Разбойники как муравьи повсюду кишат в Поднебесной,
Коварных героев толпа со всех налетает сторон.
Не стоит стонать и скорбеть, все жалобы наши напрасны,
От скуки идем мы в трактир и пьем беззаботно вино.
Пусть каждый живет для себя — и жизнь наша будет спокойна,
А будут ли нас прославлять в грядущем — не все ли равно!
Оба певца захлопали в ладоши и рассмеялись.
— Дремлющий дракон тоже, наверно, здесь! — воскликнул Лю Бэй, слезая с
коня и направляясь в трактир. Там за столиком друг против друга сидели двое
и пили вино. Один — с длинной бородой и бледным лицом, его собеседник — с
удивительно благородной осанкой.
Лю Бэй поклонился им.
— Не скажете ли вы, кто из вас господин Во-лун?
— А вы кто такой? И зачем вы ищете Во-луна? — спросил длиннобородый.
— Я — Лю Бэй. Хочу спросить совета у господина Во-луна, как помочь
стране и дать народу покой...
— Во-луна здесь нет, но мы его друзья, — сказал длиннобородый. Я — Ши
Гуан-юань из округа Инчжоу, а это Мын Гун-вэй из Жунани.
— О, я много слышал о вас! — обрадовался Лю Бэй. — Как я счастлив, что
случайно встретился с вами! У меня с собой есть запасные кони, и если вы
ничего не имеете против, поедемте к господину Во-луну и там побеседуем!
— Не трудитесь просить нас об этом! — ответил Ши Гуан-юань. —
Садитесь-ка вы сами на своего коня и поезжайте разыскивать Во-луна, а мы —
люди, праздно живущие в горах и пустынях, — не сведущи в таких делах, как
управление государством и умиротворение народа!
Лю Бэй откланялся и направился к горе Дремлющего дракона. Возле дома Чжугэ
Ляна Лю Бэй сошел с коня и постучал в ворота. На стук вышел мальчик.
— Дома твой господин? — спросил Лю Бэй.
— Он в комнате сидит за книгой. Пожалуйста.
Лю Бэй последовал за мальчиком. На средней двери висела большая надпись:
"Познавая свои стремления — укрощай страсти, пребывая в спокойствии —
постигай грядущее". Из комнаты доносилось протяжное пение. Лю Бэй заглянул в
дверь. Там возле очага, обхватив руками колени, сидел юноша и напевал:
Феникс летает только в заоблачной выси,
Лишь на утуне(*2) строит свой временный дом.
Муж многомудрый держится данного слова,
Видит опору лишь в господине своем.
Он с наслажденьем пашню свою поднимает,
В хижине бедной живу я один в тишине.
Скучно мне станет, играю на лютне, читаю,
Чтобы дождаться славы, обещанной мне.
Когда юноша кончил петь, Лю Бэй вошел в комнату и приветствовал его:
— Я давно стремлюсь к вам, учитель, но еще не имел счастья поклониться
вам! Мне о вас поведал Сюй Шу. Несколько дней назад я с благоговением
вступил в ваше жилище, но, увы, вас не было, и я вернулся ни с чем. И вот
теперь я снова пришел, невзирая на ветер и снег. Как я счастлив, что мне,
наконец, удалось узреть ваше благородное лицо!
— Вы, наверно, не кто иной, как Лю Бэй, и хотите видеть моего старшего
брата? — прервал его юноша, торопливо ответив на приветствие.
— Так, значит, вы не Во-лун? — изумился Лю Бэй.
— Нет, я его младший брат — Чжугэ Цзюнь. Нас трое братьев. Самый старший
— Чжугэ Цзинь служит у Сунь Цюаня в Цзяндуне, а Чжугэ Лян мой второй
брат...
— А он сейчас дома? — спросил Лю Бэй.
— Они вчера договорились с Цуй Чжоу-пином пойти побродить.
— И куда же они отправились?
— Может быть, поехали на лодке или же ушли навестить буддийских монахов и
отшельников-даосов в горах, а может быть, зашли к другу в какой-либо дальней
деревне; возможно, что они играют на лютне или в шахматы где-нибудь в
уединенной пещере. Кто их знает, неизвестно, когда они уходят и когда
приходят.
