Когда общение с народом закончилось, Сергей спустился вместе со всеми вниз и попрощался с каждым, либо пожав руку мужчинам, либо поцеловав её дамам. На площади возле здания телецентра стояло множество такси и все они были заранее оплачены, так что жителям Варшавы не пришлось гадать, как им теперь добираться до дома. Когда все разъехались, Сергей проводил Анну Герман до лимузина посла и попросил водителя отвезти певицу домой, а сам поехал следом на посольской "Волге". Он не хотел набиваться к ней в приятели не смотря на то, что действительно любил её голос и творчество.
Той же ночью он вылетел в Прагу и провёл в столице Чехословакии точно такую же встречу с её жителями, на которой не было ни одного руководителя партии и вообще ни одного чешского коммуниста. Незадолго до этой встречи он узнал из телефонного разговора с Москвой, что общение с поляками немедленно дало свои положительные результаты. В американское посольство обратилось с просьбой о политическом убежище полтора десятка поляков и им никто не препятствовал. Трое поляков предпочли этому явку с повинной и их, как он и пообещал, даже не стали ни о чём спрашивать. Для первого дня это был просто блестящий результат, но самое главное, что его беседу буквально разорвали на цитаты все польские газеты и обсасывали буквально по косточкам. Обсуждали её и на партийных собраниях. Руководство Польши далеко не во всём с ним соглашалось, но из Кремля уже пришла бумага, в которой было сказано, что личный посланник Брежнева очень чётко определил в своих ответах генеральную линию партии.
В Чехословакии, все газеты, после его выступления на польском телевидении, также вышли со статьями, в которых очень живо обсуждались новые перспективы. Правда, на этот раз Сергею пришлось нелегко. Пражская публика была куда более зажатой и немногословной, но всё же и её он смог расшевелить своими ответами, но уже с помощью переводчика. После этого была Венгрия. Там аудитория оказалась куда более заинтересованной и в студию чуть ли не с боем проникло два десятка журналистов. В том числе трое австрийских и один английский, которые раскрыли своё подлинное лицо только тогда, когда заняли свои места. На их-то вопросы он и отвечал по большей части.
Зато когда он беседовал за обедом с Николае Чаушеску, газеты в Румынии вышли с такими заголовками, что Сергей даже смутился, когда румынский генсек показал ему одну из них, передовица которой вышла под заголовком: "Сергей Чистяков — гений экономики!". Опустив взгляд, он пробормотал:
— Нет, это уже точно лишнее, товарищ Чаушеску. Газетчики явно перестарались. Никаких гениальных мыслей я им не выдал.
Главный коммунист Румынии усмехнулся и сказал:
— Если не считать того, как вы описали концепцию экономической эффективности бизнеса, Сергей. Тут поневоле начинаешь думать, что Карлу Марксу просто не хватило опыта наблюдений за деятельностью патриотически настроенного бизнесмена, думающего в первую очередь о своём народе, а уже потом подсчитывающего прибыли. Ваш тезис, — чем больше бизнесмен отдаёт обществу, тем большую прибыль он получает, чтобы снова использовать этот неразменный капитал в целях дальнейшего развития цивилизации, просто поверг в шок того англичанина, который пробрался на встречу с вами. Признаться, такого ответа я от вас даже не ожидал.
В Румынии градус поднялся уже так высоко, что рядом с телецентром собралась огромная толпа народа, которая слушала его ответы через репродукторы. На этот раз в студию прорвались не только журналисты, но и полтора десятка коммунистов, а Николае Чаушеску трижды звонил в студию и задавал Сергею по телефону весьма непростые вопросы, но он и в этом случае давал ему чёткие, чуть ли не гранёные ответы. Румыны ему неоднократно аплодировали, из-за чего он несколько раз призывал их к спокойствию и просил не тратить время попусту. В телестудии Бухареста ему задали самый сложный вопрос: — "Что именно станет производить ваша компания "Русская компьютерная техника"?", на который он дал весьма пространный ответ и тот был на следующий день растиражирован чуть ли не во всех европейских газетах. Некоторые газеты вышли с заголовками: — "Русский миллиардер Сергей Чистяков ответил в Бухаресте на самый злободневный вопрос сегодняшнего дня — что делают две с половиной дюжины крупнейших немецких бизнесменов в России?"
