Я вздохнула. Ну и что с того? Ведь Петя — мой парень, если кто-то успел забыть, и настала пора освежить наши отношения. А Мэл останется в прошлом — залётный мотылек, терпкая и сладостная боль жарких объятий.
Но до приема еще надо дожить, старательно тренируясь у Вивы и запоминая наставления, чтобы не опростоволоситься на мероприятии года. Я ни за что не попаду в верхние строчки рейтинга "Пугало года", — дала себе установку. Не для того мне пришлось искать, просить, требовать и умолять, чтобы стать посмешищем в одном шаге от уплаты долга.
Мысли перетекли к фляжке, которая начала путь по поиску нового владельца. Если мне обещана немыслимая сумма, то какова же реальная стоимость фляжки? Страшно подумать.
А мне и не следует задумываться для сохранения крепкого сна и хорошего настроения. Достаточно того, что до конца своих дней я буду бояться огласки незаконного деяния, если с кого-нибудь из участников преступной цепочки снимут дефенсор*.
И всё же количество нулей в доле казалось настолько большим, что у меня попросту не получалось оценить масштаб подпольной операции по продаже раритета. В моем представлении денег было не просто много, а МНОГО.
Наверное, можно снять комнату или квартирку в районе невидящих. Да-да, неподалеку от мастерской Олега и Марты — там же, где арендует жилье мой начальник Швабель Иоганнович. Небольшое уютное гнездышко, только мое и больше ничьё!
Или купить машину! Или устроить праздник живота, заказав ужин в самом изысканном и дорогом ресторане столицы. В конце концов, можно стать завсегдатаем "Инновации" и каждый раз приезжать туда на такси и не за "десять и два сверху", а полноценно, потратив на поездку не менее пятидесяти висоров. В один конец.
Я смогу выбирать, что мне угодно надеть, потому что льет проливной дождь или палит солнце, а вечную юбку оставлю как напоминание о суровых буднях бывшего младшего помощника архивариуса. По улитой компотом одежде давно плачет помойка. Все равно скоро я накуплю сотни кофточек и брючек, поэтому незачем мелочиться и цепляться за потертые джинсы и свитер непонятного цвета.
Стоп! — поток фантазий затормозился, а взгляд застыл на страшнючем нарисованном дереве в углу. Меня одарили правом приготовить снадобье по своему усмотрению. А я возьму и вместо пятновыводителя приготовлю обезболивающую мазь. Не бог весть какую, с минимумом стандартных ингредиентов, зато вот оно, решение проблемы А., попросившего о помощи. А созревшие листья разъедалы-мутанта преподнесу в качестве благотворительного подарка, и Ромашевичевский проникнется щедрым бескорыстным даром.
Жаль, конечно, отказываться от затеи с удалением вишневого компота, когда приложено немало усилий. Но помочь новенькому горнисту важнее, чем очистить запачканную одежду, которая больше не понадобится богатой студентке.
Я вдохновилась неожиданно пришедшей в голову идеей. Значит, не закисли еще мозги. Значит, серое вещество годится на что-то!
Лежа в постели, глядела на узкую полоску света на потолке, проникшую через щелку у шторки, и сравнивала свою судьбинушку с механизмом, в котором вертятся колеса и маховики, скрипят шестеренки, крутясь то в одну сторону, то в другую, и бросают меня из крайности в крайность. Вся моя жизнь, начиная с осознанного детства, моталась из плюса в минус, но почему-то именно здесь, в столичном институте, остро ощутились резкие перепады. Нервотрясения, чтоб их. Скачки удач и невезения воспринимались мной как само собой разумеющееся, но, похоже, сейчас кто-то свыше решил поиграть игрушкой моей судьбы и, развлекаясь, раскручивал её туда и обратно, не задумываясь, что когда-нибудь механизм переклинит, и он сломается.
И опять приснился знакомый сон. Лес, шорохи, небо, закрытое листвой где-то в немыслимой вышине, сумрак уединения. Странное призрачное место приняло меня, разрешив примоститься на толстом корне у земли, покрытой красноватой хвоей.
