— А малахиты, это кто? — спросил Варяг.
— Ну, вот тут все несколько понятнее, хотя куда неприятнее. Правильно их называть молохиты. Или молохи. Ну, назвали вроде как в честь самоцвета уральского и одновременно молохи, это от Уэлсовских морлоков...
...Николай чуть не подавился картофелиной и уставился на ведущего свой рассказ биолога...
— Это либо мутанты, либо искусственно созданный биологический вид, — продолжал тот, — Там, в горах, вроде какой-то сверхсекретный комплекс был. Да, наверное, и есть. Целый город подземный. Еще, говорят, при Сталине строить начинали. И даже говорят, что первый в СССР ядерный реактор, Курчатов запустил там. Во всяком случае, у этого горного комплекса своя атомная станция. Там были автоматизированные цеха по сборке боеприпасов и исследовательские центры. Бункеры и убежища. Биолаборатория, сами понимаете для чего. Химическая лаборатория. Лаборатория ядерной физики, само собой. В биолабораторию входил комплекс генной инженерии. Клонирование там изучалось. Короче там совсем другой мир...
— А откуда ты все это знаешь? — поинтересовался Людоед.
— Я тут главный мозг, — усмехнулся Ветер, — Вся наука и исследования в Вавилоне на мне держаться. Собираю информацию. Хожу в рейды. Лет двенадцать назад я лечил одного пораженного лучевухой. Вылечить не смог. Сильную дозу он схватил. Но перед смертью рассказал мне про этот город что знал. Называется вроде как 'Объект Аркаим-13'. Он вроде в тамошней охране состоял.
— Ну, так, а молохи эти?
— Ну, я же говорю, мутанты или выведенный там вид. Сейчас все это подземное царство им принадлежит. Сами они черные. Можно спутать с прямоходящим медведем или со снежным человеком. Бывают и альбиносы. Шерсть серая или коричнево-белая. Вот такие покидают свою обитель, в отличие от черных. Видимо не приживаются среди своих. Уходят.
— Котельнич... — шепнул Сквернослов Варягу, напомнив о том существе, что нанесло Алексееву раны.
Яхонтов слегка кивнул.
— Очень живучие, — продолжал биолог, — Но они в основном далеко от Аркаима не уходят. Видимо там пока есть все для их жизнедеятельности. А рейдеры, я так полагаю, хотят захватить этот город. Поэтому и сказал, что они только с молохитами воюют. А молохи вроде звери, но бывали случаи, что они пользовались холодным оружием и дубинками. Кто-то рассказывал, что в последнее время молохиты научились и стрелковым оружием пользоваться, но подтверждения тому я не нашел. Посему в это не верю. В общем, пока нам ни рейдеры ни молохиты особо не угрожали. Опасаться приходилось только молохов-альбиносов. Они как медведь шатун... А главной угрозой для нас пока являются вандалы.
— А это кто?
— Это люди. Но самые отмороженные из всех отмороженных. Их идеология основана на том, что все, что напоминает о минувшей эпохе, должно быть уничтожено. Остатки городов, памятников, предметы искусства, фасон одежды, имена, религии. Все. Должен возникнуть их новый мир. У них даже язык свой, таралбанский.
— Это как? — усмехнулся Варяг.
— Ну, в стародавние времена был такой язык — тарабарский. Это еще в петровские времена. Им иногда купцы коробейщики пользовались. Еще офеня какая-то была и тарабарский вот этот. Обычные слова задом наперед проговаривались, чтобы сразу не догадались о чем речь. И был язык... Как его... В Интернете еще... Падонкский что ли, — он потер лоб, — Его еще в шутку албанским называли. Исковерканный русский язык короче. Так вот у вандалов помесь этих двух языков. Вандалы мечтают обратить всех в свою идеологию. Кто не согласен, тот должен умереть. Оружием они, однако, той эпохи, пользуются с удовольствием. На сам Вавилон они не нападают, а вот на людей наших постоянно устраивают засады. Человечиной не брезгуют.
— Про вандерлогов этих вонючих рассказываешь? — весело воскликнул вошедший в бар довольно молодой человек. На вид ему было лет двадцать пять. За ним вошли еще четверо. У всех на рукавах были красные повязки с серпом и молотом.
— О, а вот и наши доморощенные красные, — улыбнулся Кабан, — Куда ходили на этот раз, что так скоро вернулись?
