Но два оставшихся батальона Ка-Сомала составляли более восьмидесяти пяти процентов от общего числа уцелевшего личного состава. Если бы они погибли, в звездной системе осталось бы слишком мало Народа для осуществления заветного плана генерала по созданию здесь имперской колонии.
На-Солт еще мгновение смотрел в глаза своему командиру, затем поднял уши в знак согласия.
— Да, сэр, — сказал он и начал отдавать приказы.
* * *
Мэйника/Лазарус наблюдали, как вражеские силы разделились.
<Я этого не ожидала,> — сказала ее/их половина Мэйника, продолжая быстро продвигаться к точке, где враг разделился на две колонны.
-<Как и я. Анализ стандартной тактики противника и решений, принятых на сегодняшний день этим вражеским командующим, предполагал вероятность 87,031 процента того, что он сохранит концентрацию своих сил,> ответила ее/их половина Лазарус.
<Хотя, я полагаю, это имеет смысл,> сказала Мэйника. <В ближнем бою с их броней их пехота не сильно поможет.>
<Вероятность того, что вражеская пехота нанесет значительный урон этому подразделению при таких обстоятельствах, не превышает 15,02 процента,> согласился Лазарус. <Однако вероятность того, что вражеский пехотный заслон на поспешных оборонительных позициях на этой местности нанесет значительный, хотя и не выводящий из строя, урон до его уничтожения перед началом бронетанкового боя, приближается к 62,47 процентам.>
<Тогда почему он не оставался сосредоточенным? Он мог бы легко развернуть заслон пехоты на любом месте вдоль маршрута продвижения, по которому он следует. По крайней мере, это заставило бы нас пробиваться сквозь него с боем, чтобы добраться до его мехов. В лучшем случае, это могло бы задержать нас достаточно надолго, чтобы мехи захватили позиции нашего четвертого, прежде чем мы смогли бы вмешаться.>
<Действительно. Именно по этой причине я назначил вероятность того, что он не сможет этого сделать, всего в 14,969 процента. У меня нет объяснения его нынешнему решению, кроме очевидного факта, что оно вынуждает нас решать, какую силу преследовать.>
Время и расстояния, скорость передвижения и возможности оружия мелькали в ее/их общем сознании с психотронной скоростью. Решение было самоочевидным. Оставшийся бронетанковый батальон противника представлял единственную реальную угрозу для колонии, независимо от того, что случится с людьми Мэри Лу Этуотер. Уничтожение Суртуров и поддерживающих их Фенрисов имело абсолютный приоритет, и если она/они сначала отправятся за пехотой, был шанс, пусть и незначительный, что это может ухудшить ее/их боеспособность перед решающим сражением.
— Итак, мы идем за броней, — сказало изображение Мэйники Тревор из маленького окна дисплея связи, открытого в углу экрана визора майора Этуотер. — Возможно, мы и вывели из строя ракеты их Суртуров Бета, но нам следует держать ракетные батареи их оставшихся Фенрисов по крайней мере в восьмидесяти километрах от вашей позиции, а это означает, что их надо уничтожить задолго до этого момента. Что, боюсь, также означает, что их пехота достигнет вашего периметра прежде, чем мы сможем вернуться к вам. Но если немного повезет, по крайней мере, их бронетанковые подразделения не будут стрелять в вас в то же время.
— Понятно, — сказала Этуотер, надеясь, что ее голос звучит более жизнерадостно, чем она себя чувствовала. Два батальона пехоты Псов, особенно с полудюжиной Хеймдаллей и сотней или около того воздушных кавалеристов на подмогу, были довольно трудными противниками для ее одиночного батальона, несмотря на превосходство его индивидуального оружия и преимущество подготовленных позиций. Численный перевес был бы почти четыре к одному, и мелконианская пехота несла много переносного противотанкового оружия в качестве частичной компенсации за отсутствие мощной боевой брони.
С другой стороны, — мрачно подумала она, — наши шансы против их пехоты будут чертовски выше, чем наши шансы против их брони. Или чем будут ее/их шансы против их брони.
— Удачи, Мэри Лу, — сказала Мэйника.
— И тебе, — ответила Этуотер. Ей удалось натянуто улыбнуться. — Заглядывай, когда у тебя будет возможность. Мы все еще будем здесь.
8
Так что он все еще преследует нас.
Тесласк Ка-Фракан наблюдал, как значок Боло достиг точки, где расходились оси два и три. Вместо того, чтобы продолжить движение дальше на запад вдоль оси два, чтобы достичь оси один, он повернул на юг, чтобы мчаться за уцелевшими мехами На-Литана, и странное, поющее спокойствие, казалось, текло через него.
Решение Боло на самом деле не было неожиданностью. Он никогда по-настоящему не ожидал, что человек-машина даст его собственной броне шанс выхода на дистанцию поражения ракетами блокирующей позиции ополчения. Тактик в нем скорее сожалел, что этого не произошло, но, по правде говоря, глубоко внутри он был почти рад. Что бы он ни решил сказать На-Солту, с самого начала знал, что это был наиболее вероятный исход его решения разделить свои силы. Что, конечно же, было причиной того, что его командная машина сопровождала первую бронетанковую колонну вместо колонны полковника Ка-Сомала.
