И надо было признать, что бывший "И.О. Президента РФ" (и премьер) оказался самым бесполезным приобретением для нынешнего суда из-за продолжающего быстро прогрессировать слабоумия, против которого оказалась бессильной даже современная психиатрия. Когда решался вопрос с его телепортацией в качестве кандидата в подсудимые, либо свидетеля, Чеботарёв сразу высказался против, но часть коллег очень сомневались в том, что при своей жизни Медведица действительно помутился рассудком, а не разыграл спектакль, чтобы уйти от ответственности.
Но быстро выяснилось, что никакого притворства не было. Годами, с тех самых пор, когда он перестал заменять Путлера на посту президента РФ, и снова сделался при нём шестёркой на посту премьер-министра, мозг Медведицы жгла одна и та же мысль-сожаление: "Ах, я несчастный! Несчастный. Как же всё глупо...теперь уже всё пропало! А как жил, как жил...Боже, какая дивная у меня была жизнь в качестве президента! Какие бабы меня окружали! А как меня принимали на Западе, считая современным респектабельным политиком, ведь у меня был свой аккаунт в Фейсбуке!".
Захлёбываясь слезами, глуша у себя на вилле в одиночестве коньяк стаканами, Медведица страшно сожалел, что так и не набрался храбрости за четыре года своего царствования приказать верному человеку по-тихому удавить вечно стоящего у него за троном серого кардинала шёлковым шнурком (непременно шёлковым, отдав тем дань уважения Владимиру Владимировичу за то что осчастливил его, освободив на время свой трон). "Надо, надо, надо было решиться! Пока все нити власти, пусть и формально, были в моей руке... набраться раз храбрости, заманить Володю туда, где не будет с ним рядом охраны, и ликвидировать...чтобы самому стать Путлером!", — кусал губы от досады Медведица.
Такие мысли крутились в голове Медведицы заевшей пластинкой много много лет и не удивительно, что Димуля спятил. Так что чуть ли не единственный раз за всю свою нелепую политическую карьеру "наци Љ 2" действительно никого не обманул "съехав с катушек"...
Воскрешённый зачем-то в будущем, Медведица забыл почти всё из своей богатой на события и впечатления жизни. Лишь одна фраза из далёкого прошлого отчего-то "намертво" впечаталась в его разжиженный болезнью мозг: "Денег нет, но вы держитесь!". Видимо окончательно в голове у него замкнуло, когда в начале великой войны с Украиной Димуля вдруг опубликовал скандальный пост, который через 10 минут, вероятно, в последнем проблеске меркнувшего сознания успел удалить:
"Под единой рукой Москвы, во главе со славянским народом, мы пойдем в следующий поход для восстановления границ нашей великой советской Родины, которые, как известно, нигде не заканчиваются", — успел накликушествовать Медведица. Публикация, как уже было сказано, просуществовала в сети всего 10 минут, а затем была удалена. Тогда дикий демарш Димона многие списали на его прогрессирующий алкоголизм. А оказалось новый блаженный реально зрел в ближайшее будущее. У тяжёлых хроников такое случается — резко активизируются напоследок в последнем залпе гибнущие нейронные цепочки... и обретают на короткий срок сверхспособности...
Когда Владимир Владимирович поравнялся с другом юности, на бессмысленном лице бывшего царедворца что-то дёрнулось и он радостно выдал свою коронку про отсутствие денег и необходимость держаться. Вероятно, ошмётками извилин Медведица всё же сумел признать в сморщенном дедуле бывшего покровителя и отца родного.
Путлер остановился и даже приобнял воспитанника:
— Всё путём, Димуля! Всё путём. Им нас не сожрать, — пообещал он слабоумному, отчего физиономию хронического идиота озарила совершенно счастливая и бессмысленная улыбка.
Путлер до сих пор считал Димона одним из немногих преданных себе людей. Дураки всегда преданны. А этот к тому же дурак-мерзавец, то есть одной с ним группы крови. Димуле всегда было насрать на других: пусть опухнут от голода сколько угодно граждан страны, пусть будут съедены украинскими червями сони тысяч мобилизованных на войну. Лишь бы у меня любимого по-прежнему всё было хорошо: моя доля воровского общака с продаваемых на Запад газа-нефти-алюминия не уменьшалась, чтобы я мог легко содержать свои виллы, разбросанные в самых райских уголках мира, платить зарплату "нескольким комплектам" вышколенной прислуги. Чтобы миллиарды на моих банковских счетах никуда не делись. И чтобы при мне оставалась какая-то власть всё это защитить! Такой менталитет Владимиру Владимировичу был очень понятен и близок. А потому Димуля был человеком, чья преданность не вызывала сомнений, а таких он отбирал и очень ценил. И не только за это. Димуля был ещё больший карлик, чем он сам! Низкорослый с оттопыренной задницей, в общем ещё тот "плэй-бой"! А подобрать себе под стать такого приближённого было не просто...
Больше никого из бывших подельников Путлер не отметил своим вниманием — прошёл мимо, не меняясь в лице, глядя сквозь них.