— Да искали этих рейдеров, про которых Шнифер наплел...
— Ничего я наплел! — воскликнул тот.
— Пасть закрой, — огрызнулся один из красных бойцов. — Разделились. Группа Санька пошла в сторону Иерихона. А мы хотели до адских ворот дойти, но тут вьюга. Плюнули. Следов все равно никаких уже не видно. А на обратном пути заплутали малость и к поселению вандалов вышли. И представляешь, удача, какая! Там в поселении только десять охранников было да старики ихние, бабы да весь их выводок! Короче основная масса ихняя куда-то в поход двинулась и поселок практически пустой. Да охрана еще у них только пьяная, толи под наркотой. Ну, мы, недолго думая, устроили там резню и сожгли все их жилища к чертовой бабушке. Два мешка патронов и десяток стволов оттуда приволокли. Теперь вандалам оставшимся жить негде будет, — боец усмехнулся, — Передохнут все или уйдут подальше от нас.
— Или прямо к вам, — покачал головой Людоед.
— Чего? — красный вопросительно уставился на него.
— Ты не подумал, что они придут прямо сюда, в поисках нового жилища, взамен утерянного и в поисках мести?
— Эй, приятель, да брось ты. Они уже лет шесть не нападают на Вавилон. Это неприступная крепость! — боец засмеялся, и его товарищи стали ему поддакивать. — Это самоубийство для них будет! Ладно, Кабан, ты нам банкетик в честь победы над этими ублюдками сваргань пока, ладно? А мы сейчас пойдем, помоемся и к тебе. В деталях все расскажем.
— Договорились, — кивнул бармен.
Красные ушли.
— Салаги... Стратеги, мать их, — зло процедил Людоед.
— Ты чего? — Сквернослов вопросительно на него посмотрел.
— Ох, ребята, чую, накликали эти сопляки беду на этот Вавилон и на нас с вами. Придут эти вандалы сюда.
— Да брось, — махнул рукой Варяг, — Сколько народу надо, чтобы штурмовать такую цитадель?
— Если это фанатики, гонимые к тому же безвыходностью своего положения, то много меньше чем ты думаешь. Уж поверь тому, что я видел в Москве за все годы. Как морлоки оккупировали все метро, выдавливая вооруженных до зубов выживших, как ветер выдувает сажу... А сейчас наверное пол города будет сидеть на арене и смотреть этот бой грузина с китайцем. Самое время для нападения.
— Да откуда они узнают? — усмехнулся Вячеслав.
— Помнишь того лоха, которому они клеймо на лоб поставили и выгнали?
— Ну...
— Я бы на его месте пошел к злейшим врагам своих обидчиков. А это вандалы и есть. И все им слил, что внутри происходит.
— Крест, что-то ты так не напрягался, когда на дом советов напали. — Сказал Варяг.
— Там я знал потенциал войск конфедерации. Знал наши возможности. А тут? Бравада одна. Ты этих патрульных вспомни. Кичатся тельняшками, а как я боевую стойку принял даже не заметили...
34. У ТЕБЯ, ЕГО ГЛАЗА
Они продолжили трапезу молча. Варяг ясно дал понять, что обсуждать все услышанное от биолога по имени Ветер надо без свидетелей, ибо очень много странного они услышали и от него и от Шнифера и от компании в углу. Путники сразу вспомнили охотничью артель людоедов, которую взорвал Крест. Так называемая кантина Олигарха. И отчего описания рейдерской машины так четко совпадало с луноходом, было не понятно. Но ясно одно, малейшего намека на то, что и кантину взорвали и на холме стояли одни и те же люди, а именно они, во что бы то ни стало надо избежать. Иначе последствия могут быть весьма плачевными.
— Варяг, они про искателей говорили. Ты же сам рассказывал, что почти до Урала дошел. — Прошептал Сквернослов. — Ты разве раньше про Вавилон ничего не слыхал?
— Нет. Не слыхал. А почти, это трехсот или четырехсот километров не дошел. И то много южнее было. А искатели не только в Надеждинске есть. В Рязанской области среди выживших тоже есть искатели...
