Но как же?... Король от подобных воздействий должен быть защищен получше многих. К тому же я не думаю, что Берти сильный менталист. Спросила Верку и получила интересный ответ.
— Тут как раз все дело в том, что воздействие очень слабое. Его любой амулет принимает за фоновое и не отсекает. Этот господин очень ловкий, знает, как надо. Обычно этой методикой пользуются опытные ведьмы, только внушают приязнь. Я сто раз видела, как это делала госпожа Сильвия.
— А Эберхард?
— Я не знаю точно. Похоже, он сначала внушал королю теплое чувство к себе, а когда тот раскрылся, смог просунуть и раздражение, направленное против вас. Последнее я видела. Тоненький такой ручеек, как ниточка, должен был действовать как щекотка. Конечно, я этому специально не училась, могу и ошибаться.
Что-то мне подсказывает, что она на сто процентов права. Умница.
Верка же добавила:
— А когда этот посол отвлекся на вас, я ниточку-то и перервала. Вы заметили? Король сразу подобрел.
Еще бы я не заметила.
Так, срочно пишу письмо Зои, пусть приезжает и приступает к работе, у меня будет с кем посоветоваться, а заодно стану таскать ее с собой на все мероприятия. Пусть контролирует потоки. Заодно и Верку мою обучит.
Скотина Берти, натравил на меня короля! Но тогда выходит, что он заодно с Леокадией? Бред какой-то. Зачем гремонцу дружить с кортальской шпионкой? Особенно сейчас, когда интересы Кортала противоположны гремонским?
* * *
Когда король наконец покинул школу, я тоже пошла к себе. Хотела сначала переговорить с Рихардом и узнать у него, чего от него добивался его родственник, но потом решила, что лучше он сам все расскажет в присутствии Конрада. Поэтому просто написала записку с просьбой зайти. Вроде я его на ужин приглашаю.
Сунула эту бумажонку Славену, который копался у стола, собираясь уходить с работы, и велела поискать родное начальство.
Стала такая коварная и меркантильная, самой противно. Но что прикажете делать, если от осмотрительности зависит твоя жизнь? Правильно, собирать информацию и стараться разговорить каждого, у кого есть хоть кусочек этого добра. Я понимаю, Рику не очень приятно сдавать своего брата. С другой стороны, мы с Конрадом ему друзья, а от своей так называемой семьи он ничего доброго в жизни не видел. Как я поняла, если бы его мамочка не была сама по себе достаточно состоятельной, ни папаша, ни братец не озаботились бы его питанием и воспитанием.
Дома меня ждал страшно расстроенный Пин. Вся эта история сильно на него подействовала. Считается, что домовые привязаны к дому. Ерунда. Когда с ними по хорошему, они привязываются к людям и на все для них готовы. Если, конечно, это не противоречит их таинственному кодексу, о котором никто ничего не знает.
Больше всего домовые боятся, когда в их доме умирают.
Попытка со мной расправиться привела моего любимчика в ужас, а когда еще и Живко нашли на грани жизни и смерти, то Пин понял, что дело пахнет далеко не фиалками и может закончиться несколькими трупами.
Выразилось его подавленное состояние тем, что он не стал убираться, а еду принес из столовой, не пытаясь даже разжечь печку и что-то приготовить. Когда я его позвала, пробурчал что-то неразборчивое откуда-то из-под раковины, но даже не вылез.
Пришлось мне самой подмести, растопить печь и накрыть на стол. Все же гостя пригласила, да и Конрад должен вернуться.
Они пришли вместе. Встретились у ворот, когда Рихард провожал короля, и, как я поняла, еще долго там стояли и разговаривали даже после получения моей записки.
У меня к этому времени весело булькал чайник на плите, стол был накрыт и ужин дожидался, когда его съедят. Если отключиться от всего, что этому предшествовало, получался чудесный вечер в кругу друзей.
Но настроение у всех было подавленное.
