— Сам знаешь — раненных первоходом пускают. — Пожал плечами технарь. — Кальян Кальяныч кипятком плюётся: хреново ребят подлатали, только для парада. Тебя ждет — дожидается, между прочим!
Вот это было плохо. Очень плохо. Еще хуже, чем остаться десять против одного глиссера.
Устраиваясь на пассажирском сидении, мысленно перебирал все свои грехи — грешки Кальян Кальяныч и так отпустит, отечески погрозив пальцем. После Отца-капитана, генерал медицинской службы Николя Кал'Е'Н, самый страшный сон всех "ос". В его праве зарезать полеты любой "осе" и отправить ее в "ванну", суток на пять — семь, для полной очистки или и того хуже — отправить на курорт, сроком на один месяц, для поправки нервей.
Если он меня ждет — значит, меня ждет расстрел.
— Сейчас я тебя к Кальянычу подкину, а там к себе метнусь — Перчика на стенд поставлю, да "Иголочку" тебе начну подбирать... — Медведев старательно зубоскалил, стараясь отвлечь меня от невеселых мыслей. — Ты, там, говорят, побуянить успел?! Кому ашку снес? Говорят — "секирой"?
Синее авто капитана Медведева, знал весь сателлит и оттого старались его пропускать, испуганно прижимаясь к стенкам и бордюрам. Водил Аарон плохо — быстро и невнимательно, за что каждый божий день, точнее — вечер, получал втык от МП, разводил руками и снова мчался через весь сателлит, нарушая правила. Первое время МП-шники его штрафовали, требовали взять себе водителя, в конце-концов, а потом — махнули рукой.
— Ага, — Растянул я губы в улыбке. — Смахнул. Страшному лейтенанту, с индексом ПВ-37.
— Ва-а-а-аще не победа... — Поморщился техник. — Погоди, "П" — это психологи?!
На мое счастье, нажать на тормоз Аарон успел прежде, чем сполз под сиденье от хохота.
— Нет, Тортик, мы знали, конечно, что ты психологов не любишь... Но, ТАК сильно!
— У Перчика спроси, какая она доставучая была! — Рассердился я. — И вообще...
— Ладно-ладно, Тортик, не кипяти водку. — Медведев азартно мне подмигнул и давнул на газ. — Знаем, что ты у нас — злой хомячок. Только душа у тебя — ранимая! И шкурка — нежная!
"Сволочи..." — Попытался, обидится я и, как всегда, не получилось.
Вывалив меня перед монументальными гермодверями с литерой "М" и змеями, Аарон умчался к себе. Минут через тридцать, когда Перчик "расслабится" и "размокнет" на стенде, Ронни устроит ему допрос с пристрастием, обновит ПО и примется за отбор "Иглы", которая понравится Перчику. За это время, ЕБЖ, они успеют вволю покалякать, поточить лясы и к моему появлению, все подробности моих похождений на базе "Амгуема" станут достоянием всей базы.
Если контра, не закроет доступы, разумеется.
— А-а-а! Бравый лейтенант Коржик, собственной персоной! — Поприветствовал меня Кальяныч и хихикнул в густые усы. — Ты почто, ирод, мою землячку обидел?! Она ж супротив тебя, аки болонка против вспышки сверхновой!
— Кальяныч, самому противно... — Почесал я мочку уха. — Привет.
— Противно ему! Мозги включать надо! — Кальяныч от всей души хлопнул меня по плечу и замер, разглядывая, как я изменился в лице. — Так... Колись, что еще наделал?
— Я от госпитализации, отказался. — Пожал я плечами и принялся снимать китель.
— Млят! Все вы "осы", на всю голову — шибанутые! — Ругался на чем свет стоит генерал, загнав меня в ванну. — Ты что, все три недели, на обезболивающем сидел?!
— Сперва — сидел. Потом привык. — Пожал я плечами. — Сам знаешь...
— Знаю... — Вздохнул Кальяныч. — Все знаю. И про то, что тебе не сказали, что выжившие с "Осы" есть. И про то, что ты им не только Перчика не дал понюхать, даже анализы отказался сдавать, сунув под нос результат автоосмотра. И про то, как тебя особисты, гладили по шерстке — тоже знаю. А теперь — спать, летеха. Утро вечера мудренее!