В бар вошла группа из четырех женщин. Одеты они были по-военному. На портупейных ремнях ножны с армейскими ножами. Видимо женщины были из местных, если им было разрешено ношение оружия. У каждой на рукаве белой краской была выведена лисица. На вид им было около сорока. Но явно они за собой ухаживали. Аккуратные прически, хорошо скроенная и ухоженная одежда. Им недоставало лишь макияжа для выразительности лиц. Но, последние двадцать лет как-то было видимо не до этой самой выразительности...
— Ух ты, — хмыкнул Сквернослов. Давно отвыкнув от женщин разрисованных дорогой косметикой, которые теперь лишь изредка позволяли себе проколоть иглой палец, чтобы навести кровью румянец на щеках, мужчины постепенно научились ценить естественною красоту женщин, если конечно они ею обладали. Ну, или, в крайнем случае, стараться эту красоту найти.
— Шнифер, Гнус, на выход. Вас комендант срочно вызывает, — строго сказала рыжеволосая, с треугольным лицом, которое делало ее действительно похожей на лисицу.
— Опять?! — возмутился Шнифер.
— Не опять, а снова. Топайте, давайте шибче.
— Нам что, делать больше нечего?! — воскликнул Гнус, обернувшись, — Мы же только от него!
— Значит надо, — нахмурилась рыжая, — И ребятки, давайте без вони. Вы тут на птичьих правах. Так что или топайте, или клеймо на лоб схлопочите за неподчинение.
— Чертовы рейдеры, нахрен мы вообще про это кому-то рассказали, — пробормотал Гнус вставая. Они ушли с недовольным видом. Их столик заняли воинственные женщины.
— Ну, здрасьте вам, амазоночки знойные, — широко улыбнулся Кабан, — Чего нового, девчонки, расскажите?
— Да ничего, заяц, нового. По дрова пока ходили. Покормишь изголодавшихся стервочек? — улыбнулась в ответ светловолосая, с тугой косой собранной на затылке. — Ветер, привет красавчик!
Ветер слегка улыбнулся и кивнул, приподняв свою кружку с чаем.
— Амазонкам, как всегда, — подмигнул бармен, — за счет заведения...
— Насколько скудоумна человеческая фантазия. И тут амазонки, — пробормотал Людоед.
— А кто тут у нас? — рыжеволосая демонстративно откинулась на спинку своего стула и, причмокнув, взглянула на Варяга. — Какие-то новые интересные личности. Эй, богатырь, как звать тебя?
Яхонтов обернулся.
— Варяг.
— Ух ты! — рыжая облокотилась подбородком на ладонь, и стала медленно теребить пальцами спадающий до шеи локон. — А я ведь что-то такое предполагала. К такому парню другое имя и не пристанет. Разве что Геркулес, — она подмигнула.
— Лизка, стерва, — хихикнула светловолосая, — Опять своей киске компанию нашла.
Остальные амазонки озорно засмеялись.
Сквернослов тихо присвистнул и подмигнул Николаю.
Васнецов никак на это не отреагировал. Ему эта компания совсем не нравилась. Он сидел и хмурился. Причем хмурился так, как даже Людоед, наверное, не хмурился никогда. Николаю все это показалось настолько противным, что даже запах пареной картошки вызвал тошноту теперь.
— Ну а тебя, огненная нимфа, как звать? — спросил, улыбаясь, Варяг.
— Лиза, — томно проговорила рыжая, — но вообще меня называют Лиса.
— Такая же хитрая? — подмигнул Яхонтов.
— А-ха, — медленно и интригующе кивнула она, — и проворная кстати.
— А как звать черноусого мачо? — подала голос брюнетка с короткой стрижкой ровных волос аккуратно обрамляющих круглое большеглазое лицо.
— Лю... — начал говорить Сквернослов, который видимо, хотел обратить на себя внимание.
— Сердцеед, — громко представился Крест, наступив под столом на ногу Вячеслава и заставив его тем самым заткнуться.
— Сердцеед, — Брюнетка словно смаковала это слово. — А тебе идет, зайка.
Людоед чуть скривился, но быстро вернул своему лицу дружелюбное выражение. Да, он же не любил когда его называют зайка.
Сквернослов громко и наигранно кашлянул. Теперь, наконец, обратили внимание и на него.
— А ты, блондинчик, как прикажешь тебя величать? — Светловолосая, с закрученной косой обратилась к нему.
— Славик! Славный значит! — гордо произнес он, широко улыбаясь.