В Болгарии его встречали так, словно он внук генерала Скобелева. Болгары же чуть было не сломали ему вечернее выступление на телевидении, так как на радостях захотели превратить его в какой-то карнавал и ему стоило большого труда доказать братушкам, что он приехал вовсе не за тем, чтобы слушать здравицы в свою честь. Из Софии он вылетел в Гавану и за время перелёта через океан наконец-то смог выспаться. Пилотам его самолёта и то было куда легче, ведь их постоянно подменяли прилетающие в столицы братских стран товарищи из семьдесят шестого авиаотряда. Знаменитый барбудос Фидель Кастро, встречавший Сергея в аэропорту, осмотрев его с ног до головы, тут же предложил ему сыграть в волейбол. Посланник Леонида Ильича невозмутимо согласился, но высказал своё условие, играть они будут на пляже, босиком и двое надвое. Сергей вместе с Фиделем, а их противниками будут его спутники, — Николай и Лёва, которые скорее умрут под палящими лучами солнца, чем поддадутся хоть кому-либо.
Фидель Кастро тут же загорелся этой идеей и прямо из аэропорта они поехали на набережную. Пока солдаты готовили площадку, они сидели в кафе неподалёку и Сергей разговаривал с кубинским лидером прежде всего о том, как им надрать задницу америкосам. Он был противником, возвращения латифундистов на Кубу даже в том случае, если им очень понравится новая экономическая политика стран социализма, просто так, без покаяния в своих грехах. Они пили крепчайший чёрный кофе, Фидель Кастро курил длинную сигару, а Сергей сигареты "Житан" и мирно разговаривали о том, как лучше построить его выступление, которое будет транслироваться не столько по телевидению, сколько по радио. Телевизоры были далеко не у каждого кубинца. По настоятельной рекомендации Фиделя Кастро, Сергей согласился общаться в телестудии не с простыми кубинцами, а с национальной элитой — писателями, поэтами, художниками и научной интеллигенцией, чтобы не отвечать на глупые вопросы. Ещё лидер кубинской революции заявил, что тоже хочет присутствовать в студии. Ему понравился испанский язык Сергея и он лишь попросил его быть страстным, чтобы кубинцы не заснули.
После этого они разделись прямо в кафе, спустились на пляж и вышли на волейбольную площадку. В волейбол они резались не на жизнь, а на смерть и на это пришло поглазеть чуть ли не пол Гаваны. Игру они договорились провести в пять сетов и первых два Сергей и Фидель Кастро продули почти под ноль, но в третьем вырвали победу чуть ли не на зубах, то есть со ртами полными песка. Четвёртый сет был за ними уже с перевесом в пять очков, зато в пятом Николай и Лёва, собравшись с силами дали им такой бой, что выиграв его, все четверо просто попадали на песок и потом пошли купаться. От акул настоящих и империалистических, их охраняло подразделение боевых пловцов. Увидев под водой живого кубинского водолаза, Сергей тут же выудил его из воды, отбуксировал на берег и, отобрав у него акваланг, маску и ласты, тут же полез в воду, чтобы привезти Юле в подарок несколько раковин. Николай и Лёва плыли рядом с ним справа и слева, а те водолазы, которые остались без своих орудий труда, плавали неподалёку от Фиделя.
