— Она знает, что происходит?
— Так же хорошо, как и любой из нас, сэр.
— Это плохо, Эдуирд, — сказал Хаскин более тихо, его голос едва донесся до сержанта сквозь шум ветра и дождя. — Не думаю, что они сдались только потому, что нам удалось разбить им нос у ворот. Думаю, что они перестраиваются, возможно, переосмысливают, но они не собираются просто развернуться и уйти. Нет, если только нам не удастся причинить им намного больше боли, чем я думаю.
— Да, сэр, — резко согласился Сихэмпер.
— Я думал о том, чтобы послать гонца к капитану Хивиту, — сказал лейтенант еще тише. Его глаза встретились с глазами Сихэмпера. — Я этого не сделал.
Сихэмпер кивнул, его лицо было мрачным. Шансы были бы против того, чтобы какой-либо гонец смог прорваться сквозь нападавших, которые, несомненно, окружили конвент. И даже если бы кто-то мог совершить это чудо, все, что должно было произойти, несомненно, было бы закончено и сделано, прежде чем он смог бы преодолеть одиннадцать миль до галеона, стоящего на якоре в маленьком порту, который обслуживал Сент-Агту, и вернуться с подкреплением.
— Хорошо, сержант. — Хаскин глубоко вздохнул. — Я возьму на себя охрану внешнего периметра. Ты охраняешь внутренний периметр. И следи за собой, Эдуирд. Если у нас все рухнет, ты тот, кого она будет искать, тот, к кому она, скорее всего, прислушается.
Он посмотрел глубоко в глаза Сихэмперу, его собственные глаза были мрачными.
— Сохрани ей жизнь, — сказал он. — Что бы ты ни должен был сделать, сохрани ей жизнь.
* * *
— Хорошо, что вы настояли на большем количестве людей, милорд, — мрачно сказал Митран Дейвис епископу Милзу.
Епископ и отец Алвин прибыли на несколько минут позже самого Дейвиса, и они промокли насквозь, как и все остальные. Зубы епископа слегка стучали, когда дождь и ветер холодили его, и выражение его лица было напряженным, когда фонари у ворот и случайные вспышки молний показывали ему мертвые тела людей Эйбилина, неподвижно распростертые под дождем. Это зрелище охладило его сердце гораздо сильнее, чем буря охладила его плоть.
Прекрати это, Милз! — сказал он себе. — Ты знал, на что это будет похоже, еще до того, как взялся за это дело. И никто не обещал тебе, что исполнять Божью волю будет легко или дешево.
— Что дальше? — спросил он вслух.
— Нейлис и Чарлз почти закончили разбирать своих людей, — сказал ему Дейвис. — Их осталось всего около семидесяти, но мои люди все еще целы. Мы возьмем инициативу на себя.
Милз Хэлком кивнул, но его лицо было напряженным. Если у Ларака и Эйбилина осталось всего семьдесят человек, то их штурмовые группы уже потеряли более половины своей первоначальной численности.
— Хорошо, Митран, — согласился он. — Бог свидетель, вы лучше подготовлены к такого рода вещам, чем я.
— Вы просто сосредоточьтесь на том, чтобы замолвить Ему словечко за нас, милорд, — сказал Дейвис. — Мы позаботимся об остальном.
* * *
Андрей Хаскин расставил своих оставшихся людей так тщательно, как только мог.
Он не мог рассеять их слишком широко, особенно в разгар бушующей грозы, где видимость измерялась в футах, а не в ярдах. Сплоченность подразделений в таких условиях могла легко исчезнуть, и единственное, в чем он был уверен, так это в том, что он и его люди были сильно в меньшинстве. Он не мог позволить, чтобы это превратилось в нескоординированную рукопашную схватку. Он также не мог рассчитывать на то, что их винтовки и пистолеты будут стрелять в разгар такого ливня, даже если предположить, что они были в состоянии видеть достаточно хорошо, чтобы выбирать цели. Дело должно было дойти до холодного оружия, а это означало, что он должен был занять позицию вокруг самого гостевого дома.
