* * *
Караван неспешно тянулся к реке. У объединенной деревни, где произошло нападение на наших стражей, нас встретили уже готовые полсотни лодок — из шкур и ветвей подобия катамаранов, поднимающих до двадцати человек, и при этом — легких и удобных к переноске через мелкие места — реки были полноводнее, чем в наши времена, но пороги встречались. Часть людей двинулась по реке вверх по течению, часть — по берегу. Еще около двухсот человек должны были идти совсем медленным ходом — снабженные хорошими инструментами, по следам каравана, они должны были торить дорогу — пока грунтовую, к озеру Тургояк вдоль русла реки, оборудовать дневные стоянки, оставаясь частями жить в новых поселках для несения почтовой службы и торговли. Небольшие поселения на десяток — другой семей, около реки богатой рыбными запасами, могли существовать самостоятельно. С них брали слово, что они будут выделять гонцов для передачи вестей при необходимости, содержать впоследствии почтовых лошадей — ими я намеревался обзавестись в таких деревеньках лет через пять максимум. Коневоды Страны Городов ухватили идею о верховой езде, и уже обучали небольшой табун молодых животных для такой цели. Конструкцию конской сбруи мы где — то вспомнили, где-то разработали сами — по крайней мере, такие важные вещи как седла и стремена, удила и поводья в ней присутствовали. Дальше все должен был решить опыт, а он, как говорится, дело наживное. Ведь объезжают в наше время совершенно диких мустангов ковбои — потому что точно знают, что это — возможно. Чем хуже мы? Вот так то.
* * *
Я с Эльвирой, Платоновым, Ереминым и братьями Ким двинулся вперёд, обогнав караван, что бы узнать как дела на острове — нетерпение гнало в дорогу и день ото дня становилось все нестерпимее, и надо было мобилизовать людей на подготовку дополнительных мест для учебы.
Путь до острова мы разве что не бегом покрыли, задерживал немного только Еремин — все-таки возраст, а с действием эликсира я хотел познакомить новых наших товарищей уже в лагере на острове. Но в целом наша группа делала до пятидесяти километров в день с грузом, и это весьма неплохой результат. Движение колонны организовали перекатами — организовали две группы обеспечения. Первая группа обеспечения с медными котлами и припасами выдвигалась вперед, и кормила прибывающих на дневку горячей едой — лепешками, тесто для которых поднималось в котлах по дороге, похлебкой — горячей кашей из кореньев, листьев лебеды, крапивы, чего-то типа шпината и сараны и мяса. Люди отдыхали под навесами, ели и неспешно шли вперед. Вторая группа обеспечения выходила сразу, наскоро пообедав, и совершив свой переход, готовила ночлег для колонны тем же порядком, что и первая — дневку. Первая группа же убирала на месте стоянки оставленное имущество и догоняла колонну. Следующим утром группы менялись.
* * *
Академию как заведение решили организовать первоначально в виде факультетов, на которых с практическим уклоном будут изучать: сельскохозяйственное дело — животноводство и полеводство, металлургию и горное дело с обязательными химией и физикой, военную науку и охрану порядка с началами права, и для всех факультетов были обязательными естествознание, языки и письменность со счетом. Желающие могли заняться медициной, музыкой и рисованием — факультативно. Потом, после обязательных трех лет обучения, планировалось особенно одаренных, проявивших себя и желание учиться, ребят оставлять для обучения дальше, чтобы готовить из них учителей, мастеров и исследователей. Однако, годичная практика на полях, в мастерских и на фермах была обязательна для всех. После следующего трехгодичного курса учеников планировали направлять для практики в мастерские и лаборатории снова. Мы совершенно точно знали, что наши знания — конечны. В некоторых случаях у нас были только начала знаний, а еще чаще — только знание, о том, что какое — то явление возможно, и если достаточным образом изучить процессы, происходящие при образовании такого явления — то возможно получить хороший результат. Например — мы знали, что существует легированная сталь. Она получается, если добавить в нее при варке добавки — магний, никель, марганец и другие металлы. Какие и сколько — предстояло изучать металлургам, но зная, чего добиться и чего добавить — можно было сократить по времени процесс поисков. Кое что мы в легировании металлов достигли, но когда гномы замахнулись на вожделенный булат, дело кончилось "скипидарной бомбой". Зная законы Ома, природу электрического тока, — можно было подумать и о электричестве, и о радио. И так во всем.