— Как я неудачлив! — сетовал Лю Бэй. — Вторично не удается мне застать
великого мудреца!..
— Может, посидите немного? Выпьете чаю? — предложил Чжугэ Цзюнь.
— Раз господина нет, сядем-ка на коней, брат мой, да поедем обратно, —
вмешался Чжан Фэй.
— Ну, нет уж! С пустыми руками я не уеду, — решительно возразил Лю Бэй и
обратился к Чжугэ Цзюню: — Скажите мне, правда, что ваш брат целыми днями
читает военные книги и весьма сведущ в стратегии?
— Не знаю, — сдержанно ответил юноша.
— Что вы вздумали расспрашивать его брата? — опять вмешался Чжан Фэй. —
Едем скорей домой, а то ветер и снег усилились!
— Помолчи-ка ты! — прикрикнул на него Лю Бэй.
— Не смею вас больше задерживать! — заторопился Чжугэ Цзюнь. —
Я как-нибудь навещу вас.
— Что вы, что вы! — замахал руками Лю Бэй. — Зачем вам затруднять себя
излишними поездками! Через некоторое время я сам приеду! Дайте мне кисть и
бумагу, я хочу написать вашему брату, что непреклонен в своем решении!
Чжугэ Цзюнь принес "четыре сокровища кабинета ученого". Лю Бэй дыханием
растопил замерзшую тушь, развернул лист бумаги и написал:
"Я давно восхищаюсь вашей славой! Вот уже дважды посещаю я ваш дом, но ухожу
разочарованный, не имея счастья лицезреть вас.
Потомок Ханьской династии, я незаслуженно получил славу и титулы. Мое сердце
разрывается, когда я смотрю, как гибнет правящий дом, как рушатся устои
Поднебесной, как полчища разбойников возмущают страну и злодеи обижают Сына
неба. Я искренне желаю помочь династии, но у меня нет способностей к
управлению государством, и потому я с надеждой взираю на вас, на вашу
гуманность и доброту, на вашу преданность и справедливость. Разверните свои
таланты, равные талантам Люй Вана, совершите великие подвиги, равные
подвигам Цзы-фана, — и Поднебесная будет счастлива.
Это письмо я пишу для того, чтобы вам было ведомо, что после поста и
омовений я вновь предстану перед вами.
Выражаю вам свое искреннее почтение и как повелений жду ваших мудрых
советов".
Лю Бэй передал письмо Чжугэ Цзюню и откланялся. Чжугэ Цзюнь проводил гостя
и, прощаясь с ним, снова изъявил твердое желание приехать.
Лю Бэй вскочил в седло и хотел было тронуться в путь, как вдруг увидел
мальчика, который, высунувшись из-за забора, громко кричал:
— Старый господин едет!
К западу от небольшого мостика Лю Бэй заметил человека в лисьей шубе и
теплой шапке. Он ехал верхом на осле. За ним пешком следовал юноша в черной
одежде и нес в руке тыквенный сосуд с вином. Миновав мостик, человек стал
нараспев читать стихи:
Всю ночь дул ветер, нагоняя тучи,
На сотни ли безумствует пурга.
Отроги гор в седом тумане тают,
И реки, вздувшись, бьются в берега.
Лицо поднимешь, — кажется, что в небе
Ведут драконы небывалый бой.
От них летят и падают чешуйки,
Всю землю закрывая пеленой.
Проехав мостик, я вздохнул тоскливо:
Зима пришла, и цвет роняет слива.
— Это господин Во-лун! — воскликнул Лю Бэй, услышав стихи.
Поспешно соскочив с коня, Лю Бэй приблизился к человеку и поклонился ему:
— Господин, вам, должно быть, нелегко ездить в мороз! Я уже давно ожидаю
вас...
Человек ловко соскочил с осла и ответил на приветствие Лю Бэя.
— Вы ошибаетесь, господин, — обратился к Лю Бэю стоявший позади Чжугэ
Цзюнь. — Это не Во-лун, а его тесть — Хуан Чэн-янь.
— Какие прекрасные стихи вы только что прочли! — сказал Лю Бэй
Хуан Чэн-яню.