И каково же было удивление Ласточкиной, когда диктатор вдруг остановился рядом и взглянул ей прямо в глаза:
— Здраствуйте, — неожиданно поздоровался он.
— Здравствуйте, — опешила Лиза. Вдруг в шаге от неё остановился персонаж, которого она привыкла воспринимать богом, да ещё заговорил с ней! Правда, вблизи он оказался совсем не таким, как на страницах школьных учебников — лысоват, стар, некрасив, тем не менее Лизу словно током прошибло — это был персонаж из другой реальности!
Тут Путлер ещё более ошеломил молодую женщину, сообщив, что внимательно следил вчера за ходом процесса и считает, что своей искренней позицией она выгодно контрастировала с обвиняемыми.
— Старые подонки (это он о своих бывших соратниках) вас почти везде порядком потрепали, — не собирался ей льстить Путлер, — зато вы выглядели подлинной в своих словах и мыслях — не то, что эта циничная банда. Только ведь наш народ не обманешь — часть зрительской аудитории наверняка прониклась к вам симпатией и готова в вас поверить. Даже ваши неудачи наверняка вызвали у очень многих сочувствие. Имейте это в виду.
Благодарность! Не испытать её после таких слов Лиза просто не могла. Это не было ни на что похоже, что она успела испытать на Процессе! Человек из энциклопедии говорит с ней, как с равной! Хотя внешне Путлер не был похож на себя с плакатов и картин и сумел произвести не самое плохое впечатление. У него живой ум и достаточно бойкая, обаятельная манера очаровывать. Интеллигентная манера общения, вкрадчивый голос, понимающий взгляд, улыбка симпатии сбивали с толку, особенно с непривычки. Попадая в орбиту столь необычной персоны, ты должен был преодолевать в себе постоянный порыв поддаться направленной на тебя харизме. Возникал когнитивный диссонанс: не верилось, что этого человека жутко боялось всё его окружение, что он наводнил страну страхом, отдавал сотни бесчеловечных приказов. Приходилось напоминать себе, что перед тобой самый кровавый тиран нового тысячелетия.
Из кармана пиджака Путлера выглядывал краешек названия газеты "Аргументы и Фак" — дальше было не видно, на Лиза узнала одну из пронацистких газетёнок, оправдывающих все мерзости режима. Приличный человек даже прикоснуться к изданием типа "Комсомольская гойда" побрезговал бы... Это помогло ей немного протрезветь, хотя голова всё ещё шла кругом от близости к легенде:
Путлер явился на завтрак с палочкой, на которую опирался при ходьбе. Лиза слышала эту историю. Перед поездкой у экс-диктатора появилась боль в коленях. Вероятно что-то старческое. Подсудимый стал жаловаться, что ему трудно ходить. Боли стали беспокоить его по ночам. Требовалось срочно к суду поставить его на ноги. Обычные лекарства как-то ему не очень помогали, на серьёзное обследование и лечение не оставалось ни времени, ни возможностей. Тогда кто-то из медицинской бригады догадался предложить пациенту согревающую мать из...ветеринарной аптеки. И она сработала! А то что в инструкции было написано: "Нанесите гель от копыт до колена...так же можно применять в уходе за рогами", так это пациента нисколько не смутило. В каких-то делах Путлер оказался абсолютный прагматик. И кажется пока пациент был вполне удовлетворён результатом — походка его становится всё увереннее и уже нет такой необходимости опираться при каждом шаге на трость. Тем не менее пока он оставался хромцом. Полушутя именуя себя "Железным хромцом".
С его появлением атмосфера в маленькой столовой кардинально изменилась. Все как-то напряглись, вытянулись. Забегали. Засуетились. Путлер это видел. И хотя виду не подавал, но внутренне явно торжествовал.
Лизе было любопытно исподволь наблюдать за ним. Ей даже показалось (хотя верилось в такое с трудом), что она может читать мысли экс-диктатора.
"Когда-то я, — отставной подполковник, уволенный питерский чиновник средней руки — мелкая сошка, — удивительным образом превратился в "хозяина земли русской, — горделиво понимал про себя лысый карлик. — И за несколько лет я заново отстроил властную вертикаль — гражданскую и военную — всякую! Не столько возрождая старую советскую и имперскую иерархию, сколько превращая полуразвалившуюся ельцинскую Россию в современную эффективную управленческую машину, бодрый муравейник, в котором у каждого своя определённая роль. И всё заработало наилучшим образом, хотя многие считали, что державу уже не спасти. Так приглядитесь же ко мне! Вам не судить меня надо, а повернуть всё так, чтобы народ поскорей понял, что явился спаситель. Мессия! Осчастливился этим. И воспрял".
Глава 164
Путлер внимательно взглянул в глаза молодой женщины-прокурора. Он уже видел эти глаза ранее — едкая ртуть. И ум быстрый. Кто она? Фанатик, как и большинство здесь? Искательница сомнительной славы и приключений? Случайная фигура, которую можно при случае перевербовать? От обвинителя на процессе многое зависит...
— Может сядете за мой стол, поговорим? Ведь нам сегодня с вами работать.
