— Ядовитый Корень!! — Кон резко ускорился, втыкая меч-танто в шею Какудзу.
— Техника оплетающих корней! — Веревки и леска Кэна оплели тело Акацуки.
— Огненная завеса! — Коси выплюнул стену огня, скрывшую действия двух его напарников от взгляда остальной сотни.
Кон резко ударил ногой в центр крыльев, ломая фуин-узел, стремясь уронить Какудзу на землю. Кэн уже спешил на помощь, выхватив два куная. Парализованный ядом и лишенный крыльев Какудзу должен был упасть на территории Конохи, где его можно было спокойно добить и изрезать на части, лишая возможности возродиться. Коси должен был прикрывать отход и отгонять огнем сотню, которая непременно растеряется, лишившись руководства, а буде последует за тройкой Корня, попадет под удар шиноби со стен Деревни.
Просто, изящно, быстро и надежно.
Какудзу дернулся вправо, удар Кона прошел мимо, попал по металлу крыла, закручивая Какудзу в воздухе. Тело его разделялось, оттуда хлестали веревки, захватывая и сбрасывая путы Кэна. Изо рта Какудзу тоже лились веревки, и сам он вел себя так, как будто в него воткнули не запредельную дозу яда, а просто обычный сенбон.
Кон подал знак, и Коси, перекувырнувшись, зашел в атаку сверху.
— Копье Огня! — столб пламени ударил в Какудзу.
Сам Кон сбросил крылья и рывком, используя Шуншин, переместился выше Какудзу, ударил его в основание шеи, отталкиваясь и совершая кувырок, с нанесением следующего удара.
— Вихрь Лезвий! — не менее десятка кунаев вонзились в тело Какудзу по самую рукоятку.
— Полумесяц! — два длинных меча Кэна свистнули в воздухе, норовя снести голову Какудзу и разрубить туловище пополам.
Кон начал падение и начал складывать печати, собираясь еще ударить снизу вверх, но веревки, лившиеся изо рта Какудзу, резко метнулись вперед и стянули шиноби Корня, опутали с ног до головы. Кон, ограниченный в маневре, только и успел, что разрубить с десяток, но еще сотня спеленала его как младенца.
Одновременно с этим Какудзу левой ногой подбил Кэна, вынужденного оставить в теле Какудзу оба меча, так как прорезать веревки не удалось. Коси, падавший сверху, получил лезвием из чакры Молнии, обрубившим ему одно крыло. Но упасть ему не дали еще веревки, вырывавшиеся из шеи и бока Какудзу, там, где продолжали торчать мечи Кэна. Сам Кэн, восстановив управление, заложил вираж, норовя нанести еще удар по Какудзу, сжимающему двух его напарников.
— Вы, — начал глухим голосом Какудзу, но его прервали.
Кэн на полной скорости ударил в спину Какудзу, все-таки достав фуин-узел крыльев, и пробив лезвием меча тело от позвоночника до правого бока, насквозь. Веревки Какудзу взметнулись, захватывая Кэна, и в эту же секунду Коси и Кон взорвали сами себя, активировав заранее заготовленные печати. Воспользовавшись моментом, Кэн прижался еще сильнее к Какудзу, ударил головой в затылок, одновременно активируя взрыв-печати.
Какудзу, обожженный, обгоревший, хлещущий веревками во все стороны, лишившийся левой руки и части тела, вылетел из облака взрыва, немедленно зацепился за подлетевших ближе бойцов Акацуки из сотни сопровождения. Сдернул с ближайшего крылья, цепляя на себя, пробил рукой грудь, вырывая сердце и вставляя себе в узел из веревок. Правая рука Какудзу метнулась к другому бойцу, вырвала сердце, которое тоже исчезло среди веревок. Левая рука его уже вырастала, толстым жгутом серых веревок, переплетающихся и свивающихся воедино.
