* * *
— Анджело, что с тобой? Господи, да что случилось? — Полина оторопело смотрела на его теряющее живой цвет лицо, наливающиеся синевой губы. Она никак не могла взять в толк, почему он вдруг упал и закрыл глаза, судорожно задергавшись. Да, она слышала эти ужасные хлопки, но не сразу поняла, какова связь между ними и этими темными пятнами, что медленно проступали на матовой ткани его великолепного костюма. Она неловко, из-за мешавшегося огромного живота, пыталась удержать его, даже встала на колени, забыв о платье. Но он был такой тяжелый. Ужасно! Полина почувствовала, что не удержит его, и ей впервые стало жутко.
Слава богу, подоспел Эдвард:
— Полина! Ты цела?
Она кивнула: да, я в порядке.
Рядом кто-то пронзительно закричал, вокруг засуетились, забегали люди. Но Полина видела только трясущиеся руки Эда, путавшегося в застежках жилета, затем со злостью рванувшие неподатливый галстук и, наконец, распахнувшие ворот рубашки. И потом все поплыло у неё перед глазами, потому что на теле Анджело тоже были эти красные пятна, и она поняла, что это кровь.
До слуха Полины гулко, как сквозь вату, донеслось: "убили". Нет, не может быть, чтоб это про Анджело. Он жив. Он сейчас откроет глаза и всё окажется их с Эдом очередным идиотским розыгрышем.
Полина, оттолкнув Эдварда, принялась тормошить его:
— Энджи! Прекрати! Слышишь? Не смей, — она заплакала.
Эд попытался остановить её, но она со злостью отмахнулась, заметив, что от его рук остаются красные следы на её ослепительно белом платье. Кровь теперь была повсюду: на одежде Анджело, на её ладонях, на лице Эда, которому она дала пощечину. Она почувствовала приступ дурноты. И почти сразу же дикую режущую боль, заставившую её вскрикнуть, отпустить Анджело и схватиться за живот.
Эд в ужасе уставился на неё. Он всё пытался зажать ладонями маленькие страшные отверстия на теле Анджело, через которые из него уходила жизнь. И это было сейчас самым главным: не дать ему истечь кровью до того, как приедет скорая. Но Полина совершенно сбила его с толку.
— Вези её в клинику, — Ленка почти силой отцепила руки Эда от тела Анджело и ужаснулась: неужели в сердце? О, господи, парень, только не умирай! Держись. Не смей сдаваться!
— Найди мне что-нибудь, чем можно герметично закрыть рану, — скомандовала она белой, как мел, Айе: — Что-нибудь, типа пленки. Нельзя, чтобы в рану попал воздух. Понимаешь?
Айя кивнула и исчезла.
— А ты чего ждешь? Увози её отсюда. Быстрее, — рявкнула она на Эда, послушно подхватившего Полину. Он растерянно переводил взгляд с неё на Анджело, и не решался уйти. Ленка выдохнула:
— Я позабочусь о нем. Не волнуйся. Скорая едет. А ты займись ею.
Эд, наконец, очнувшись, потащил Полину прочь.
— Не хватало ещё, чтобы что-то случилось с детьми, — пробормотала Ленка, покачав головой.
* * *
Они услышали об этом в аэропорту: служащие вип-зала столпились возле огромного телевизора, где по каналу горячих новостей сообщалось о выстрелах во время свадебной церемонии в Майами-Бич. Какая-то журналистка, ведущая репортаж от резиденции "нового хозяина злополучного Дома моды" сообщила о том, что маньяк-убийца произвел несколько выстрелов в жениха и невесту, а потом застрелился сам. Джордж не поверил собственным ушам: должно быть речь о ком-то другом. Но когда были произнесены имена, он в шоке уставился на Стеффи. Её лицо словно окаменело, остановившийся взгляд потемнел. Джордж поспешил подхватить её под руку, боясь, что ей снова станет плохо и она упадет. Но Стефани упрямо сжала губы и ринулась к выходу, не дожидаясь, пока им закажут такси. Стараясь не отставать от жены, Джордж на бегу попытался связаться с Дэрил. Но её телефон не отвечал.
