают из глаз. Но тотчас же вынуждена была отстраниться, вжавшись в пол, когда Клеменс склонился к ней.
— Я увижу его, я все эти десять лет жил только ради этого взгляда, одного твоего взгляда... в котором навсегда застынет ужас и неверие.
Каждое слово стегало ее будто кнутом. Но позади слов она расслышала кое-что новое. Этот шум, в котором сливались воедино вой ветра и.. почему-то пение птиц? Этот звук приближался из Сети Винда.
Клеменс поднял голову.
— Началось,— прошептал он. И в голосе его слышалось предвкушение. В тот миг Северина поняла, что он имел в виду. Когда первый порыв ветра ударил небрежно, пока еще не в полную силу, женщина закричала, и ее крик потонул в вое стихии и смехе Клеменса Таллигона.
Часть 4
Мишаль Вителлиус смотрел на то, как медленно, словно все происходило во сне, нарастала интенсивность электрической дуги вокруг остатков флота Клавира, на покореженные и израненные остатки флота Сансиона. Что с флагманом? Сияние вихря снова застлало картину внизу.
— Почему они не отвечают? Я не вижу арбалетов и колебания магнитного поля,— с тревогой сказал он, всматриваясь в проходящее за стеклом планера.
— Может готовятся использовать всю энергию для последнего удара?
В это время Мишаль понял.
— Это и был последний удар, они не могут, у них не осталось энергии!!! — он резко обернулся к пилоту флаера. — Поворачивай!— приказал клавирец.
— Что? Но потока у нас осталось на...
— Я сказал поворачивай,— с несвойственной для себя злостью выкрикнул Мишаль. До боли в глазах он вглядываясь вниз, чтобы только не потерять ту единственную точку, что заметил.
— Но флот Клавира готовится к новому удару, мы окажемся прямо между ними. Я не могу...
— Там императрица! Императрица, которой вы все клялись в верности. Я приказываю, направь флаер вниз.
— Ваша светлость...— выдавил из себя пилот. Лоб мужчины покрыла испарина, когда он скосил глаза на приставленный к его горлу иксимер.
— Мне не придется его использовать, если ты просто сделаешь, что говорю! Скорее!
Не дожидаясь, Мишаль сам до предела опустил рычаг управления высотой, так, что флаер устремился вниз, завертевшись волчком.
Электрическая дуга Клавира превратилась в полукруг и вспыхнула с новой силой.
— Нет, они не успеют! Нам нужно опуститься еще ниже, направь машину в Море!
— Слушаюсь,— пилот больше не пытался возражать. Флаер рухнул между двух флотов, и снова взмыл ввысь. Перегрузка вдавила тело в кресло.
— Еще раз,— приказал Мишаль,— нас вытолкнуло течением, еще раз!
— Слушаюсь...— выдохнул пилот.
Мишаль видел одинокую фигурку на краю того, что осталось от кормы флагмана.
— Вперед!
Пилот резко нажал на рычаг переключения скорости, что-то с ужасающим скрежетом сломалось в двигателе флаера. И это же время Клавир нанес удар.
'Галина... — в отчаянии подумал Мишаль,— кажется я так и не увижу вас в королевской мантии'.
Электрическая цепь прошла сквозь магнитную сеть, как сквозь масло и...
— Что это? — Мишаль прищурился. Золотой свет Гранмира на миг поблек, а затем вспыхнул с новой силой. Но теперь он превратился в белый. И электрическая дуга, готовая уничтожить остатки флота Сансиона, просто... растворилась в нем! Небо мигнуло еще несколько раз подряд, а потом золотая пелена начала таять.
Замер флот Клавира, остановилось падение флота Габриэль и Данамир. И наступила тишина. Ветровой генератор больше не работал. Исчез шум ветра. Белая пелена заволокла корабли клавира, укрыла собой остатки флота объединения, приобрела плотность. Воздух слегка засеребрился. В нем что-то неуловимо изменилось... Серебро начало покрывать стеклянную крышу флаера. Это были капли. Вода!