Крышка ванны биовосстановителя плавно закрылась и я до хруста потянулся, предвкушая сладкий и долгий отдых, вполне даже заслуженный.
В ванне Кальяныч продержал меня полных пять суток, вымывая остатки боевой химии, очищая мои почки и печень, выпрямляя и сращивая помятые кости и ребра. В боевых условиях, все процедуры прокатились бы часов за тридцать, а тут — лафа!
Выбравшись из ванны, привычно похлопал в ладоши, разгоняя сознание и с удовольствием почувствовал, как мир растягивается и сжимается в унисон с моим дыханием.
— Не дизели! — Пристрожился Кальяныч. — Еще сутки, без "выплесков", пожалуйста.
— Кальяныч... — Замер я в дверях. — Сколько... Уцелело?
— Сто четыре с первой атаки и семьдесят семь — со второй. "Списанных" нет. — Кальяныч подмигнул мне. — Топай. Через два часа общий сбор. Прибыл Матти и Говрункель, собираются речугу толкнуть.
Привычно приложив к виску правую ладонь, развернулся кругом и "потопал".
В душе пело — сто восемьдесят один человек! Даже меньше одной десятой от штатного расписания. Но... Все равно — не ОДИН!
— Тортик! Живой! — Загалдела сотня глоток в общей столовой, стоило мне в ней появиться. — Давай, рассказывай! Как Вы отстрелялись? А то, нас по капсулам распихали и до прилета "Бессмертного" — ни гу-гу, союзнички, чтоб им звезды не светили!
— Эхой! — Принялся отбиваться я от наседающих "Ос", с радостью замечая, что среди совсем зеленых первогодков, промелькнул десяток лиц "старичков", а значит — "Серебряным осам" уготована вторая жизнь. — Сейчас Перчика позову, все расскажем и покажем!
— Отставить, лейтенант! — На пороге нашей столовой нарисовался смутно знакомый майор с лычками контрразведки. — Всем пройти на инструктаж.
— Кайфолом... — Пробормотала смуглокожая девица, проходя мимо меня. — Могли же, хоть полчаса дать...
Инструктажная "Серебряных Ос", рассчитанная на две тысячи носов, давила на нервы. В президиуме, кроме адмирала флота федерации Матти и господа-бога сателлита, генерал-лейтенанта Говрункеля — никого. Даже контрик остался за дверью.
— Господа пилоты! Прошу садиться! — Адмирал Матти, почтив ушедших привычной минутой молчания, щелкнул пальцами, вызывая у себя за спиной здоровенную голограмму, на которой крутился изящный кораблик. — От лица федерации, объявляю всему составу авианосца "Морская оса" благодарность! Ни дай Звезды, хоть кому-нибудь, повторить то, что сделали Вы! Однако — война продолжается.
Почти не слушая адмирала, я рассматривал кораблик. Что-то он мне напоминал! Хорошо забытое старое... Е-моё!
От моего протяжного свиста, сидящие рядом широко разулыбались.
Видимо я один такой тормоз, что опознал кораблик только сейчас, да еще и так позорно выдал себя.
— Вижу, все уже узнали старый истребитель наших союзников — "Пагирру". — Адмирал озорно подмигнул. — Есть предположения?
— Вижу новые дюзы и маневровых стало больше! — Вскочил слева от меня молоденький парнишка — первогодок, с позывным, если не ошибаюсь — "Крабат". — Горгрот — уехал и остекленение — уменьшилось. Новая модификация.
— Верно. Только не наша. Союзники, на основе "Пагирры", решили выпускать свои истребители. "Иглы" — слишком дороги.
— Тогда, надо садить второго... — Покачал головой мой сосед. — В одиночку, на "погибели" — тьма.
— Да... — "Крабат" почесал затылок. — Сдурели они, что ли?!
— Увы. — Адмирал тяжело вздохнул. — Последний год, решения и действия союзников основываются на полнейшем к нам недоверии. И последнее событие, это недоверие лишь укрепило!
— Это которое?! — Взвился со своего места рыжий, как огонь Вальтер Гюнце. — Мы им "глиссеры" валили, а они нам не доверяют?!