В первую секунду у Лизы даже сердце от страха куда-то ухнуло: "Ничего себе! Такая грандиозная историческая личность снизошёл до простой девчонки из провинции". Лиза даже очнуться на успела, как уже сидела напротив него за отдельным столиком. Она-то себя считала девушкой взрослой и упрямой, а оказалось, что и очень податливая. Может её подкупило, что в глазах подсудимого она заметила тоску страшного одиночества от пребывания в комфортабельной клетке, мчащейся неизвестно куда через бескрайние просторы России.
С другой стороны, неожиданно представилась возможность судить о человеке не только по пожелтевшим архивным манускриптам, а будучи лицом к лицу, когда между ними всего-то маленький столик. Как упустить такой шанс?
Залихватский гудок локомотива, несущего их сквозь пространство и время, казалось побудил Елизавету начать вести без глупого местечкового подобострастия. Взяв себя в руки, она постаралась унять в себе волнение растерявшейся перед взрослой знаменитостью школьницы и, подняв глаза, спросила как можно увереннее:
— Я прочла накануне биографическую книгу о вас "Владимир Путлер. Путеводитель для неравнодушных", некоего Владимира Соловья.
Он улыбнулся и покачал головой, равнодушно сказав:
— Вздор! Никто не знает настоящего Владимира Путлера. Я человек многоплановый... Ну и что вам рассказала автобиография, написанная этим платным пропагандистом? Шестёркой, которому я платил за каждое слово в эфире... Ничего ведь по сути, верно? А книжонки, изданные на деньги администрации президента, даже больше чем бесполезные.
Такая ломающая правила манера ещё больше подкупила Лизу. Она ответила, что ей наверное было бы полезно накануне предстоящего им сегодня судебного поединка, увидеть подлинного Владимира Путлера. Он понимающе обаятельно улыбнулся, чем придал ей дополнительной уверенности. По наивности Лиза возомнила себя "Фрейдом", рассчитывая вытянуть в свободной беседе побольше сокровенной информации, чтобы лучше изучить, понять, с кем придётся иметь дело через час с небольшим. Ведь это сделает её вопросы к подсудимому более психологически точными и корректными. И поможет избежать неприятных им обоим неточностей и недоразумений. При этом, само собой разумеется, что она готова взять на себя обязательство ничего из того личного, что он решит ей доверить, не использовать в зале суда, если он запретит ей это.
Путлер доброжелательно усмехнулся, не спуская с неё своих маленьких цепких глазок:
— Ваши психологи всё время исподволь ищут ко мне подходы, чтобы препарировать. Я тоже психолог. Не по диплому — по жизни. Говорят, в вашей команде есть специально приглашённые опытные психиатры. Понимаю разницу между психологами и психиатрами, и с нетерпением ожидаю встречи с последними.
— Что вы под этим подразумеваете? — не совсем понимала, куда клонит собеседник Лиза.
Путлер ответил, что понимает большую разницу между областью интересов психологии и психиатрии. Первая, по его мнению, имеет дело с "книгами", а последняя — с человеком.
— Мне всю жизнь пытались влезть под черепную коробку. В западной прессе появлялись сотни "научных" материалов разных знаменитых "мозговедов", которые щедро ставили мне удалённо диагнозы, и аргументировали принятые мною решению с точки зрения психопатологии.
Казалось, Путлер действительно рад поговорить. И вёл себя пока достаточно естественно, раскованно и корректно, без намёка на спесь и манипулирование. Его обычный приём (который ВВП с успехом использовал на предварительном следствии в ходе тестирования в канун суда техники перекрёстных допросов) — игнорировать неудобный вопрос, либо отвечать, уходя от него в сторону или едва касаясь заявленной темы, а вместо этого пространно рассуждать по пунктам, которые считал более выигрышными и на которые у него были готовы ответы, — этот приём он пока не пустил в ход.
Путлер с аппетитом принялся за жареный стейк, глазунью с беконом и сыром. Елизавета равнодушно наблюдала за тем, как жадно он ест, а вот беседа увлекала её всё больше. Говорили они о многих вещах. По словам политика, ему нравится вести свободную беседу на приемлемых условиях — не быть привязанным к жёстко диктуемой ему повестке. Разговор соскользнул в автобиографическое русло. Владимир Владимирович сказал, что родился в очень простой, даже бедной семье. Отец его был грубым человеком.
— У меня было в общем несчастливое детство. Которое научило меня бить первым и держать удар.
О своих близких он говорил без сентиментальности, но с теплотой к себе юному. Ещё ему нравилось говорить о женщинах.
— Я считаю женщин замечательными созданиями, но до сих пор не встречал такой, которая бы отдавала предпочтение логике, а не чувствам. Вы согласны с этим, как психолог? — он внимательно заглянул ей в самые зрачки.
— Я не психолог, — поправила его Ласточкина.
— Хороший практикующий юрист — обязан быть хотя бы немножко психологом, — без нравоучительных ноток, скорее дружески, заметил он. — Мне нравятся женщины с сильной волей и с ясным, гибким умом. Такие примерно, как вы.
Лиза к своему неудовольствию отреагировала на столь прямолинейный комплимент, словно десятиклассница, кажется она даже покраснела.