Как всегда, в шесть часов вечера, Сергей явился в студию, но на этот раз оделся в хлопчатобумажные светло-серые брюки и белую рубашку с коротким рукавом и без галстука. Даже то, что в студии имелся кондиционер, мало спасало всех от жары. Свой каждый ответ он превращал в маленькую, зажигательную речь, а когда его спросили о том, что он думает о революционном движении в Центральной и Южной Америке, с такой страстью стал обвинять компрадоров в преступлениях против своего народа, из-за чего люди просто вынуждены браться за оружие, чтобы отстоять свои попранные права, что даже встал из кресла. Обрушив после этого свой гнев на наркодельцов и на американское правительство, которое ловко манипулирует этим грехом и не борется с ними самым эффективным образом — экономически, он отвесил и ему несколько десятков полновесных оплеух, но сделал это очень тонко, хотя и на редкость язвительно. Когда он закончил отвечать на этот вопрос, тут уже встал Фидель Кастро, быстро подошел к нему и крепко обнял.
После этого Фидель обратился с речью к кубинцам и в ней очень ясно дал понять, что кубинские коммунисты будут очень тщательно изучать опыт Советского Союза и воспримут всё, что будет полезно кубинской революции и кубинскому народу, в том числе и рыночные отношения. Однако, на этот раз Фидель Кастро был очень краток и его речь заняла не более пятнадцати минут. После этого они вместе вышли, часа три гуляли по ночной Гаване и разговаривали. Сергей рассказал Фиделю Кастро о том, кто он и как появился в Советском Союзе, в чём видит свою главную задачу и о том, как Куба выстояла, не смотря на то, что даже Россия её фактически предала. Он особенно восторгался кубинской коровой по кличке Умбре Бьянка, которая однажды за день дала сто тридцать шесть литров молока и тем, что кубинская медицина в двадцать первом веке была намного лучше, чем российская. Когда они шли по набережной, а к тому времени Фидель предложил ему перейти на ты, Сергей сказал:
— Команданте, я хочу, чтобы Гавана снова вся сияла огнями и на Кубу прилетали миллионы туристов. Нефть на твоём острове всё равно залегает так глубоко, что добывать её будет просто на выгодно, а вот майки с портретом Че, точно могут стать предметом экспорта. Сейчас самое время перейти из глухой обороны в атаку, но не с калашами на перевес, а с новой советской экономической доктриной в руках и немецкими миллиардами и тут новые бизнесмены с партбилетом в кармане и верой в социальную справедливость, сделают намного больше, чем самые отважные партизаны в джунглях.
Фидель Кастро громко рассмеялся, крепко потряс Сергея, обнимая его, и громко воскликнул:
— Серхио, таких как ты у нас называют гринго, но в твоей душе бьётся сердце настоящего революционера! Мне не меньше твоего хочется того же, и поэтому я жду тебя на Кубе после двадцать пятого съезда вместе с твоими немецкими бизнесменами, но никаких казино мы для них строить не станем.
Глава 23. Подготовка к XXV съезду КПСС.
На Кубе Сергей не только немного, всего полдня, отдохнул, но и поработал трое суток над документами для кубинских товарищей, в красках расписав им все преимущества нового социализма. Это был самый обычный, на его взгляд, бизнес-проект, но Фидель бы им потрясён настолько, что не сразу поверил в то, что Куба сможет отказаться от доброй половины плантаций сахарного тростника и при этом уровень жизни кубинцев станет ничуть не хуже, чем в США. Узнав же о том, что уже в самое ближайшее время Куба получит от компании "РКТ" инвестиции в сумме пятьдесят миллиардов западногерманских марок и что за этими деньгами уже можно вылетать в Европу, он сначала не поверил и улыбнулся, но уже через пару секунд улыбка сошла с лица команданте и он принялся заново перелистывать подготовленный для его страны ещё в две тысячи десятом году, но изрядно отредактированный Сергеем за три дня обширный бизнес-проект на шестьсот с лишним страниц.