— Герни, открой люк.
— Что вы говорите?
— Открой...— повторил Мишаль, сам еще не веря в то, что происходит.
Автоматика не работала, а потому он просто поднял освобожденный от запорных креплений стеклянный купол. Эта пелена, она словно живая окутывала все вокруг. Капли тотчас же покрывали кожу на лице и руке. Они становились тяжелее. А потом... с неба упала одна из них, затем еще и еще. Дождь! Это был настоящий дождь в Гранмире! Все слова стали не нужны, потому что сказать больше было нечего.
'Им удалось, все-таки удалось это...'
Часть 5
— Все, командир, последний корабль прибыл,— ко входу в цитадель Свельфан подбежал координатор и отдал знак чести.— Мы можем задраить все отсеки. Отдать команду? — спросил он после некоторой паузы.— Командир?
Командующий переселением на север, Грион, нахмурившись, посмотрел вверх.
— Небо неспокойно, как перед бурей.
Цитадель Свельфан находилась на самой южной окраине Данамир. Едва ли не в последний момент планы по переселению изменились. Габриэль и Данамир было решено расселить людей по цитаделям, а не лететь к полюсам. К тому же, времени на то, чтобы добраться туда, все равно не хватило бы. А цитадели сохранились с древних времен, в них существовали защитные купола, способные выдержать ветра до двухсот метров в секунду, огромное давление и даже землетрясение. Но самое главное, они представляли по сути автономные, самообеспечивающиеся поселения, способные вместить несколько сот тысяч человек. Под каждой из них существовали даже газодобывающие станции. Если и цитадели не спасут их от обещанных изменений, когда планета снова начнет вращаться, уже не спасет ничего. А в том, что изменения произойдут, никто уже не сомневался, только вера спасала людей в это страшное время.
Внезапно что-то привлекло внимание командира, странный шум. И шел он откуда-то издалека. Он внимательно оглядел долину, что располагалась у подножья Теплых гор, будто в насмешку названных так кем-то в древние времена. Этот шум — было в нем что-то еще кроме звука попутного ветра. Но исходил он не с севера, а с неба. Поначалу, хотя глаза до боли вглядывались в его вечную черноту, ничего там не было. Но потом вдалеке сверкнула серебристая вспышка, за ней еще одна, уже на расстоянии.
— Командир, что это? — координатор тоже заметил это. Из цитадели выбегали солдаты, встревоженные странным звуком, теперь доносившимся будто из-под ног. Похоже на треск.
'Такой звук, — подумал Грион,— где я мог слышать его?'
Неожиданно порыв сильного ветра ударил в лицо. Он даже отступил на пару шагов. Ветер, пришедший с юга — невозможно в это время!
— Что с тобой? — спросил Грион, заметив, что координатор провел ладонью по шлему, а потом вообще снял его и перчатки.
— Странно, но мне совсем не холодно,— ответил он.
Один за другим остальные люди в неверии сняли защитное снаряжение.
Для пробы командир тоже стянул одну перчатку. Пальцы ощутили необычное тепло. И оно становилось интенсивнее. А меж тем треск усиливался. В молодости Грион работал на строительстве нового командного центра из гигантских обтесанных блоков льда. Иногда лед раскалывался и тогда был точно такой же...
Грион резко обернулся, взгляд его заметался по земле.
— Лед...
— Что? — не понял подчиненный. Остальные в недоумении переглянусь.
— Лед трескается, вся долина состояла из него! Уводи людей, скорее, начинаем консервацию цитадели.
— Командир, мы фиксируем нереальные показания давления! — к ним подбежал помощник, размахивая рапортом.
— Командир, смотрите на небо,— обратил внимание один из людей.
— У нас лед под ногами трескается, а ты говоришь мне про небо?
