Одно можно сказать точно: вновь настало время сплотиться вокруг престола на пути к возрождению России. Великий князь Кирилл дал интервью нашей газете, которое вы можете прочесть ниже. На следующих страницах наши авторы дали краткий очерк нынешнему положению дел в России и обозначили перспективы мирной конференции...
Редакция от своего имени желает господам министрам, регента и Его Императорскому Величеству здравия и твёрдости в деле возрождения России...
Передовица "Утра России"
Наперекор победе
Сегодня на правительство и регента было совершено покушение неким студентом. Как сообщают наши источники, его имя Гавриил Алексеев, что навевает определённые ассоциации с событиями четырёхлетней давности в Сараево. Тогдашний выстрел — и тоже Гаврилы — стал поводом к началу Великой войны. Чего же добивался наш доморощённый Принцип? Какая организация направила его руку?
Интересы народа едва не были задеты двумя выстрелами. Все надежды на восстановление России под благотворным влиянием таких известных и уважаемых в обществе людей, как наши министры Гучков и Коновалов, оказались поставлены на карту.
Приняты все меры к скорейшему расследованию подробностей покушения. Представители Службы имперской безопасности заявляют, что уже в течение недели смогут рассказать нам, что двигало и, главное, кто двигал Алексеевым.
Александр Иванович Гучков сообщил нашей газете, что готов простить террориста: тот явно не понимал до конца, что же собирается сделать. Кроме того, вся его вина заключается в том, что он является всего лишь исполнителем чьей-то злой воли.
Наш корреспондент смог взять интервью у Великого князя Кирилла. Несмотря на едва не случившуюся трагедию, он спокоен, бодр и готов продолжать работу. Исключительно для нашей газеты регент поделился планами правительства касательно восстановления экономики. Несколько сот миллионов рублей будет вложено в обустройство портов и железных дорог. Руссо-Балтийский вагоноремонтный завод, как надеется Кирилл, в самое скорое время вернётся к производству подвижного состава. Планируется наращивать производство рефрижераторов. В самом скором времени будет объявлено о создании нового акционерного общества. Целями его, как планируется, будет восстановление хлебной торговли через порты юга России, а председателем правления предложено стать всеми уважаемому П.П. Рябушинскому. Ввиду открытия морского пути через Проливы эта деятельность должна будет принести крупные дивиденды. Кирилл призывает всех желающих вложить средства в это предприятие. Также Государственный банк в ближайшее время выпустит патриотический пятипроцентный займ на восстановление экономики. Средства...
— Красиво, очень красиво, — подытожил Гучков, откладывая в сторону вечерние номера газет.
"Новое время" ему принесли ещё вчера, через считанные часы после покушения, а вот "Утро России" — только ближе к полудню следующего дня.
Хмурый Коновалов ходил из угла в угол, заложив руки за спину.
— И всё же я не понимаю, кто это устроил. Не мог, просто не мог какой-то выскочка пробраться через жандармов. Может быть, его пропустили специально? Кто-то из прихвостней Николая решил подстроить нам ловушку?
— А левые? Что от них слышно? А что, если это твои работяги из...
— Ты что? — Коновалов даже замер на месте от неожиданности. — Ведь мы вместе создавали "рабочую группу", сами всех подбирали. Да и зачем мне это? О подобных идеях среди работяг я не слышал, вряд ли они решились бы на такое по собственному почину. Левые пока молчат, им смерть кого-нибудь из правительства или уход в мир иной регента пока что не очень и выгодна. Сейчас Кирилл на коне, его убийство руками террориста из Боевой организации только подорвёт популярность партии в глазах народных масс. Победитель немцев — убит? Нет, иначе эсеры повторят судьбу своих "отцов"-народовольцев. Спроси у Тихомирова, что им тогда устроили. Тем более во время войны кто только не кричал, что левые пляшут под германскую дудку, а тут бы им лучшее тому доказательство предоставили. Нате, берите.
Коновалов с каждым мгновением нервничал всё больше и больше.
— А может, это сам Кирилл и устроил? Ты вспомни-ка. На Львова ведь тоже год назад кто-то напал, стрелял, тогда никого не нашли. Сейчас тоже...Тот выстрел князя-то выручил, хорошо так выручил, высоко поднялся!
— Очень может быть, — наконец произнёс Гучков.
Военного и морского министра сотряс приступ кашля...
Глава 37
"Если русские войска одержат
победу над японцами, что, в конце
концов, не так уж невозможно, как
кажется на первый взгляд, то
свобода будет преспокойно
задушена под крики ура и колокольный
звон торжествующей Империи"
Из статьи в либеральном журнале
"Освобождение".
"Вы радовались нашим поражениям,
рассчитывая, что они ведут вас к
освободительным реформам. Вы
систематически развращали
прокламациями наших солдат,
подрывая в них дисциплину и
уважение к офицерам..."