В Москву Сергей летел через Лондон, где его самолёт совершил посадку для дозаправки официально, а неофициально для того, чтобы провести переговоры с премьер-министром Великобритании Гарольдом Вильсоном. Хотя он и учился в Оксфорде, всё же недолюбливал всех англичан, кроме разве что квартета "Битлз", да, и к сэру Полу Маккартни у него тоже хватало претензий. Ещё больше он недолюбливал лейбористов. А ещё Сергей прекрасно понимал, что если бы он сам стал набиваться в гости к Гарольду Вильсону, одному из виднейших политиков Великобритании, то тот, разумеется, дал бы ему аудиенцию, стал бы смотреть на него, как на папуаса с берцовой костью антилопы в носу, а его это совершенно не устраивало. Поэтому он и схитрил, сдав козыри Гельмуту Шмидту. Оба этих политика прекрасно разбирались в экономике, ведь Гарольд Вильсон в молодости был даже министром торговли и отменил целый ряд ограничений, правда, позднее он девальвировал фунт, что не понравилось множеству англичан. Зато теперь, когда буквально во всех странах Запада если не бушевал, то тихо тлел экономический кризис, Сергей мигом сделался желанным гостем.
Предчувствуя неизбежное поражение лейбористов, премьер-министр Вильсон, уже собравшийся передать бразды правления страной в руки Солнечного Джимми Каллагана, ухватился за предложение Гельмута Шмидта обеими руками. Он сразу же понял, что с такими козырями на руках сможет не только легко переиграть консерваторов на их же собственном поле, но и легко вытащит Великобританию из кризиса и станет для британских бизнесменов национальным героем. Поэтому вместо того, чтобы паковать вещи, он после разговора с Гельмутом Шмидтом и Валери Жискар д'Эстеном сразу же заявил во всеуслышанье о прорывных договоренностях с ФРГ, Францией и Советским Союзом, который он ловко затолкнул в задние ряды. Теперь Гарольд Вильсон хотел выторговать только одно, роль формального лидера в создании транснационального авиационного концерна если не для своей страны, то, уж, точно для лейбористской партии, лидером которой он являлся долгие годы. Сергей относился к его чаяниям с пониманием, но тоже хотел получить с этого дивиденды для своей страны и немаленькие.
Переговоры проходили в небольшом помещении, отведённом в аэропорту Хитроу британским спецслужбам и Сергей разговаривал с британским премьером с глазу на глаз уже больше двух часов. Ещё на борту самолёта он поговорил по телефону с Гельмутом Шмидтом и президентом Франции Валери Жискар д'Эстеном и высказал им благодарность от имени всего советского руководства за действенную помощь. Сейчас же, выслушав британского премьер-министра, он с улыбкой сказал:
— Хорошо, пусть наша компания называется "Мерседес".
Гарольд Вильсон после его ответа недоумевал ровно три секунды, после чего слегка кивнул и негромко сказал:
— Прекрасно, господин посланник. Вы очень хорошо знаете историю европейского бизнеса. Как вам понравится такое название нашего транснационального концерна — "Лондонский международный авиационно-космический альянс"? Великобритания и Франция желают последовать примеру Германии и присоединиться ко всем советским космическим программам. Франция ради этого даже готова в качестве своего вклада передать в наше совместное пользование свой космодром в Тихом океане и проект "Ариан". Наш вклад также станет очень весом, ведь мы умеем делать не одни только двигатели для самолётов.
Сергей быстро спросил:
— Включая военно-космические программы, сэр?
— Да. — Ответил Эдвард Хит — Я думаю, если на борт построенного нами космического бомбардировщика "Писмейкер" помимо представителя ООН и Германии поднимутся офицеры трёх ядерных держав, то шестое кресло не будет долго пустовать. Мне очень понравилась ваша идея относительно космического патрулирования планеты. Снизу ведь невозможно определить, есть на его борту ракеты с ядерными боеголовками или нет. Главное заключается в том, что возмездие настигнет любого агрессора практически мгновенно и это произойдёт по приказу Комитета Мира в составе пяти стран участниц. Четыре кресла уже заняты, а пятое мы зарезервируем за США. Если мы достигнем взаимопонимания по этому вопросу, то я уже завтра готов вылететь в Вашингтон для консультаций с Джеральдом Фордом. Хотя он стал президентом без выборов, он, тем не менее, законный президент США и ему досталось от его предшественников очень неприятное наследство, господин Чистяков.