— Это стихотворение из цикла "Песен Лянфу", — ответил тот. — Я как-то
слышал его в доме своего зятя, и оно запомнилось мне. Не думал я, что
почтенный гость услышит... Я прочел это стихотворение просто потому, что,
проезжая через мостик, увидел увядшие цветы сливы, и это зрелище растрогало
меня...
— А вы не встретились с вашим зятем? — спросил Лю Бэй.
— Я как раз еду повидаться с ним...
Лю Бэй попрощался с Хуан Чэн-янем, сел на коня и двинулся в обратный путь.
Ветер крепчал. Сильнее повалил снег. Лю Бэй с грустью смотрел на высившуюся
вдали гору Дремлющего дракона.
Об этой поездке Лю Бэя к Чжугэ Ляну потомки сложили стихи:
Однажды в ветер, в снег он к мудрецу приехал,
Но, не застав его, домой спешил печальный.
Мороз сковал ручей, обледенели тропы,
Усталый конь дрожал, а путь его был дальний.
Кружась, ложился на него цвет осыпающейся груши,
Пушинки облетевших ив в лицо хлестали озлобленно.
Уздою осадив коня, он горизонт окинул взором, —
Как будто в блестках серебра вершина Спящего дракона.
Лю Бэй возвратился в Синье. Время пролетело быстро. Незаметно подошла весна.
Лю Бэй велел прорицателю погадать на стеблях травы и выбрать благоприятный
день. Три дня он постился, потом совершил омовение, сменил платье и
отправился снова к горе Дремлющего дракона.
Гуань Юй и Чжан Фэй были очень недовольны и пытались удержать брата от этой
поездки.
Поистине:
Героя влечет к мудрецу, пока независим мудрец,
Но слово нарушит свое — и вере героя конец.
Если вы не знаете, как братья пытались удержать Лю Бэя, посмотрите следующую
главу.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян начертал план трех царств,
и о том,
как в битве на великой реке Янцзы род Сунь отомстил за свою обиду
Итак, Лю Бэй дважды понапрасну пытался встретиться с Чжугэ Ляном. Когда он
собирался поехать в третий раз, Гуань Юй сказал:
— Брат мой, поведение Чжугэ Ляна переходит все границы приличия! Что вас
прельщает в нем? Мне кажется, он боится встретиться с вами, потому что не
обладает настоящей ученостью и пользуется славой незаслуженно!
— Ты неправ, брат, — прервал его Лю Бэй. — Вспомни, как в древности
цискому Хуань-гуну пять раз пришлось ездить, чтобы взглянуть на отшельника
Дун-го. А я же хочу увидеть величайшего мудреца!
— Подумайте, брат, — прервал его Чжан Фэй, — может ли быть эта
деревенщина великим ученым? На сей раз ехать вам не следовало бы. Если он
сам не явится, я приволоку его на веревке!
— Разве тебе не известно, как сам Чжоуский Вэнь-ван ездил к Цзян Цзы-я? —
возразил Лю Бэй. — Если Вэнь-ван так почитал мудрецов, то и тебе следовало
бы быть повежливей. Оставайся-ка ты дома, мы поедем с Гуань Юем вдвоем.
— Оставаться мне? А вы уедете?
— Хочешь ехать — не смей дерзить! — предупредил брата Лю Бэй.
Чжан Фэй дал обещание. Они втроем сели на коней и в сопровождении слуг
направились в Лунчжун.
Недалеко от дома мудреца Лю Бэй сошел с коня и пошел пешком. Первым ему
повстречался Чжугэ Цзюнь.
— Дома ваш старший брат? — поклонившись, спросил Лю Бэй.
— Сегодня вы можете повидаться с ним, вчера вечером он вернулся, — сказал
юноша и беззаботно удалился.
— Счастье улыбается мне, я увижу его! — воскликнул обрадованный Лю Бэй.
— Этот человек не учтив, — заметил Чжан Фэй. — Не мешало бы ему
проводить нас до дому, а он ушел.
— Каждый занят своими делами, — успокоил брата Лю Бэй. — Не можем же мы
заставить его сделать это.