Бойцы десятка сопровождения, прилетевшие на помощь Какудзу, в ужасе смотрели на это, но самому Какудзу было плевать. Основная часть сотни кружилась над стеной, стремясь подавить шиноби Барьерного Корпуса, но за те несколько секунд, что длилась стычка с тройкой Корня, особых успехов не добились. Краем глаза Какудзу увидел движение сверху: АНБУ Конохи устремлялись в пике вниз, и снизу, огромный фиолетовый шар мчался к стене. Вспыхнул барьер, но в этот раз биджудама проломила его, как игрушечный.
БАБАХ!!
Ударная волна швырнула Какудзу выше, закрутила, все вокруг заволокло буйством чакры и каменной крошки.
— Тупой Хачиби! — сплюнул комок грязи Какудзу, выравнивая полет и пытаясь осмотреться.
13:46. Над стеной Конохи, в шестистах метрах к западу от Ворот.
Насыщенный чакрой Ветра кунай Сорокового почти коснулся затылка Кисаме, когда внезапно рукоятка меча ожила и впилась в руку шиноби Корня. С чмокающим звуком втянув в себя чакру, Самехада выплюнула перегрызенную конечность, все еще сжимающую кунай.
— Я так и знал, что Сасори не сможет отличить дерьмо от внедренных шпионов, ке-ке-ке, — Кисаме начал поворачиваться, и тут же получил с двух сторон удары от Тридцать Первого и Двадцать второго.
Фигура Кисаме с воткнутыми в бока отравленными танто заколебалась и пролилась вниз.
— Водяной Клон! — воскликнул Сороковой, выдыхая вместе со словами огонь на обрубок руки, прижигая рану.
— Ке-ке-ке! — один из бойцов сотни усиления сбросил Хенге, превращаясь в Кисаме.
Удар Самехады разорвал в кровавые клочья Тридцать Первого.
— В атаку! — проскрипел Кисаме сотне, указывая вниз рукой. — Сбросьте этих дураков со стены, а здесь я сам разберусь!
Бойцы сопровождения, выдрессированные Сасори до автоматизма, молча ринулись вниз, навстречу струям огня и потокам кунаев, которые изливали сотрудники Барьерного Корпуса со стен. Кисаме, продолжая улыбаться, демонстрируя "оскал акулы", сложил печати.
— Водяная Плеть!
— Огнемет! — ударил навстречу Двадцать Второй.
Сороковой, успевший выхватить новый кунай, подал в него чакру, отмахнулся, рассекая струю воды, летящую в лицо. Вода закрутилась спиралью вокруг клинка, но тут же бессильно опала, не выдержав рассекающей силы Ветра. Кисаме тем временем прикрылся от струи огня Самехадой, а его плеть достала Двадцать Второго, снеся тому половину головы.
— Ке-ке-ке, — осклабился Кисаме, — и такие слабаки пытались убить меня? Это оскорбление!
Сороковой, подбросив кунай, молниеносно выхватил и метнул в него горсть сюрикенов с привязанной леской, поймал кунай, и заложил вираж, уклоняясь от техники. Но Кисаме не контратаковал, практически висел на месте, просто смахнул Самехадой сюрикены, перерубая и перегрызая леску.
— И знаете, что вас выдало? — куражился Кисаме. — Чакра! Среди этих слабаков (он кивнул вниз) вы выделялись как костер в ночи! Конечно, Самехаде попадалась
— Вакуумные пули!
— И более вкусная чакра
— ням, чмафк, чмафк, фияп, — облизнулся меч.
— Но ваша все же хороша, — продолжал Кисаме. — Упорство, техники, молчание — ке-ке-ке, спецслужбы Листа? Длительное внедрение? Хорошая работа, но недостаточная!
БАБАХ!! Биджудама Хачиби под торжествующий рёв ударила стремительным росчерком, проломила барьер, взорвала кусок стены Конохи и унеслась ввысь, взорвавшись там огромным фиолетовым шаром. Облако пыли и чакры ударило во все стороны.
— Вот это дело, — одобрил Кисаме. — Как раз по уровню мозгов Хачиби!