Он снова мысленно вернулся к балансу боевых сил, горько сожалея о потере второго бронетанкового батальона. Если бы только он не позволил своему тактическому оппортунизму заставить его сделать именно то, чего хотели Боло и его командир! Он должен был понимать, что ни один Боло не предложил бы такой возможности, если бы не хотел, чтобы ей воспользовались его противники, и поэтому отверг ее, продолжая приближаться к лобовым ударам бронированных сил. Его численное превосходство, несомненно, позволило бы ему победить. Но даже сейчас он знал, что поступил бы точно так же, будь у него такая же возможность и знания. Шанс избежать Боло до тех пор, пока он не достигнет своей цели — или даже зажать его между двумя своими бронетанковыми батальонами — был слишком хорош, чтобы его упустить. Особенно, когда природу дьявольской ловушки было совершенно невозможно предугадать заранее.
Но независимо от того, был ли он прав или нет, ему все равно приходилось иметь дело с последствиями своего решения. А последствия заключались в том, что его первоначальное явное преимущество в боевой мощи было сведено на нет.
Ракетное вооружение его шести Фенрисов, вероятно, позволило бы ему нанести первые удары, нанести первый урон. Но после того, как они опустошат свои однозарядные ракетные отсеки, Фенрисы будут безнадежно уступать Боло, если только не смогут каким-то образом обойти его с доступом к более легкобронированным флангам. Это было маловероятно на такой ограниченной местности, и даже если бы оказалось возможным, боковая броня Боло, хотя и была намного тоньше лобовой, все же была достаточно тяжелой, чтобы основное оружие Фенрисов могло пробить ее. Что означало, что основное сражение в значительной степени ляжет на его три Суртура.
Исход будет висеть на волоске, что бы ни случилось, и На-Солт был прав. Удержание пехоты для поддержки брони вполне могло склонить чашу весов в его пользу. Так почему же он этого не сделал? Он уже принял одно подозрительное решение за этот день; принял ли он второе? Позволил ли он эмоциям, своей собственной, возможно, глупой надежде на то, что Народ все еще может выжить на этой планете, диктовать свои решения? Смогла бы пехота Ка-Сомала обеспечить разницу между победой и поражением, если бы он держался за нее, развернув два оставшихся батальона Ка-Сомала в качестве жертвенной ширмы?
Не было никакого способа узнать, и, в любом случае, решение уже было принято. Фигуры были в движении для финального противостояния, и исход будет таким, каким пожелает Безымянный владыка.
* * *
Полковник Вирэнк Ка-Сомал злобно выругался, когда его командная машина накренилась и подпрыгнула на кошмарном ландшафте, оставленном оползнем проклятых людей в ознаменование резни второго бронетанкового и его собственного третьего пехотного батальона. Еще больше смертей, еще больше резни, — подумал он, и ненависть к виду, который убил его собственный мир, а вместе с ним и его жену, детей и семью, закружилась в его душе, как медленная, густая лава.
Экран ретранслятора, подключенного к гораздо более мощным тактическим компьютерам на борту командной машины бригады генерала Ка-Фракана, показал ему Боло, быстро удаляющегося от его собственной позиции. Он знал, в интеллектуальной, профессиональной части его, которая закончила Академию армии императора Яртаэйсуна много лет назад, что у его пехоты и вспомогательных разведывательных мехов не было бы никаких шансов против Боло, если бы вместо этого тот решил бы преследовать его колонну. Но та часть его, которая помнила опустошенный ландшафт Расанты — планеты, на которой он родился и на которой его дети, его жена, его родители, братья и сестры погибли под разрушительным натиском других Боло, — цеплялась за эту удаляющуюся иконку голодными пальцами ненависти.
Другие, возможно, все еще цепляются за надежду, предложенную Ка-Фраканом, — надежду на то, что они все же смогут каким-то чудесным образом захватить достаточное количество промышленной инфраструктуры людей, достаточное количество их звездолетов, чтобы когда-нибудь снова отправиться домой. Или к другой надежде, что вместо этого они могли бы выжить здесь. Построить новую колонию, поддержать жизнь империи, даже если в других местах весь остальной Народ отправится на смерть.
Ка-Сомал этого не сделал. У него не было будущего. Ни для него, ни для Ка-Фракана, ни для империи, ни даже для Народа. Была только месть. Только смерть возвращалась за смертью. И поэтому, даже когда его глаза цеплялись за значок Боло, и он страстно желал стереть этот значок своим собственным оружием — своими собственными обнаженными, окровавленными кулаками и клыками, — другая часть его была рада видеть, как это происходит. Возможно, На-Литан все-таки сможет уничтожить его. Возможно, действительно выживет достаточное количество его мехов, чтобы что-то изменить. Но независимо от того, произошло это или нет, решение Боло преследовать На-Литана означало, что Ка-Сомал достигнет позиций ополчения.