— Ну, что... Лейтенант Коржик... — Адмирал встал со своего стула, обошел длинный и сиротливо пустой стол, остановившись напротив меня. — Сколько раз тебя понижали? Четыре? Списать тебя, лейтенант... Да время — военное!
— Фи, четыре понижения... — Услышал я голос позади себя. — Здесь и по семь — не предел...
— Наш Коржик... — Начал адмирал и замер, пережидая смех и веселый выкрик с места: — Это не Ваш Коржик, а Наш — Тортик!
"Осы" и дисциплина... Только в бою. В остальное время — от языков нашей группы страдали не только адмиралы. Увы, надо соответствовать!
— Лейтенант Коржик... — Адмирал переждал бурю и продолжил свое выступление. — Отказался сотрудничать с контрразведкой союзников. Отказался пройти медицинское освидетельствование. Отказался пройти психологическое освиде...
— И что дальше? — Нетерпеливо подстегнул адмирала женский голос с правого фланга. — Один пес, лечились мы здесь!
Все бывшие раненые пришли в дикое возбуждение, из которого я понял, что врачи союзников боевую химию чистили больше для виду, налегая на забор крови, для анализов.
— Молчать! — Рявкнул Говрункель. — Союзники обвиняют нас в том, что инъекции, применяемые нами, превосходят передаваемые для них!
— Чушь. — Вырвалось у Вальтера. — Бред кобылы сивой!
— Мало того, — адмирал плотоядно облизнулся. — Союзнические "дохтуришки" считают, что мы используем Разные коктейли!
— Правильно. — Качнула головой впередисидящая девушка. — Организм у каждого свой! А они, что... Всех под единую бритву...
Адмирал Матти расплылся в широкой улыбке и просто кивнул.
— Бред. — Вырвалось у меня. — Ни за что не поверю, в такую ерунду. При мне, Кальян Кальяныч составлял рекомендацию! Еще на первый месяц!
— Бис! — Захлопал в ладоши адмирал. — Только Вы, лейтенант, извольте молчать. С вами и о вас — разговор отдельный. Пороть вас буду лично! Неужто, так было тяжело поговорить с девушкой?! Манеры у вас, Коржик... Хромают. Так же как и совесть.
— У Тортика нет совести! — Присвистнули с правого фланга. — Иначе его съедят!
— Вы не "Осы"! Вы бабы базарные! — Рассвирепел Говрункель. — Что за манеры? Расповадил вас Матвеев...
В зале мгновенно стало темно и тяжело дышать.
Зря он нашего капитана...
— Смирно! — Адмирал Матти пришел на помощь руководству сателлита самым простым способом — поставил нас на ноги. — Вольно, господа офицеры. Можно садиться.
Мы упали на свои стулья и стали ждать продолжения.
— Мало того, что союзники обвиняют нас в проблемах с инъекциями... — Адмирал, так и стоящий напротив меня покачал головой. — Федерация Земли уже в полный голос обвиняется в затягивании войны, с целью получения сверхприбылей. Это и поставки вооружения, запасных частей и оборудования. Всё, чего касается рука федерации, считается — изначально — испорченным.
— Саботаж?! — Встрепенулся Магу Хаванн, наш аналитик и расчетчик.
— И саботаж — тоже. — Возмущенный вздох прокатился по нашим рядам.
— Значит так. — Адмирал вернулся к столу, и голограмма изменилась: теперь на месте "погибели" крутился странный серебристый кораблик, по форме больше похожий на две слипшиеся между собой селедочницы. — С завтрашнего дня, подразделение "Серебряные осы" прекращает свое существование.
Мы взвыли.
— Молчать! — Взревел уже сам адмирал. — Слушать сюда внимательно, господа офицеры! С завтрашнего дня и пока я не скажу "всё"! Вы выходите из подчинения флота федерации и переходите в подчинение отдела специальных операций. Ваша задача — сопровождение караванов для союзников. Как наружное, так и внутреннее.
— У-у-у-у! — Снова пронеслось по залу. — Спишите меня в штрафбат!
