И все это время мост увеличивался в размерах. Когда она впервые увидела его, мост казался чем-то кружевным и барельефным, нарисованным на плоском черном фоне блестящими радужными чернилами. Теперь, постепенно, он приобретал слегка угрожающую объемность. Это был не какой-то мираж, не какая-то своеобразная игра освещения и атмосферы, а реальный объект, и караван действительно собирался пересечь его.
Трехмерность одновременно встревожила и успокоила Рашмику. Теперь мост казался чем-то большим, чем просто набором бесконечно тонких линий, и хотя многие из его конструктивных элементов все еще были очень тонкими в поперечном сечении, теперь, когда она смотрела на них под углом, конструктивные элементы не выглядели такими изящными. Если мост может выдержать сам себя, то, конечно, он сможет выдержать и караван. Она надеялась.
— Мисс Элс?
Она огляделась. На этот раз это действительно был квестор Джонс. — Да, — сказала она, недовольная его вниманием.
— Мы скоро покончим с этим. Я обещал вам, что это будет захватывающий опыт, не так ли?
— Да, — сказала она, — но чего вы не объяснили, квестор, так это почему никто не пользуется этим коротким путем, если он так полезен, как утверждаете.
— Суеверие, — сказал он, — в сочетании с чрезмерной осторожностью.
— Чрезмерная осторожность, на мой взгляд, вполне уместна там, где речь идет об этом мосте.
— Вы напуганы, мисс Элс? Вы не должны бояться. Этот караван весит всего около пятидесяти тысяч тонн. И по самой своей природе вес распределен по большой длине. Это не похоже на перевозку собора по мосту. Вот то было бы безумием.
— Никто бы так не поступил.
— Никто в здравом уме. Особенно после того, как они увидели, что произошло в прошлый раз, но это нас ни в малейшей степени не должно волновать. Мост выдержит караван. Так было и в прошлом. У меня не было бы особых сомнений в том, что мы будем пересекать его во время каждой экспедиции в сторону от Пути, но простая истина заключается в том, что в большинстве случаев это нам не поможет. Вы видели, насколько трудоемким является этот подход. Чаще всего использование моста отнимало у нас больше времени, чем позволяло сэкономить. Только особое стечение обстоятельств в данном случае изменило ситуацию. — Квестор решительно всплеснул руками. — А теперь перейдем к делу. Полагаю, что обеспечил вам место в группе зачистки, прикрепленной к адвентистскому собору.
— "Леди Морвенна"?
— Нет. Несколько меньший по размерам собор — "Кэтрин Железная". Каждый должен с чего-то начинать. И почему вы так торопитесь добраться до "Леди Морвенны"? У настоятеля Куэйхи есть свои недостатки. Настоятель собора Кэтрин — хороший человек. У него отличные показатели по технике безопасности, и о тех, кто служит под его началом, хорошо заботятся.
— Спасибо, квестор, — поблагодарила она, надеясь, что ее разочарование не слишком заметно. Она все еще надеялась, что тот сможет подыскать ей хорошую канцелярскую работу, что-нибудь подальше от оформления документов. — Вы правы. Что-то лучше, чем ничего.
— Собор "Кэтрин" находится среди основной группы соборов, которые движутся к разлому с западной стороны. Мы присоединимся к ним, когда завершим переход по мосту, незадолго до того, как они начнут свой спуск по Лестнице Дьявола. Вам выпала честь, мисс Элс: очень немногим людям выпадает шанс пересечь пропасть Отпущения грехов дважды за один год, не говоря уже о том, чтобы в течение нескольких дней.
— Буду считать, что мне повезло.
— Тем не менее, я повторю то, что говорил ранее: работа трудна, опасна и плохо оплачивается.
— Беру то, что дают.
— В таком случае, вы будете переведены в соответствующую бригаду, как только мы доберемся до места. Держите себя в руках, и я уверен, что у вас все получится.
— Я, безусловно, буду иметь это в виду.
Он приложил палец к губам и собрался было отвернуться, как будто вспомнив о каком-то другом деле, но остановился. Глаза его зеленого питомца, который все это время сидел у него на плече, не отрывались от нее, пустые, как дула ружей.