Из статьи в журнале "Русский
инвалид"
Для Бобрева было честью оказаться в святая святых жандармского корпуса — просторном четёрыхэтажном здании на Фурштадской, сорок. Выкрашенный в белый цвет, настоящий дом для сотен людей, штаб великой организации, Отдельного корпуса жандармов. В связи с реформами и объединением контрразведки, охранных отделений и жандармерии в одну структуру, особняк был преобразован в "мозг" Службы имперской безопасности.
Как ни странно, снаружи охранялся штаб слабо. Бобрев быстренько вычислил в трёх разносчиках сигарет агентов наружного наблюдения. Не менее выделялся — для знающего человека — дремавший на козлах извозчик. Под его кафтаном, должно быть, скрывалась кобура с револьвером, а в пустотах под седлом — винтовка или автомат Фёдорова.
Бобрев, ради шутки, помахал рукой разносчикам. Те с удвоенной энергией принялись делать вид, что занимаются бойкой торговлей на практически безлюдной улице.
— Зря Вы так, Дмитрий Петрович. Придётся теперь менять агентов. Ох и задали Вы задачку, — прогнусавил "дремавший" извозчик, когда Бобрев прошёл мимо.
— Прошу прощения, уж слишком они выделяются, нельзя так, — шёпотом ответил контрразведчик.
— Разберёмся, — донеслось вслед. — Разберёмся.
Бобрев положил руку на дверной звонок, но использовать его не торопился. Он решил запомнить это мгновение перед скорым боем. Это был своеобразный обычай Дмитрия: насладиться спокойствием, пережить несколько мгновений тишины перед серьёзным делом. Так, наверное, выглядит полководец в минуту перед решающей битвой.
Но Бобрев всё-таки нажал на кнопку звонка: из утробы здания донёсся приглушённый звук, чем-то похожий на плеск водопада. Секундой позже дверь открыл почтенного вида старик в поношенной ливрее.
"Порядочки" — про себя подумал Бобрев.
— Добро пожаловать, сударь, заждались, — степенно приветствовал "дорогого гостя" дворецкий. — Прошу.
Он дал дорогу Дмитрию в сумрачную парадную, быстренько закрыв за ним дверь. Тут же зажёгся резавший глаза свет, заставивший Бобрева зажмуриться. Рука сама собою легла на кобуру.
— Добро пожаловать, Дмитрий Петрович. Кстати, при желании, мы бы уже набили Вас свинцом, что гуся — яблоками, — вслед за высоким басом пришёл и нормальный свет.
Бобрев наконец-то смог разглядеть обстановку внутри Штаба. Напротив двери было оборудовано пулемётное гнездо. Металлические, кажется, свинцовые балки, поверх них — стальные щиты с бойницами для винтовок и револьверов. В узком проёме меж броневыми листами — дуло "Максима" на станке Соколова. Мощный цилиндрический ствол, исторгавший в минуту пятьсот выстрелов: при стрельбе в упор он бы превратил человека в жуткое подобие дуршлага. Но самая знаменитая часть этого "Максима" — конечно же, щит. Сверху полукруглый, с прямоугольным отверстием повыше ствола — для многих солдат Великой войны и Гражданской это было последним, что они видели в жизни. Стрелков же, особенно первому номеру, щит хранил от смерти: он мог принять на себя несколько выстрелов даже с близкого расстояния, навсегда задержав в себе пулю. К сожалению, очень часто пулемётчики снимали перед боем щит, так как без него легче оказывалось перетаскивать "Максим". Это желание упростить себе жизнь не одну сотню человек свело в могилу.
Пулемётное гнездо перекрывало парадную от стены до стены, служа практически непреодолимой преградой для любого вторжения. Присмотревшись получше, Бобрев сумел таки разглядеть очертания дверцы, проделанной в баррикаде.
— Вот-с, после февраля минувшего года сделали перепланировочку, Вам нравится? — донеслось сзади довольное урчание "дворецкого".
Щелчок "Кольта", переводимого на предохранитель, донёсся мгновением позже. Встречавший дорого гостя офицер жандармерии вложил пистолет в кобуру, припрятанную под ливреей.
— Извольте документики предъявить, на всякий случай.
От этого предложения, донёсшегося из-за пулемётного щита, Бобрев не смог отказаться. Паспорт довольно-таки долго разглядывал "дворецкий", после чего, довольно хмыкнув, вернул его Дмитрию.
— Мало чем отличается от представленной Самим, — жандарм произнёс последнее слово с особым чувством, растянув его, будто бы говоря нечто священное. — Можете пройти, Дмитрий Петрович, просим прощения за столь своеобразные меры предосторожности. Вы просто не отбивали это здание год назад...Да-с...
"Дворецкий" вздохнул, дав возможность Дмитрию разглядеть шрам, шедший от правой скулы и скрывавшийся под воротником. Это была метка, оставленная несостоявшейся революцией.
Дверца в баррикаде открылась, и Бобрев мигом юркнул в неё. Пришлось идти боком, настолько узким был проход в этой металлической стене. За нею тянулась настоящая линия укреплений. Рельсовая дорожка, по которой из недр штаба можно было подтягивать пулемёты и вагонетки с патронами, ещё несколько щитов, за которыми самый раз укрыться ещё одному пулемётному расчёту, и мешки, мешки, мешки...