Над Академией поставили педсовет, поначалу он состоял из одних только учителей, но потом как то естественно в него вошли ведущие мастера — практики, полеводы и другие облеченные доверием люди. Представьте мое удивление, когда за советом, и зачастую — вовсе не педагогическим, а житейским и помощью стали обращаться в него окрестные поселки и совет Аркаима, так из поначалу чисто педагогического инструмента педсовет преобразовался в орган власти. А так как и самая реальная и обученная военная сила была у нас, то и за помощью в охране и координации действий по предотвращению всякого рода нарушений типа браконьерства на чужих территориях то же шли ходоки как в верховный орган. Поэтому педсовет постоянно развивался, немного бюрократизировался, обрастая небольшим аппаратом. Но ко всем входящим в него, как педагогам, но и даже чисто управленцам, было единое требование — работник педагогического совета должен был учить, и давать уроки — хоть взрослым, хоть детям, но не менее двух часов в день заниматься педагогической или научной работой. Для находящихся на острове — это были уроки в аудиториях, а командированные читали просветительного толка лекции, на которые с охотой шли и дети, и взрослые, отвечали на вопросы людей, записывали их нужды. Постоянная смена деятельности и контроль за качеством работы не давал работникам аппарата оторваться от нужд людей и превратиться в чиновников "в чистом виде" — замкнутых на себя бюрократов. Кстати, "бюрократы" наши были пожалуй самыми отъявленными "филонщиками", норовя слинять от своих писчебумажных обязанностей в лес, в караул, на лекцию, куда угодно — лишь бы "сдуться" с вожделенного кресла к живой работе.
* * *
Я решил сделать небольшой крюк, возвращаясь на базовый лагерь — надо было посмотреть, как разместились питекантропы на отведённом им месте, и не испытывают ли люди нужды в чем либо. Я не беспокоился о чрезвычайных происшествиях, в этом случае Федор послал бы гонца, и он бы встретил нас в пути, несомненно — другой короткой дороги не было.
Добежав до ущелья, мы были встречены шумом — удары по камню, рабочие возгласы раздавались от импровизированного карьера, встретившиеся нам по пути люди поприветствовали нас доброжелательными возгласами — бригада из пяти человек катила в тачках готовые тесаные блоки к берегу реки. Человек из племени Детей Кремня, тоже тащивший со всеми камень к лодочной пристани, пояснил, что эти блоки — для дорог, и их завтра отвезут на остров, а камни для плотины на Бобровой уже заготовлены, и со дня на день ее начнут запруживать — гномы определили место, но велели без них не начинать — что то не ладилось с доставкой леса. Но место под водохранилище уже очищено, негодные для строительства деревья переведены на уголь, а годные — положены на просушку, но их не хватает.
Разговаривая с Острым Копьем — так звали собеседника, я обратил внимание на странное поведение моих новых знакомых — Платонова и Еремина. Они стояли, застыв на месте и уставившись на четверку питекантропов. Те, нисколько не смущаясь вниманием, наоборот, горделиво демонстрировали добротную замшевую одежду и красивые каменные украшения, располагавшиеся рядами на груди, сменившие убогие набедренные повязки. По внешнему виду — люди были сыты и довольны, чего еще нужно. Ни злобы, ни агрессии во взглядах — значит, вмешательства здесь не требуется. Люди доброжелательно смотрели на моих спутников, показывая всем видом, что они рады появлению новых людей, но сейчас заняты, и лучше им не мешать. Я попросил спутников освободить проход, и рабочие двинулись по своим делам. Только последний в цепочке остановился, и приложив руку сначала к своей груди, потом к моей, произнес почти по-русски:
— Род -племя-мы— племя Рода — хорошо!
И неспешно потрусил за остальными. Отпустив людей, я прямо спросил у Сергея и Петровича, что произошло. Ответил Еремин, провожая цепочку взглядом :
— Скажите, Дмитрий... Сергеевич (он впервые назвал меня, по-моему, по отчеству, хоть я и представился сразу, но он упорно называл меня по имени, полагая себя гораздо старше, хоть и на "Вы") это — те о ком я думаю? Неандертальцы?
— Увы, нет. Это представители вида Хомо еректус, человек выпрямленный, или питекантропы. А неандертальцы — те живут.... — я не успел закончить фразу, как он перебил меня —
— Неандертальцы ... То же живут где то?
— Зачем "где то". Живут они с нами на острове и очень неплохо вписались в наше островное общество — вполне полноценные члены племени. Вы же видели чистокровных неандерталок с нами в медицинском отряде — что Вас удивляет?
— Но...это невозможно... Я думал эти женщины — просто люди австралоидного типа, жители Австралии в наше время похожи фенотипом, я думал — это те, кто еще в Австралию не переселился...
— С какой, извините позиции — невозможно? С позиции современной нам науки? Так тут, извините, — практика, факты, понимаете ли, а они — вещь упрямая....
— Но я читал, что неандертальцы истребили питекантропа, а тех в свою очередь — наши с вами предки...
— Ну что же, нам их перебить теперь, что ли, что бы наука будущего не парилась с теориями антропогенеза? — усмехнувшись, спросила Эльвира.
— Смотрю я на Вас, и восхищаюсь — заявил ей на это Иван Петрович, — надо же, такая юная леди — и с такими энциклопедическими познаниями... я, знаете ли, закрыв глаза и слушая вас, готов утверждать, что у Вас, по крайней мере, высшее образование! Какая глубина познаний, какой кругозор!
— Ну да, правда, диплом не успела защитить, — ответила Эля, а мой муж — так и два высших образования имеет, ну и что? Высшее образование — еще не критерий развития....
— Но позвольте, ведь вам... ну, никак не больше шестнадцати, когда бы Вы успели, в шестнадцать то. А Дмитрий Сергеевич — оказывается Ваш супруг? Как-то...