— Еще один вопрос, мисс Элс, — сказал квестор, оглядываясь на нее через плечо.
— Да?
— Джентльмен, с которым вы разговаривали ранее? — Его глаза сузились, когда он изучал выражение ее лица. — Ну, я бы на вашем месте не стал.
— Вы бы не стали что?
— Иметь что-либо общее с такими, как он. — Квестор рассеянно уставился куда-то вдаль. — Как правило, никогда не стоит задерживаться среди наблюдателей или других паломников, придерживающихся аналогичной веры. Но, по моему опыту, особенно неразумно общаться с теми, кто колеблется между верой и отрицанием.
— Конечно, квестор, мне решать, с кем разговаривать.
— Конечно, мисс Элс, и, пожалуйста, не обижайтесь. Я даю только совет, исходящий из бездны доброты, которой является мое сердце. — Он положил кусочек в рот своему любимцу. — Не так ли, Минт?
— Пусть тот, кто без греха, бросит первый камень, — заметило существо.
Караван преодолел восточный подъезд к мосту. В километре от восточного выступа дорога снова повернула в сторону утеса, поднимаясь по крутому ущелью, которое — через острые углы, коварные уклоны и краткие переходы через туннели и уступы — вывело его на уровень настила моста. Позади них ландшафт представлял собой, по-видимому, непроходимый хаос ледяных глыб. Впереди, словно хрестоматийный образец перспективы, простиралась дорожная полоса, прямая, как винтовочный ствол, ничем не огороженная с обеих сторон, плавно изгибающаяся к середине, сверкающая мягким алмазным блеском залитого звездным светом льда.
Набирая скорость теперь, когда они были на ровной поверхности и можно было не опасаться препятствий, караван помчался к тому месту, где земля уходила под откос с обеих сторон. Дорога под ногами процессии стала ровнее и шире, на ней больше не было ни борозд, ни камнепадов, ни трещин глубиной в человеческий рост. И вот, наконец, паломников, которых можно было избежать, стало совсем немного. Большинство из них не стали подниматься по мосту, и поэтому риск того, что кто-нибудь из несчастных погибнет под машинами, был минимальным.
Представление Рашмики о масштабах сооружения претерпело несколько изменений. Она вспомнила, что издалека настил моста представлял собой небольшую дугу. Однако при таком подходе она казалась плоской и прямой, как будто выровненной лазером, до точки, где она исчезала, сходясь далеко впереди. Она пыталась разрешить этот парадокс, когда с головокружением осознала, что в этот момент, должно быть, видит лишь малую часть расстояния, отделяющего ее от настила. Это было похоже на восхождение на холм в форме купола: вершина всегда оставалась недостижимой.
Она подошла к другой смотровой площадке и оглянулась назад. Первые полдюжины машин из этого фланга каравана теперь были на самом мосту, а отвесные стены утеса уходили вдаль, предоставляя ей первую реальную возможность оценить глубину разлома.
Он исчез с неприличной быстротой. Стены утеса были испещрены гигантскими геологическими отметинами, здесь вертикальными, там горизонтальными, в других местах диагональными или изогнутыми и переходящими друг в друга, демонстрируя непристойную текучесть. Стены сверкали и перемежались сине-серым льдом и более темными отложениями. Уступ, по которому шел караван, видимый теперь слева, казался слишком узким и ненадежным, чтобы его можно было использовать в качестве дороги, не говоря уже о чем-то весом в пятьдесят тысяч тонн. Теперь Рашмика увидела, что под выступом скала часто изгибалась под угрожающим углом. Она никогда не чувствовала себя в полной безопасности во время перехода, но убедила себя, что земля под ними уходит вниз более чем на несколько десятков метров.
На протяжении всего перехода она больше не видела квестора. Через час она пришла к выводу, что противоположная стена расщелины находится лишь немного дальше, чем та, что уходила за ними. Они, должно быть, приближались к середине моста. Поэтому Рашмика быстро, но с минимумом суеты надела свой вакуумный скафандр и прокралась через шлюз на крышу.