Черт возьми, этого не может быть! Это просто какое-то чудовищное недоразумение!
* * *
Ленка с облегчением увидела бегущих к ним докторов и санитаров. Она все ещё боялась отпустить Анджело, чувствуя, что судороги, которые пробегают по его телу, становятся всё реже и слабее. В нём почти не осталось признаков жизни. И это было очень страшно.
Ленка, поморщившись, глянула на странного взлохмаченного рыжего парня (Анджело называл его Ксавье?), которого еле оттащили от тела убийцы. Он, кажется, пытался, придушить уже мертвое тело, истошно вопя: "Убийца! Это он! Он убил его!"
Зачем он так говорит? Анджело ведь ещё жив. И вот эти люди, что теперь склонились над ним, спасут его.
Доктор был довольно молодой. Это не понравилось Ленке. И несмотря на то, что тот довольно быстро и ловко проделал какие-то понятные лишь ему манипуляции, и уже через несколько минут Анджело оказался внутри специальной машины, напичканной аппаратурой и должной внушать надежду, что теперь всё будет хорошо, Ленка решительно направилась за ним и санитарами и залезла внутрь.
Док не посмел возразить, наткнувшись на её решительный взгляд.
Пока они ехали, он почти спокойно говорил кому-то по радиотелефону, присматривая за пациентом, своими помощниками и показаниями приборов:
— Имеем два проникающих пулевых ранения. Область сердца, пятое-шестое ребро, и левая подвздошная. Естественно, все признаки гемоторакса. Диастола под контролем, признаков развития гемоперикарда пока что нет. Готовьте торакотомию. Кровь первая плюс. Надеюсь, что довезем.
Ленка пыталась вникнуть в эту тарабарщину. Судя пор всему, дела Ангела были плохи.
* * *
В клинике к Стефани и Джорджу вышел какой-то очень серьезный седовласый врач и осторожно принялся объяснять, что "положение критическое, пуля попала в сердце, и это чудо, что его ещё удалось довезти до операционной".
Стеф прервала тираду, как кошка, вцепившись в его халат:
— Так он жив?
Док немного испуганно глянул на неё:
— На данный момент да. Но вы должны понимать, что никаких гарантий никто дать не может. Операция идёт уже полтора часа. Будьте уверены, что мы предпринимаем всё, что от нас зависит. А остальное, — док развел руками, — остальное, увы, в руках божьих.
Стефани пошатнулась, отпустила доктора и прикрыла глаза.
Джордж поскорее обнял её, забормотав:
— Может быть, всё ещё обойдётся. Если он жив, то быть может, всё не так страшно...
Всё, похоже, случилось, когда их самолет поднимался в воздух. Как она почувствовала?!
* * *
В часовне царил положенный полумрак. Ленка слегка с опаской зашла туда. Айя бы знала, что нужно делать, но Ленка всегда почему-то старалась избегать подобных мест. Однако сейчас был особенный случай. Совершенно исключительный. И ноги сами принесли её сюда — в небольшую молельню при клинике.
Она оглядела ряды оплавленных свечек, поёжилась: сколько же людей вот так же, как она сейчас, приходили сюда, ища помощи. У кого? Должно быть, действительно, есть что-то, что помогает? Если так, то пусть это произойдёт теперь. Для единственного мальчика, которого она любила — для их с Айей Ангела.
— Пресвятая Дева, пусть он останется жив, — прошептала она, не зная, как именно следует молиться.
Она взяла свечку, с удивлением заметив, как дрожат пальцы, и огляделась, ища места, куда её поставить.
В эту минуту в пустой часовне появились ещё двое — мужчина и женщина. Ленка лишь на секунду оглянулась на них: видно, здесь у всех к богу одни и те же дела. Она чуть посторонилась, пропуская их, проследила, как они зажгли и поставили свои свечки. Женщина быстро крестилась и что-то едва слышно шептала, обращаясь к очень красивой фигуре, которую Ленка посчитала Девой Марией. Даже со спины было видно, что женщина буквально придавлена горем. Ещё достаточно молодая, красивая. Ленке и в голову не пришло, что это мать Анджело. Мужчина же показался Ленке знакомым, но сейчас некогда было вспоминать, где она могла его видеть.
