Рота спецназа, в разведывательном взводе которой служили мои два бойца, была на прежнем месте. Размещалась она возле полевого аэродрома, на котором базировалась вертолётная эскадрилья осуществлявшая патрулирование этого участка, а также доставляла к месту назначения и забирала группы после проводимых зачисток.
Удостоверения корреспондентов и разрешение командования группы войск на проведение съёмок, подкрепил звонок из штаба группы. Подробностей того, как мы добились этой помощи, раскрывать не буду, они и так понятны любому. Скажу просто, что все эти затраты открыли нам доступ к вертолётам.
Нас направили к командиру звена, после обеда они вылетали на патрулирование и должны были прихватить с собой нашу съёмочную группу. С командиром звена майором я говорил один на один. Вначале разговора предъявил ему удостоверение подполковника ФСБ и рассказал полуправду. Месяц назад чеченскими боевиками была зверски уничтожена группа оперативников ФСБ, наших товарищей. Здесь шла "странная" война, днём дружинники, милиционеры были друзьями русским, а ночью из-под земли появлялись боевики, убивали, резали неверных. С рассветом эти правоверные боевики бесследно исчезали, растворялись, в воздухе или в земле, оставляя после себя изувеченные тела наших воинов. Так гибли люди, группы бойцов постоянно. Поэтому я был особо не далёк от реалий жизни, когда рисовал кровавую картину смерти своих товарищей. Среди боевиков появились арабские наёмники, звери. Чеченцы вначале не были зверями, это были благородные противники, но теперь дурной пример, не желание отставать от "истинных воинов ислама", делал жестокими убийцами и их. В дальнейшем это должно оттолкнуть от боевиков многих представителей этого народа, но пока всё было так. Они зверствовали, а наши не отставали, тоже мстили. Это было реальностью, захваченные наши парни умирали страшно, но боевики тоже умирали нелегко. Майор об этом знал. Не новым было и наше решение отомстить убийцам не официально. Так поступали часто многие из тех, кто воевал здесь и кто терял своих товарищей. В конце рассказа я изложил ему свой план. В подкрепление своей просьбы выложил на стол упаковку долларов. 50.000 для его людей месяцами не получающих зарплаты были хорошим подспорьем. Эти же деньги убедили его в правдивости моего рассказа. В его глазах мы были фанатами, людьми, идущими на всё ради своей цели. Единственной цели жизни, достать и наказать убийц! Деньги он взял и убрал, так выразив своё согласие. Дальше пошла уже работа, уточнили план, согласовали детали и мы присоединились к экипажам вертолётов вылетающих на патрулирование. Моя группа при разговоре не присутствовала, они готовили снаряжение и оружие, а я с экипажами обговаривал, оттачивал детали предстоящей операции, планировали действия каждого экипажа по времени. Это уточнение деталей заняло почти два часа, вылетели мы в 15.10.
Через полчаса полёта наше звено разделилось. Один вертолёт, на его борту был боец с камерой, отправился в район патрулирования, а два вертолёта отвернув в сторону, легли на другой курс. На борту командирского вертолёта находилась наша группа. Вертолёты направились в нужный нам район.
За не большой горой поросшей лесом вертолёт командира звена приземлился, высадил нас. Пока мы выгружались, экипаж заклеивал опознавательные знаки на своём вертолёте. Второй вертолёт барражировал в воздухе, прикрывая нашу высадку.
С командиром звена мы сверили часы, на проведение операции нам отводился ровно один час. Взмахнув рукой, простившись с командиром звена, я бросился догонять группу, бойцы бегом направились к посёлку. Через 7 минут за нашими спинами взревев двигателем, взлетел вертолёт. 16 минут пробежки и мы были у нужного дома на окраине поселения. Бойцы рассредоточились, окружив дом. Осмотр местности постовых не выявил, оно и понятно, горное поселение, единственная дорога из долины упиралась в другой конец поселения. Местные жители работали на своих участках, никто посторонний с дороги проникнуть сюда не мог. А со стороны гор, обрывистая голая местность хорошо просматривалась. Естественно кто-то должен был контролировать обстановку. Время шло, а я команды выдвигаться не давал, нужно было обнаружить наблюдателя. Его засёк один из бойцов на чердаке дома. Еле слышный хлопок снайперской винтовки с глушителем и путь был свободен. Подав знак капитану и технарю следовать за собой, я двинулся к входной двери, замер возле неё и легонько толкнул. Дверь приоткрылась, она оказалась не заперта. Осторожно ступая, вошёл в дом. Небольшой коридор был пуст. В конце его приоткрытая широкая дверь вела в глубь дома. Проскользнул к ней, мои спутники следовали за мной, приготовив оружие. Заглянул в щель приоткрытой двери, из которой доносились громкие голоса. За накрытым столом нужные нам правоверные мусульмане обедали, запивая еду явно не водой. Подал знак своим спутникам и стремительно влетел в распахнутую мной дверь. Громкий гомон за столом, умолк, сидевшие за ним люди, застыли и удивлённо смотрели на нас, ничего не понимая. Громко я передал им привет от расстрелянных наших товарищей. Поняли они или нет? Не знаю! Мгновение спустя их трупы лежали на столе и около него. На пистолетах у нас были глушители, поэтому звуков выстрелов слышно не было. Просто в доме стало тихо. Технарь предложил кровью убитых написать на стене "месть", но я только посмотрел на него. Это была жизнь, а не кино, мы сделали своё дело, пугать нам было некого. Мы покинули дом, ставший могилой для убийц наших товарищей. Сняли охранение и бегом направились к месту встречи с вертолётом, время поджимало. На подходе к условленному месту услышали два взрыва. Это командир звена выпустил две ракеты с подвески по пустынному выгону за посёлком, так было предусмотрено нашим планом.