Также он увидел, как прямо под его ногами волна Лавы с балансирующей на ней шиноби Ивы катится к стенам Конохи. На мгновение у Кисаме даже появилось желание ударить волной воды навстречу, чтобы встреча возле стен, и удар образовавшегося пара в момент убили всех на стенах.
— Нна! — Сороковой возник рядом, вонзая в грудь Кисаме клинок, напитанный чакрой Ветра.
— Ке-ке-ке, — хохотнул Кисаме, глядя на клинок в пяти сантиметрах от груди.
Самехада, жадно урча, обвивала Сорокового и поглощала его чакру.
— Фуин: Кай! — выкрикнул Сороковой практически в лицо Кисаме.
Бах! Тело шиноби Корня разлетелось в разные стороны.
— Фе, — проворчал Кисаме, стряхивая с лица ошметки. — Успел-таки.
Затем он обратился к урчащей Самехаде.
— В следующий раз высасывай чакру быстрее!
Меч раззявил большую пасть и облизнулся.
— Неинтересно, — покривился Кисаме, — даже убийцы вырождаются. Может, шиноби Листа меня обрадуют?
Он устремился вниз, ничуть не взволнованный. Расправа с тройкой Корня заняла от силы пару десятков секунд, но за это время сотню сопровождения Кисаме успели рассеять и отбросить от стены.
— Слабаки, — проворчал Кисаме, — вокруг меня одни слабаки!
С этой мыслью он решил, что сейчас упадет прямо в ряды шиноби Листа и сокрушит их на стене одним ударом, выполняя задание Пэйна, а потом взлетит и найдет себе достойную цель.
Кисаме поискал взглядом напарника и не нашел, Итачи куда-то скрылся.
— Ке-ке-ке, как интересно, — выдал он спустя долгую секунду, увидев устремившиеся к нему со стены кунаи, взрыв-печати и шары огня.
Глава 3
13:46. Над стеной Конохи, в километре к востоку от Ворот.
Итачи с неизменным бесстрастным выражением лица скомандовал.
— Разлететься и атаковать стену! Приземлиться и вырезать всех там!
Сотня сопровождения устремилась под углом вниз, заходя в пике, в почти самоубийственную атаку, так как перед приземлением надо было сбросить скорость, а потом и крылья. Впрочем, Итачи и без того не собирался никого щадить. Уловив краем глаза движение слева, где пронесся десяток четырехкрылых птиц Дейдары, Итачи вызвал Мангекё Шаринган и охватил взглядом всю сотню, уже почти долетевшую до стены.
— Аматерасу! — черное пламя заплясало на головах и руках бойцов, моментально сбивая их с атаки.
Заход под углом оказался критичным, вся сотня, потеряв управление, скорость и ориентацию, врезалась в стену Конохи и упала вниз, разбрасывая языки черного пламени. Итачи, резко ускорившись, уже летел вперед, и сразу после стены "упал", прячась и маскируясь за стеной и зданиями Конохи. Взрывы птиц Дейдары, разметавшие огромный дом слева, дополнительно прикрыли, спрятали Итачи. Шаринган позволял улавливать движения, видеть потоки чакры, а знание Конохи маневрировать по улицам и над крышами, стелиться почти над землей, обходить засады и стремительно пролетать насквозь парки, срезая дорогу. Его пытались атаковать, кричали, метали кунаи и били техниками, но Итачи шел на предельной скорости, и никто просто не успевал реагировать.
Итачи отметил, что Коноха набита шиноби, и жителей не видно, и устремился дальше, к госпиталю.
13:47. Площадь рядом с Воротами Конохи.
— Давай! — крикнул Котецу, отмахиваясь огромной булавой.
— Стихия воды: ловящее поле крахмального сиропа! — выкрикнул Изумо, изрыгая огромную клейкую лужу.
Бегущий к ним десяток бойцов Акацуки, увяз, не в силах высвободить ноги, падая, прилипая руками и телом, и гневно крича от этого.
— С дороги! — раздался выкрик на высоких нотах.