Но в сегодняшнем сне кое-что изменилось.
У леса был хозяин. Сильный, единовластный. Тот, что уверенно обходил территорию, проверяя владения бесшумной поступью, с несбившимся дыханием.
Но вдруг треснула ветка под нечаянным движением, высоко под кронами пронеслись невидимые птицы, налетел порыв ветра — и снова наступила тишина. С одной лишь разницей — хозяин почуял в лесу чужака. Меня.
Не успев испугаться, я проснулась с учащенным сердцебиением. Может, это вещий сон? Сновидение имело целью что-то сказать, а я не поняла особых знаков в силу толстокожести. Чтение сверхъестественных штучек подходило для товарищей с тонкой нервной организацией, например, для Аффы или Радика.
Однажды в интернате мне приснилась оседланная комнатная собачка директрисы с удилами во рту, а напослезавтра животное издохло из-за проглоченной пуговицы, попавшей не в то горло. Хорошо, что в этот день была не наша с Аликом очередь.
Он тогда сказал, что мне приснился вещий сон, и упряжь на спине собаки указывала, что псина отправится в дальний путь в мир мертвых. В ответ я покрутила пальцем у виска. Вредная животина приснилась потому, что допекла невероятно, ибо тех, кто по каким-либо причинам провинился, заставляли присматривать за домашним питомцем директрисы. Конечно же, мы с Аликом не вылезали из личных рабов её величества моськи.
14.1
Как мне жилось в дни, оставшиеся до приема? Как-то.
Спалось, елось, умывалось, слушалось, смотрелось по сторонам, разговаривалось и пыталось шутить. Тянулось, медленно накручиваясь, минута за минутой, и торопливо подгонялось неуловимыми мгновениями.
Я томилась ожиданием обещанных денег, приближающегося приема, встречи с Мэлом и совершенно не тяготилась сессией, потому что забыла о ней. Идет учеба стороной — и ладно, лишь бы не мешала бурной жизни. Словом, крыска невиданно обнаглела.
Шутка, конечно. Сессию никто не отменял, но переживания, связанные с экзаменами, отошли на второй план, поблекнув на фоне иных эмоциональных процессов. Символично, ибо для допуска к экзамену по основам элементарной висорики предстояло защитить исследовательскую работу по удовольствиям как по важной человеческой эмоции. Совместную с Мэлом.
Не знаю, как обстояли дела у соавтора, а у меня и конь не валялся: ни строчки, ни полстрочки. В голове не укладывалось, как мы с Мэлом сядем напротив преподавателя, чтобы отстаивать сделанные выводы по итогам плодотворных практических занятий.
Вообще, при мысли о Мэле у меня язык прилипал к нёбу и начинали противно дрожать коленки. Я до ужаса боялась встретиться с парнем. В любой момент могла отвориться любая дверь: в институтский холл, в аудиторию, в библиотеку, в столовую или в комнату в общежитии, чтобы подарить мне сомнительное счастье утопленничества в фосфоресцирующей зелени глаз.
Еще неизвестно, какой монетой отплатит Мэл за оскорбление висоратского самолюбия серой бесталанной крыской, преспокойно обманывающей институт и столицу в придачу. Да что там говорить — бессовестно врущей всему миру. Наверняка он придумает самую изощренную месть и не замедлит её реализовать.
В элементарной висорике есть понятие неспециальной реализации образов. Чем чаще думаешь о каком-либо событии или ситуации или о конкретном человеке, тем выше вероятность воплощения дум в настоящей жизни.