Она вздохнула, ещё раз обвела взглядом алтарь. Потом аккуратно пристроила зажженную свечку рядом с той, что только что поставила женщина. Мысленно снова попросила Богоматерь спасти Анджело. И добавила: помоги и этим людям тоже. И, так и не сумев перекреститься, вышла.
Глава 85. Возвращение.
— Эй, мистер, очнитесь! У вас сын и дочка.
— Что? — Эд, насильно вырванный из оцепенения, непонимающе уставился на медсестру, всё время державшуюся от него на почтительном расстоянии, а теперь почему-то решившую начать дергать его за рукав. Он не знал, сколько времени провел в этом оцепенении. Время словно остановилось. Он спал? Вряд ли. Ведь он чувствовал все эти настороженные взгляды проходящих мимо людей. Он даже помнил, как кто-то настойчиво заставлял его умывать лицо и мыть руки. И он умывался, старательно счищая с себя коричневые пятна, не желая думать о том, откуда они взялись.
Потом он, кажется, пытался кому-то дозвониться, пока не сдох аккумулятор и он в сердцах не грохнул телефон об стенку. Медсестра испуганно покосилась на обломки и поняв, что он не собирается их поднимать, вызвала уборщицу.
Это всё было наяву? Или пригрезилось?
Напрягать мозги было почти физически больно.
Свадьба. Да, это было... Сегодня? Какой ужасающе длинный и неправильный день. Утром Анджело улыбался. Старался не подавать виду, что нервничает. Потом стоял в увитой цветами беседке, и солнце подсвечивало его волосы, создавая сияющий ореол. От его красоты становилось трудно дышать. Эд вспомнил сейчас щемящее чувство утраты, охватившее его, когда Анджело поставил подпись, когда затем надел кольцо на тонкий палец Полины. А после какой-то ублюдок решил устроить пальбу.... Чёрт подери, там было столько охраны! Мать твою, куда они все смотрели? Почему позволили убить его?
Он сдержал готовые прорваться изнутри рыдания. Потом сделал судорожный вдох и глянул на медсестру, снова пытавшуюся достучаться до него. Теперь рядом с ней были ещё двое: врач, который забрал Полину, и какой-то полицейский.
— Ваша жена только что родила сына и дочку. Оба здоровенькие, если учесть, что они родились гораздо раньше положенного срока. Мы поместили их в специальную камеру, где они будут находиться какое-то время. Я думаю, с ними всё будет в порядке, — это говорил уже док.
Медсестра принялась объяснять полицейскому, что произошло: вот этот вот господин час назад привез в клинику их пациентку. Оба были в крови и явно в невменяемом состоянии. Что случилось, никому не известно, Полине до родов оставалось ещё пара месяцев. А этот вот господин постоянно твердит о том, что в них стреляли. Нет, на нем самом никаких повреждений не имеется. Кровь, очевидно, не его. Доктор распорядился, чтобы ему дали успокоительное. Да, она видела этого человека раньше: он привозил сюда девушку. Однако имени его она не знает.
— Что с Полиной?
— С ней всё в порядке, не беспокойтесь. Роды прошли без осложнений. Но вы должны понимать, что ей сейчас надо как следует отдохнуть. Поэтому, боюсь, что не могу позволить Вам увидеться с нею раньше завтрашнего утра. Может быть, Вам лучше поехать домой? Но сначала будьте добры переговорить с сержантом: он хочет задать несколько вопросов.
— Домой? — переспросил Эдвард. Где он теперь, чёрт возьми, его дом? Всё рухнуло! Всё! В один миг. И Анджело убит.
Он посмотрел на полицейского, который внимательно разглядывал его, и кивнул: хорошо, пусть задает свои вопросы.
