Марина сбросила скорость и посмотрела на меня:
— Это то?
Я кивнул головой.
— Что тут? — Вера подалась вперед с заднего сиденья. Пришлось и ей рассказать.
— Так им и надо, козлам, — зло произнесла она. — А ты не пострадала?
— Нет, только вот... — я показал ей ногти. — Марин, на вот, возьми, пригодятся, — я достал деньги и, не считая, отдал Марине.
— Ну зачем, у меня есть немного, хватит. Где мне их там тратить? Вам нужнее.
— Бери, пригодятся, мы же не можем оставить сестру без средств существования. У нас есть карта. Правда, я не знаю сумму, но, думаю, хватит. Дед вчера дал, и у меня еще есть кое-какие запасы, прорвемся.
— Ой, девчонки, вы не представляете, как бы я хотела с вами съездить! — сказала грустно Марина. — Братишку тоже хочу увидеть, да и по маме скучаю.
Мы все грустно вздохнули. Проехали немного молча.
— Знаешь, Мариш, что-то мне подсказывает, что прогулка легкой не будет. Что-то вот тут грудь давить начинает, когда я думаю о предстоящей поездке. Раньше у меня было по-другому, под ложечкой давить начинало, а сейчас выше.
— Ну ты же женщина, а женщины много что чувствуют сердцем, а кажется, что грудь давит, — сказала Вера.
Опять повисла тишина.
— Ой, девочки, как я буду по вам скучать! Я уже скучаю! — снова сказала Марина.
Я протянул руку и провел ей по щеке тыльной стороной.
— Я всегда по тебе скучаю, только не надо влаги, не навсегда расстаемся.
— Только вы там поаккуратней.
— А съездить — мы еще съездим, познакомишь нас со своей мамой, с братишкой.
Марина посмотрела на меня, едва сдерживая смех.
— А ты что, мою маму не знаешь?
— Ну, я знаю, что она очень красивая женщина и прекрасный человек, а какая она мама, я вообще молчу, — я замолчал, откинулся на подголовник и молча уставился в окно. — Знаешь, Марина, я понял одну вещь: то, что я Оксану любил всю жизнь. Даже будучи с другой женщиной, я думал о ней, а когда был пьяный, то в бреду называл ее имя. У меня часто с Мариной, моей второй женой, из-за этого были скандалы.
— А почему не вернулся?
— Собирался... Думал об этом, но боялся, что не примет.
— Какие мужики все-таки трусы, — грустно сказала Вера. — Может, сейчас поймешь женщин лучше, узнаешь, что женщины не такие стервы, как о них думают мужчины.
— Знаешь, па... — Марина посмотрела на меня, в глазах были слезы. — Знаешь, мама очень часто плакала, она до сих пор часами смотрит на твое фото.
— Такие мы, мужчины. Где-то мы смелые, в прямом смысле слова, ведь пойти под пули, вытаскивая товарища, или остаться одному прикрывать отход товарищей, не задумываясь, накрыть своим телом гранату, пойти на смерть ради друзей — это запросто. А вот с женщинами ведем себя порой как последние трусы. Не знаю, почему так, это не от нас зависит, видимо, природой так заложено. Все происходит на генном уровне. Скорее всего, мужчина боится быть отвергнутым, ему проще совершить подвиг в стиле Александра Матросова, чем подойти к понравившейся девушки. Я не имею в виду тех наглых самцов, которые в женщине видят только дырку, — я улыбнулся и посмотрел на Марину. — Я тебе никогда не рассказывал, но теперь, раз уж мы с тобой одной масти, расскажу. Знаешь, как я познакомился с твоей мамой?
— Ну да, в кафе. Ты за нее заступился.
— Нет, я ее заметил давно, но все не мог подойти, боялся. Я терял дар речи, когда видел ее, у меня отнимались ноги. И это после того, как я прошел весь ад Афгана. Я видел ее с красивым и богатым парнем, они приезжали всегда на "девятке". А это тогда была ой какая крутая машина! Денег он не жалел. Куда мне, простому курсанту. Я только мог, что любоваться ей. А вот когда она попала в разборки своего парня, то есть он попал в разборки, а она была рядом с ним в кафе, я, не задумываясь, бросился в бой. Не помню, но бил всех подряд. Естественно, меня забрали менты, потом пять суток ареста на губе. А когда я пришел в то кафе и снова увидел ее, я опять оробел. А она сама подошла ко мне. У меня ноги и руки потом еще долго тряслись. И при следующей встрече — то же самое. Вот такой я был трус.