— Уважаемый Иван Петрович, успокойтесь, пожалуйста — ну, не говорил я Вам пока, что мне — пятьдесят два, а моей супруге — двадцать один год, такие вот дела.... А что выглядим хорошо и моложе... Так это.... Гм... хорошее питание, экология, знаете ли.... Пойдем к пристани — нас домой отвезут...
Мы тронулись вниз по распадку, той же тропой, что перед нами прошли археоантропы к пристани. Скоро уже мы попали в весело гомонящую толпу таких знакомых и родных нам людей — из объединенных племен, моих ребят, и конечно же — великого множества ребятишек всех возрастов и народов. Гвалт стоял невообразимый, на все вопросы невозможно было ответить, совершеннейший бедлам. Шум и гам закончился командой Федора:
— Смирно!
Шагнув от строя бойцов стражи в полном облачении — доспехи, начищенные до блеска, оружие, — он четко доложил, что за время моего отсутствия в лагере происшествий не произошло, экспедиция Кла и Тормасова вернулась успешно, Мада и Чака идут домой пешком с новой группой людей своего народа, еще в пути, а гномы затеяли новый проект, и он им мешать не стал. Обернувшись к строю, он дал команду:
— Для встречи вождя объединенных племен — На краул!
В салюте застыли одновременно выхваченные из ножен кхукри, а Федя горделиво посмотрел на меня, как бы говоря: "Ну, каково?" на что я ему ответил тоже взглядом : "Класс", а сам поприветствовал строй:
— Здравствуйте, воины стражи!
Строй разразился ревом:
— Здра... жла... товари... Род!
— Вольно, разойдись!
И мои довольные орлы тоже полезли обниматься и хлопать по плечу меня и моих спутников. Я подвел Федора к Ивану Петровичу и Сергею.
— Вот, Федор, мой первый помощник в делах военных и управленческих. Он же командир Стражи, прошу любить и жаловать. А это — Еремин Иван Петрович, он будет курировать у нас технологические процессы, и Сергей Сергеевич Платонов, ему я предложил возглавить процесс обучения наших стражников и прочих военных.
Тут меня прямо скажу, удивил Сергей. Сделав два четких строевых шага, он обратился к Федору со словами:
— Капитан внутренней службы Платонов Сергей Сергеевич. Представляюсь по случаю назначения на должность Вашего начальника штаба!
Федор, заметно смущаясь, пожал старшему товарищу руку.
— Очень приятно, Сергей Сергеевич. А может, Дмитрий Сергеевич, пусть капитан Платонов и будет командиром, ведь что я — я как бы сказать...
Вмешался, опять же неожиданно, Платонов.
— Вы, Федор, как Вас по батюшке?
— Тоже .... Сергеевич...
— Ну, у нас прямо братство Сергеевичей какое то получается — улыбнулся Платонов, — все Сергеевичи! Вы, Федор Сергеевич, не стесняйтесь и не тушуйтесь — Вы эту команду создавали с Дмитрием Сергеевичем, Вам лично ей и командовать. А начальником штаба я всем больше пользы принесу, увидите — не время чины делить и авторитетами меряться. Работы — море.
Я обратил внимание на то, что Федька, несмотря на все старание держаться бодрячком, болезненно морщится и бледный, как полотно. Но на прямые вопросы отвечать отказывался, пока не прискакала возмущенная Солнышкина и мелким воробьем наскочила на меня и с ходу стала жаловаться на отвратительное поведение пациента, удравшего из медблока, и тут же изложила историю с нападением отморозков на лагерь и их пленением. Федька то бледнел, то зеленел, но уходить отказывался. В конце концов, парень был принудительно усажен на плетеное кресло и укрыт одеялом. А к вертящимся вокруг Бобренку и Солнышку тут же добавились еще Финкель с Эльвирой. Федька не выдержал и заорал, что бы от него отстали.
— Дмитрий Сергеевич! Ну, Вы им скажите — они же залечат меня до смерти!!! Доделают за этого деда хренова, что он не смог! Караул! Спасайте!
Я не внял, и велел страдальца отнести аккуратно в медблок, что и было исполнено с величайшей тщательностью и бережением.
* * *
За разговорами и объятиями, я не особенно оглядывался вокруг. Не заметил, как подошла Кла, уже вернувшаяся досрочно из похода. Тихо ступая, вместе с соплеменниками, она встала за спинами обступивших меня людей, не решаясь потревожить их неловкостью — Клавдия у нас дама очень деликатная, а тут еще соплеменников представить надо. Что она подошла, я заметил по опять таки впадающим в ступор Еремину и Платонову. Они неотрывно смотрели на место над моей головой, как глядят люди на птиц в вышине. В этот раз они смотрели на лица пятерых гигантопитеков, онемев от изумления. Кла осторожно положила мне руку на плечо, и я обернулся.
— Душевно рад тебя видеть, сказал я вслух, и сопроводил ментальными посылами радости от встречи с ней и ее сородичами. Подошел и познакомился со всеми, пожал руки — гиганты делали это первоначально с осторожностью, видимо стесняясь и боясь повредить, на вид хрупкую конечность, но почувствовав крепость пожатия, чуть усиливали давление.