Живко не умер, но пока никак не хотел приходить в себя. Его матушка, вместо празднования дня своего рождения, прилетела сюда и сидела с сыном, проклиная нашу школу на разные лады, хотя причем тут она?
Удалось выяснить, что это именно он привел сюда Леокадию. Конрад с Грегоричем проделали за день огромную работу, опросили кучу народа и восстановили три последних дня Живко чуть ли не по минутам. Ну что сказать... У парня все они прошли под знаком этой вредной ведьмы. После того, как Рихард наказал его за неподобающее поведение с Нанни, парень ударился в загул. Ушел на ночь в город, завалился в кабак... Так как он у нас не бедный, то и кабак выбрал дорогой. Там и увидел Леокадию.
Дальше все просто.
Познакомился с ней, провел на территорию, пользовался ее расположением, а затем...
Понятно, для озабоченного мальчишки такая дамочка была как подарок судьбы. Взрослая, невероятно красивая ведьма и вся твоя! Заполучить в любовницы такую роскошную штучку, особенно после афронта у Нанни... Он должен был чувствовать себя на коне. А Леокадия знала на чем сыграть, чтобы вообще выключить у парня голову. Боюсь, его даже не пришлось обольщать, он это сделал сам.
После первого нападения на меня он понял, зачем красотка пришла к нему, и не смог сдержать своих чувств. Возможно, обвинил ее во всем, но сдавать не стал. Она испугалась, что раскрыта и постаралась избавиться от ненужного свидетеля. Воспользовалась подручными средствами. Хорошего быстродействующего яда ей достать было негде, поэтому она подсыпала пареньку порошок корня водяной лилии, который сперла у наших целителей.
Этот порошок — не яд, а составная часть многих лекарств, вызывает снижение давления и используется в малых дозах. Поэтому он лежал открыто в шкафчике у двери и любой мог войти и просто взять.
Леокадия от души сыпанула эту дрянь в чай Живко. Как только смогла заставить его это выпить?! Гадость страшная. Но результат не замедлил себя ждать: парень просто потерял сознание. Если бы мы нашли его часом позже, никакие меры не смогли бы вернуть парня к жизни.
С рассказа об этом начался наш ужин. Недурная приправа. Несмотря на то, что теперь наши повара готовили отлично, аппетит всех покинул. Слишком нервным оказался день. Все трое уныло ковырялись в тарелках, время от времени отправляя в рот по кусочку, зато языки и уши работали без устали.
Когда Конрад закончил рассказ про Живко и безуспешные попытки поймать злобную ведьму, выступила я с изложением того, что произошло в кабинете ректора.
Сейчас я еще лучше поняла, почему все боятся моего мужчины. Пока я говорила, он так на меня смотрел... Умом понимала, что сейчас он видит перед собой не меня, а тех гадов, что захотели вдруг испортить нам с ним жизнь, но ничего не могла с собой поделать! Изнутри поднималась паника. Под его взглядом хотелось влезть под стол и сжаться там в комочек.
Но я взяла себя в руки и договорила., хотя только Добрая Мать знает, чего мне это стоило.
Конрад продолжал молча сверлить меня взглядом, в котором я видела ужасную, мучительную смерть. Хорошо хоть не мою.
Интересно, на короля он так же глядит? Тогда Его Величество тоже должен бояться Конрада до потери пульса.
Рихард сидел тихо, как мышка, и был на себя не похож. Видно, что-то знал, но не мог решиться нам об этом сообщить.
Я закончила свой рассказ и по обыкновению задала вопрос:
— Конрад, а с тобой король об этом говорил?
— Не осмелился. Думаю, если бы говорил со мной, то не стал бы к тебе приставать с тем же самым.
Затем обернулся к другу:
— Рик, скажи мне, по-твоему, что все это значит?
— Не знаю я! — вдруг заголосил ректор не своим, а каким-то чужим, высоким, писклявым голосом, — Ничего не знаю! Меня не ставят в известность о своих планах ни король, ни брат, ни папенька! Только требуют и указывают!