— Даа?! Мама мне это тоже не говорила.
Подъехав к запретной зоне, мы остановились возле шлагбаума. Навстречу вышел солдат с автоматом наперевес и подошел к машине, второй встал поодаль чуть с боку.
Во блин, хоть научились правильно встречать транспорт. Тут службу несли обычные срочники, и мы раньше тренировались на них — снимать часовых, прорыв через блокпост. Сейчас уже лучше, один подходит, второй прикрывает, при этом уже не стоит на линии огня. Тут уже сложней будет.
— Ваши документы.
Марина подала ему пропуск.
— А ваши пропуска?
— У нас нет.
— Вас пропущу, а вас — нет.
— Но подожди, тут идти шесть километров. Как она пойдет пешком, нам же машину нужно забрать.
— Девушка, у нас режимная часть, не имею права, — он развернулся и пошел обратно.
— Что делать? — Марина задумалась.
— Марин, на машину пропуск есть?
— Да.
— Рядовой, подойдите, — крикнул я и вышел из машины.
— Что вам еще? — безразлично спросил он, хотя глазами меня уже раздел.
— Знаете, я здесь тоже проходила обучение и прекрасно знаю, что если на машину есть пропуск, то он автоматически распространяется и на пассажиров. Вам что, этого не говорили? Или Вы тут отсебятину несете? Посмотрите в журнале, затем запишите номер, как и положено, и открывайте шлагбаум.
Он заменьжевался, не зная что делать. Такого, конечно, не было, что пропуск распространяется на пассажиров, это же не федеральный пропуск. Плохо, что у меня ксивы нет, было бы без вопросов. Он тем временем отошел к товарищу и о чем-то поговорил, затем зашел в дежурку и через пять минут махнул второму открывать. Я не знаю, что он делал, но результат достигнут.
— Как были лохами, так и остались, — сказал я, когда уже отъехали от КПП.
— А что, это не так, что ли, про пропуск? — удивленно спросила Марина.
— Конечно нет, но главное — не преподнести, а как это сделать. Всегда разговаривай уверенно. Конечно, если бы тут стояла более профессиональная охрана, такое могло бы и не пролезть. А тут стоят сопляки восемнадцатилетние, им по барабану. Они даже не соизволили позвонить и узнать, так это или нет, а сами они не знают.
Мы остановились возле высокого забора, На воротах, как и раньше, красовалась красная звезда. И больше никаких надписей, кроме предупреждений типа: "Вход воспрещен", "Часовой стреляет без предупреждения".
Мы простились, быстро, по-военному.
— Привет тете Гале, и будьте, девчонки, осторожней, хорошо? — попросила Марина.
Обнявшись, мы с Верой поцеловали ее, и она нажала на кнопку звонка в калитке. Показав пропуск, она скрылась за высоким забором.
— Ну вот, Вера, три месяца мы без Марины.
Выехали тоже без проблем, нас даже не проверили.
— А если бы нас не пропустили туда?
— Ну, потеряли бы еще полчаса, но объехали бы. Я тут знаю все ходы, я тоже тут учился. Правда, Марину переведут отсюда, это военное ведомство. ФСБ — тоже военные, но у них другая структура и свои программы.
— А у кого лучше?
— Как тебе сказать, у каждого свой профиль, тут готовят для фронта, для войны — разведка, диверсии, ну, в общем, спецназ армии. А у них больше на защиту государства в мирное время. Разведка, контрразведка. ГРУ — тоже в какой-то степени ФСБ, верней, подчиняется им, хотя это отдельная структура. У ФСБ — все, а у ГРУ — только то, что касается армии. В политику ГРУ не лезет, а так профили схожи: разведка, контрразведка, СВР. Все это тесно связано между собой, так как и ФСБ, и ГРУ — они питают друг друга. Ну, ладно, что будем делать? Домой поедем?