Когда мы прибыли к условленному месту, вертолёт уже приземлился и экипаж отдирал заплаты, закрывавшие его номера и звёзды. Мы помогли экипажу освободить опознавательные знаки, вскочили в вертушку. Взревели двигателями, вертушка взлетела. Барражировавший над местом подбора группы вертолёт присоединился к нам. Уже вдвоём наши вертолёты полетели к месту встречи с третьим вертолётом звена.
Строго в назначенное время звено совершило посадку на своём аэродроме. На следующий день технарь прокрутил офицерам эскадрильи во главе с командиром отснятый материал.
Начиналась плёнка с двух летящих по бокам от снимавшего оператора вертолётов звена. Дальше на плёнке были кадры обнаружения группы боевиков и атака на них. Кончался материал кадрами летящих несколько сзади двух вертолётов и их заход на посадку. Командиру эскадрильи материал понравился, он попросил сделать две копии. Одну оставил себе, а вторую вместе с рапортом отправил в штаб вертолётного отряда. Нас прилетело больше, чем улетало, но этого никто не заметил. При высадке из вертолёта два лишних человека исчезли в темноте. Прощальный ужин окончился глубокой ночью. Едва рассвело, мы, не смотря на бессонную ночь, начали собираться, тепло простились с вертолётчиками и покинули Чечню. Через Дагестан знакомым путём убыли в Москву.
Прошло несколько дней и в московских газетах были напечатаны перепечатки репортажей некоторых иностранных журналистов. Они пристрастно рассказывали о варварском обстреле, вертолётом российского производства, но без опознавательных знаков, мирного чеченского селения. Прямо обвиняя в этом деянии российскую армию. Им ответили правительственные газеты и телевизионные каналы, к которым присоединились и объективные газеты. Чеченцы часто сами устраивали провокации, надеясь привлечь на свою сторону мировую общественность. Об этом знали, ведь воевали не только оружием. Эти газеты напечатали и по телевидению показали интервью с заместителем командующего группой. При этом интервью он демонстрировал аэрофотосъёмки посёлка. Обозначенные места обстрела находились далеко от домов. Кроме этого он заверил корреспондентов, что согласно маршрутам полётов в этом районе в указанное время вертолётов российской армии не было. Ближайшее звено находилось в двухстах километрах севернее. И это было правдой. Вертолёты, которые работали на нас, выполняли частный заказ, он был оплачен частным лицом. Об убитых шариатских милиционерах не говорили. Дело в том, что обстановку дома с телами убитых лежавших у стола видели многие простые люди. Убитые были здесь чужими, а по законам шариата они были преступниками, нарушителями законов веры. Замять это не могли. Среди местных были и истинно верующие. Не смотря на оплачиваемые чеченскими боевиками статьи, лезть в это дело журналисты не хотели. Слишком было бы понятно от кого, они кормятся. Журналисты ведь тоже люди и очень разные.
Скандал и утих, так и не разгоревшись. Для чеченских боевиков осталось загадкой, мотив расстрела шариатских милиционеров. Можно было думать или забыть. Поступили, как проще, всё списали на месть. В России были частные структуры, они освобождали пленных, похищенных, мстили за убитых, если были заказчики, платившие за эти желания. Спрос рождал предложение. Оставлять после себя трупы чеченских боевиков, они не стеснялись и не боялись. Поэтому списать всё можно было на кого угодно. Мы отомстили сами. Можно сказать тронутые! Может быть, но выражение "око за око", мне и моим товарищам было ближе и понятней, чем христианское всепрощение. Наверно ещё не доросли. Пусть простит меня Бог! Дело мы сделали и забыли ...
Жизнь пошла своим чередом, забот и дел хватало. До окончания стройки оставалось полтора месяца по плану. Теперь нужно было решать много хозяйственных вопросов. С майором составили список всего нужного для жизни. Посчитали стоимость, урезали, снова пересчитали, выходило как раз в тютельку. Я выгреб все свои старые заначки, оставил только 50.000 долларов резерва. Сосчитал, с фунтами стерлингами набралось чуть больше 2.000.000 долларов. Ещё на 10.000.000 долларов майор взял кредит в одном банке. До этого я побеседовал с главным хозяином банка, дал ему почитать и посмотреть кое-какие мои архивные материалы. После ознакомления, хозяин банка согласился на дружбу, а банк дал льготный кредит.