— И чего же они от тебя требуют, друг любезный?
От голоса Кона у меня мурашки по спине забегали и я вспомнила, что давно не посещала отхожее место. Кажется, наш ректор почувствовал то же самое. Он вскочил и заверещал:
— Прекрати! Прекрати меня пугать! Все запугивают, делать вам больше нечего.
Я приложила пальцы к губам, сделав этим знак Конраду помолчать, пересела поближе к ректору, положила ему руку на плечо и заговорила самым мои ласковым голосом, которым до сих пор разговаривала только с малыми детьми:
— Рихард, успокойся. Здесь твои друзья. Никто не собирался тебя пугать.
— Да?! А чего он тогда...
Я была в шоке: мужик чуть не плакал. Довели беднягу. Я могла себе представить Рихарда-интригана, но это было бы нечто очень легкое, изящное и не всерьез. Для него интрига была игрой. Но сейчас он стал не игроком, а игрушкой, и его это очень тяготило. Пришлось успокаивать.
— Конрад очень разозлился на тех, кто на тебя наехал, а ты же его знаешь... Я сейчас сама его боюсь, но ведь он не хотел пугать ни тебя, ни меня. Так что расслабься и расскажи, что сказали тебе король и твой брат.
— Они ничего мне не говорят, — пожаловался Рик, — Только командуют: пойди туда, позови того, запрети это... Даже обосновать не пытаются. Мальчика на побегушках себе нашли. Надоело все, сил нет. Брошу я эту школу дурацкую и пойду порталы строить.
Мрачный Конрад доел наконец все, что лежало на тарелке, отодвинулся от стола и сел так, чтобы глядеть в пустой угол комнаты и не смущать никого тяжелым взглядом. Услышав последнюю реплику Рихарда, заметил:
— Тебе с самого начала надо было именно этим и заниматься. Портал — вещь простая. Точка входа, точка выхода, расчет, заклинание и дальше только следи, чтобы ничего не сбилось. Обучал бы себе телепортистов и горя не знал. Нет, чего-то глобального захотелось. Магическое образование в целой стране! Друг короля, ни много, ни мало. Я сразу сказал, что это дружба тебе еще аукнется.
— Конрад, не бухти! Видишь, ему и без тебя плохо.
— Можно подумать, что мне или тебе хорошо. Какого демона этот красавчик Эберхард решил нас разлучить? Ему что, Леокадия приплачивает?
Все возможно, — подтвердила я со вздохом, — Может, и приплачивает. Но мне кажется, что то ли он ее использует, то ли она его. А вот конечная цель неясна. Посадить тебя на гремонский трон и управлять как марионеткой? Ты же не дашься.
Рик сердито хмыкнул:
— Дастся, не дастся... Для моего братика это аргумент. Он привык всех как фигурки на игровом поле расставлять. А кто фигурку спрашивает, хочет она тут находиться или нет? Вот то-то и оно.
Ну и дурак. Живые люди далеко не всегда действуют так, как тебе хочется. А если они сопротивляются твоим планам, можно не сомневаться: ничего у тебя не выйдет. Чтобы получилось, они должны хотеть сделать по-твоему.
Студента можно заставить выучить все наизусть, стоя над ним с палкой. Но как только ему придется применить полученные знания, вот тут становится ясно: палка может заставить запомнить, но не понять. К тому же, стоит ее на минуточку убрать, как студент тут же радостно выкидывает из головы все в нее вбитое. И это в учебе.
А в жизни?
Можно заставить людей пожениться, но их нельзя заставить друг друга любить.
Неужели Эберхард не понимает, что все, кого он нагнул, поспешать распрямиться как только он отвернется? Рик говорит, что он любит загонять людей в безвыходное положение... Когда-то соседский пес загнал нашу кошку в угол между домом и пристройкой, откуда не было выхода.