С верхней части транспортного средства все выглядело совсем не так, как в убранной, слегка нереальной сцене, которую она наблюдала из герметичного отсека. Теперь у нее был панорамный вид на весь разлом, и было гораздо легче разглядеть дно, которое находилось на добрую дюжину километров ниже. С этой точки зрения дно ущелья, казалось, почти ползло вперед, в то время как плоская лента дорожного полотна тянулась назад под караваном. От этого противоречия у нее сразу же закружилась голова, и ее охватило острое желание распластаться на крыше машины, раскинув руки, чтобы не свалиться за край. Но ей удалось собраться с духом и остаться стоять, несмотря на то, что пришлось согнуть колени, понизив центр тяжести.
Полотно дороги казалось лишь ненамного шире, чем караван. Они двигались по ее середине, лишь изредка сворачивая в ту или иную сторону, чтобы объехать участок утолщенного льда или какое-нибудь другое препятствие. На замерзшей поверхности дороги были камни, отложившиеся в результате вулканических извержений в других местах на Хеле. Некоторые из них были в половину высоты колес каравана. Тот факт, что им удалось остаться на дороге, не разрушив мост, придал ей немного уверенности. И если дорожное полотно было достаточно широким, чтобы вместить два ряда транспортных средств, составлявших караван, то было совершенно абсурдно думать о том, что собор проделает тот же путь.
Именно тогда она заметила что-то внизу, на дне расщелины. Это было огромное пятно щебня, несколько километров в поперечнике. Оно было темным и имело форму звезды, и, насколько она могла судить, эпицентр пятна находился почти прямо под мостом. Ближе к центру звезды виднелись смутные очертания разрушенных строений. Рашмика увидела то, что, по ее мнению, могло быть накренившейся самой верхней частью шпиля. Она разглядела смутные намеки на разбитые механизмы, покрытые пылью и обломками.
Значит, кто-то пытался пересечь мост с собором.
Она двигалась между машинами, сосредоточив внимание прямо перед собой, пока совершала свой личный переход. Наблюдатели все еще стояли на своих стойках, наклоненных к увеличивающейся сфере Халдоры. Их зеркальные лицевые панели напомнили ей о десятках аккуратно упакованных титановых яиц.
Затем она увидела еще одну фигуру в скафандре, которая ждала у следующего транспортного средства, облокотившись на перила с одной стороны крыши. О ее присутствии стало известно примерно в то же время, когда она это заметила, потому что фигура повернулась к ней и поманила ее за собой.
Она прошла мимо наблюдателей, затем пересекла еще одно колеблющееся соединение. Караван угрожающе вильнул, преодолевая шикану между двумя камнепадами, затем подпрыгнул и с хрустом преодолел ряд препятствий поменьше.
На другой фигуре был вакуумный скафандр непримечательного дизайна. Она понятия не имела, был ли он таким же, как у наблюдателей, поскольку никогда не видела, что скрывалось под их одеянием. Зеркальный серебристый визор ничего не выдавал.
— Пьетр? — спросила она по общему каналу.
Ответа не последовало, но фигура продолжала настаивать с еще большим рвением.
Что, если это какая-то ловушка? Квестор знал о ее разговоре с молодым человеком. Вполне вероятно, что он также знал о ее более раннем свидании на крыше. Рашмика почти не сомневалась, что в ходе своих расследований наживет себе врагов, но не думала, что уже завела их, если не считать квестора. Но поскольку теперь он устроил ее на работу в бригаду расчистки, она решила, что он кровно заинтересован в том, чтобы ее благополучно доставили на Постоянный путь.
Рашмика приблизилась к фигуре, все время взвешивая возможные варианты. Скафандр фигуры представлял собой прочный панцирь и точно соответствовал анатомическому строению владельца. Шлем и конечности были оливково-зеленого цвета, а сочленения-гармошки отливали серебром. В отличие от скафандров, которые она видела у паломников, на нем не было никаких украшений или религиозной атрибутики.
Лицевая панель повернулась к ней. Она увидела, как блики отражаются от лица за стеклом, а под четко очерченными скулами залегли тени.