— Сейчас у нас пол девятого. Давай, где-нибудь поедим, а потом нам нужно тебя в порядок приводить. Давай, в салон поедем, да по магазинам пробежимся, нам много чего надо. И еще, — она посмотрела на меня жалобно, — я в туалет сильно хочу.
— Я тоже. Сейчас на трассе заедем в кафешку, там же и поедим.
— Ой, не хочу я там что-то есть, я еще жить хочу. Давай, тут в кустах, а потом в городе сходим в приличное кафе.
Я посмотрел на Веру, вспомнил, как мы с ней петляли по болотам. Там она с удовольствием ела и недожаренного зайца, и тушенку прямо из банки.
— Ну-уу что так смотришь? Ну да, было дело... Но сейчас же есть нормальная еда. Тогда выбирать не приходилось.
— А ты откуда узнала, что я об этом подумал? — останавливая машину, спросил я.
— "Откуда, откуда", — выскакивая из машины, пропела Вера. — Знаю... Я мысли твои читаю... — уже почти в кустах закончила она говорить.
Я не пошел за ней, а осмотрелся и, не увидев нигде машин, присел прямо на дороге.
— А нафига я туда бегала? — увидев меня, спросила ошарашенная Вера.
— Не знаю, может, меня стесняешься! Ладно, садись, поехали, — засмеялся я. — Прежде чем что-то делать, нужно подумать, а не наоборот, как у нас, русских, часто бывает. Вер, а ты не хочешь домой съездить? — спросил я.
Она посмотрела на меня, потом наклонила голову и положила ее мне на плечо.
— Хочу, — тихо сказала она. — Правда, меня там уже забыли, да и никто уже не узнает. Папа умер сразу, как я пропала. Сердце, видимо, не выдержало, а мама — через год. Просто хочется побывать у них на могилке.
Я поднял руку, чтобы обнять ее, голова соскользнула с плеча, и она прижалась к моей правой груди, используя ее как дополнительную поддержку. Сейчас опять появилось уже подзабытое чувство, я чувствовал ее как мужчина чувствует женщину. Сейчас во мне опять проснулся мужчина, и она это почувствовала. Не знаю как, но она еще сильней прижалась ко мне. Взяв мою ладонь, она прижала ее к губам и какое-то время не отпускала.
Так мы ехали, пока не появился пост ДПС при въезде на МКАД.
— Я, кажется, спала, — удивленно произнесла она. — Да, точно, мне снился сон. Мне казалось, что я в объятиях мужчины, которого безумно люблю.
— А может, это вовсе не сон? — спросил я.
— Не знаю. Что это было?
Я пожал плечами.
— Не знаю, Ника. Может, и сон.
Она посмотрела на меня удивленно:
— Так меня в детстве все называли. Откуда ты узнала?
— Вчера Дед назвал тебя так, я и поняла, что это и есть твое настоящее имя — Вероника. Кстати, Вера к этому имени не имеет никакого отношения. Это совершенно другое имя, чисто русское.
— Я знаю, меня просто кто-то так назвал, и все начали так называть. Но лучше Вера, от Ники мне совсем тоскливо становится.
— Сейчас твоя биография будет писаться с чистого листа, так что можно взять любое имя. Но, скорее всего, будет то, какое напишут. Может, будешь Наташей, может, Дуней.
— Сама ты Дуня, — она легонько толкнула меня в плечо, и мы засмеялись.
Вдруг меня осенило. Я понял, чем хочу заниматься в этой жизни. Но вот как отнесется к этому Дед? Ладно, поговорим. Он человек умный, поймет меня правильно. Из размышления меня вывел телефонный звонок. Номер был скрыт, это меня сразу насторожило.
— Да, слушаю, — ответил я.
— Узнал?
— Узнал. Что-то случилось? — я задал этот вопрос интуитивно. Раньше я бы этого не спросил, ведь Дед просто так звонить не будет.
— Да, случилось. Все мероприятия на сегодня отменяются, будь на связи. Извини, но, возможно, понадобится твоя помощь, все при встрече.
— Понял, до связи.
Я отключил телефон, прижался к бордюру и остановился. Хотя по правилам совсем наоборот. И посмотрел на Веру.