Отталкиваясь от голов и тел наемников, утапливая их в сиропе, на огромной скорости промчался Хируко, подпрыгнул, занося кулак для удара. Булава Котецу ударила Хируко в плечо, сбивая того на землю. Хируко ловко изогнулся, упал плашмя, тут же закручиваясь и подбивая ногу ближайшего генина Листа. Генин не успел упасть, как рука Хируко пробила ему грудь, тело генина полетело прямо на Изумо и Котецу.
— Падающий Лист! — пинок Ли отбросил тело генина прямо в лужу сиропа.
БАБАХ!! Тело взорвалось, разбрасывая липкую, густую массу во все стороны. БАБАХ!! Булава Котецу взорвалась, чунин — привратник отлетел, потрясая обожженными руками. Хируко уже бил по Ли, тот блокировал удары, принимая их на утяжелители, не давая превратить себя в бомбу.
— Гацуга!! — тела Кибы и Бакамару врезались в Хируко, отбросили его.
Из-за спины Хируко выскочили шиноби Облака и Камня, ударили техниками.
— Капли — иглы!
— Ветвистая молния!
Киба выставил блок рукой, машинально, уже не успевая отскочить и уклониться.
— Техника секущих рук!
— Вихрь Клинков!
Сарутоби Асума с кастетами, светящимися от чакры, и Гекко Хаяте прикрыли Кибу, дали передышку на отступление. Отскакивая, Киба окинул взглядом площадь возле Ворот. Надвратная стена была уже полностью разрушена, и створки ворот отброшены в сторону, но линия обороны вокруг площади еще держалась. Наемники Акацуки и шиноби трех Деревень, с яростным ревом, криками, возгласами, накатывались на дома вокруг площади и откатывались обратно, схватывались накоротке или били техниками прямо поверх голов.
Шиноби Листа, со стен и крыш били в ответ, улицы завалили хламом и мебелью, подняли стены техниками Дотона и укрывались за ними. Окаймляя площадь, уже лежало кольцо из трупов и раненых, да и сама площадь была завалена телами и омыта кровью.
Киба и остальные держали центральный проспект, и пока что успешно.
— Шиноби Листа! — крикнул Асума. — Выбьем врага за пределы Конохи в один удар и запечатаем Ворота!
— Да!
— В атаку!
— Коноха!
— Бей!
Киба не удержался и присоединил свое рычание к слитному реву. Он уловил мелькнувшую сверху тень.
13:47. Крыша госпиталя Конохи.
Вот стоило набивать крышу деревянными Ежиками, чтобы туда явился тот, кто способен сжечь их одним движением глаза? Не говоря уже о том, чтобы погрузить в иллюзию, надо полагать Итачи лучше владеет техниками Учиха, чем Орочимару?
Вскидываю руку, серебристо-красная вспышка рассыпается в небесах, а големы, раскачиваясь, начинают надвигаться на Итачи, который стоит неподвижно, с самым спокойным видом. Правда, вокруг него какая-то техника, синий щит чакры и ребра скелета, охватывающие Итачи.
Отступить? Исключено — внизу Шизуне! Эх, мне бы палочку, я бы ему показал щит чакры!
— Добрый день, Гермиона-сан, кажется, это ваше? — из рукава плаща Итачи выскальзывает палочка, и он кидает ее мне.
Ловлю, и мысли сбиваются. Да, это моя палочка, но как? Что? Почему? Полтора года?
— Я не вижу ваших охранников-АНБУ, — говорит Итачи, и внезапно становится понятно, что по щекам его бегут кровавые слезы. — Прошу вызовите их как можно быстрее, у меня есть информация
Он заходится в кашле, перхает кровью, растерянно опускаю палочку, не зная, что делать.
— Итачи?! — рычит Бык, появившийся на крыше, и мечет какую-то технику Огня.
Та бесследно разбивается о синий щит, Итачи выпрямляется, и убирает щит, моргает.
— Убейте меня, если хотите, но вначале выслушайте, — говорит он, и Бык тоже замирает в растерянности.
Не каждый день S-ранговый нукенин заявляет "убейте меня", да.