Он рассматривал возможность перемещения императрицы в главный дом конвента, но быстро отверг эту возможность. Во-первых, кажущаяся защищенность дома капитула была обманчивой. Его стены были относительно тонкими, в нем было слишком много окон и дверей, его внутренняя архитектура разделила бы его стражников на отдельные отряды, и у него не было достаточно людей, чтобы перекрыть все потенциальные точки доступа. Во-вторых, он был уверен, что императрица отказалась бы подвергать опасности монахинь. Если бы не первый набор соображений, он был бы вполне готов отвести Шарлиэн в самое безопасное место и рискнуть вызвать ее неудовольствие в случае его собственного выживания. К сожалению, гостевой дом был самым безопасным из возможных мест... таким, каким он был, и тем, что от него осталось.
С третьей стороны, гостевой дом располагался довольно далеко от стен конвента. Любой, кто хотел бы атаковать его, должен был бы пересечь ухоженную территорию, что не обеспечивало бы им укрытия или маскировки, хотя плохая видимость, как правило, сводила на нет это особое оборонительное преимущество.
Во время передышки, пока другая сторона явно перестраивалась, Хаскин и Сихэмпер сделали все возможное, чтобы улучшить свои позиции. Святая Агта мало что предлагала для этой цели, но они вывезли из конюшни и перевернули вверх дном три фермерских фургона сестер и пару повозок, чтобы образовать опорный пункт, прикрывающий единственную дверь гостевого дома, и быстро разобрали стены пристройки рядом с конюшенным двором. Рыхлого камня было слишком мало для строительства хотя бы мало-мальского бруствера, но Сихэмпер позаботился о том, чтобы отдельные камни были разбросаны по всему периметру их позиции. Это было не так хорошо, какими могли бы быть противопехотные ежи, но в темноте эти неожиданные, почти невидимые глыбы камня гарантированно становились неприятным сюрпризом для атакующих людей.
Теперь оставшиеся в живых стражники ждали. Все они были ветеранами, которые могли просчитать шансы против них так же хорошо, как Хаскин или Сихэмпер. Они знали, что произойдет в конце концов, если нападавших будет достаточно, чтобы продолжить нападение, и их лица были мрачными, когда они думали о жизни молодой женщины, стоявшей позади них.
* * *
Императрица Шарлиэн быстро подняла глаза, когда Эдуирд Сихэмпер вошел в скромно обставленную, тускло освещенную спальню гостевого дома. Вода капала с кирасы и шлема ее личного оруженосца, капли падали на каменный пол, и она увидела в его глазах абсолютное отчаяние, сдерживаемое дисциплиной. — Насколько все плохо, Эдуирд? — тихо спросила она.
— Настолько плохо, насколько это возможно, ваше величество. — Выражение его лица было мрачным. — Почти уверен, что капитан Гейрат, должно быть, мертв. — Шарлиэн поморщилась от боли, но не от удивления, и он непоколебимо продолжил: — Сейчас командует лейтенант Хаскин, но у нас осталось двадцать пять человек, и мы не знаем, сколько нам противостоит или как сильно мы могли их сократить, хотя очевидно, что они знали, сколько было нас. Если они продолжат наступать, то только потому, что верят, что у них хватит сил победить.
Она кивнула, ее лицо исказилось от страха, и он потянулся, чтобы взять ее за руку обеими руками.
— Не знаю, сможем ли мы остановить их. — Его голос был резким, пронизанным глубоко личным беспокойством, когда он заставил себя признать то, чего боялся больше всего на свете. — Если мы не сможем...
Он замолчал, стиснув зубы, и она сжала его руку.
— Если ты не сможешь, — сказала она ему, — то только потому, что ни один смертный не смог бы этого сделать. Я знаю это, Эдуирд. Я никогда в этом не сомневалась.
Его губы сжались еще сильнее, и он глубоко вздохнул.
— Мы не знаем, чего они хотят, ваше величество — не наверняка. О, мы знаем, что им нужны вы, но вполне возможно, что вы им нужны живой, а не мертвой.