Пьетр вытянул руку, а другой рукой отогнул клапан на запястье вытянутой руки. Он размотал тонкое оптическое волокно и протянул другой конец Рашмике.
Конечно. Защищенная связь. Она взяла оптоволокно и подключила его к соответствующему разъему на своем скафандре. Такие оптоволокна были разработаны для обеспечения связи между скафандрами на случай сбоя радио или общей сети. Они также идеально подходили для обеспечения конфиденциальности.
— Рад, что у вас получилось, — сказал Пьетр.
— Хотела бы я понять причину всей этой истории с плащом и кинжалом.
— Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. На самом деле мне вообще не следовало говорить с вами об исчезновениях, по крайней мере, не в караване. Как вы думаете, нас кто-нибудь подслушал?
— Когда вы ушли, подошел квестор и тихо поговорил со мной.
— Меня это нисколько не удивляет, — сказал Пьетр. — На самом деле он не религиозный человек, но знает, с какой стороны хлеб намазан маслом. Церкви платят ему зарплату, поэтому он не хочет, чтобы кто-то раскачивал лодку неортодоксальными слухами.
— Вряд ли вы призывали к уничтожению церквей, — ответила Рашмика. — Насколько я помню, все, что мы обсуждали, — это исчезновения.
— Ну, по мнению некоторых людей, это достаточно опасно. Кстати, о видах, я имею в виду, разве это не что-то другое? — Пьетр развернулся на каблуках, иллюстрируя свою мысль широким взмахом свободной руки.
Рашмика улыбнулась его энтузиазму. — Не уверена. На самом деле я не очень люблю высоту.
— О, да ладно вам. Забудьте всю эту чепуху об исчезновениях, забудьте о своем расследовании — чем бы оно ни было — хотя бы на время. Полюбуйтесь видом. Миллионы людей никогда, никогда не увидят того, что видите вы сейчас.
— Такое ощущение, что мы вторглись на чужую территорию, — сказала Рашмика, — как будто скаттлеры построили этот мост, чтобы им восхищались, но никогда не использовали.
— Я мало что о них знаю. Я бы сказал, что мы понятия не имеем, о чем они думали, если вообще строили эту штуку. Но мост ведь здесь, не так ли? Кажется, ужасно стыдно не воспользоваться им, даже если это случается лишь изредка.
Рашмика посмотрела на пятно в форме звезды. — Правда ли то, что сказал мне квестор? Кто-то когда-то пытался провести собор на этом месте?
— Так говорят. Не то чтобы вы нашли какие-либо свидетельства этого в экуменических источниках.
Она крепче ухватилась за перила, все еще очарованная тем, что земля так далеко внизу. — Но все же это произошло?
— Это была отколовшаяся секта, — сказал Питер. — Это была отдельная церковь с небольшим собором. Они называли себя нумерологами. Они не были связаны ни с одной из экуменических организаций, и у них были очень ограниченные торговые соглашения с другими церквями. Их система верований была... странной. Дело было не только в том, что они находились в доктринальном конфликте с какой-либо из других церквей. Начнем с того, что они были политеистами. Большинство церквей строго монотеистичны и тесно связаны со старыми авраамическими религиями. Я называю их церквями адского пламени и серы. Один Бог, одни небеса, один ад. Но те, кто заварил эту кашу там, внизу,.. они были гораздо более странными людьми. Они были не единственными политеистами, но все их мировоззрение — вся их космология — было настолько безнадежно неортодоксальным, что не было никакой возможности для межэкуменического диалога. Нумерологи были преданными математиками. Они рассматривали изучение чисел как высшее из возможных призваний, единственный верный способ приблизиться к сверхъестественному. Они верили, что для каждого класса чисел существует один Бог: Бог целых чисел, Бог действительных чисел, Бог нуля. У них были второстепенные боги: меньший бог иррациональных чисел, меньший бог простых чисел Диофанта. Другие церкви не могли смириться с такой странностью. Поэтому нумерологов вытеснили, и со временем они стали замкнутыми и параноидальными.