* * *
— Дорогая, умоляю тебя, присядь, отдохни.
Джордж только что дозвонился до Дэрил, которая, не вдаваясь в подробности бросила: "сейчас приеду" и сразу же отбила звонок. Стефани второй час металась по комнатке, в которой они ждали приговора. Она курила сигарету за сигаретой. И когда появился доктор, буквально нечем было дышать, несмотря на то, что Джордж открыл все окна.
Поморщившись и помахав перед лицом ладонью, чтобы разогнать клубы дыма, доктор сообщил им, что операция закончилась. Обе пули удалось максимально осторожно извлечь из тела. И всё-таки, шансы на то, что пациент выживет, достаточно невелики.
— Вы же понимаете: пуля попала в сердце. Не буду вас обманывать, такие раны в девяноста процентах случаев заканчиваются мгновенным летальным исходом. А там ещё и вторая рана, в брюшную полость. Нам удалось не допустить массивной кровопотери и необратимой остановки сердца. Так что — не будем терять надежду.
— Я могу увидеть его? — Стефани смяла пустую сигаретную пачку.
— Нет-нет, он помещен в специальный бокс интенсивной терапии. Туда вход строго запрещен.
— Но я должна увидеть его! Я хочу видеть своего сына! — закричала вдруг Стеф, ухватив доктора за лацканы его халата и с силой тряхнув его. Джордж вскочил со своего места.
— Ну хорошо, хорошо, — согласился док:— Вы сможете посмотреть на него через стекло.
— Да, — Стефани кивнула.
Его было почти невозможно узнать: лицо Анджело — без единой кровинки — скрывалось под пластиком маски. К высокой, странной конструкции кровати тянулись какие-то трубки и провода. Она узнала его по волосам, разметавшимся по подушке, по лбу, который невозможно было спутать ни с каким другим, по кисти руки, безвольно лежавшей поверх простыни. На какой-то миг ей показалось, что он мертв. Стефани сжала зубы, чтобы не закричать. Впервые в жизни она почувствовала, как волосы зашевелились у неё на голове.
— Господи, — она закрыла лицо ладонями и уткнулась в плечо Джорджу. Тот крепко прижал её к себе.
— Мы подключили его к аппарату, поддерживающему дыхание. Кроме того, каждые два часа будет производиться переливание крови и кардиостимуляция.
— Как долго это всё продлится? — Джордж не знал, чем утешить жену. Что тут можно было поделать?
— Это неизвестно. В ближайшие сутки мы будем бороться за то, чтобы стабилизировать его состояние. Если организм выдержит, можно считать, что худшее позади. Сейчас вам лучше отправиться домой. Если что-то изменится, мы сразу же сообщим.
— Да, спасибо, доктор, — ответил за обоих Мэтью.
На пороге клиники их чуть не сбила с ног взволнованная Дэрил.
— Как он? Живой?
— Пока да, — кивнул Джордж.— Только что закончилась операция.
— Господи, Джордж... Стеффи! Мне так жаль. Такая трагедия.
Стефани ничего не ответила, даже не глянув на сестру мужа. Джордж подумал, что Дэрил не за что извиняться: кто же тут виноват?
— Вы уже уходите? Я переговорю с доктором, чтобы знать, что сообщить прессе, — Дэрил встрепенулась: — Кстати, вам лучше подождать, ведь возле клиники целая толпа журналистов и просто зевак. Я привезла свою охрану и позвонила в мэрию, чтобы помогли справиться с ситуацией.
— Хорошо, — согласился Джордж. И им со Стефани пришлось задержаться.
— Куда же подевался Эд? В этой кутерьме я потеряла их с Полиной из виду. Боже, боже, кто бы мог подумать, что такое произойдёт, — причитая, Дэрил поминутно набирала кому-то на своем телефоне, но, видимо, безуспешно, поговорить ей так и не удалось ни с кем, кроме Ксавье, сообщившего, что инспектор желает опросить всех, кто имеет отношение к Анджело и Полине.