Нельзя зацикливаться на страхах, — вразумляла я себя. В самом деле, не произошло ничего из ряда вон выходящего. Обычная жизненная ситуация: девушка и парень расстались, причем о том, что они успели связать себя шаткими обязательствами, знают только парень и девушка. Так что, кто кого бросил и кто виноват в расставании, останется между неудавшейся парочкой. И что же, теперь жить, не дыша полной грудью, и не высовывать носа из швабровки, шарахаясь от собственной тени? Нужно быть сильной и уверенной в себе и для начала перестать думать о Мэле. Совсем. Словно бы не существовало никогда Егора Мелёшина на белом свете. Пустое место — и то есть, а Мэла нет. Испарился, исчез, сублимировал, растворился. Уплыл бестелесным облачком, чтобы строить карьеру видного политика.
Самовнушение не помогало. Как оказалось, проще вообразить пустое место, чем выбросить из головы Мэла, мрачно хмурящего брови. Едва прекращался какой-нибудь мыслительный процесс, как просвет между раздумьями занимал образ парня. Память услужливо преподносила улыбающегося Мэла или встревоженного Мэла или Мэла задумчивого, но чаще — Мэла невменяемого с горящими ободками в глазах, за спиной которого тянулись руины и пепелища, и я тут же забывала о том, где нахожусь, или теряла нить разговора.
Как бы то ни было, дни текли, и мне пришлось примириться с постоянным беспокойством, открывающим утром мои глаза, и с трудом утихомиривающимся ближе к ночи. Причиной непрекращающегося волнения стал неудобоваримый коктейль из предстоящих разноплановых "развлечений", к которому прибавилось напряжение, связанное с Мэлом.
Я и сама запуталась в мешанине чувств, сплетшихся в сложный клубок: тоска по парню с лихвой перекрылась нервозностью и дерганностью.
Мозг, донельзя перегруженный потрясениями ушедшего дня, забастовал, и в результате я проспала консультацию по основам элементарной висорики. Первые мгновения после пробуждения были спокойны как штиль на море, но сразу же после потягушек и порции утренних зевков стихия взбудоражилась.
Раз, — и волна с рокотом намыла картинку экзамена по символистике. Два, — и следующая волна, накатив, принесла трепет уединенной встречи под люком. Три, — и пенные гребешки, отступая, обнажили смятение правильными и жестокими словами умного человека с жизненным опытом. Четыре, — и на берег выплеснулась эйфория после победы в схватке интересов.
И так по кругу и до бесконечности, не давая сосредоточиться на учебе и заставить себя взяться за перо, то есть за исследование.
Собравшись, я двинулась в институт, и растревоженному сердцу вторило тусклое зимнее солнце, мелькавшее между кавалькадами перистых облаков, проносящимися по пастельному ковру небесной сферы. Под стать настроению порхали и мысли, перескакивая друг через друга.
В институте будет Мэл. Каким-то образом нам нужно сделать сообща работу и защитить результаты. Скоро я стану богатой. Придется открывать рот и что-то говорить Мэлу — холодно и сухо. Равнодушно. Ненавижу Петю — он во всём виноват! С какой целью Некта укусил мой палец? Нужно собраться с духом и доказать самой себе, что я решительная и могу справиться с любой проблемой. Монька, привет!
А Мэла в институте не было. Это стало понятно перед лабораторной работой по теории снадобий. Народу пришло — не протолкнуться. Все собрались, кроме Мэла.
Отсрочка встречи вызвала у меня вздох невольного облегчения. Благодаря привилегии и вывешенному на двери списку счастливчиков, я беспрепятственно попала в лабораторию с первой партией студентов, которым предстояло сотворить снадобья, выбранные согласно жеребьевке. Меня же ожидала обезболивающая мазь для А.
И опять Ромашевичевский с презрительным видом полоскал достоинство Эльзы, а она, поджав губы и отведя в сторону взгляд, терпеливо сносила оскорбления, переминаясь в сапожках с высокими шпильками.
— Максимилиан Эммануилович, у меня привилегия, — оторвала я препода от важного дела.
— Помню, — скривился Ромашка, собрав кожу гармошкой на длиннющем носу, и показал на стол у стены. — Найдите свой заказ и подходите к окну выдачи ингредиентов. Надеюсь, вы не забыли, что мыльнянка вис-модифицированная отсутствует в наших запасниках?