Братья приблизились к дому и постучались в ворота. Вышел мальчик-слуга и
спросил, кто они такие. Лю Бэй сказал:
— Потрудись передать своему господину, что Лю Бэй пришел ему поклониться.
— Господин дома, но целый день спит, — ответил мальчик.
— Тогда погоди докладывать.
Оставив братьев дожидаться у ворот, Лю Бэй осторожными шагами вошел в дом.
В прихожей на цыновке спал человек. Лю Бэй остановился поодаль и почтительно
сложил руки. Прошло довольно много времени, но мудрец не просыпался. Гуань
Юю и Чжан Фэю наскучило ждать во дворе, и они вошли в дом поглядеть, что
делает их старший брат. Увидев, что Лю Бэй стоит, Чжан Фэй раздраженно
сказал:
— До чего же высокомерен этот мудрец! Наш брат стоит возле него, а он себе
спит как ни в чем не бывало. Пойду-ка я подожгу дом, посмотрим тогда,
проснется он или нет!
Гуань Юю несколько раз приходилось сдерживать разгорячившегося брата. Лю Бэй
приказал им обоим выйти за дверь и ждать. В эту минуту мудрец пошевелился,
словно собираясь встать, но потом повернулся к стене и опять заснул. Мальчик
хотел было доложить ему о гостях, но Лю Бэй его остановил:
— Не тревожь господина...
Прошел еще час. Лю Бэй продолжал стоять. Вдруг Чжугэ Лян открыл глаза и
сразу же нараспев стал читать стихи:
Кто первым поднимется с жесткого ложа?
Я — первым проснусь от глубокого сна!
Так спится приятно весною в прихожей:
Спускается солнце, вокруг тишина...
Чжугэ Лян умолк и потом обратился к мальчику-слуге:
— Есть кто-нибудь из простых посетителей?
— Дядя императора Лю Бэй ожидает вас, — ответил мальчик.
— Почему ты мне об этом раньше не доложил? — заторопился Чжугэ Лян. —
Мне еще надо переодеться!
Он удалился во внутренние покои и вскоре в полном облачении вышел к гостю.
Лю Бэй увидел перед собой человека высокого роста, немного бледного. На
голове у него была шелковая повязка, и был он в белоснежном одеянии из пуха
аиста — обычная одежда даосов. Движения его были плавны и непринужденны,
осанкой своей он напоминал бессмертного духа. Лю Бэй поклонился.
— Я, недостойный потомок Ханьского правящего дома, давно слышал ваше
славное имя — оно оглушает подобно грому. Дважды пытался я повидать вас, но
неудачно. И тогда я решился написать на табличке свое ничтожное имя... Не
смею спросить, пал ли на нее ваш взор?
— Я так ленив, — молвил мудрец, — и мне совестно, что я заставил вас
ездить понапрасну...
Совершив церемонии, положенные при встрече, они уселись, как полагается
гостю и хозяину. Слуга подал чай. Выпив чашку, Чжугэ Лян заговорил:
— Вчера я прочел ваше письмо и понял, что вы печалитесь о народе и
государстве... Вам не стоило бы обращаться ко мне — я слишком молод, и
способности мои ничтожны.
— Мне говорили о вас Сыма Хуэй и Сюй Шу. Разве они стали бы болтать
попусту? — вскричал Лю Бэй. — Прошу, не оставьте меня, неразумного, своими
мудрыми советами!
— Сыма Хуэй и Сюй Шу — самые выдающиеся ученые в мире, а я лишь простой
пахарь. Разве смею я рассуждать о делах Поднебесной? Вас ввели в
заблуждение, и вы хотите променять яшму на камень!
— Вы самый необыкновенный талант в мире, — настаивал Лю Бэй. — Можно ли
вам понапрасну стариться в лесной глуши? Вспомните о народе Поднебесной!
Просветите меня в моей глупости, удостойте своими наставлениями!
Чжугэ Лян улыбнулся:
— Расскажите о ваших намерениях.
Отослав слуг, Лю Бэй придвинул свою цыновку поближе и сказал:
— Вы знаете о том, что Ханьский дом идет к упадку, что коварный сановник
Цао Цао захватил власть! Я не жалею сил, чтобы установить великую
справедливость в Поднебесной, но для такого дела у меня не хватает ума. Как