— Ну, это мы посмотрим, какой ты славный, — подмигнула ему светловолосая и, женщины снова засмеялись.
— Ну что, девушки, может, сдвинем столы? — продолжал улыбаться Варяг.
— Начнем со столов, — подмигнула ему рыжая.
— Сначала сдвинем столы. А потом полы, — хихикнула светловолосая и, ее подруги снова разразились веселым, даже сверх меры, смехом.
— Твою мать, попали кролики в силки, — совсем тихо проговорил Николай. Его никто не услышал, ибо говорил он это самому себе. Он резко поднялся и направился к выходу.
— Эй, малыш, а ты куда? — воскликнула четвертая. Кудрявая шатенка с татуировкой на шее в виде разбитого сердца.
— Да иди ты ко всем чертям, — зло проговорил Васнецов, но так чтобы ни она, ни ее подруги не услышали сказанное.
— Эй, блаженный, ты куда? — нахмурился Людоед и вытянул в его сторону руку.
— В сортир, — резко ответил Николай, продолжая движение.
— Туалет слева от входа, — сказал ему вдогонку бармен.
— Знаю. Видел.
— А почему блаженный? — спросила одна из женщин.
— Он у нас святой, — послышался ответ Людоеда.
— Жаль, — продолжал женский голос, — С нами грешницами ему...
Дальше что она сказала, Васнецов не услышал, так как выскочил из бара. Постояв секунду, и сжимая кулаки, он решительным шагом направился без всякой цели к перекрестку.
— Идите вы все нахрен, — зло, с ожесточением в голосе шептал он самому себе, — Пропадите вы пропадом. Ненавижу вас всех. И ты Людоед, козел вонючий, с этим прозвищем... Блаженный... Хрен с тобой. Я блаженный. А ты... Ты говенный. Варяг, ты просто паскудник и вообще тупой амбал. А ты Славик просто... просто баран. Баран он и есть баран. Ишь, ты мясо бабское увидели... Вы еще, придурки, языки высуньте и лезгинку вокруг этих шлюх спляшите, бараны... Те шлюхи им не понравились, а от этих ум за разум зашел. Вот же уроды... Интересно, чем это те шлюхи хуже этих, а эти лучше тех? Те хоть честные. Сразу сказали, что им надо и цену назовут. А эти сидят и цену себе набивают. А назови их шлюхами, так за ножики свои схватятся сразу. И Варяг оплеуху отвесит, и Крест что-нибудь эдакое выкинет, и Славик... Все-таки ты Славик просто баран... Как же я вас ненавижу... Да идите вы со своими бабами к чертям свинячьим... И вы и ваши лисички, амазонки, грешницы, красотки, стервочки, чтоб вас всех... фурсетки недожаренные... Быдло вонючее...
Он остановился на перекрестке и облокотился на столб с указателями. Закрыв глаза и растирая лицо ладонями, он вдруг испугался своего состояния. Вместо сновавших по первому ярусу Вавилона людей, он видел лишь размытые тени и вместо звуков их шагов, и шума суеты, он слышал лишь свое, пропитанное бесконечной ненавистью и злобой, бормотание, пробивающееся сквозь далекий скрип несуществующих качелей. Он сам вводил себя в какой-то невероятный транс, дикой, первобытной ярости. Попадись ему сейчас тот плюшевый медведь, он изодрал бы его в клочья. Встреться ему Рана, он изрешетил бы ее пулями с головы до пят. Попадись та молоденькая людоедка, он с остервенением и ощущением экстаза стал бы бить ее кулаками и ногами, превращая в кровавое месиво. А попадись ему пресловутая красная кнопка!!! Он вдруг четко осознал пробившимся сквозь эту бурю абсолютной ненависти и тяги к разрушению разумом, что он превратился во что-то страшное. В нечто подобное тому, кто крадет по ночам людей и тащит их в метро, чтобы заживо сожрать. Кто кидается на пси-волков не зная страха а лишь желание уничтожить живое... Наверное именно так себя ощущали те самые морлоки, каждый день, каждый час и даже каждая секунда жизни которых была пропитана лишь всепоглощающей ненавистью и злобой. Именно так себя ощущали существа, в которых превратились люди. Просто когда-то люди не смогли вовремя остановиться, введя себя в такой транс и, нажали эту чертову кнопку...