На полученные деньги майор приобрёл в Воронежской области умирающий цементный завод. В Читинской области выкупил разорённый леспромхоз с перерабатывающим цехом. И занялся кадрами. Они для бизнесменов тоже решают всё! На работу взяли оставшихся не удел наших товарищей из оперативных отделов местных отделений нашей частной охранной конторы. Они с радостью взялись за спокойную работу. Никто из нас не был садистом и убийцей. Обстановку и людей в своих регионах они знали.
Предприятия переоснастили, закупили новое оборудование. Не обошлось и без казусов. Близкие к местной власти бизнесмены решили изгнать чужаков и забрать восстановленное дело. Себе в помощь взяли всех, и местных бандитов, и внутренние органы, и налоговиков, и других чиновников власти, получающих от этих бизнесменов дополнительную зарплату.
С бандитами разобрались привычно и просто. Самые настырные бандиты все дружно погибли в разборках. Я со всей командой выехал в помощь местным товарищам. Через руководство местного ФСБ намекнули властям и руководителям разных структур кто мы. В ФСБ работали знавшие нас, они и объяснили всем, что новые бизнесмены это парни из старого и доброго КГБ. Если их загнать в угол можно и нарваться. Компромат на себя получить? Так это можно будет считать счастьем! Понимаете старая школа, сметёт, затопчет и главное следов своих не оставит. О КГБ в тот период писали много гадкого, народ читал всё и верил. Журналисты ведь врать не могли! Вот от нас и отстали.
Но мы хвостов и не законченных дел не оставляли. С бизнесменами желавшими съесть наш кусок мы поговорили дружески. Закрыли их в подвалах, устроили разгрузочные дни. Диету предложили особую без воды и пищи. Все сразу всё поняли, прониклись своими ошибками, похудели, стали здоровей и умней.
Только один бывший спортсмен, местный авторитет по совместительству и крутой бизнесмен был не сговорчив. Он ошибочно считал, что убивать может только он один, а у других кишка тонка. При нашем общении он постоянно грозил, обещая резать на кусочки и кормить своим же мясом. Я испугался, страшно испугался. Крутой понял мой испуг и ..., повесился в подвале своего дома. Хотя уже два дня находился в отъезде, по официальной версии. Его охрана нашла покойника на третий день его отсутствия, случайно заглянув в подвал. Прислуга сказала, что из него плохо пахнет, вот и проверили. Дом охранялся круглосуточно, были и камеры наружного наблюдения, были и ротвейлеры. Вот и решили. Суицид!
Эта смерть ввергла в шок всех. В версию суицида, никто не поверил, о том с кем он схлестнулся? Знали, поэтому желающих продолжать дразнить волков не нашлось. От наших предприятий отстали, они и заработали. Дали новые рабочие места и налоговые платежи в бюджеты. Чиновники и власть это после всего восприняли с радостью и уважением, о чём сообщили в местных газетах и интервью местным телеканалам. Развитию бизнеса у нас не мешают, а помогают ..., когда бизнес имеет большие зубы.
Я с группой поддержки вернулся в Москву. От нашей конкурентной и рыночной экономики меня тошнило. Удивляло только одно. Неужели правительство ничего не знает? Или притворяются? Ломать голову над этими вопросами не стал, эти вопросы, да и сам "бизнес" с его грязью мне надоел. Это настроение лечил нашим старинным лекарством. Сначала сказал всем:
"Не беспокоить! На связь выйду сам!"
Сам и засел с бутылкой. Пил и думал, как жить дальше? На второй день лечения, уже отойдя от первого дня, снова наливался водкой. Это занятие пришлось прервать, зазвонил один из мобильных телефонов, выложенных в ряд на столе. Сначала хотел запустить его в стену, но потом вспомнил, что этот номер знали только двое, генерал СБУ и женщина, которая ухаживала за отцом. Нажал кнопку приёма и услышал голос украинского генерала:
— Извини! Я с плохой вестью. Ночью умер твой отец. Когда и где тебя встретить?
Смысл сказанного был мне не понятен, слова доходили до моего затуманенного водкой сознания с задержкой. Мой собеседник молчал, это и помогло мне разобраться с услышанными словами. Правда, не сразу. Наконец мой мозг зафиксировал всё услышанное, а разум разобрался и ужаснулся. Отец болел, был уже далеко не молод, подсознательно я был готов к его смерти, но это так только казалось. Действительность оказалась совершенно другой ...
— Я выезжаю машиной. Встреть на Глуховском переходе.
С трудом произнёс я мгновенно, протрезвев. В услышанное известие не хотелось верить, не хотелось его принимать. С трудом взяв себя в руки, отключил и положил ненужный уже телефон. Из моих глаз катились слёзы, но я их не замечал. Подгоняемый мыслью, что что-то нужно срочно делать, взял другой телефон и нажал кнопку забитого в память номера телефона майора. Вызванный абонент ответил сразу же, как будто ждал звонка. Проглотив ком в горле, срывающимся голосом повторил сообщение генерала и добавил:
— Вышли машину с водителем на Ленинском проспекте в сторону области. Напротив магазина "Фарфор" пусть ждёт меня!