Эльзушка сдавленно фыркнула. Заботливость препода граничила с издевательством: какой толк в пятновыводителе, если нет самого важного компонента?
Хлопнула дверь, заставив меня испуганно вздрогнуть и обернуться. Крайний куб у окна занял мальчик-одуванчик. Слава богу, это не Мэл! — отлегло от сердца.
Отыскав среди исписанных листочков тот, на котором значилось: "Папена Э.К. 3-ий курс, немат. висорика" со списком ингредиентов, я снова подошла к Ромашевичевскому, который продолжал вполголоса пилить Эльзушку за непроходимую тупость, причем столь тонко и изящно, что при всем желании не подкопаться к оскорбительно-снисходительному тону и не подать жалобу в деканат.
И почему препод пристал к Штице? На потоке есть орава студентов гораздо безнадежнее, чем драная египетская кошка.
— Максимилиан Эммануилович, — опять отвлекла я Ромашку. Однозначно, бесцеремонность выйдет мне боком.
— Что вам угодно, Папена? Поспешите занять куб, иначе его займут другие.
Видя, что его указание и не подумали выполнить, а, наоборот, продолжают стоять под боком и причиняют психологический дискомфорт, Ромашевичевский с неохотой разрешил девице удалиться и переключил внимание на мою персону.
Вместо благодарности Эльзушка окатила меня злобным взглядом непримиримого врага, заставив пожалеть о прерванном монологе препода. В следующий раз пусть хоть до ночи тренирует барабанные перепонки нудными нотациями — мне наплевать. Между прочим, из-за Штице моя привилегия истратится на пустячный пятновыводитель вместо стоящего снадобья, поэтому требуется исправлять данную несправедливость.
И опять я вздрогнула от стука закрывшейся двери. Это староста соседней группы прошла к окну выдачи ингредиентов.
— Повторюсь, Папена, у нас нет в наличии ни мыльнянки, ни её аналогов, — повторил Ромашка для непонятливых, не сдерживая сарказм. Мол, как хочешь, так и вари свою бурду.
— А можно заменить пятновыводитель на мазь?
— Не получится, — улыбнулся препод довольно. — В наличии ингредиенты под ваш заказ, и не более того. На данном этапе поздно что-либо менять. К тому же, вы израсходовали лимит во время последнего визита, — напомнил о кубе, угвозданном малиновыми пятнами. — В отходы списано более половины компонентов, а само снадобье оказалось неработоспособным.
Злобная душонка носатика заплясала от радости, заметив мою расстроенность. Сегодня ахтулярии Ромашки будут отмщены. В его представлении мне следовало плакать от бессилия, потому что приготовленный пятновыводитель заведомо не заработает без вытяжки из листьев разъедалы и протухнет на следующий день.
По издевательской усмешке препода я поняла, что ему не жаль компонентов, которые потратятся впустую. Мне бы плюнуть и отвернуться гордо, но записка А. придавила самолюбие.
— Максимилиан Эммануилович, мне очень нужно сделать мазь. А мыльнянка у меня есть, я могу приготовить вытяжку.
— Откуда? — спросил подозрительно мужчина.
— Вылечила погибшие растения. Пожалуйста! — попросила я жалостливо. — Можно заменить это, — помахала листочком, — на мазь? А вытяжку сдам в запасник.
Видно, аховый из меня делец. Или Ромашка питал ко мне особые "дружественные" чувства. Или не поверил в сказанное.
— Смеетесь, Папена? Мыльнянке требуются особые условия произрастания и не менее полугода реабилитации. Если, конечно, вы имеете в виду те экземпляры, что подлежали списанию. Впрочем, неважно. Из-за ваших быстро меняющихся запросов другие студенты недополучат нужные ингредиенты. Процентовки составов рассчитывались заранее, поэтому замена снадобий невозможна. Идите и трудитесь, — любезная улыбка препода превратилась в волчий оскал.