— Ты действительно так думаешь, Эдуирд? — мягко спросила она. — Или ты просто пытаешься меня успокоить?
— Думаю, что это действительно возможно, — сказал он ей спокойно, позволяя ей увидеть правду в его глазах. — Даже вероятно. Они еще не пытались поговорить с нами, так что пока мы не знаем, чего они хотят, но я могу придумать много способов, которыми вы живая были бы наиболее ценны для кого-то.
— Ты имеешь в виду, как они могли бы использовать меня против Кэйлеба, или Чариса, или Чисхолма.
— Возможно, но даже если бы они могли, вы все равно были бы живы, ваше величество.
— По такой высокой цене? — Она покачала головой. — С того дня, как я взошла на трон, я знала, что королева — или императрица — такая же смертная, как и все остальные, Эдуирд. Я пыталась жить как королева и как человек, которому не нужно было бояться, когда пришло время встретиться лицом к лицу с Богом. А у королевы — или императрицы — есть последний долг перед своими подданными. Я не позволю использовать себя против всего, что я люблю, или против людей, за которых я несу ответственность.
— Ваше величество... — начал он, его голос звучал умоляюще, но она снова покачала головой.
— Нет, Эдуирд. Как давно ты меня знаешь? Ты действительно думаешь, что я хотела бы жить ценой такого ущерба, который кто-то, используя меня, мог причинить всем людям, которые доверяли Кэйлебу и мне?
Он заглянул глубоко в ее глаза и увидел правду, решимость. И страх. Не было ни фатализма, ни стремления принять смерть, но и паники тоже не было. Она хотела жить так же отчаянно, как и он, и все же она имела в виду именно то, что только что сказала, и в этот момент, несмотря на его невыносимую боль от того, что должно было произойти, он почувствовал больше гордости за нее, чем когда-либо прежде.
Он протянул руку и коснулся ее лица одной рукой. Он не прикасался к ней так с тех пор, как она была ребенком, рыдая от боли после вывиха плеча при падении с лошади, и она улыбнулась воспоминаниям, несмотря на свой страх, прижимаясь щекой к его ладони.
— Ваше величество, — ему пришлось сделать паузу и прочистить горло, — Шарлиан, если у меня не будет возможности сказать вам это позже, для меня было величайшей честью в моей жизни служить вашим оруженосцем. И... ваш отец очень гордился бы вами.
Она крепче сжала его другую руку, в глазах блестели слезы, и он глубоко вздохнул.
— Там слишком сильный дождь, чтобы кто-нибудь мог стрелять из винтовки или пистолета, ваше величество, — сказал он более оживленно. — Это будут штыки и холодное оружие, но у нас есть девять дополнительных винтовок и целая куча пистолетов. — Ему не нужно было объяснять, почему винтовки были "лишними", и она кивнула с мрачным пониманием. — Они могут и не стрелять снаружи, — продолжил он, подходя к единственному окну спальни и используя свой защищенный кольчугой локоть, чтобы выбить из рамы все дорогие стекла, — но изнутри они будут стрелять просто отлично.
Он высунулся, чтобы закрыть ставни, вытащил кинжал и прорезал в них отверстие, затем повернулся к ней.
— Это не остановит пулю или арбалетный болт, ваше величество, но даст вам, по крайней мере, некоторое укрытие, а Дейшин Тейсо получил ранение в ногу. Он слишком неустойчив, чтобы быть полезным снаружи, поэтому я посылаю его сюда, чтобы дать вам кого-нибудь для перезарядки.
— Кто-то, кто перезарядит для меня, а не наоборот? — спросила она со слабым проблеском юмора, несмотря на свой страх, и он фыркнул.
— Ваше величество, ваш дядя, возможно, не считает это подходящим хобби для королевы, но каждый человек в вашем отряде знает, что вы стреляете лучше, чем почти любой из них. И, честно говоря, сейчас мне действительно все равно, что может подумать об этом ваш дядя.