И поэтому, что бы ни случилось, у него был шанс убить по крайней мере еще несколько человек, прежде чем Боло вернется, чтобы убить его.
* * *
Рядовой На-Варск лежал под своим маскировочным камуфляжем, наблюдая за человеческой пехотой, находившейся так далеко внизу, и задавался вопросом, что происходит с остальной частью бригады.
* * *
Пилот майора На-Партала сделал вираж за очередным поворотом в долине реки, и майор задался вопросом, был ли пилот так же удивлен, как и он сам, тем, что им удалось живыми уйти от нападения Боло.
Тот факт, что они это сделали, был в значительной степени обусловлен летным мастерством сержанта Са-Хорука, и На-Партал сделал мысленную пометку, чтобы убедиться, что Са-Хорук знает, что он осознает это, когда все это закончится.
Уши майора дернулись в горьком веселье при этой мысли. Делал ли он это замечание, чтобы быть уверенным, что Са-Хорук получил по заслугам? Или потому, что, делая это, он подразумевал, что существовал по крайней мере ничтожный шанс, что На-Партал будет жив, чтобы продлить его?
Он отбросил эту мысль в сторону. На это не было времени, и он полностью сосредоточил свое внимание на местности долины.
Ущелье, забитое оползнем, и новое озеро, быстро формирующееся за ним, лежали далеко на западе, когда он и его уцелевшая воздушная кавалерия вели разведку впереди колонны полковника Ка-Сомала. Хеймдалли, которые полковник На-Литан выделил для сопровождения пехоты, быстро приближались к воздушным подразделениям На-Партала, но пехота на своих менее маневренных бронетранспортерах отставала, все еще наверстывая расстояние, потерянное из-за задержки оползнем.
На-Партал снова проверил свои собственные дисплеи. Ретранслятор, передающий изображение с машины генерала Ка-Фракана, показал ему Боло, быстро приближающегося к тылу оставшегося батальона На-Литана. После того, что эта демоническая машина уже сделала с бригадой, На-Партал обнаружил, что, как бы сильно он ни старался, невозможно быть уверенным в том, что произойдет, когда она догонит первый бронетанковый батальон. И, в конце концов, как предположил он, если полковник На-Литан все-таки не сможет остановить его, все, чего могли бы достичь остальные, не будет иметь большого значения.
Он задавался вопросом, не отложит ли Ка-Сомал свою собственную атаку до тех пор, пока не узнает исход боя бронетехники, который вот-вот начнется. Если На-Литан победит, то задержка до тех пор, пока его уцелевшие бронетанковые подразделения не смогут прибыть для поддержки атаки Ка-Сомала, спасет сотни жертв и, возможно, изменит ситуацию между возможностью продолжить атаку против других сил людей или просто обескровить себя в совершенно бессмысленной битве на истощение против блокирующей позиции. Но если На-Литан проиграет, то отсрочка атаки только даст Боло время подойти и поддержать ополчение людей оставшимся оружием. В этом случае они смогли бы убить гораздо меньше людей, прежде чем умерли бы сами.
В другой войне, против другого врага, возможно, были бы другие варианты для обдумывания. Возможно, даже существовала возможность почетной капитуляции. Но это была война, которую они вели, и как бы отчаянно какая-то внутренняя часть его ни желала, чтобы все было иначе, майор Бирьяк На-Партал больше не мог по-настоящему представить себе какую-либо другую войну.
— Патрульный-Три-Семь, это Альфа-Ноль-Один, — сказал он в свой микрофон. — Следи за этими поворотами. Скользишь слишком высоко, поднимаясь над горизонтом. Сделай это ближе к врагу, и он разнесет тебя прямо в воздухе!
— Альфа-Ноль-Один, Патрульный-Три-Семь принял. Извините за это, сэр. Я постараюсь, чтобы это больше не повторилось.
— Ты сделаешь это, Тарсал, — сказал На-Партал. — Мне бы не хотелось приводить новый ужасный пример, чтобы показать другим, как не следует выполнять задание.
— Да, сэр. Патрульный-Три-Семь, конец связи.
— Альфа-Ноль-Один, конец связи, — подтвердил На-Партал, и его уши дернулись в очередной вспышке иронично-горького веселья. Так что они все еще играли в эту игру, все еще притворялись.
Странно, насколько ценным может быть это потрепанное притворство, даже сейчас.
* * *
— Боло уже находится в зоне эффективного поражения наших средних, сэр, — спокойно сказал полковник На-Литан. — Он полностью настигнет нас не более чем через двадцать минут при наших относительных темпах продвижения, и это выглядит как наиболее вероятное место, которое мы собираемся найти, особенно если сможем сохранить эту линию хребта между нами и им, пока не выполним запуск. С вашего разрешения, я хотел бы начать развертывание своих подразделений.
— Юран, это ваши подразделения, — ответил Ка-Фракан по связи. — Если это то место, которое вам нужно, тогда идите вперед и разворачивайтесь. Как бы то ни было, я официально передаю вам тактический контроль. Пусть Безымянные пошлют вам победу.