— Что случилось?
— Пока не знаю, но сегодня день у нас свободный, поехали домой спать.
— Зачем спать? Если свободный, тогда поехали... — она посмотрела на меня, потом на мои руки. — Короче, поехали, я знаю куда... — она откинулась в кресле и замолчала. Я выжидающе смотрел на нее, ждал, когда она решит. Так прошла пара минут. Повернувшись ко мне, она удивленно посмотрела на меня. — Что? Поехали!
Я продолжал ее в упор рассматривать.
— Алинка!! Что ты так смотришь, у меня что-то не так?
— Вер, ты знаешь, где это, куда мы едем?
— Да, знаю.
— Ну, ты хоть намекни, куда едем!!!!
— Сама все узнаешь.
Я тоже откинул голову на подголовник, едва сдерживая смех. Это привело к тому, что я поперхнулся и закашлялся.
— Ну ты че? — испугано спросила она.
— Вера, — сквозь смех, кашель и слезы произнес я. — Куда едем?
— Ну там увидишь. Сюрприз.
Немного успокоившись, я включил скорость и поехал прямо по дороге. Потом свернул налево, потом направо и так далее.
— А куда мы едем? — спросила Вера, когда мы стояли в небольшой пробке.
Тут я уже от души расхохотался.
— Ну, хоть намекни, — попросил я.
— Там все увидишь, — упрямо твердила она.
— Где там? Куда ехать, в какую сторону? Ты сказала, что ты знаешь, адрес мне скажи.
— А я не знаю адреса.
Я поднял брови и "закатил" глаза, втянув при этом ноздрями воздух.
— Нормально!!! — сделав кислую мину на лице, я повернулся и посмотрел на соседнюю машину, оттуда на нас смотрели парень с девушкой и улыбались. — А вы не знаете адрес, куда мы едем? — устало спросил я у них.
— Нет, — смеясь ответила девушка.
— Жаль, вот мы тоже не знаем, — я захохотал.
Вера тоже не выдержала и засмеялась, девушка в соседней машине также залилась смехом. Через минуту смеялись уже все соседи по пробке.
— Что-то я туплю, — произнесла Вера, перестав смеяться.
— Я уже заметила. Так куда ехать? Мы сейчас в Останкино, а нам куда надо? С тобой, пока найдешь, уже ночь будет.
— Нам туда, где мы живем, в Железнодорожный.
— Вот так и сказала бы, а то сюрприз... — я снова засмеялся.
Часа два мы добирались по пробкам до города. И вот наконец-то она указала во двор одного из дворов.
— Салон красоты "Чародейка", — прочитал я вывеску на доме. — Если бы сразу сказала, что сюда, давно бы приехали, а то уехали черт знает куда. Она знает. А я? Тогда показывала бы дорогу.
— Ну я откуда знаю, как сюда ехать оттуда, где мы были.
Я развел руками:
— Вот в этом и вся бабская логика.
— Молчи, мужлан, — надулась Вера. — Пошли, будем тебя в порядок приводить. Может, тогда будешь нашу логику понимать, — открывая дверь, произнесла она.
— Ааа, где же тут не понять... — с сарказмом ответил я, выходя из машины. — И этот сарай — салон красоты?
— Внутри там классно, сама увидишь. У меня тут знакомые девочки. Весь первый этаж. Там даже сауна есть. А, ты же не знаешь: я тоже училась, учусь, хочу с ними...
— Ну, пойдем, познакомишь и меня.
— Конечно, они простые. Мы с ними как-то раз даже гуляли.
Я смотрел, как Вера светится от счастья, и не узнавал ее. Прошли каких-то два месяца с той поры, как я увидел ее первый раз, а она уже совершенно другой человек. Ну, наверное, это и понятно, она хватает жизнь даже ртом. Ей нравится жить. Сейчас она была похожа на подростка, и я бы никогда не сказал, что ей 26 лет. А согласился я с ней идти сюда не потому, чтобы ей приятно сделать. Я видел, что у меня все запущенно, в отличии от Марины и Веры: лицо требовало ухода, волосы, кожа, руки да и все тело нужно было привести в порядок. Я уже просто хотел учиться у девочек.