— Не дождетесь, лейтенант Сливяк! Будете, как миленькая, наблюдать за передвижением. Будете, как приклеенная — следить за всеми, кто приблизиться к грузу. Будете — отрабатывать, все мыслимые и не мыслимые варианты саботажа. И не Тортик будет аналитикой заниматься, а вы — лично! Привыкли, что Тортик с Перчиком за вас отдуваются! Привыкли, что Магу вам все разжевывает! — Адмирал завелся и его понесло. — Тортика вообще, под трибунал пора... Тьфу, лейтенанта Коржика... Смахнул голову и свалил на губу, умелец эдакий! А нам — конфликт разгребать! Как же — Ф-7 против ПВ-37!
Я густо покраснел.
— Всё, проваливайте все! — Рыкнул Говрункель. — Завтра, в это время, здесь же! Как штык! Со всеми предположениями! Р-р-р-р-разойтись!
Мы порскнули из зала на третьей космической.
— Зря мы адмирала разозлили. — Тяжело вздохнула Гермеша Тианетай. — Он что-то интересное хотел рассказать...
Глядя на эту хрупкую, смуглую красавицу, сложно было представить, что у нее, из всех ос, самый высокий коэффициент — Ф-43! Жаль, что опыта у нее — семь месяцев. И слава Звездам, что она выжила.
— Тортик, сладенького хочется...
Вот же, привязалось за мной это прозвище...
Впрочем, учитывая мою любовь к сладкому...
Уж лучше — Тортик, чем, например, Сладенький!
Хоть "осы" и злые, но тем не менее — люди вменяемые. Через десять минут после общего собрания, мы снова собрались в "своей" столовой, обсудить наши делишки, ибо делами сейчас занимаются те, кто на вылете.
Из старших по званию, выжил, по странной иронии судьбы, только Магу Хаванн, что есть очень даже гут — с его аналитическими мозгами мы не пропадем.
Вот только взгляд адмирала Матти, которым он меня наградил на прощанье, ничего хорошего мне не сулил. И вообще, весь этот сыр-бор, разгоревшийся на ровном месте...
— Итак, господа! Подводя черту под сказанным адмиралом... — Магу вздохнул и захлопнул планшет. — "Серебряные осы" превращаются в подразделение расследований преступлений. Как адмирал и сказал — будем бдить. Ты что скажешь, Тортик? Что твои пятоточечные инстинкты напевают?
— Молчат пока. — Пожал я плечами. — Только не могу понять, что за селедочницы нам продемонстрировали... Для истребителя — велики. Для сторожевика — как раз...
— В корень зришь, Тортик! — Натали Сливяк довольно хрустнула пальцами. — Слыхала я о таких. Их тарийцы строгали. "Боршакан", называются, что в переводе "Длиннорукие". Использовались для отлавливания особо зарвавшихся, товарищей.
— Значит точно — сторожевики клепать будут. — "Крабат" прищурился и тяжело вздохнул. — А экипаж у них — душ пять, не меньше...
"Осы" погрустнели еще больше.
— Значит "Игл" нам больше не видать. — Шмыгнула носом Гермеша. — Буду рапорт подавать...
— Господу богу, подавать будешь?! — Усмехнулась наша жгучая испанка Алика. — Нет, шалишь. Теперь мы, пока проблемы с союзниками не решим... Будет, как миленькие, впятером спать...
— Лейтенант Коржик! К адмиралу Матти. Бегом, Тортик! — Наш боевой друг, ни разу не покидавший сателлит — комп по прозвищу "Мамочка", рявкнул из-под потолка так, что кое-кто, перешел на Великий и Могучий, русский...
Подхватив пилотку, как всегда выпадающую из отведенного ей места на поясе, поспешил на выход. Адмиралу сегодня и так досталось от наших красавцев, а я так вообще... По законам мирного времени, за мою дуэль мог и на каторгу угодить! Придется тянуться, пожирать глазами и дакать, пока не пошлют...
— Товарищ адмирал, лейтенант Коржик по Вашему приказанию явился! — "Подчиненный, перед лицом начальствующим вид должен иметь лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать лицо начальствующее!" Заветы Батеньки Петра I, на флоте в действии!
— Вольно. Садитесь, лейтенант. — Адмирал, судя по расстегнутой верхней пуговице, уже успел успокоиться. — Да... Вызывайте вашего искина.
Пожав плечами, стукнул Перчику в личку и настоятельно поторопил. Адмирал хоть и отошел, но все же не в мир иной, а следовательно — лучше не злить. Иначе в этом мире мог оказаться я.