— Нет, смотрите,— повторил солдат, хотя это было неслыханным нарушением дисциплины. Но командир все же взглянул на небо и так и застыл. Еще минуту назад оно было обыкновенного грязного темно-серого цвета, как и всегда недалеко от Гранмира, но теперь в нем проявилась легкая голубизна. И эта голубизна наползала с юга. Перед ней чернота отступала. А следом над горизонтом показался край чего-то ослепительного. Это не мог быть Гранмир.
Треск стал громче, то, на чем стояла нога командира, покачнулось.
— Все в цитадель, немедленно! — закричал он. Люди бросили выполнять приказ. Любоваться на небесное зрелище становилось небезопасно. В голове Гриона билась одна мысль: 'Невозможно!' И все же от того происходящее становилось не менее реальным. Но на пороге командир все же задержался и оглянулся. Сияние теперь стояло еще выше над горизонтом, от него по долине бежала золотая дорожка. Золотая дорожка накрыла купол цитадели, и командир поверил в то, что видел.
— Командир, никогда не видел такого, это похоже на...— раздалось за спиной.
— Солнце,— закончил Грион. Он взглянул на терминал в руках. Датчики температуры показывали невероятные колебания в десять градусов. Золотое марево оторвалось от линии горизонта, превратившись в гигантский шар, и в этот момент вся долина будто взорвалась. Лед взорвался, огромные куски взлетали на высоту в десятки метров.
Грион отступил, глядя как закрывающая щель ангара отсекает диск солнца. Но в последний миг он протянул ладонь. Свет окутал пальцы приятным теплом.
— Командир, мы закрываем второй отсек, уходим.
— Так значит легенды не лгут,— прошептал Грион и повернулся к своим людям. — Уходим, мы еще увидим это и не раз. Через месяц, полтора или полгода, но мы еще увидим солнце.
Часть 6
Мишаль Вителлиус двигался мимо кораблей объединенного флота, точнее того, что от них осталось. Некоторые превратились в груду искореженного металла, другие едва задеты. Все эти корабли стояли в крытом ангаре цитадели Карильон. Это укрытие было ближайшим, куда они могли успеть. Взгляд молодого клавирца то и дело устремлялся в открытый проем ангара, где прямо на глазах менялось небо.
Оно погасло пару часов назад, погасло совсем, и стало таким, как в Данамир. Хотя сам Мишаль никогда не видел ночи, но это точно была она. А когда взойдет солнце всем им лучше находиться в цитадели. Но пока люди выгружали те корабли, которые придется оставить снаружи. Скорее всего они не переживут готовящихся изменений облика планеты. Месяц — по самым скромным расчетам — и Сансион изменится до неузнаваемости. И этот месяц всем людям Габриэль и Данамир предстоит провести в цитаделях. Опасно? Да, но это лучше, чем ничего. Цитадели были предназначены для такого еще с древности, но Карильон никогда не использовался по прямому назначению, остававшийся открытым городом в Золотом сечении.
Связь с Данамир была прервана час назад, а десять минут назад замолчала самая южная цитадель Габриэль. Скоро они останутся в полной изоляции от внешнего мира, ветер покидал поверхность, и было нецелесообразно тратить оставшийся в генераторах и ловушках поток на связь.
Пока Мишаль двигался по древним коридорам цитадели, к нему подходили капитаны кораблей, очевидно принимая за главного. Они делали доклады о повреждениях и числе раненых. Наконец, Мишаль добрался до комнаты, куда, как говорили, доставили императрицу. Некоторое время Мишаль не решался нажать на рычаг, открывающий двери. Но потом все же коснулся его. Наразмат поднялся со стула рядом с кроватью, поддерживая болтавшуюся как плеть руку.
— Безумие, достойное клавирца,— данамирец покачал головой, — но ты жив.
— Вы тоже, как я посмотрю. Как она?
Наразмату не нужно было имя, чтобы понять, о ком шла речь.
— Спит. Просто перенапряжение организма. Она очень устала. То, что эта женщина сделала для флота — невероятно.