Так наша ласковая, мирная кошечка встала на задние лапы и вцепилась ему в морду. Подрала в клочья нос и выцарапала глаз.
А люди могут в такой ситуации сделать что-нибудь похуже. Особенно Конрад. Или Эберхард сам в безвыходной ситуации?
Дальше мы вдвоем с Конрадом битый час старались вытащить из Рика, что ему сказал брат, а что король. Какие указания он получил?
Выяснилось, что никаких. Его только стращали тем, что наш с Конрадом союз может быть для него источником всевозможных неприятностей и следует его разрушить. И вообще, Конраду не место в школе, пусть полностью перейдет в дворцовое ведомство и займет штатный пост придворного мага, отвечающего за безопасность.
Хотя король несколько раз намекал, что ар Герион его пугает и он бы предпочел видеть на его месте более приятного человека. В связи с этим Рик получил предписание найти кого-нибудь на место Конрада. Не свет же на нем клином сошелся, есть и другие специалисты.
Из всего этого я поняла одно: нас решили разлучить. Понятно, что я никому, кроме наших студентов, не нужна. Но и они обойдутся, если что. Так что попытки Леокадии меня убить в эту схему отлично вписываются.
А вот Конрад — ценный кадр. Богатый и знатный человек, сильный маг, вдобавок бастард короля Губерта XIV. Не знаю точно, какие в Гремоне правила престолонаследия, но есть же условия, при которых Конрад может претендовать на трон? Уверена, условия эти весьма фантастические, но при старании и их можно выполнить.
Конрад этим заниматься не будет, ему становиться королем на фиг не нужно. Но у других могут быть иные цели и задачи.
То ли Леокадия хочет быть гремонской королевой, то ли Эберхарду почему-то срочно надо сместить своего сюзерена... Не пойму.
Зато если это так, понятно, на чем они спелись. И, небось, каждый думает, что он использует другого. А король Горан каким боком сюда попал? Ему гремонский престол нужен как рыбке пудра. Гораздо удобнее жениться на тамошней принцессе и просто дружить. А для этого менять короля ни к чему.
Обо всем этом я сказала Конраду, когда Рик наконец закончил жаловаться на тяжелую жизнь и ушел.
Произошло это не скоро, потому что кроме Эберхарда и короля Рихарду вдруг вздумалось пожаловаться на то, что его женщины не любят.
Ну ни фига себе? Принцесса по нему с ума сходит, придворные дамы сохнут, все ведьмы как одна облизываются, но стоило Нанни выбрать другого, как он стал ныть. Думаю, это потому, что по времени совпало с визитом коварного братца.
Конрада тоже нытье друга достало. Он всегда у него заряжался позитивом, а тут Рик не выдержал давления, расквасился, как размокшая лепешка, стал нудным и противным. У меня после двух покушений положительной энергии тоже немного, саму бы кто подзарядил. А сам Конрад привык на мир смотреть с подозрением.
Когда я выложила ему свои соображения и пересказала разговор с Веркой, он для начала несколько раз переспросил, какому воздействию Эберхард подверг короля. Все-таки это магическая безопасность, за которую именно он отвечает.
Я еще раз пересказала все, старательно вспоминая каждое слово.
— Доверие, — выдал он свой диагноз.
— Что?
— Эберхард вызывал в короле доверие к своим словам. Легкая природная магия, доступная обычным людям и считающаяся безвредной. Обычно ею совершенно бессознательно пользуются женщины по отношению к своим малым детям, поэтому никому и никогда не приходило в голову от нее защищаться. Считается, что у мужчин ее практически нет, но, видимо, ошибочно.
Ну-ну... Доверие, значит. Да, дитя доверяет маме, даже если она внушает ему всякую глупость, и потом всю жизнь руководствуется тем, что она ему в детстве напела. Я даже подумать не могла, что это тоже магия. А Эберхард у нас — молодая мамочка короля Горана.