— Эдуирд прав насчет этого, ваше величество, — сказал отец Карлсин. — И теперь я жалею, что не научился стрелять из одной из этих штуковин. К сожалению, я этого не сделал, но если Дейшин покажет мне, как это сделать, я уверен, что смогу, по крайней мере, научиться помогать ему заряжать их для вас.
Выражение лица Рейза было напряженным, но он сумел криво улыбнуться, когда она посмотрела на него. Сихэмпер одобрительно улыбнулся ему в ответ, затем в последний раз оглядел спальню, прежде чем отступить.
— Я приведу сюда Дейшина с винтовками и пистолетами, ваше величество.
— Спасибо, Эдуирд. — Она проводила его до двери, затем наклонилась ближе, привстав на цыпочки, и поцеловала его в бородатую щеку. — Я люблю тебя, — тихо сказала она.
— Знаю, ваше величество. — Он еще раз коснулся ее лица. — Я знаю.
* * *
— Хорошо, — сказал Митран Дейвис Нейлису Лараку и Чарлзу Эйбилину. — Мы все готовы?
Два других руководителя групп кивнули. На реорганизацию их людей ушло больше времени, чем они ожидали. С другой стороны, изоляция конвента означала, что у них была вся ночь, и они могли бы также потратить время, чтобы сделать все правильно. Без сомнения, стражники по другую сторону монастырской стены делали то же самое, и никто из них не был особенно рад этой мысли, но телохранители Шарлиэн могли сделать лишь ограниченное количество дел.
Ларак и Эйбилин перераспределили оставшихся людей, что дало каждому из них чуть меньше половины сил, с которыми они начали ночь. До сих пор невредимая команда Дейвиса пока была в полном составе, что дало сторонникам Храма в общей сложности чуть более ста пятидесяти человек.
— У них было время оправиться от неожиданности и снова привести себя в порядок, — продолжил Дейвис. — Они не собираются легко сдаваться. Убедитесь, что ваши люди это понимают.
Ларак и Эйбилин снова кивнули, хотя в глазах Эйбилина мелькнул оттенок того, что могло быть обидой. Ему не нужно было, чтобы Дейвис рассказывал ему то, что его собственные люди уже выяснили на собственном горьком опыте.
Дейвис увидел выражение лица другого мужчины и начал было говорить что-то еще, но передумал. В конце концов, если это было то, о чем думал Эйбилин, в его словах был смысл.
— Хорошо, — повторил он вместо этого и мрачно улыбнулся, указывая на завернутый в клеенку пороховой заряд, прикрепленный к запертым главным воротам. — Я почти уверен, что вы оба услышите сигнал к атаке.
* * *
Голова Андрея Хаскина поднялась, когда в темноте раздался внезапный раскат грома и ослепительная вспышка, которая никак не была связана с грозой. — Стоять! — крикнул он, и его оставшиеся люди напряглись в готовности.
* * *
Люди Дейвиса с рычанием ворвались в разрушенные ворота. Они устремились сквозь дождь к гостевому дому, не делая никаких попыток приблизиться незаметно. Единственная причина, по которой он использовал порох, чтобы открыть ворота, вместо того, чтобы просто перелезть через стену, заключалась в том, чтобы как можно сильнее сосредоточить внимание стражников на своей атаке. Он хотел, чтобы защитники Шарлиэн смотрели в его сторону, когда люди Ларака и Эйбилина, перелезшие через стену, неожиданно наносят им удар с флангов.
Сам Дейвис одним из первых прошел через ворота. Четверть из его восьмидесяти пяти человек были вооружены арбалетами, хотя вероятность того, что они действительно смогут использовать их в подобном этому бою, была невелика. Все приверженцы Храма также носили мечи, но правда заключалась в том, что, как хорошо знал Дейвис, большинство нападавших были в лучшем случае посредственными фехтовальщиками. Некоторые из них, как и сам Дейвис, были, вероятно, не хуже любого имперского стражника; у большинства был лишь ограниченный военный опыт, и он поймал себя на том, что жалеет, что не вооружил их алебардами или пиками — даже копьями для ящеров!