Стрелки кивнули дорогому гостю и тут же вернулись на позицию, к бойницам. Вдалеке, у второй баррикады, зашевелились тени — там тоже было звено бойцов.
Только вот было одно "но" в этом петроградском Вердене.
— А если гранатами закидают? Или динамитную шашку кинут? Это же всё к чертям отправится! — недоверчиво спросил Дмитрий.
— Видно, что морской офицер, не окопный, — ухмыльнулся "дворецкий". — Им сперва нужно будет подобраться для удобного броска. А это будет не так уж и легко.
Провожатый контрразведчика многозначительно потёр руки.
— Угадаете, что именно их ожидает, или подсказать? — подмигнул лукавый любитель маскарада.
— Попробую, — Бобрев решил принять участие в этой угадайке. — Опускающиеся с потолка металлические шторы? Или какая-нибудь яма? Может быть, магниты, отталкивающие гранаты? Ещё, я слышал, немцы хотели создать специальную бочку, в которой энергия взрыва обращалась бы в тихий пшик...
— Нет, не утруждайте свою жюль-верновскую фантазию, — рассмеялся "дворецкий". — В домах напротив на верхних этажах оборудованы такие же огневые точки. Половина пулемётов направлена ровнёхонько на нашу дверь. В крайнем случае штурмующим устроят настоящий ад: они попадут под перекрёстный огонь.
Видно было, что собеседнику Бобрева доставляет удовольствие рассказывать о всех этих военных хитростях. Может, он сам занимался проектированием системы обороны?
— А если начнут и те дома штурмовать?
— Толпа не полезет, а если и полезет — зубы обломает. Только хорошо обученным солдатам с гранатами, пулемётами, при большом запасе огнеприпасов, под силу будет взять штурмом наши "форты". Тут же и запас продовольствия есть. Кстати, — не делая никаких пауз, заметил "дворецкий". — Если Вы кому-то расскажете то, что рассказал Вам я — расстрел покажется милостью.
— Вряд ли. Не хочу портить сюрприз тем, кто сюда сунется, — отшутился Бобрев.
— А у Вас есть чувство юмора, — довольно заметил провожатый. — Открывайте, свои!
Они как раз подошли ко второй баррикаде, закрывавшей поворот перед витой лестницей на второй этаж.
— Ох и любишь же ты, Сергей, языком трепать! Ох и любишь! — донеслось в ответ.
Заскрипела калитка, ещё уже, чем в первой баррикаде.
— Что есть, то есть. Должны же гости оценить те удобства, которые им будут предоставлены в случае осады. Знаете, мне даже обидно, что наши укрепления вряд ли понадобятся. Теперь-то уж господа либералы заткнут рты и не будут лезть на рожон...Я надеюсь, во всяком случае.
— Всё зависит от нас, всё зависит от нас, — вздохнул Бобрев, вспоминая убийства балтийских офицеров от рук своих же матросов.
Правда, руки те были направлены немцами. Дмитрий сам участвовал в аресте такой вот расстрельной группы. Под личинами инженеров с Путиловской верфи, он как-то сговорились с несколькими матросами с "Авроры". Сотня рублей, морфий в качестве презента, и балтийцы готовы были на что угодно. Конечно, командование виновато в том, что команды кораблей дурели от безделья: крупные корабли раз или два в год выходили в море — но...Но...За деньги и наркотики убить человека? Своего же командира? Во время войны с немцами? Ударить в спину армии и флоту? Подленько так, будто это и не измена, а революционная необходимость. Видите ли, мировая война должна обязательно перетечь в войну гражданскую, а сколько при этом погибнет — плевать? Нет, Бобрев таки ошибся: не плевать было всяким революционерам, сколько людей уйдёт на тот свет. Им бы чем больше трупов, тем лучше. Пламя революции требует жертв.
— Задумались, как выбираться будете? — усмехнулся "дворецкий".
По лестнице, обложенной мешками с песком так, что только один человек в ряд мог здесь пройти, они поднялись на второй этаж и, минуя ещё несколько баррикад, подошли к внешне неприметной двери. Потёртые доски, успевшие подрастерять былой лоск, истёртый паркет, шедший с той стороны ни с чем не сравнимый запах старых, потерявших значение и надобность бумаг.
— Не иначе как с боем вернусь, — пошутил Бобрев.
Он волновался, но старался не подать виду. Там, за этой дверью, его ждало важнейшее за всю его службу задание! А ещё — неизвестные, а потому загадочные коллеги и товарищи по делу. Кто же они? Может быть, сам Батюшин? Или, зная шутки регента, журналист, "дознаватель правды" и патриот Бурцев?
— Что ж. С превеликим удовольствием посмотрел бы на это! — рассмеялся "дворецкий" и хлопнул Бобрева по спине. — Вас ждут. Я буду ждать Вас здесь, а затем провожу на свободу. Но позвольте дать совет: запомните расположение комнат, повороты, коридоры. Вам здесь ещё работать! И тогда уж водить Вас я не буду! Удачи!
